Невозможно

      В комнате витал едкий, приторно сладкий запах догорающей плоти.       Ода сидел на коленях, пусто глядя на обезображенные трупы перед собой. Некогда люди, сейчас, они напоминали иссохнувших, жутких чудовищ. Длинные конечности палки, тёмные, глубокие дыры, на месте рта и глаз. Тела конвульсивно дёргались, представляя собой ещё более страшную картину. Можно было бы даже подумать, что они ещё живы, несмотря на внешний вид, но нет. Оглушающе громкие крики затихли ещё на первой минуте смертоносного танца.        Глаза немного щипало от высоты температуры. Странно, но это были все последствия, что заимел Ода после появления пламени. Огонь обходил его по касательной, ласково облизывал его своими, вовсе не горячими, лишь по-домашнему тёплыми, языками. Пламя танцевало, высокой стеной, вилось вокруг Оды, защищая его от внешнего мира.       На каждое прикосновение огня, Ода мелко вздрагивал, борясь с желанием отшатнуться. Лишь тихие, неслышимые выдохи, резким порывом вырывались из его рта временами.        — Матильда! — словно сквозь толщу воды, до ушей Оды донёсся обеспокоенный крик.       — Матильда! — Леон, основываясь на своих ощущениях, крутил головой, нервно пытаясь определить местоположение парня. Огонь работал против своего хозяина - он куполом вился вокруг мужчины, закрывал весь обзор, изолируя внутри себя.       Леон развернулся обратно к трупу, небрежно поведя пальцами по сморщенной коже. Вслед за движением его пальцев, яркой полосой, прошлась дорожка огня.        Рука трупа дёрнулась, скрючившись в посмертных спазмах. Леон поёжился от отвращения, дёрнулся в сторону, уходя от обжигающих прикосновений. Скривив губы, мужчина резко взмахнул рукой, на этот раз, обивая огнём сразу всё тело, и вскочил с места, брезгливо отряхиваясь от пепла. Нахмурив брови, мужчина медленно поднёс руку к груди, вспоминая о причине всего этого воспламенения, и порывисто кинулся через огонь.       Неспособный нормально сориентироваться, он несколько раз приложился о жёсткие стены, сбросил в огонь те вещи, что ранее смогли остаться нетронутыми.        Леон махнул рукой, разгоняя огонь перед собой. Пламя, образующее по его велению ровный коридор, полыхало яркими красками, языками тянулось друг к другу, в инстинкте соединиться, и в конце концов вновь сливалось в одну, высокую стену.        Руки мужчины дёрнулись в короткой судороге. Способность отказывалась подчиняться. Огонь, движимый взрывом чувств своего хозяина, спешил сжечь всё дотла, повинуясь своей природе.        Леон наклонился, свёл руки вместе. Со сдавленным криком, он резко раскинул их в стороны, раздвигая огонь на одном из участков.        Он опёрся о стену, наблюдая очередное слияние огня.       Мужчина сдаваться отказывался, он разворачивался в другую сторону, раздвигал в стороны пламенные стены до тех пор, пока в одном из просветов, он не увидел чёрное пятно.       Глаза Леона расширились, он бездумно бросился через огонь и, уже через пару секунд, оказался рядом со сгорбленной небольшой фигурой.        — Матильда, — мужчина порывисто упал на колени, хватая Оду за плечи и чуть приподнимая его вверх, — Господи, ты как? Ты не ранен? Они не успели тебе ничего сделать? — Леон непонятной скороговоркой выпалил эти вопросы, застыв в некотором смущении. Голова Оды была завешена волосами, мужчина не мог видеть его лица, что его очень беспокоило. Леон нервно переместил свои руки на линию челюсти парня, аккуратно поднимая его голову, — Господи, чёрт, ты не представляешь, насколько я испугался, когда эта сука на тебя автомат направила, чёрт. Чёрт, я думал, что ты умрешь, что я не успею!        