Кардиомонитор издавал равномерный писк, то ли пугая, то ли даря облегчение своей стабильностью. Температура тела не превышала максимума, но и к минимуму близка не была. То же самое можно было сказать и об артериальном давлении, значения которого так же отображались на ярком экране.
Ода апатично глядел на лицо, бывшее в течении последних месяцев просто восковой маской. Тётушка, казалось, что, впрочем, кажется всегда в таких случаях, просто спала, готовая проснуться в любой момент. Кислородная маска, правда, немного портила впечатление, но то было не так критично. Её руки были сложены на груди, не иначе как для красоты, а мертвенно белая кожа практически сливалась с её рубашкой. В обычной ситуации, её бы даже назвали странной, чудной, похожей на призрака ведьмой, но в больничной обстановке подобный вид смотрелся весьма органично.
— Это довольно эгоистично с вашей стороны, — Ода небрежно поправил больничный халат на плечах и вновь уставился на бессознательную женщину. Взгляд его был не мигающим, он словно пытался заглянуть ей в душу, — Все о вас беспокоятся. Вы находитесь в коме уже более месяца, пора бы и проснуться, не думаете?
Но тётушка почему-то всё ещё хранила молчание.
Ода раздражённо выдохнул, прикрыв глаза. Он сложил руки на груди, молча запрокинул голову и, казалось, перестал дышать.
«Ненормальный, — глядя на сцену перед собой, подумал один из врачей этой больницы, Ширанами Кен, — но этот человек слишком значителен. Права жаловаться такой простой врач, как я, не имеет.»
Только зайдя в палату, Ода оглядел комнату, обратив лишь минимум внимания на женщину, выглядя так, будто она и не причина его прихода.
Он с тихим стуком поставил железный стул, предназначенный для гостей и стоящий прямо рядом с дверью, у кровати и сел туда, застыв в молчании ни много ни мало на десять минут.
Доктор Ширанами чувствовал ужасное беспокойство в присутствии этого человека. Юное лицо вызывало подозрение, а его поведение и вовсе было вне всяких границ.
Ширанами просто выполнял свою работу, он был назначен лечащим врачом женщины, занимающую палату, в которой они находились. Его работой было следить за её состоянием, делать всё, чтобы оно улучшилось, но он даже не знал её имени. Пациентка №32 - именно так она обозначалась в голове врача. Начальство было непреклонно, Ширанами нутром чуял - пациентка была замешана в дурной истории, но странно было то, что с ней начальство носилось больше, чем со всеми людьми в этой больнице вместе взятых. И вроде бы - обычная ситуация, каких много. Родственниками пациентки были наверняка важные люди, пожелавшие сохранить конфиденциальность относительно состояния женщины, как часто бывало в высшем свете. Да вот только приходили к ней люди наружности исключительно подозрительной. Хотя здесь, наверно, Ширанами придирался. Женщины, а только они к пациентке и приходили, выглядели вполне прилично, просто их количество честно смущало. Минимум двадцать, так насчитал врач, и каждая совершенно отличается от другой. Семьёй они быть никак не могли. Быть может коллеги? Но где тогда семья? И почему начальство совершенно беспрепятственно впускает в палату к человеку, только недавно переехавшего из отдела реанимации, совершенно посторонних людей?
Сколько бы Ширанами не размышлял, а ответа он не находил.
А потом в больницу пришёл мальчик, а только так его мог назвать Ширанами, выделяющийся в толпе своими красно-рыжими волосами, и вся больница буквально на голову встала.
Мальчик был очень важен: встречать его вышел главврач, и своей важностью он пользовался. Он куда-то спешил - создавалось впечатление, что в больницу он пришёл просто для галочки - и не горел желанием ждать, в чём начальство так же пошло ему навстречу, пропустив практически все важные процедуры, которые вынуждены были проходить гости пациентов для того, чтобы попасть к нужному человеку. Вокруг мальчика все только на носках и ходили, больница просто не могла функционировать, как обычно, так как все врачи высоких должностей сбежались в одно место просто, чтобы посмотреть на мальчика хотя бы издалека.
Но Ширанами смущало то, что мальчика он этого не знал. Кен был не последним человеком в медицинской сфере: он пользовался большим уважением своих коллег, как человек, исправно и даже лучше исполняющий свою работу. Но ни он, ни те самые коллеги - никто имя мальчика сказать не смог.
А судя по вниманию, оказанному приезду мальчика, тот был ревизором, присланным государством, не меньше.
Ширанами, конечно, беспокоился, но совершенно ничего не предпринимал. То было не его дело - пришёл ли к пациенту какой-то простой уборщик или сам президент, важно было лишь выполнять свою работу, то есть заботиться о своём пациенте. Кто это, откуда - не имело значения.
Больше его волновало незнание того, как себя с этим пациентом вести.
Но это был вопрос стандартный, и Ширанами не видел ничего предрассудительного в том, чтобы обратиться с этим вопросом к начальству.
