Привычный про́клятый мир

Ранним утром, ещё до петухов, Ундин бесшумно встал, порылся в сундуке и нашёл себе другую одежду, даже вроде бы чистую, от прачки. Зачем лишний раз рисковать, надевая вчерашнее, с еле заметными остатками запаха? Только куртки запасной у него не было, но долго сидеть в подвале он сегодня не планировал, надел на рубаху вязаную шерстяную безрукавку и счёл, что хватит. Он набрал полную флягу чистой воды для Петера и подвесил её на пояс к остальным нужным вещам, захватил с лавки запасное огниво и огарок свечи. Выйти из дома удалось незаметно. Проходя в ворота замка, он не смог разглядеть в предрассветном тусклом свете, охраняет ли кто-нибудь ворота, следя из бойниц башни, или вся стража дрыхнет в отсутствии короля, причём за компанию с лордом Болти, сменившем лорда Зица на добровольном посту. Небо уже порозовело, но во дворах было темно и пусто. Ундин прошёл мимо кухонного входа для слуг, скользнул в следующий, и уже оттуда пробрался к спуску в подвал. Этот спуск был заперт, так что кое-какие навыки из прошлой жизни вспомнить ему пришлось. Он достал из поясной сумки железную штучку, годную служить отмычкой, и висячий замо́к, скрипнув, поддался. На этот раз, спустившись, Ундин попал в огромный, богатейший в всём Вестеросе винный погреб, но, как он рассчитывал, недалеко отсюда находилось хранилище провизии, где прятался Петер. Ундин не знал точно, как туда попасть, но понадеялся на своё умение ориентироваться, держа курс в нужном направлении. Он зажёг свечу, чтобы продвигаться побыстрее и не сломать себе шею в темноте. Идти тут недолго, не заблудиться бы только. Пройдя в тишине в коридор между винными бочками и стеллажами, из которых торчали солома и донышки бутылок, Ундин вдруг услышал из-за поворота резкий боевой клич и на него выскочили из засады двое лордов. Они попытались оглушить Ундина ударом по голове, но тот увернулся. Тогда они навалились вдвоём, сбили его с ног и заломили руки за спину. — Что, голубчик, винишко воруешь у господ?! — злорадно воскликнул один из лордов, кажется, Зиц, прижимая Ундина сильнее лицом к полу, и обернулся ко второму. — Я ж тебе говорил, что мы его голыми руками возьмём. — Полюбуйся, у него уже и фляга наполнена! — поддержал его второй, видимо, лорд Болти, наклонившись и взвешивая в руке флягу с водой, свисающую с пояса Ундина. Выходит, они были в подвале и услышали, как он возился с замко́м на дверях, понял Ундин. Выходит, они притаились за углом, прикрыв свои свечи. Выходит, они уже не сторожат ворота, как он думал, а пустились на поиски спозаранку и, как назло, именно в подвалы! И, очевидно, лорда Петера они пока не нашли. Значит, они попали в подвальный лабиринт через какой-то третий из многочисленных входов, потому что если бы они проходили прямо мимо закута, где прячется омега, они бы точно почуяли его запах. — Ну и что нам теперь с ним делать? — спросил лорд Зиц напарника, поднимаясь с колена и пиная Ундина ногой. — Что-что, начальнику стражи сдать, пусть разбирается. — Лорд Болти брезгливо отряхнул руки, сделал шаг назад и снял колпаки со свеч, чтобы вернуть свет, потому что огарок Ундина упал на пол и погас. Лорд Зиц ещё раз пнул Ундина: — Слышал? Вставай, крыса, да не дрыгайся, у меня меч. Ундин осторожно поднялся, не делая резких движений и приподнял руки в испуганном защитном жесте. Оглянувшись, он увидел, что оба лорда направили на него свои мечи и теснят его в сторону двери со взломанным замко́м, откуда он пришёл. Приключение неприятное, но для Ундина не смертельное, и он подчинился. Как хорошо, что он поменял одежду, иначе