Леон, сдерживая ярость, дёрнулся всем телом, случайно двигая Оду вместе с собой. При движении, железные браслеты на руках парня, звонко ударились друг о друга. Мужчина резко перевёл взгляд вниз.       — Чёрт, я сейчас! — Леон быстро передвинулся Оде за спину и осторожно приподнял скованные руки.        Первой мыслью Леона было призвать способность, однако, он остановил себя незадолго до того, как осуществить свои планы. Леон нахмурился и посмотрел на свои руки, держащие запястья Оды. Своим огнём, мужчина мог навредить чужому телу.        «Чёрт! — лицо Леоне исказилось в гневе. Он порывисто сдал свои ладони, впрочем, тут же и вовсе отдёрнул их в сторону, боясь нанести случайный вред, — До чего же бесполезная способность! Только для убийств и годиться, как же отвратительно!»       Подняв свой взгляд обратно на чужую узкую спину, Леон почувствовал необъяснимый укол в сердце. Он взмахнул руками, быстро оглядел полыхающую комнату. Не оставалось никакой надежды на то, что ключ сохранился, при таких-то температурах.       — Шпилька.        Леон вздрогнул, услышав тихий шёпот, и инстинктивно наклонился ближе к напарнику.        Осознав смысл чужих слов, Леон зло поджал губы.       — Я знаю, Матильда, чёрт, но у меня нет ничего такого, только кастеты и взял с собой, идиот безмозглый. Чёрт, чёрт, чёрт, как же я бесполезен, да я без тебя ещё на парковке подох бы, как ничтожная шавка.        Леон нервно засмеялся, но мгновенно замолк, продолжая лишь мелко дрожать.       Пылающая вокруг способность сильно давила на мозги, раскачивая, и так довольно неустойчивое, психическое равновесие. Несмотря на то, что Ода уже был в безопасности, обеспеченной самим же мужчиной, Леон, казалось, что парень вот-вот умрёт. Что у него сердце остановиться, что тот завалиться наземь куклой с остекленелыми глазами, что сгорит в его же, Леона, огне, из-за его способности, из-за него.        Обычные люди не задумывались о подобном, но все эсперы знали, что способность - благо, божий дар, но в то же время и проклятье. Даже не говоря о самой сути способности, что принадлежала эсперу.        Способность можно было сравнить с живой личностью, не до конца оформленной, но всё ещё существующей.       И она тоже заявляла свои права на тело, что делила с хозяином.       — У меня в волосах шпилька. — всё так же тихо прошептал Ода.        Леон коротко вздрогнул от неожиданности, тут же подрываясь и начиная аккуратно искать невеличек в чужих волосах.       Замок наручников отчётливо щёлкнул. Браслеты опали, с глухим стуком покатившись по полу.        Леон криво ухмыльнулся.        Хоть в чём-то он смог помочь.       Ода слабо дёрнул обвисшими руками. Заторможено, не до конца понимая своих действий, Ода поднял вверх дрожащие, затёкшие от долго нахождения в одном положении, конечности и прижал их к груди, туда, где находилось сердце.        Туда, где находился эпицентр его паранормальных способностей.       Парень слабо покачнулся, сжался ещё сильнее, стараясь закрыться, неясно от чего: от пламени, от Леона, от себя, ещё больше. Замерев так на несколько секунд, тело Оды вдруг начало заваливаться на пол.       — Матильда! — Леон моментально поймал чужое тело рефлекторно прижимая его к себе. Мужчина быстро, но аккуратно, развернул тело Оды, прижимая голову парня к своей груди и заглядывая в его глаза. Взгляд пугал своей пустотой, — Матильда, чёрт, всё-таки ранили, да?! Господи, что такое, что с тобой, скажи, пожалуйста, я очень хочу тебе помочь!       Оду морозило. Он дрожал в чужих руках, судорожно, а от того очень крепко, сжимая ткань своей майки.       