«Будь предельно вежлив и учтив. Следи за тем, что ты говоришь ему, — наставляла его Хирата-сан, старшая коллега из нейрохирургии, — Ничего не спрашивай и не отвлекай его от чего бы то ни было. Разумеется, молчи о том, что ты увидишь, и даже не думай обсуждать с кем-либо этого господина! — в ту же секунду, её прежде грозное выражение лица сменилось беспокойством. Она скрестила руки на груди и нервно огляделась по сторонам, — Будь осторожен. Мне кажется, у него плохое настроение сегодня, я не знаю, что он может сделать, разозли ты его. Если что, звони в кнопку экстренного вызова в палате - реанимационная комната будет наготове.»
«Реанимационная комната будет наготове» - что-то Ширанами подсказывало, что она отнюдь не для пациентки.
— В чём ваша проблема?
Ширанами вздрогнул, резко очнувшись от своих мыслей. Мальчик, на проверку, всё ещё сидел к нему спиной, запрокинув голову с закрытыми глазами назад. Он выглядел точно так же, как и несколько минут до этого. На секунду врачу даже показалось, что тот резкий голос исходил вовсе не от него - но откуда же ему тогда взяться?
— Почему не отвечаете, когда спрашивают?
«Да она в коме, в коме! — раздражённо бесновался Ширанами в своих мыслях, — Даже если она тебя слышит, всё равно ведь не ответит. Что ты вообще здесь забыл, тебе же это даром не сдалось! Сегодня 31-ое декабря, канун Нового Года, так почему же ты сидишь в этой больнице, а не с семьёй, заставляя меня работать сверхурочно!?»
Неожиданно, Ода распахнул глаза. Тихо выдохнув, он повернул голову чётко в сторону врача, напугав того своим пристальным взглядом.
— Вы, — грозно припечатал парень, закинув одну руку за спинку стула, — я с вами разговариваю. Не стоит меня игнорировать.
Ширанами остолбенел, с кривой застывшей улыбкой смотря на Оду.
«Ты со мной разговариваешь?! — в своей голове он кричал, — Как, ну вот как я должен был это понять! Ты должен смотреть на собеседника, разговаривая с ним, иначе как понять, что обратились именно к тебе?!»
На деле же, Ширанами выглядел очень доброжелательно. Сложив руки, он нежно смотрел на мальчика взглядом истинно отцовским. Кто бы что не говорил, но врачи были актёрами замечательными, по крайней мере, в области изобразить как можно более жизнерадостный вид. В конце концов, именно этот навык мог в один момент спасти тебя от гнева особо чувствительных посетителей.
— Простите, пожалуйста, — голос мужчины звонко прошелестел, призывая гостя успокоится, настраивая того на нужную врачу волну, — но я не понял вашего вопроса. Не могли бы вы повторить его ещё раз?
Но на того человека, как Ода Сакуноске, игра голоса подействовать просто не могла. Она вызывала лишь жгучее раздражение от того, что сильно расходилась чувствами его собеседника, кои для него секретом не были из-за интуиции.
— В чём ваша проблема? — всё-таки повторил он, с громким скрипом обернувшись к доктору вместе со стулом, — Что вам ещё нужно? Оборудование? Врачи? Лекарства? Почему тётушка всё ещё в коме? Она уже давно должна была очнуться.
— А, простите, — Ширанами наконец понял, что от него хотели. Внутренне, он ухмылялся на стандартную наивность, присущую всем богатым и, что естественно, высокомерным людям, — но мы делаем всё возможное! Наша больница - №1 в Токио! Нигде вы не найдёте лучшего обслуживания, чем у нас! У вашей тёти были очень глубокие колотые раны по приезду, уже излеченные, благодаря тщательному уходу наших врачей. Но так бывает, и вы должны это понимать, что организм ещё не осознал этого и искусственно огараживает своего хозяина от любой опасности подобным образом. Мы можем лишь ждать.
— Сколько? — хмуро спросил парень, выделив для себя лишь последнее предложение.
— Мы не знаем. Каждый организм справляется с этим по-разному.
Ода цыкнул, раздражённо хлопнув по колену. Он резко встал и в два шага подошёл к вмиг напрягшемуся врачу.
— Сколько вы сможете поддерживать её жизнь? — парень был ниже Ширанами на добрый десяток сантиметров, но в этот момент создавалось ощущение, что смотрит он на него сверху вниз.
— ИВЛ не имеет побочных эффектов, могущих нанести серьёзный вред организму, — успокаивающе поднял руки врач. Незаметно он покосился на стену рядом с кроватью пациентки, где красным выделялась экстренная кнопка, — Мы будем поддерживать жизнь пациента настолько долго, насколько ему потребуется.
«Настолько долго, насколько у тебя хватит денег», — про себя заменил конец Ширанами, внимательно следя за сменой эмоций мальчика.
Ода хмыкнул, интуитивно поняв, что на самом деле хотел сказать врач. Тот выглядел слишком обычно, имел совершенно незапоминающееся лицо, что Оду, в виду специфики своей работы, довольно сильно напрягало. А уж расхождение его слов со своими истинными мыслями и вовсе вызывало отвращение. Человек, говорящий ложь, совершит предательство, а предатели и не люди вовсе. Такова была его философия.
