Привычный про́клятый мир

Ундин вернулся в свою комнату. Наконец-то встреча с вожделенной кроваткой! Но, едва он успел зайти к себе, снаружи по коридору разнёсся скрип ключа в замке. Ундин затаился, досчитал до десяти и приоткрыл дверь, надеясь незаметно выяснить, кому ещё не спится. И не зря. Он увидел спину ведьмака, который спускался вниз по лестнице. А ведь он Лютика пошёл искать, как пить дать! Отвлечь бы его. Да! Ведь если Геральт застанет своего беспокойного партнёра вдвоём с кем-то и начнёт его убивать, то этому «кому-то» в первую очередь достанется. Геральт явно не тот, от кого легко живым уйти. Ну что, Ундин? Сам свёл, сам и выручай их теперь, пока не поздно. Ундин отправился вслед за ведьмаком, стараясь не шуметь, потому что ещё не придумал план. Геральт пересёк пустынный задний двор и, оглянувшись на Ундина, — услышал-таки! — зашёл в нужник. За забором в полях свиристели сверчки, в отдалении в лесной тьме ухала какая-то птица. На селе невпопад лаяли две или три собаки. Ундин не мог заговорить с Геральтом, наплести небылиц, отвлечь на себя. Что же делать? Ничего не приходило в голову. Он зашёл в нужник вслед за ведьмаком, скрипнул, закрывая дощатую дверь. В широкие щели под крышей лился яркий лунный свет. Геральт повернул голову, показал движением брови, что видит Ундина, и вновь уставился в стену. Молчание грозило затянуться. Здесь было целых два отхожих отверстия в деревянном настиле. Видно, хозяева, наученные горьким опытом, поняли, что каждый их постоялец-купец даже по нужде ходит исключительно со своим телохранителем. Ундин встал у второй дыры. Поссали. Геральт одним движением затянул шнуровку на штанах и вышел. Ундин постарался закруглиться поскорее. Упустит ведь. Если бы мог, Ундин догнал бы его и наплёл, что видел Лютика, уходящего в деревню с какой-то дамой. Или не дамой. А ещё он мог бы упасть на землю, скорчиться и притвориться сраженным какой-нибудь болезнью, но Геральт слишком быстро сдаст его хозяевам на попечение. Попытаться позвать его якобы на помощь кому-то? А поймёт ли? И захочет ли пойти? Слишком ненадёжно. Эх. Ничего не поделаешь. Ундин в два шага догнал Геральта и, развернув его к себе за плечо, от души заехал кулаком в его красивую челюсть. Думал, что заехал. Искомая челюсть как по волшебству ушла в сторону, и дальше столько всего случилось в один миг, что Ундин не успел осознать, как земля и звёзды поменялись местами, а потом снова вернулись, как были. Только самого себя он обнаружил расстеленным по вытоптанной земле заднего двора, а ведьмак сидел на нём и, не изменившись в лице, аккуратно, можно сказать, бережно придерживал его запястья вжатыми в пыль. Пока ничего сломано не было. Ну вот. А ведь Ундин мечтал оказаться в кроватке! Ундин применил приём, когда весь обмякнув, будто ты без сознания, вдруг выполняешь резкий рывок, вкладывая в него всю сконцентрированную силу. Но во время этого отчаянного рывка его запястья там, где их сжимал Геральт, даже не шелохнулись. Вот, значит, что выдавали эти жёлтые радужки. Надо же! А ведь ростом Геральт был примерно с него, и телосложением тоже. Боднуть его лбом в нос не выйдет, противник настороже. Ундин буравил взглядом бесстрастное лицо Геральта. Его ход. — Не объяснишь? — спросил ведьмак. И сам себе тихо ответил: — Не объяснишь. Курва. — И снова Ундину: — Тогда отвечай да или нет. Нахера ты это сделал? Ундин вполне мог кивнуть или мотнуть головой, но не видел смысла. Он продолжал попытки прожечь ведьмаку его выпуклые янтарные гляделки взглядом. — Трудно с тобой, — отметил Геральт и снова замолчал. — Было за что? — Ну наконец-то вопрос. Ундин мотнул головой. Не в его положении, пожалуй, злить Геральта. Да и врать не хотелось. — Я тебе просто неприятен? Ундин повторил жест. — Так. Это из-за Лютика? — спросил Геральт, начиная хмуриться. Ундин подумал и кивнул. — Он тебя оскорбил чем-то? Песней, например? — спросил Геральт. Задавать по два вопроса сразу было плохой идеей, но Ундин мотнул головой на оба. — Что же тогда? — вслух задумался Геральт. — Ведь нормально вечером расстались. Ты что, видел потом, как он вышел из нашей комнаты? Значит — не спал, знал о том, что Лютик сбежал от него. И не остановил. Как же ответить? Ундин рискнул кивнуть — видел. Попробует вывести Геральта на версию, что Лютик ушёл на поиски развлечений вне постоялого двора. — Ты подумал, я его выгнал? Ундин удивлённо показал «нет». — Подумал, что я его ударил? Нагрубил? Ундин замотал головой. Поразительным образом идут мысли этого существа. Его не волнует, где Лютик сейчас. — Ах да, ревность, — Геральт поморщил переносицу, как будто вспомнил о досадном упущении. — Он тебе нравится? Ундин хотел ответить «нет», раз уж речь зашла о ревности таким странным образом. Но… не смог. Кто поверит, что Лютик кому-то не нравится? Так что Ундин в сомнении вытянул губы вправо-влево, обезоруживающе улыбнулся, поднял одну