Усилием воли, он отцепил от себя одну из рук, хватаясь за водолазку.       Зубы Оды стучали друг об друга, его всего трясло, становилось то жарко, то холодно, словно у него была лихорадка. Но он всё же смог два, таких жизненно для него важных сейчас, слова.       — Убери огонь.        Чёрный экран показывал, удлинившуюся за прошедшее время, зелёную полоску загрузки. Счётчик демонстрировал шесть минут до окончания работы.        Ода ритмично постукивал по компьютерному столу, невидящим взглядом смотря в мигающий экран.        — Ты эспер. — Ода констатировал факты. Он ясно слышал фразу-активатор способности, за секунду до того, как комнату поглотил смертоносный огонь.        «По крайней мере, — как-то безучастно подумал Ода, — Он не Пламенник. В нём это не чувствуется. Но его огонь, — парень поморщился, — вот почему он не мог быть всё-таки обычным человеком. Проблем было бы в сто раз меньше.»       — Да. Я эспер. А ты.. — Леон на секунду замялся, уперевшись взглядом куда-то в середину чужой, неестественно прямой, спины, — Ты боишься огня?        Когда Леон, сжимая Оду в своих руках, услышал его просьбу, мужчина до смерти перепугался.        Серьёзно, несмотря на то, что способность находиться с ним без малого восемь лет, она всё ещё не слишком поддавалась командам своего хозяина. Нет, Леон задавал направление, мог какие-то финты проворачивать, но интенсивность огня никогда по-настоящему не зависела от его собственных желаний. В расчёт брались только его эмоции, и это всегда было той ещё русской рулеткой.       А Леона, вообще-то, спокойной личностью назвать было нельзя, скорее довольно импульсивной, и это ещё мягко сказано.        В общем, жилось ему не слишком легко.        Ода дрожал в его руках, он выглядел как смертельно больной, а Леону казалось, что парень горит, горит в его пламени. А что ещё он мог в такой ситуации подумать?       Мужчина, неимоверными усилиями, всё-таки смог собраться, более-менее успокоиться и потушить огонь.       Оде как-то сразу заметно полегчало, он сразу же встал, не показав никаких признаков возможных ранений или скорой смерти, и невозмутимо пошёл по направлению в другую комнату, искренне надеясь, что она осталась цела.        На донёсшиеся вслед обеспокоенные вопросы, он коротко бросил: «Не переношу пламя.»       Он же не мог сказать, что любой огонь у него ассоциируется с отвратительным паразитом, живущим внутри его тела, и ошеломляющей болью.        Его бы вряд ли поняли.       В комнате вновь повисло глухое молчание.        Леон тяжело вздохнул, скрестив руки на груди и закинув голову назад, тут же зашипел от больного удара о стену.        Мужчина скатился вниз по стене и скрючился, закрывая лицо руками и устало потирая его.        Раздался звонкий сигнал.        Леон рефлекторно оглянулся на Оду и, прищурившись, отметил остававшееся на экране время.       Пять минут.       Леон сжал переносицу двумя пальцами и крепко зажмурил глаза.       — Почему твоя способность меня не трогала? — Ода предпочёл не отвечать ничего Леону, взамен задавая свой вопрос. Это было, конечно, очень нехорошо, но, со стороны Леона, активировать огонь, тоже было очень нехорошо. Пусть мужчина делал это для спасения его жизни, пусть он не знал о травме, о которой Ода, впрочем, до сего момента тоже не догадывался, это всё равно было нехорошо. Так что, Ода имел право поступить также нехорошо, почему нет.        Леон тихо хмыкнул, на секунду смутившись от постановки вопроса.       — Ты, — мужчина потёр виски и слабо засмеялся. Буквы складываться в слова почему-то не хотели, — ты мне, как родной, что ли? Господи, не знаю даже как объяснить, м.       