В сердце потянуло печалью.
Ода нахмурился, отвернулся от врача и вновь уставился на белое лицо. То, так же как и несколько минут назад, так же как и месяц назад, оставалось неизменным, пустым.
«Вам бы лучше очнуться, — лицо его застыло, удерживая бушующие внутри эмоции, — Мы волнуемся о вас. Я волнуюсь.»
Улицы Токио, в преддверии Нового Года, поражали яркостью своих красок. С наступлением второй половины дня, вместе с заходом солнца, повсюду начали зажигать огни. Гирлянды раскрашивали мир, разбавляя собой скучные, совершенно серые цвета. Множество самых разных украшений, смех, и взрослых, и детей, звучащий отовсюду. Толпы людей сновали туда-сюда, спешили купить оставшиеся подарки, собирались в группы, намереваясь вместе провести новогоднюю ночь.
— Я уже почти на месте, — Ода, взгромоздив на себя пакетов восемь точно, медленно и аккуратно шёл по обледенелой дороге, проворно лавируя сквозь толпу людей. Он на секунду остановился, зацепившись взглядом за броскую витрину. Парень крепче прижал к уху телефон, читая рекламу на стекле, — Не стоит беспокоится, я просто не могу заблудиться в таких обстоятельствах.
— М-м, мне всё равно немного не спокойно, Ода-сан, — прощебетали по другую сторону трубки. Ода кинул последний взгляд на витрину, поставив себе мысленную заметку в голове о её существовании, и отошёл от здания, снова вклиниваясь в общий поток прохожих, — Может стоило прислать вам координаты пораньше? Вы бы сходили заранее, разведали бы. А то получилось, что вы только приехали да сразу в ресторан! Не отдохнули даже!
В женском голосе уже слышались истеричные нотки.
Ода устало вздохнул и обратил своё внимание на указательный знак около фонарного столба, ища название нужной улицы.
— Всё в порядке, Хонами, не разводи панику на пустом месте, — вдалеке показалась яркая вывеска «Шедевр» ресторана, в который Ода и направлялся. Парень сразу же оживился, всё-таки держать равновесие со сместившемся центром тяжести, тем более шагая по льду, было трудновато даже для него, — Я уже вижу ресторан. Вы меня встретите?
По ту сторону телефона послышался какой-то стук. Началось странное копошение, сопровождающееся криками, но оно закончилось почти сразу, как началось.
Ода лишь фыркнул на подобную реакцию, терпеливо продолжая пробираться сквозь людей.
— Конечно, конечно! Я уже отправила Кокоро-чан! — наконец донеслось до него, — Она вас прямо у двери встретит и сразу же к нашему столику отведёт. Давайте, ждём!
— Ода-сан, я так рада вас видеть! — восторженно воскликнула брюнетка, возрастом не более девятнадцати лет. Она подлетела к стоящему на пороге парню и бережно потянула его за локоть, — Вы просто не представляете! Смотрите, вешалки вон там.
— Я тоже рад тебя видеть, Кокоро, — Ода слабо улыбнулся, безропотно следуя за девушкой. Он вытянул голову, оглядывая весь зал, — Где вы сели?
— Да отсюда не видно, у нас в отдельной комнате, нам же стол большой нужен, а то как мы все поместимся?
— М, — парень отстранённо кивнул и стряхнул пальто со своих плеч. Девушка тут же подскочила к нему, хватаясь за ткань и вызывая этим недоумённый взгляд Оды.
— Позвольте, помогу, — она настойчиво стянула с него пальто и споро загремела вешалками, ища свободную, — Мы же так давно с вами не виделись, я хочу за вами поухаживать. А то как-то совсем неудобно!
— Да что ты, — неуверенно начал Ода, нахмурившись, — не хрустальный же. Да и ты - девушка, наоборот мне внимательней быть надо.
Она только посмотрела на него недовольно и грозно нависла над ним.
— Вы всё это время были одни, в этой Дьявольской Йокогаме! — Кокоро закусила губу, и лицо её на некоторое время обрело опечаленное выражение. Впрочем, она быстро оправилась, вновь нежно улыбнувшись, — Мы знаем, что вы очень сильный, никто ведь не может сравниться с нашим Одой-сан! Но всё равно ведь, как подумаем, что вы там один, среди всех этих преступников, так сразу в дрожь бросает!
Ода нервно улыбнулся смотря на решительную жестикуляцию девушки. И ведь она это совершенно искренне.
В груди потеплело.
Девушки из «Ракюен» не походили на тех лицемерных проституток, обычно разгуливающих в районе их борделя, в поисках наживы. Они согревали его своим отношением.
Но временами наивность некоторых из них - многие к тётушке попали очень молодыми, а та старалась ограждать их от любой опасности - была просто слишком.
— Ода-сан! — стоило ему пройти за ширму, отведённую под небольшое отдельное пространство, как на него вихрем налетела одна из женщин, повиснув на его шее всем своим весом. Ода, завешенный со всех сторон подарками, неустойчив пошатнулся, но устоял, — Как мы давно вас не видели, Ода-сан! Вы как? Господи, вы просто не представляете, как я счастлива, что вы всё же приехали!