они бы его вычислили по запаху и попытались бы заставить показать, где он виделся с омегой, пообещав, возможно, за это отпустить на свободу. А раз они ничего не знают, не страшно. Ничего, из-под ареста Ундин потом выкрутится как-нибудь: откупится или придумает себе оправдание. В конце концов, король Антоний справедлив, и наказание за такой проступок, как мелкое воровство, не будет слишком жестоким. Зато прямо сейчас Ундин надёжно отвлечёт внимание альф от Петера, вынудит их покинуть подвал. Только бы они не пошли в ту сторону! Ундин очень сильно надеялся, что до молодого лорда, который прячется в нескольких коридорах отсюда, эхом донесло звуки борьбы и голоса лордов. Если так, парень догадается перепрятаться, когда тут всё стихнет, используя время, пока альфы отведут наверх пойманного с поличным гнусного воришку и снова спустятся сюда. Подчиняясь тычкам меча в спину, Ундин двинулся к выходу, низко опустив голову. Зиц следовал за ним, но, обернувшись на отставшего товарища, заметил, что тот и не думает составлять ему компанию, а отправился в противоположную сторону, намереваясь продолжить поиски омеги. Увидев, что лорд Болти не собирается возиться с этим нарушителем, Зиц и сам тотчас же растерял свой энтузиазм. Ундин тоже заметил эту заминку своего конвоира: его собственная тень увеличивалась с каждым шагом, а значит, он удалялся от свечи, которую держал в свободной руке лорд Зиц. Он исподтишка взглянул назад, оценивая, есть ли шанс удрать. И вовремя! Лорд Зиц как раз замахнулся мечом, подняв его над головой, чтобы плашмя ударить им Ундина по голове, оглушить и просто бросить тут без сознания. Но Ундин плавно развернулся, чуть присев и перенося вес с одной ноги на другую, чтобы уклониться, когда меч, пройдя верхнюю точку, начнёт опускаться на его голову. Зиц уже не мог быстро изменить траекторию своего тяжёлого оружия. Ундин аккуратно ушёл из-под удара, слегка подавшись в сторону и сделал шаг навстречу противнику, двигаясь вдоль его меча. Как только он достал рукой до запястья лорда, он вцепился в него и направил его руку вслед за мечом вперёд и вниз. Лорд Зиц, может, и поймал бы равновесие, машинально перебирая ногами, но Ундин мягко сделал второй шаг и поставил ему подножку, а пока лорд падал, догнал его тяжелым ударом кулака по макушке. Улица — это не ленивый учитель фехтования. Улица не прощает ошибок. Либо ты становишься в драке текучим как дым, либо ты сам становишься дымом в погребальном костре для безвестных бродяг за городом. Лорд Болти сунул свою свечу в первую попавшуюся нишу и бросился Зицу на помощь, на ходу вытаскивая уже наполовину убранный в ножны меч. Увидев, как легко Ундин разделался с его напарником, Болти грязно выругался, набирая скорость. Первый рубящий удар мечом он нанес сверху. Опасно, но слишком рано — Ундин выскользнул из-под удара, отпрянув назад. Чтобы не тратить время на зама́х, Болти, не замедляя бега, махнул мечом справа налево и самым концом порезал Ундину плечо. Но в этот момент Ундин нащупал на полу меч рухнувшего Зица и схватил его. С тяжёлым воинским мечом он почти не умел управляться — силы хватало, но не навыков, — поэтому он стал шаг за шагом пятиться, только отражая удары, которые пытался нанести противник, и не зная пока, что предпринять. Ни повалить между ними какую-нибудь бочку или стеллаж, ни просто убежать он бы не успел, лорд был слишком близко и непрерывно наступал. Поняв, что преимущество на его стороне, лорд Болти почувствовал уверенность и, не прекращая нападать, заговорил: — А что это за запах? Почему ты так сильно пахнешь омегой, сучка? Ну-ка, отвечай! Ты