Леон в задумчивости постучал по лбу указательным пальцем.       — Это, наверно, можно с даром твоим сравнить! — он щёлкнул пальцами и ярко улыбнулся, так и не повернувшегося к нему, Оде, — Только послабее да по специализированней. У меня хорошая чуйка, если это можно так назвать, на людей ориентированная. Сначала, ты мне конечно не особо нравился, а потом ты мне жизнь спас. И я как-то сразу понял, что ты такой человек, знаешь, надёжный. Не кинешь в случае чего, я имею в виду. Не крыса ты, в общем.       — Не крыса?       — Ну, не предатель, не кидала! — Леон широкими шагами пересёк комнату и с энтузиазмом хлопнул Оду по плечу. Мужчина чуть наклонился над ним, пытаясь заглянуть в лицо, — Ты - человек искренний, прямой как рельса. Что уж тут, я тебе спину в случае чего могу доверить, ты не пырнёшь ножом. Знаешь, щас такие люди, искренние - вид, вымирающий в геометрической прогрессии.        Леон навалился на парня ещё сильнее, обеими руками, обхватывая его плечи. Он двинулся чуть вперёд, ставя свой подбородок на чужую макушку, и даже мигание счётчика, находящиеся напротив его глаз, уже не так раздражало.       — Смешно, наверно, но ты мне как родной уже! Хотя, то и неудивительно, учитывая то, сколько раз за эти несчастные два часа, что мы с тобой вместе, находились на грани смерти        Ода вздрогнул, услышав чужие слова.        По мнению Оды, Леону лучше было бы заткнуться. Он говорил слова, которые Ода не был готов услышать ещё лет пятнадцать. Ну, по крайней мере до тех пор, когда парень отслужит свой срок у государства, найдёт нормальную, безопасную работу и хотя бы немного не нормализует свою жизнь.       С него уже хватило «родных» людей, ему правда достаточно.        Нет, Ода очень ценил своих близких, он буквально был помешан на них. В конце концов, он, как и каждый нормальный человек понимал, что близкие тебе люди - основа того, что можно назвать нормальной жизнью.        Ода понимал, Ода ценил, Ода заботился.        И мать свою он зарезал исключительно из благих намерений.       Что поделать, тогда это казалось наилучшим, наиболее безопасным для его матери, вариантом.        Честно говоря, это всё ещё кажется ему лучшим вариантом.        Да, он вырезал организацию, состоящую из нескольких сотен людей. Вроде бы - нехорошо поступил, но ведь тоже ради близких.       В конце концов, кто, если не он, позаботился об отмщении за сотрудников «Ракюен»? Благодаря этому, его близкие, родные, люди имеют спокойное посмертие и, как на то надеялся Ода, счастливы, не имея никаких беспокойств, хотя бы на том свете.       Беспокойство.        Ода не желал, чтобы за него беспокоились.       Это было бы, в любом случае, пустой тратой нервов, напрасно вредящей психическому здоровью его близких.        Вред здоровью близких был не допустим. А раз Ода имеет весьма широкие возможности, он должен сделать всё, чтобы искоренить этот вред.       В конце концов, его собственная жизнь ничего не стоила по сравнению с жизнью его родных.        А сейчас, кто-то, кого он знает всего два часа, назвал его «родным».       Это было недопустимо, это было невозможно.       Не здесь, не сейчас, не с этим человеком.        Впрочем, Ода уже запутался во всём этом.        Решение, что он должен был принять сейчас, простым ну никак нельзя было назвать. И казалось бы, всё просто, вот тебе приказ, вот тебе миссия, вот тебе цель.        Но Леон был слишком человеком для того, чтобы Ода мог что-то здраво решить.        Своими действиями, Леон заставлял колебаться, а Ода ненавидел колебаться, для него в приоритете были уже принятые, взвешенные решения.        Ода колебался, Ода нервничал.        