— Тише-тише, Чиаки. Осторожно, у меня тут пакеты.
— Ой! — воскликнула женщина, тут же отскочив от него в сторону, и оглядела его положение целиком, — Извините, я не хотела, давайте возьму!
Она протянула к парню руки, не дожидаясь ответа, но тот лишь покачнулся, аккуратно уходя в сторону.
— Ну нет, у меня здесь для вас подарки. Кстати, а мне лучше сейчас вам их отдать или вам попозже удобнее будет? — небольшая софа, стоящая здесь у стены, пришлась как раз, вместив аккурат все пакеты.
— Да мы вот только обменяться своими успели, вы прям как раз вовремя, — донёсся до Оды спокойный голос из-за спины. Обернувшись, он попал прямо в руки низенькой женщины, улыбающейся ему добродушной улыбкой. Она наклонила его голову, поцеловала в обе щеки и радостно оглядела, — Мне кажется, или вы подросли на пару сантиметров?
— Точно, точно! Совсем уже красавец у нас! — девушка, сидящая за столом взволнованно захлопала в ладоши. Её подруги, находившиеся рядом поддержали её активными кивками.
— Вы тоже стали только краше, — его губы дёрнулись в подобии улыбки, но он почти сразу же обеспокоено нахмурился, — Правда, я не вижу здесь некоторых. Где Мари? Широ? А так же Кей, Наоко-сан и Рюко? Ни за что не поверю, что они добровольно решили пропустить что-то подобное.
От былой дружелюбной атмосферы не осталось и следа.
Лица женщин как-то сразу помрачнели, многие из них, то ли в раздражении, то ли в горечи, опустили глаза в пол.
Ода подозрительно сощурил глаза. Он обвёл взглядом молчащих женщин и уставился прямо на ту, что стояла по центру. Та, поймав его взгляд, явно смутилась и в трагическом жесте заломила руки, всё ещё продолжая молчать.
Неожиданно, вперёд выступила другая женщина, ломано улыбнувшись ему.
— Они.. Рюко, Кей… — она запнулась, видимо подбирая нужные слова. В Оде зашевелилось беспокойство, самые различные варианты того, что могло случиться с женщинами, заиграли у него в голове. Но всё оказалось не так страшно. Женщина выдохнула, собираясь с мыслями, и, смотря прямо в его глаза, решительно продолжил, — Рюко, Кей и Мари отказались. Они нашли себе покровителей и предпочли этот Новый год провести вместе с ними. Мы пытались их отговорить, говорили, что собраться нам, выжившим «Ракюен», гораздо важнее, но они не слушали! Я просто уже и не знаю, что с этим делать, что бы хозяйка сказала, ужас!
— Она бы одобрила.
Женщина застыла, сразу же потеряв весь свой запал. Она недоумевающе посмотрела на Оду, с сомнением взглянула на остальных, таких же непонимающих, девушек за её спиной, и вновь обернулась на парня.
— Тётушка всегда считала, что мы должны делать всё возможное в том случае, если есть шансы улучшить наши условия жизни, — он в задумчивом жесте приложил палец к губам, неопределённо взмахнув рукой в воздухе, — Если они проведут Новый год с их покровителями, у них будет шанс повысить их благосклонность. А это значит, что и условия, предоставляемые их покровителями, могут значительно улучшиться. Тётушка всегда говорила, что нет ничего важнее своего и комфорта и уровня защиты. С этой стороны, Кей с девочками поступили правильно.
На некоторое время, все в этой комнате потеряли дар речи.
Да, подобная философия их госпожи была прекрасно им знакома. Но несмотря на это, поступок, совершённый этими женщинами, всё равно казался им ужасным и недостойным оправдания.
— Но знаете, я их не оправдываю, — продолжил парень, спустя пару минут смущенного молчания, — Эта вечеринка - наверное так это можно назвать - то самое событие, на котором мы все могли бы собраться вместе. Впервые за столько времени. Это и вправду не хорошо. Слишком двояко. Ха-а, а что насчёт Широ и Наоко-сан? Их вы не упомянули.
— А, да всё в порядке, — облегчённо выдохнула Хонами, испытывая некую радость от смены не слишком удобной темы, — Наоко-сама с Хару-тян: она же ещё маленькая, привести мы её сюда не смогли бы, а Наоко-сама сказала, что как раз с ней и посидит. Слишком она стара для пьянок видите ли, ха! Да за кого она нас принимает! А Широ, — женщина перевела дух после быстрой тирады и тупо уставилась на Оду, — Широ в пробке.
— А, — Ода практически мог видеть эту каплю, повисшую над его головой. С его-то ритмом и стилем жизни, пробки стали вещью мифического уровня. Они уже просто не приходили ему в голову, как причина опоздания, — Ну, ничего не поделаешь.
— Давай ещё! — бодро прокричала раскрасневшаяся Кокоро, резко поднимая свой стакан вверх, тем самым расплёскивая по сторонам оставшуюся там жидкость, — А ну, давай же, не жалей!
Ода только покорно вытянул руку с початой бутылкой, натренированным движением аккуратно наливая туда алкоголь.