бровь, потом другую, неопределённо пошевелил лицом. — Понимаю. — Геральт доверительно вздохнул, но хватки не ослабил. — Сам его убить готов через каждое второе предложение. Но это сильнее меня. Вернёмся к тебе. Тебя, значит, смутило, что он куда-то вышел? Ундин кивнул. — Так может, он тоже до ветру хотел? — простодушно удивился Геральт. Ундин пожал плечами. А ведь язык-то у Лютика подвешен как надо. Он мог придумать для своего милого монстра убедительную легенду, куда отправляется среди ночи. Что же он ему наплёл? Стоило ли так волноваться? Наоборот, сейчас Ундин всё испортит, если его версия окажется другой. — Что ж тебя сподвигло?.. — опять задумался ведьмак. — Раскрутим моток по верёвочке. Ты в курсе, куда пошёл Лютик? Ундин мотнул головой. — А может, знал, что он пошёл к твоему другу? — прищурился ведьмак. Странно было слышать, что он и об этом знает, но допустим. Ундин втянул воздух ртом, расширил глаза, задрал брови, как будто поражённый этим фактом. — Врёшь, — припечатал Геральт. — Знал ты. У тебя сердце даже ни на долю с ритма не сбилось. Он что, ещё и пульс в зажатых запястьях чувствует при такой железной хватке?! Курва. Что бы это ни значило. — Выходит, знаешь, что Лютик там с ним, а лупишь меня? Занятно. — Ведьмак высматривал что-то в глазах Ундина. — А-а! — догадался он. — Хотел меня задержать? Думал, я свирепый ревнивец? Сам вопрос подразумевал, что ведьмак себя таковым не считает, так что Ундин не стал отвечать. Но внутренне поразился, как спокойно можно об этом говорить, зная, что твой возлюбленный сейчас с кем-то. Одно слово — монстр. Или у них вообще так принято?! Геральт принял молчание за согласие и издал смешок. — А сам-то! Ты же вот не ревнуешь своего друга к барду? А? Ундин только злобно раздул ноздри. — Так, забираю слова обратно, — спохватился Геральт. — Залез на чужое поле. Ундин поджал губы и глянул в сторону, прикрыв глаза, чтобы показать, что извинения приняты. — Во-первых, свобода Лютика — это его свобода. Я его на поводок никогда не сажал. Во-вторых, я отпустил его с пустыми яйцами. Да, мы время не теряем. Я не хвастаюсь, просто, возможно, тебя утешит, что его интерес — действительно побеседовать. Я его знаю, поверь. И третье: даже если между ними что-то случится, я никого не трону. Понял? Ундин согласно моргнул. — Сейчас я тебя отпущу. Не дело нам драться. Согласен? Отпускать? Ундин кивнул. — А целуешься лучше, чем дерёшься, — бросил Геральт, вставая, и двинулся ко входу. Ундин ухмыльнулся сомнительному комплименту и поднялся, стряхивая пыль. — Что-то я болтлив сегодня. Это всё ты! Ты и немого разговоришь! — с усмешкой сказал Геральт, не оборачиваясь, но слыша, что Ундин идёт за ним. Перед самым входом ведьмак обернулся и тихо добавил, глядя Ундину в глаза: — Я буду рад, если вы согласитесь, чтобы мы сопровождали вас дальше. Таких спутников, как ты, за деньги не купишь. Да и мы можем оказаться полезны, особенно, раз вы скрываетесь. Но пойму, если ты против. Решать вам. И, не дожидаясь ответа, пошёл к себе. Ундин же задержался на пороге. Хотелось подышать свежим воздухом и переварить услышанное. Он бесшумно присел на ступеньку в тени курятника и уставился на гаснущий розоватый край неба. Как вдруг разобрал в стороне шуршание. Кто-то щуплый в серой одежде прошмыгнул из главного здания в лошадиное стойло, не заметив Ундина. Послышалось звяканье сбруи. Ох, не стоило Геральту заикаться, что они скрываются. Но кто мог ожидать, что его услышат! Чистая случайность. Ундин сначала притаился по вросшей в него с детства привычке. От сильных и опасных противников он постоянно прятался уже и после смерти отца, когда ходил на дело с бандой. И, даже поняв, что этот противник — слабый, он не двинулся с места. Стоит тронуть, и человечек поднимет шум. А уж постояльцы с хозяином будут рады всей толпой повязать Ундина, надеясь разделить на всех награду за поимку преступника. Человечек вывел осёдланную им лошадь под уздцы, чтобы поменьше нашуметь, и лишь отойдя от постоялого двора на большое расстояние, решился вскочить в седло и поскакать. Ундин дослушал, как стук копыт затих вдали, и поднялся в свою комнату. Огляделся, всё ли собрано. Пожалел, что не дошли руки раздобыть для Петера одежду попроще. Позолоченный обруч дома Старков тот давно носил исключительно в котомке, прихватывая волосы шнурком вокруг головы, но меч не прятал. Простая одежда для вылазок в люди в компании с Ундином была бы куда неприметней. Чутко прислушиваясь, Ундин дождался, когда шаги Лютика прошуршали по коридору от Петера обратно к Геральту. Всё стихло. Ундин выждал ещё немного и поскрёбся к Петеру, надеясь, что в соседних комнатах этот звук примут за мышиную возню, если до сих пор не спят. И когда растрёпанный Петер приоткрыл дверь и поднял на Ундина мутные со сна глаза, тот стремительно вошёл, поднял его котомку из угла и сунул ему в руки. Просыпайся, мол, уходим.