А нервничать было ну никак нельзя.        Ни к чему хорошему это ранее не приводило.        — Слушай, а давай сходим куда-нибудь после, м? — не замечая состояния Оды, который сейчас пытался выстроить себе адекватную картину мира, Леон задумчиво наклонил голову в бок, окончательно навалившись на Оду и коротко постучав о компьютерный стол, — В кино какое-нибудь, на фильм, хотя, у вас, в Японии, с нормальными фильмами явно напряжёнка. Я бы театр, музей предложил, всё-таки, это - золотой стандарт, но, боюсь, это слишком интеллектуально для меня, ха.        — А давай в бар, а? — Леон боднул головой Оду, уже забыв о том, что они вообще-то всё ещё на миссии, — Я знаю, тебе не слишком по возрасту, но, по сути, ты и так вне закона, людей бьёшь как свиней нерезаных, что здесь алкоголь, да? А ведь по миссии, приличное такое вознаграждение, вот закончим это всё, получим наши кровные да в бар, я приличный один знаю, там просто закачаешься. Я угощаю, конечно. Ну, ты как?        Голова Оды безвольно мотнулась, следуя за активными потрясываниями Леона его телом. Парень нахмурился и, наконец двинувшись, поднял руки, не глядя отпихивая от себя Леона. Не обратив никакого внимания на обиженный возглас, Ода откинулся на спинку стула, одной рукой обхватив себя же, а другой подперев подбородок, в задумчивом жесте. Его лицо приняло обеспокоенное выражение.       Предложение было заманчивым, честно говоря. Оде давно уже пора бы расслабиться, успокоить напряжённые нервы. Сколько он уже крутится как белка в колесе, дней восемь? Что говорить об отдыхе, у Оды сна нормального не было после приезда в Йокогаму. Всё не до того было. Нужно было обустроиться, найти работу, изучить город. Сходить на похороны тоже было нужно, но конкретно сейчас, Ода старался не задумываться об этом. Все книги по психологии, что прочитал Ода, хором говорили о том, что во всём нужно искать только хорошее, в жизни должен присутствовать только позитив. Даже хоть немного негативные мысли строго воспрещались.        «А ведь мысли о психологии, — отстранённо пронеслось у него в голове, — тоже негативны?»        Он тут же одёрнул себя, возвращаясь к нынешней проблеме.        Он бы хотел сходить, правда, да и проблема уже была далеко не в личность его сопровождающего всё-таки, когда Леон перебирал свои варианты, Ода успел собрать мысли в кучку и поставить себе новую цель, по отношению к мужчине.       Но проблема всё-таки была.        Ода медленно закрыл лицо руками.        Отказываться просто так - невежливо, а отказаться было надо. Леон и бар не могли влезть в его нынешние планы на вечер.        Ода резко открыл глаза, практически подорвавшись со стула. Парень обернулся к Леону, наконец находя слова, способные конструктивно объяснить причину его будущего отказа.        — Брэдбери Рей.        Леон ошалело захлопал глазами.       Он отошёл от Оды на несколько шагов, глядя на него с огромным шоком.       Мужчина открыл рот, но тут же закрыл, не найдя каких-либо слов.        По комнате набатом прошёлся смех.       — Матильда, да ты чёртов экстрасенс, серьёзно! — восхищённо протянул Леон, откашлявшись, — Ты что здесь забыл вообще, из тебя бы вышел натуральный цыган! Тыкать пальцем в небо - реально твоё, не удивлюсь, если именно ты когда-нибудь предскажешь нам конец света, и он реально произойдёт!       Однако, в ответ на все комментарии мужчины, Ода лишь отрицательно помотал головой.       — Это имя, твоё имя, — парень выделил интонацией принадлежность, — было написано в заказе от Коалиции. Боюсь, — Ода немного печально поджал губы, — я не смогу никуда пойти сегодня. Мне нужно отчитаться о миссии перед начальством.       