Получившая свою порцию, женщина издала странный победный клик и залпом опрокинула в себя стакан, поддерживаемая аплодисментами своих подруг.
— О, да, — довольно протянула Хонами, всем своим, казалось, во сто раз увеличившемся, весом наваливаясь на плечо Оды. Одной рукой она выхватила у него бутылку и подняла высоко над собой, — Ради таких моментов и стоит жить!
Ода поморщился и потёр ухо, так близко находившееся к источнику крика, который кажется слышал весь ресторан. Тяжело выдохнув, он оглядел композицию, состоящую из порядком опьяневших женщин. Подобная картина вызывала какие-то ярые приступы дежавю, старательно им заглушаемые.
Его рука устало потянулась к карману джинс, легко достав оттуда, подавший совсем недавно свой сигнал, телефон.
Устало окинув взглядом экран, он слабо дёрнул плечом, стряхивая пьяное женское тело, и вдруг застыл, напряжённо вперив глаза в пол.
Ода вскинул голову, судорожно оглядев пространство, и, не найдя ничего, что выбивалось бы из его картины мира, облегчённо мотнул, упавшими на глаза, прядями волос.
«Чтож, по крайней мере, в пределах ближайших десяти метров, кота не наблюдается, — расслабленно думал Ода, ловко нажимая мелкие кнопки, — Мне просто стоит поменьше смотреть вокруг. Ведь если я не вижу кота, то его как бы и нет, верно? А если его нет, значит и плохого ничего не случиться.»
Его мнение слишком твёрдо укрепилось на том, что один конкретный кот - это знак приближающейся беды, и вряд ли сейчас смог бы найтись человек, способный его переубедить.
— Широ?! — в комнате раздался громкий, вопрошающий возглас, отвлекая Оду от экрана, — А это ещё кто?!
С мученическим выражением на лице, Ода, не сдвигая головы, острым взглядом, прикрытым неровной чёлкой, посмотрел в сторону шума.
Изломанные в смущенной улыбке, губы Широ что-то неслышно прошептали. Она крепче вцепилась своими длинными ногтями в руку, стоящего рядом с ней, парня и, взмахнув светло-голубыми прядями, решительно потянула того в сторону стола.
До стола оставалось примерно три шага, как на их пути встала женщина, нервно потряхивающая руками.
— Широ, кто это?! — она вскинула палец, попав точно в сторону лица высокого брюнета, — Почему здесь посторонний?
— Цукаса-кун не посторонний! — тут же вскинулась девушка, но сразу же себя одёрнула, продолжив в более спокойном тоне, — Это Тамаки Цукаса-кун, мы с ним встречаемся. Я давно хотела его с вами познакомить, вот.
Она махнула в сторону парня ладонью.
Тот учтиво улыбнулся, тряхнул ровной чёлкой и склонился в слабом поклоне.
— Хы, — Хонами тяжело выдохнула, содрогнувшись всем телом от влияния алкоголя. Её глаза мутным, но пронзительным взглядом обвели лицо Тамаки, — Мы договорились заранее! Никаких посторонних! Гостей не приводим! Только мы, только мы!
Женщина опасно постучала бутылкой о край стола. Рядом сидящие с ней подруги нерешительно отшатнулись от неё.
— И ты всё равно его привела! Кто это вообще? Откуда ты его достала?
— Это Цукаса-кун! — взъярилась девушка, — Он, между прочим, офицер полиции! Мы познакомились, когда.. — она неожиданно затихала, нервно потеребив край платья кончиками пальцев.
Цукаса осторожно положил руку ей на плечо, чуть склонившись и прошептав что-то.
Широ вымученно улыбнулась, кивнула ему и подняла голову, растягивая губы в уже более яркой улыбке.
— Тогда, — веско бросила она, не теряя своего энтузиазма. Лица присутствующих потемнели, уловив намёк, — Он поддержал меня, успокоил и был со мной так мил! Он мне очень нравится, пожалуйста, сестрицы, Ода-сан, примите его, прошу!
Она низко поклонилась, качнув в воздухе кудрявую копну волос.
Хонами со странным лицом посмотрела на неё, обернулась на прочих женщин, стоявших сзади с такими же странными эмоциями.
— Ну ты могла хотя бы предупредить..! — покачнувшись, удручающим голосом начала женщина, — А то как это получается…
Поняв, что ничего интересного дальше вроде как не предвидеться, Ода уткнулся обратно в телефон.
Игараси Мамору
Ода удивлённо хмыкнул, увидев адресата одного из новых сообщений.
Честно говоря, несмотря на довольно частые проверки со стороны мужчины, Ода часто забывал, что существует на этом свете человек, отвечающий за него перед Отделом по Делам Одарённых. Игараси казался Оде таким незначительным, таким не запоминающимся, что он просто ничего не мог с собой поделать. Его имя было выбито где-то на самой дальней подкорке его мозга и вспоминалось только в тех самых чрезвычайных ситуациях по типу: «куда девать труп?».
Хотя нет.