что, бастард? Может, тебя надо не этим мечом тыкать? И вдруг за спиной лорда от той стены, на которую не падал свет свечи, отделилась тёмная фигура. Лорд Болти заметил лишнюю тень у себя под ногами и начал разворачиваться, но он опасался и Ундина с оружием, так что промедлил, чтобы совместить выпад в его сторону со взглядом назад. И поэтому получил удар по затылку бутылкой с вином. Лорд Болти уронил меч и завалился на бок в нескольких шагах от Зица. Ундин опустил меч, рассмотрев наконец, что тень — это лорд Петер. Петер не глядя положил бутылку на ближайший стеллаж и, зажав обеими руками рот, вытаращился на Болти. — Я убил его? — выговорил он сквозь ладони. Ундин бросил меч, присел и обхватил двумя пальцами шею упавшего лорда под подбородком. Почувствовав пульс, он с уверенностью помотал головой и встал. Но Петер продолжал таращиться и не двигался с места. Тогда Ундин отцепил с пояса флягу, откупорил и протянул парнишке. Петер машинально взял её и начал пить, а начав, ощутил всю свою жажду и уже не мог остановиться. Всё существо Ундина кричало, что нужно немедленно убираться отсюда. Но он замер и смотрел, как Петер пьёт, как будто заколдованный. Ундин спасал Петера, но и Петер спас его. Петер почти допил флягу, а остатки вылил на ладонь и обтёр лицо. Ундин сделал шаг к нему, хотел схватить за руку и вместе бежать, но Петер обернулся на Зица и спросил: — А этот мёртв? Что тут произошло? Ты что, убил лорда? — нотка ужаса опять вернулась в его голос. Ундин только сейчас заметил, что его кровь попала на лоб лежащего лорда Зица. Он подошёл, обтёр кровь его же одеждой, чтобы показать, что голова лорда цела, затем пощупал и его шею тоже. Пульс был. Ундин повёл рукой, приглашая Петера убедиться в этом самостоятельно. Поднял безвольную руку Зица и приветственно помахал ею Петеру. Тут уж Петер сам схватил Ундина за руку и потянул вверх, чтобы тот встал и прекратил безобразничать. — Хватит, я понял, что он живой, пошли, пошли. Он потащил его в глубь подземелья. По дороге взял из ниши в стене свечу Болти и отдал её Ундину, и флягу тоже. Пока Петер продвигался в полной темноте от своей каморки в сторону винного погреба, голоса альф действовали на него гипнотизирующие. Проснулся он заранее, повинуясь внутреннему чувству времени, и был готов к побегу, сидел, ждал Ундина. Услышав вдали голоса альф, он в ужасе притаился, но голоса вдруг ненадолго затихли, а потом начал долетать шум борьбы и глухие удары. В такую рань там мог оказаться только Ундин. И ноги сами понесли Петера в ту сторону. Он и теперь себе не мог бы ответить, чего в нём было больше — беспокойства за Ундина или тяги оказаться рядом с альфами. Одно радовало: ему хватило выдержки не нашуметь и не выдать своё приближение. Теперь, когда они с Ундином как следует отдалились от места драки, пройдя несколько пустых коридоров, так, что разговор точно не был бы слышен ни в винном, ни в продуктовом погребе, Петер замедлил шаг и тихо сказал: — Спасибо, Ундин. Ты вернулся! Они бы точно до меня добрались, если бы не ты. Я так испугался за тебя! Когда увидел, что лорд Болти тебя хочет заколоть, я даже думать забыл, что он альфа! Всплеск страха за Ундина подействовал отрезвляюще, вывел Петера из безвольного состояния. Парня будто окатило холодной водой из таза, и он пришёл в чувство. Пока Ундин пятился, отмахиваясь от врага чужим мечом, Петер приблизился к ним, держась в тени, взял по дороге бутылку с полки, выскочил на свет и ударил лорда Болти. Будь у него с собой его клинок — а он бежал вчера в спешке, в чём был, — он и тогда бы поступил точно