Лицо Леона, излучавшее ранее позитивное выражение, застыло, к концу слов Оды, искажаясь в гневе.       — Это с какого чёрта, они стали раскрывать настоящие имена их наёмников?! — праведно возмутился Леон, — Сука, Коалиция славится своей высокой системой конфиденциальности, почему сейчас я слышу, что моё настоящее имя может узнать кто ни попадя! Без обид. — мужчина виновато посмотрел на Оду, получив понимающий кивок в ответ, — Но всё равно, псевдонимы - это что, ничто? Воздух что ли?!        Леон остановился, замерев где-то посреди комнаты, только сейчас отмечая то, что всё это время он кричал. Рассчитав что-то в своей голове, мужчина опустил свой взгляд на горевшие огнём руки. Он кинул быстрый взгляд на Оду, тут же отворачиваясь и делая несколько глубоких вдохов.        Огонь, слава Богу, затух без промедлений.       — Насчёт этого, я ещё поговорю с ними, — Леон скрестил руки на груди и подошёл к Оде, бедром опёршись о край стола, — а насчёт отчёта не беспокойся. Миссию мы вдвоём выполняем, значит вместе отчитываемся, я как раз возмущения свои выскажу, и идём с тобой вместе куда нам там надо, что нам мешает, собственно?       Леон договорил и взглянул в лицо Оды, тут же осёкшись.       Парень смотрел на него таким взглядом, которым смотрят обычно на аутистов.       И не успел Леон возмутиться, как глаза Оды стали, по обычному своему состоянию, привычно безразличными.        Мужчина смутился. «Показалось?»        — Заказ был на тебя.        — Ч-что, — Леон запнувшись, непонимающе забегал глазами по лицу Оды, высматривая то, что могло подсказать ему, что сейчас происходило, — подожди, Матильда. Ты о чём вообще, извини, я правда не понимаю, я..       — Мне поступил срочный заказ от Коалиции сегодня утром, — перебил его Ода, начиная своё объяснение немного виноватым голосом, — заказ на убийство. Заказ на тебя. Поэтому я никак не могу пойти отчитываться с тобой, ты ведь цель. А отчёт, я думаю, займёт много времени. Прости, пожалуйста, давай сходим в другой раз?        Ода поднял взгляд вверх с надеждой, но наткнулся только на застывшее в шоке чужое лицо.       Леон выглядел, честно говоря, плохо. Мужчина побледнел, что крайне странное выглядело с его привычным смуглым цветом кожи. Его глаза широко распахнулись, а зрачки сузились, собой, он напоминал странную сову. Волосы, сами собой, будто вздыбились, неровной гривой стекая по голове. По виску стекала мелкая капля пота.        Мужчина отшатнулся, поймав чужой взгляд глазами. Он отошёл на несколько шагов, инстинктивно прикладывая одну руку ко рту, только чтобы сразу же отвести её в сторону, почувствовав на ней что-то горячее.       На ладони было маленькое пятно крови.       Леон заторможено поднял другую руку, ощупывая новую ранку на губах, но вновь поднял взгляд на Оду, напряженно всматриваясь в него.        Леона было жаль.        Ода не знал, как бы выглядел он, узнав, что его же напарник собирался его убить. Но, возможно, это было бы что-то похожее на состояние Леона?        Леон, кажется, от своих слов о «родном» человеке, так и не отступился. Его поза была напряжена, он внимательно следил за движениями самого Оды, но пока не предпринимал каких-либо попыток нападения.       Ода не знал, почему. Леон - человек импульсивный, насколько он мог понять, медлить было отнюдь не в его стиле. По расчётам Оды, Леон должен был наброситься на него в гневе, ну а какую реакцию ещё можно было ожидать от него? Не только от него, от любого человека, впрочем.        А Леон стоял, просто вылупившись на него, стоял и ничего не предпринимал.       