Из-за его нынешнего места жительства, даже такой простой вопрос попросту отпадал. Район, как ранее когда-то говорилось, был не слишком благополучным, и подобными вопросами задавались все жившие там люди, порой по четыре раза на дню.
Ещё когда он только въезжал, соседка Оды, милейшая пожилая дама, Чиё-сама, дала ему номерочек клининговой компании весьма специфического характера.
Да хранит её Бог за то, что ему не приходится собственноручно оттирать чужую кровь с крыльца.
Игараси Мамору
«Новый год — новая страница жизни. Так пусть на ней не будет пустого места, пусть она заполнится множеством красок, ярких событий и приключений. Пусть в новом году вам сопутствует удача, успех и достаток.»
Игараси Мамору
«Наслаждайтесь каждым мгновением вашей жизни, будьте с любимыми, окружайте себя и своих близких теплом и заботой, согревайте их своей любовью, а они в ответ согреют вас.»
Игараси Мамору
«Будьте счастливы, с Новым годом!»
«Мило, — Ода чихнул, склонился ближе к столу и поджал под себя ноги, — Поздравление из разряда общей рассылки? А отвечать нужно?»
Парень склонил голову к плечу, пытаясь определить свои дальнейшие действия.
В голову, как на зло, ничего не шло. Стоял слабый, но всё-таки мешающий мыслить ясно, туман.
Вот вроде бы ответить надо - это ведь элементарная вежливость. А вроде и нет - ведь так лень, тем более всё, что было хоть как-то связано с государством после стольких бессонных ночей сверхурочной работы вызывало у него непреодолимую изжогу.
«Наверно, всё-таки надо, — решил наконец Ода, — Игараси-сан, вроде был именно тем, кто не дал посадить меня в тюрьму. Хотя не то, чтобы я не смог бы сбежать из этой тюрьмы. А потом сменил бы имя, а с внешностью и париться не надо было бы, мне тогда так лицо разбили, что даже я сомневался, что регенерация таки справится. Меня бы не опознали - искали бы по шрамам по всему лицу. Да, так и есть. Всё могло бы быть гораздо проще.»
Ода потемнел лицом.
Его рука в раздражении закрыла собой его рот, а он ещё больше наклонился вниз, ставя локти на колени.
Желание отвечать на поздравление снижалось в ну просто геометрической прогрессии.
— Здравствуйте, — проговорил незнакомый голос сверху. Небольшой вес, видимо рука, медленно легла на плечо Оды, чуть сжав пальцами.
Корпус телефона опасно затрещал в руке. Ода тяжело выдохнул, пытаясь успокоить взбесившиеся рефлексы, отреагировавшие на неожиданное появление возможного противника. Но с учётом места, в котором он сейчас находился, Ода почти со стопроцентной гарантией мог сказать, что врагов никаких и не предвидится. Впрочем, профессиональные привычки - это не то, с чем он может поспорить.
Натянув на лицо нейтральное выражение, Ода, как мог, расслабил мышцы, чтобы хотя бы убрать исходящее от него впечатление льва перед прыжком, и задрал голову назад.
— Здравствуйте? — Ода прикрыл рукой экран телефона, немного подозрительно глядя на нежные черты чужого лица.
— Можно я присяду здесь? — вежливо поинтересовался Тамаки, чуть склонив голову к нему. Его рубашка натянулась на локтях, открывая тренированные запястья. Характерные мозоли, что Ода сумел углядеть и вправду не оставляли сомнения в профессии.
«Хотя, — даже с каким-то задором подумалось Оде, — он вполне себе может оказаться наёмным убийцей или телохранителем, а не полицейским. Ну или тайным агентом, посланным правительством. В любом случае - кто-то из нас всех имеет поразительные шансы умереть сегодня вечером.»
Тем временем, Тамаки уже присел на рядом стоящий стул, с нескрываемым интересом косясь в сторону парня. Он улыбнулся чему-то своему, зачесал назад волосы и протянул руку Оде.
— Приятно познакомиться, я..
— Тамаки Цукаса, — совершенно невежливо, впрочем, Оде было всё равно - у него было совершенно не то настроение. Парень также протянул руку в сторону опешившего мужчины, коротко пожимая её, — я запомнил. Ваш приход был довольно громким.
Тамаки немного неловко усмехнулся.
— Широ-чан любит разводить драму на пустом месте. А я ведь говорил, что она и одна может сходить на такую важную встречу, — он пожал плечами, негромко царапнув лакированную поверхность стола. В глазах мужчины вновь зажглись искры неуёмного интереса, — А вы ведь Сакуноске Ода-сан?
— Да, это моё имя.
— Мне очень приятно познакомиться с вами, Широ-чан много о вас рассказывала! — Тамаки широко улыбнулся, с ещё большим вниманием вперившись взглядом в фигуру Оды, — Да и на работе у меня о вас столько разговоров ходит: одна история чудней другой!
— На работе? —выделил нужное для себя Ода.
— Да, вы, наверно, слышали, я офицер полиции, — мужчина кивнул ему и, пошарив по карманам, продемонстрировал вполне конкретное удостоверение, — До нас доходили новости из отделов Йокогамы - главный портовый город, как-никак. Да и в Токио ваше имя всё ещё живо. Все знают о телохранителе с поистине божественной силой!