так же. Он не хотел ни у кого отнимать жизнь. Будь у него время подумать, он обернул бы бутылку одеждой, чтоб уменьшить риск. Но главным было другое. — Я так рад, что ты не пострадал! — искренне признался он Ундину. — Ох, постой, а чья тогда была кровь? Ундину рана казалась сущей царапиной, но ткань рукава пропиталась кровью, и Петер, присмотревшись, мог решить, что дело серьезное. Ундин беспечно чиркнул пальцем в воздухе над порезом и махнул рукой, показывая, что это ерунда. Но Петер не дал ему идти дальше. Он попытался закатать Ундину рукав, не смог и начал развязывать тесёмки безрукавки у него на груди. От волнения он опять забыл, что он-то может разговаривать, и было бы достаточно просто попросить Ундина показать рану. Ундин обречённо вздохнул и стянул с плеча безрукавку вместе с рубахой, чтобы Петер убедился, что волноваться нечего. Но Петер, увидев рану, резво сбросил с себя куртку, расстегнул на камзоле несколько нижних пуговиц и оторвал от своей батистовой сорочки широкий нижний край. Бинтовал он тоже ловко, так что уже через полминуты закрепляющий узелок был завязан. — Значит, так, — говорил он между делом. — Повязку будешь менять каждый день. Если она приклеится, попробуй отмочить кипячёной водой, но только не отрывай, обрежь по кругу. Сядь-ка, а то мне не с руки. Ундин опустился на оба колена. — Тебе сейчас надо бежать, — сказал Петер, продолжив наматывать ткань на его руку, — потому что они очнутся и покажут на тебя. А за нападение на лорда — простолюдинам каторга. Пожизненная! И это за безоружное нападение. А ты взял меч! Тебя ведь просто повесят теперь! Я сейчас тебя провожу к тому выходу, где никого нет. Там старая мыловарня, на ней редко кто бывает. Выберешься наверх — срочно выходи за ворота и беги как можно дальше отсюда, беги с Севера вообще и никогда не возвращайся. Петер закончил перевязку, застегнул свой камзол и накинул куртку. Ундин задумчиво рассматривал повязку: каждый следующий слой белоснежного батиста ложился чуть наискось к прежнему и был окантован узкой полоской кружева. Такого дорогого и красивого бинта кузнец ещё не видывал. — Как жаль, что тайный подземный ход, ведущий из замка в лес, обрушился, и его не стали чинить, — говорил в это время Петер. — Я бы тебе показал его. Но тебя ещё не ищут, так что прямо через ворота пропустят. Вставай, пошли… Ундин запахнул одежду, но продолжал сидеть на коленях. — Ты идёшь? — удивлённо переспросил Петер. — Давай, беги, пока лорды не очнулись! Ундин опустил лицо, чтобы спрятать глаза, и помотал головой. Петер не должен оставаться и прикрывать его, жертвуя своим решением держаться подальше от настырных альф. Но остаться здесь и угодить в петлю Ундину тоже не хотелось. — Что такое? — Петер не вспылил, не попытался настаивать, он обеспокоенно склонился и попытался заглянуть в лицо Ундину. — Пиши. — Он подставил руку, чтобы узнать, в чём дело. Но Ундин просто показал жестами: ткнул пальцем на себя, на Петера, сделал в воздухе обнимающий жест ему за спину, а другой рукой пошевелил двумя пальцами, изображая бегущие ножки. «Я. Ты. Вместе. Бежать,» — понял Петер. — Послушай, но я не могу теперь с тобой бежать, — расстроенно ответил он, выпрямляясь, — хотя очень хотел сначала. Но мне придется остаться и велеть, чтобы их подняли наверх. А там будь что будет. Если я их брошу, они замёрзнут насмерть, понимаешь? Ундин презрительно пожал плечами и разочарованно кивнул. О чём он только думал? Омега хочет остаться с альфами. Кто бы сомневался. Петер заговорил медленно, как бы уговаривая самого себя: — Ну хорошо, сейчас утро, их, наверное, и