По прошествии минуты, проведённой всё теми же, во всё тех же позициях, Ода стал раздражаться.        В голове парня будто зажглась метафорическая лампочка.        Может, он ничего не делал потому, что всё ещё не понимал?       Леона стало ещё больше жаль.        Как можно быть таким тупым?       — Коалиция защищает конфиденциальность и права своих наёмников. Это общеизвестный факт, — как маленькому, медленно, чётко и понятно, начал разъяснять Ода. Леон сразу же обратился в слух, — Но Коалиция это делает только тогда, когда игра стоит свеч. Ты - ценный человек в глазах Коалиции, ты определённо стоишь затраченных на тебя ресурсов. Но это было бы в другой, отличной от твоей, жизненной ситуации.       Леон начинал медленно понимать, что Ода скажет следующим. И ему это совсем не нравилось.        — В твоём случае, Коалиция решила, что ты не стоишь затраченных ресурсов. Она решила, что лучше уж они просто избавляться от тебя, нежели вступят в никому не нужный конфликт с той организацией из Америки. Да, конфликт вышел бы пустяковый, для Коалиции на один зуб, но бросать все свои силы на это только ради тебя? По их мнению, ты того не стоишь.        Стоило Оде договорить последнее слово, как его вздёрнули со стула, ставя в прямое положение. Леон крепче сжал шею парня, выдавив из него тихий хрип.        — Ничего не стою?! — прорычал Леон в лицо Оды, — А ну, повтори это ещё раз! Желательно до того, как успеешь умереть!       Леон потянул Оду вверх, отрывая его от пола. Руки парня инстинктивно взметнулись, схватившись за чужие запястья, но просто легли на них, не предпринимая никаких попыток выбраться.        — Давай, давай! — Леон зло ухмыльнулся, наблюдая задыхающегося парня, — Невинной овечкой притворялся, а сам готовился прибить меня в любой момент. Ещё и рассказываешь мне всё это, смотришь так виновато, будто действительно жалеешь, что в бар со мной пойти не сможешь! Ну конечно, куда уж идти в бар с трупом под подмышкой.       — А ведь и вправду не пойдёшь. Пришло время поменяться ролями, не думаешь? — с лица Леона исчезла ухмылка. Он со злостью проследил меняющийся цвет чужого лица, становящегося всё более синим, — Ну давай, сука, посмотри мне в глаза!        Ода дёрнулся, пытаясь схватить ртом воздух. Услышав последнюю фразу, парень раскрыл, зажмуренные до того, глаза, медленно, изворачивая голову в чужой хватке, он опустил взгляд вниз.       Увидев своё отражение в синеве чужих, синих глаз, Леон обнаружил, что всё это время его руки дрожали.       Ода упал на пол, резко отпущенный Леоном. Он судорожным движением прикоснулся к, чувствующей фантомную хватку, шее, тут же закашливаясь. Парень скрючился, пытаясь восстановить дыхание. Находясь в руках Леона, Ода уже начинал прыгающие, яркие точки. Ещё чуть-чуть, и Ода бы уже не смог дышать никогда.       — Ты зачем всё это мне рассказал? — Леон опустился на колени, подтягивая Оду к себе за волосы, — Зачем?! Я ведь тебе доверял, ты мог спокойно убить меня, а сейчас сам находишься на грани смерти! Зачем спасал от смерти, тебе было бы только легче! Ответь, говорю!       С последней фразой, Леон дёрнул Оду за волосы, встряхивая его.        Счётчик на компьютере просигналил об окончании загрузки, но никто из людей не обратил на это никакого внимания.        — Я не хотел тебя убивать! — еле слышно прохрипел Ода, тут же вскрикнув от неожиданного удара об пол. Парень чувствовал, как по лбу потекла тонкая струйка крови.       — Да что ты? — процедил сквозь зубы Леон, прижав голову Оды к холодному полу, — А чего же ты хотел? Чего же ты хочешь?!       — Я не хочу тебя убивать! — громче повторил Ода, и прикусил губу, заглушая крик от нового удара.       — А ради чего тогда всё это было?! Говоришь, делаешь не понятно что, в чём твоя проблема, чего ты от меня хочешь?!        Ода тихо проскулил, почувствовав ещё один удар. Он со свистом выдохнул и вновь заговорил, не оставляя своих попыток достучаться до Леона.       — Ты же хороший! Ты не заслужил смерти! — Ода продолжал, не обращая внимание на замершего мужчину, — Не смог бы я, послали бы другого, а я не хотел, чтобы тебя убили! Ты этого не заслужил, я чувствую! Нужна была причина, я её нашёл, ты ведь эспер! Это умножит твою ценность, Коалиция ведь этого не знала, она передумает, я смогу её убедить! Ты не умрёшь, я не позволю, прости, что не сказал ничего, нужно было сразу объясниться, я не хотел!        Ода мелко задрожал, продолжая говорить, но делая это всё тише и тише.        — Подожди, — Леон прокрутил в голове все свои разговоры с Одой, находя всё больше деталей, на которые он ранее не обращал внимания, — отчёт Коалиции, ты правда сожалел, что не пойдёшь? Хочешь убедить её не убивать меня? Спасал, потому, что на смерть мою изначально не рассчитывал? Ты чувствуешь, что я хороший? Я не понимаю!       — Ты ведь всё это ради семьи, — прошептал ему Ода, слабо улыбнувшись, — ради родителей. Ты ведь не виноват, твоя смерть была бы абсолютно бессмысленной и слишком жестокой, по отношению к тебе.       — То есть, ты хочешь сказать, что отказался от намерения убить меня просто потому, что почувствовал, что я хороший человек?        Ода кивнул, слабо, обессилено, но уверенно.        На несколько долгих минут, в комнате повисло молчание. Оно разбилось от зазвучавшего заливистого смеха, тут же прекратившегося.        Леон обеспокоенно подтянул Оду к себе, осторожно проведя ладонью по ранам на лбу, оставленных им самим же.       — Ну, ты ведь не можешь быть таким тупым для того, чтобы просто рассказать о своём намерении убить, реально надеясь меня убить, а не просто не спасать меня от смерти, — Леон оторвал рукав своей рубашки за неимением, начиная обматывать ткань вокруг лба Оды, — Ты же не такой тупой, правда?        — Мама говорила, я у неё самый умный.        — Ну вот, а маму надо слушать, мама фигни не скажет.       Кого он пытался успокоить – себя или Оду – ясно не было.       Закончив, Леон аккуратно приподнял Оду за плечи.       — Мы, — мужчина неуверенно посмотрел туда, где, замотанная тканью, находилась рана Оды, — можем просто считать это компенсацией за мои потраченные нервы?       — Можем.        Леон вдруг порывисто обнял Оду.       — Ты прости меня, всё-таки, — Леон быстро зашептал парню слова извинений, будто боясь, что его услышит кто-нибудь посторонний, — я тебе верю. Сам ведь чувствовал, ты прямой как рельса, мне себе что ли не доверять? И, господи, о Коалиции не беспокойся, я мальчик взрослый, сам свою жизнь отстоять сумею. Вместе на этот твой отчёт пойдём, я как бы тоже ответственен за провал миссии по убийству меня.        Он неуверенно замолчал на пару секунд.       — И может сходим всё-таки вместе куда-нибудь после всего? Если получится конечно. Чёрт, да что это я, конечно же у нас получиться. Ну так как?       Леон напряжённо замер, боясь услышать отказ, почему-то забыв о том, как несколько минут назад, безжалостно вбивал Оду в пол.        Ода нервно улыбнулся. Он тяжело вздохнул, прогоняя ощущение режущей боли в голове.       — Какой ты странный.        Леон нахмурился. Это кто из них ещё странный?        Только Леон собирался задать этот вопрос вслух, как ему под нос сунули тонкую руку.        — Давай дружить, что ли, — устало произнёс Ода, протягивая мужчине мизинец, в знак примирения.