Ода фыркнул и неприязненно посмотрел на Тамаки.
«Божественной, — даже в голове это слово издавало неясный треск отчаяния, — если бы. Существуют люди гораздо сильнее меня. А я не тот человек, что стал бы с этим что-то делать.»
— Не стоит разбрасываться подобными словами, — с оттенком угрозы в голосе, заключил Ода, сам чувствуя мерзкий отклик в душе, — Это может кому-то очень не понравится.
Тамаки вдруг понял, что не может дышать.
Ужасное присутствие давило на него, сжигало кожу и царапало лёгкие. Ледяные глаза резали не хуже ножа, выделяясь в окружающем мужчину пространстве. Они светились подобно огню - в противовес всей той тьме, что оседала везде и сплошь вокруг Оды. Сейчас мужчина это видел.
«Да что же это, — в голове стучала лишь одна единственная мысль, — И вы хотите сказать, что это телохранитель? Тот кто защищает? Нет, невозможно, невозможно! Аура хуже, чем у серийного убийцы!»
Про серийного убийцу здесь было не слишком далеко от правды.
Но для общественности, Ода, да и вся Коалиция Наёмных Убийц в целом были просто телохранителями - элитными, но всё же.
Нет, конечно им давали заказы по охране определённых лиц, но даже так, чаще всего суть подобных заданий заключалась в том, чтобы позже самому, без лишних глаз, убить своего клиента.
Это было чем-то похоже на то, что должен был сделать Ода с Леоном, в день их знакомства.
Ну, так вышло, что тогда не срослось.
— Та-ак, внимание! — звонкий стук о стекло прервал Оду от поисков потерянной мысли. Он отвернулся от Тамаки, уже не видя облегчённо выдохнувшего и утирающего своё лицо мужчины. Одна из женщин, ей Богу, их стало в десять раз меньше, а иногда всё же попадались те, кого он видел и вовсе впервые, встала на свой стул, высоко подняв бокал над собой. Она радостно улыбалась, молча ожидая прекращения всех разговоров, — Совсем уже скоро наступит новый год, а до того, позвольте мне сказать несколько слов! Хочу начать с того..
«Не буду отвечать, — противное злорадство бурным ключом билось в его сердце. Возможно, это было мелочно, но Оде было четырнадцать, он мог себе позволить, — Не обязан.»
С некоторым ожиданием, он пролистал ленту сообщений, но конкретно от одного определённого человека, он ничего не получил.
Но это был Леон.
Человек, застрявший в развитии в возрасте пятнадцати лет.
Он, скорее всего, поздравит его ровно в полночь.
Да ещё и позвонит, ожидая, что Новый год Ода не празднует и спит себе спокойно.
Боковым зрением ему как привиделись множество искр.
Ода напрягся, глаза начала заволакивать белая пелена. В ушах протяжно закричал высокий писк.
Парень протянул свободную руку к своей голове, прикрывая левое ухо, и поднял свой взгляд вверх.
Женщины вокруг него громко смеялись, оглушая Оду тяжёлым, невыносимым давлением.
А в руках они держали горящие яркими звёздами бенгальские огни.
Искры сыпались с тонких палочек, разлетались в стороны, обжигая чужие руки, и только сейчас стало заметно, что и свет в комнате был выключен, выигрышно выделяя эти маленькие фейерверки.
— Ха-а, — в глазах задребезжали разноцветные пятна. Маленькие искры вспыхивали огнём, горевшим почти неуловимо короткое время.
А в голове у Оды полыхал пожар.
Горло сдавило болью.
Мерзкая тяжесть брала своё начало в груди и неумолимо двигалась вверх. Ода прикрыл рот рукой, в тщетной попытке сдержать накатывающую тошноту, но глаз от огней он так и не отвёл.
— Тебе плохо, Тсу-кун? — мамина улыбка плыла в его глазах. Огонь полз по нежной коже её лица, разъедая его. Кровяные пузырьки лопались, принося, должно быть, неимоверную боль, но женщина совсем не обращала на это внимания. Одежда уже практически растворилась в языках пламени, в чёрную сажу окрашивая её тело. Она протянула к нему руки, смотря медленно вытекающими из глазниц глазами, — Тебе больно, милый? Давай я помогу тебе.
Её сморщенные руки, так сильно непохожие на руки его матери из детских воспоминаний, резко схватили его за плечи, посылая огонь внутрь его тела. Рубашка Оды расплавилась, кожа на плечах стала слипаться с кожей материнских рук, противно хлюпая.
Кожа щёк уже успела стечь с лица, и теперь, ничем больше не скрываемая, ей челюсть широко разинулась, а верхняя часть головы запрокинулась назад, больше ничем не поддерживаемая.
— М-мама, — сиплый голос вырвался из его рта, потонув в множественном громком смехе. Желчь скапливалась во рту, подбадриваемая горящими воспоминаниями.