так скоро найдут, ведь кто-то должен спуститься в погреб за аперитивом к их же завтраку. А их видно от входа. Но подумай! Если я сбегу с тобой, если мы будем пытаться скрыться вместе, мой запах будет тебя выдавать! Они очухаются, и Болти догадается, кто огрел его по башке. Он знает, что это не ты, а я, и поймет, что мы заодно. Они привлекут наших людей, потребуют снарядить погоню, ведь это будут уже не дела проклятия, а поиск беглого преступника, облава. Нас с тобой выследят! Ундин поднял голову и удивлённо посмотрел в лицо парню. Так значит, лорд Петер действительно хотел бы с ним бежать? Но остаётся в замке, чтобы его, Ундина, защитить, дать ему уйти? Остаётся здесь, с ненавистными альфами? Дракона ж мать, это меняет дело! Ундин, всё ещё стоя на коленях, выпрямился и протянул открытую ладонь, прося, чтобы Петер дал ему руку, позволил написать ответ. Петер тоже встал на колени напротив него и прижал свою ладонь к ладони Ундина. «Сначала выйди наверх, скажи слугам, что лорды напились допьяна и заснули в подвале. Прикажи их вытащить», — написал Ундин. — «А сам седлай коня, бери с собой ещё одного и скачи по южной дороге до озера. Я выйду из замка пешком и пойду через холмы, я знаю пастушью тропу. У озера встретимся, там, где исток речки, и я уведу тебя в лес». У Петера на языке уже вертелись возражения, но он сжал губы, решив на этот раз дослушать. «Я с тобой не поеду верхо́м. Нельзя, чтобы нас видели вместе. А тебе нельзя пешком со мной, оставишь на тропе запах». Петер помедлил и спросил: — Если они спустят собак, это не сработает. Собаки учуют и твой след на тропе, и след моей лошади, там, где я сверну с дороги к озеру. Лучше поскачем вдвоём от самого замка и как можно дальше, у нас же вон какая фора. «А потом?» — возразил Ундин. — «Если загоним лошадей? Где ты купишь новых посреди поля? И нам самим не обойтись без сна. Как бы быстро мы ни скакали, нас нагонят позже. Нет, прежде, чем прятаться, нам надо сбить их со следа». — А как? Переплыть озеро? Это не выход. Озерцо там небольшое, погоня обойдет его по периметру и найдёт место, где мы вылезли на берег. Уходи лучше один, твой запах не такой сильный, у тебя будет шанс запутать следы и улизнуть. «Ответь мне правду, ты хочешь сбежать?» — написал Ундин и взглянул Петеру в глаза. Петер хотел снова начать объяснять, что готов остаться, чтобы спасти Ундина от казни, что альфы утратят интерес ловить дерзкого слугу, если отвлекутся на утехи с покорившимся омегой. Но Ундин так пронзительно смотрел на него, ожидая ответа и продолжая держать за руку, столько честного чувства было в этом взгляде, что Петер только головой кивнул — словно в воду прыгнул. «Хорошо», — написал Ундин. — «Я тоже уверен, что ты достоин альфы получше. Так вот. Мы проедем на лошадях по руслу реки, прямо по воде. Летом там мелко. Погоня обследует берега реки, но проверить все притоки невозможно. Мы свернём в один из них, и место, где наши лошади вынесут нас на сушу, они не смогут найти. Согласен?» — Да, вроде всё верно, — задумчиво хмурясь, сказал Петер. — Только не выйдет. Лошадей нельзя загонять в эту реку. Дно там очень скользкое и каменистое, всё в небольших валунах, каждую весну с гор приносит новые обломки скал. Сколько раз конные пытались переправляться через эту реку вброд, так лошади просто ломают там ноги. Я не потащу свою Марселлу в реку, там ей конец придёт. Ундин улыбнулся Петеру и написал: «Значит, мы пройдём по руслу пешком. Я рассчитывал, что лошадь вынесет тебя из воды, чтобы не осталось твоего запаха на берегу. Но раз лошади не будет, тебя вынесу из воды я».