Глаза Оды бешено забегали по комнате, скача от одного огня к другому. Мелкая дрожь охватила его, а голоса людей стали невыносимо громкими, с каждым новым звуком всё больше сдавливая Оду в невидимых тисках.
По руке, приложенной к виску, прошлась лёгкая вибрация.
Ода вздрогнул.
Парень медленно опустил руку, видя зажатый в ней, давно забытый телефон.
Ему пришло сообщение.
«Леон! — врезалось в его мысли. Пальцы судорожно забегали по кнопкам, иногда промахиваясь, открывая окно уведомлений, — Леон, Леон, Леон, Леон, Леон, Леон, Ле..!»
— Хы..! — все силы вдруг покинули его. Оду оглушило.
Фукудзава Юкичи
Стул с грохотом прокатился по деревянному полу. Ода отполз от него, резко поднялся и изо всех сил побежал в сторону уборной, крепко зажимая руками свой рот.
Провожали его испуганные взгляды.
Сдавленный хрип глухо разнёсся по помещению.
Дрожа, Ода склонился над унитазом, пальцами вцепившись в своё горло. По уголкам широко раскрытого в немом крике рта, стекала желчь вперемешку с кровью. Капли падали на белую эмаль, окрашивая её розовыми разводами.
Парень тяжело выдохнул, ощутив как горло разрывается от спазмов.
Напрягшись, он отнял одну руку от шеи и, подтянувшись вверх, нажал на кнопку смыва.
Шум побежавшей воды ненадолго смог его успокоить.
Убрав слепленные между собой пряди со взмокшего лба, Ода головой безвольно ударился о белое сидение.
Тяжёлое дыхание заполонило собой всё помещение.
«Его нет, — не видевшее иного выхода, его сознание начало заниматься тем, что получалось у Оды лучше всего. Только в этот раз, из головы почему-то не пропадали отвратительные картинки, он ничего не мог забыть, у него не получалось обмануть себя. До треска стиснув зубы, он всё продолжал твердить себе, — Его нет, нет, не существует! Просто забыть, как и всегда, забыть и тогда станет лучше! Не существует, мне просто кажется, его нет, нет..»
О чём конкретно хотел забыть Ода, он и сам не знал. Огонь ли, что-то другое, причинявшее ему сердечную боль должно быть забыто, должно быть с концами изгнано из его сознания.
Ода умолял себя забыть, обманывал, тешил ложными надеждами,
предавал.
Ода переставал
быть человеком. Но ведь
человек, что-то забывший
, перестаёт
быть собой, он
теряет свою
личность.
Ода
был не против
пожертвовать своей
человечностью, чтобы из остатков его
прогнившего пепла, восстал новый
, безупречный человек.
— С вами всё в порядке? — чья-то рука тяжело легла Оде на плечо, заставив его ещё больше ссутулиться. Казалось, рука имела вес какого-то здания, не меньше, — Девочки, беспокоятся за вас. Сакуноске-сан? Ответьте, вам нужна помощь?
Ода не мог ничего вспомнить.
Ни то, как он оказался в каком-то туалете, ни то, где он вообще находится.
И, смотря в чужие остекленелые глаза, Ода не мог вспомнить, видел ли он где-то этого мужчину раньше, знал он его?
А главное, знал ли он, как тот умер?
«Труп свежий, — профессиональные привычки заработали раньше, чем сам Ода мог от себя ожидать, — Крови не вижу. Кадык изогнут внутрь, он сломан. Чистая работа.»
Даже несмотря на неясные обстоятельства, в которых он сейчас оказался, Ода просто не мог не восхититься чужим профессионализмом неизвестного.
То, что они находятся в общественном туалете, явно ставит неизвестного убийцу в строгие рамки. И тот смог сделать всё бескровно так, как и нужно делать в подобных ситуациях, так, как ну просто невозможно при чужом сопротивлении. А на то, что оно было, ясно указывал сломанный замок двери.
Ода вздрогнул и резко помотал головой.
Не его было дело, за что вообще убили этого мужчину, но сейчас всё выглядело так, будто именно Ода был его убийцей.
Что было крайне плохо.
Ода огляделся по сторонам, но убийцы рядом всё ещё не было, и тот не то, чтобы спешил вновь появиться.
«Ну почему нельзя было сразу убрать за собой тело? — его пальцы, уже чисто рефлекторно, начали набирать номер одной специфичной клининговой компании, безразлично смахнув в сторону одно непрочитанное сообщение, — Это как минимум невежливо по отношению к людям, которые могут зайти сюда. Психика некоторых может быть не такой крепкой, чтобы выдержать даже бескровное и аккуратное убийство.»
Наклонившись, чтобы прикрыть мужчине глаза, Ода заметил какой-то блеск, идущий от того кармана.
Ода нахмурился, поклонился мертвецу в знак вежливости и присел на корточки, параллельно слушая приятный голос сидящей на проводе девочки.
Находка порадовала удостоверением личности.
«Ещё и офицер полиции. 24 года, — Ода кинул на мужчину быстрый взгляд, — Жаль, конечно. Наверно в разборки встрял. Молодой был ещё.»
Да вот он только понять не мог, почему же имя мужчины - Тамаки Цукаса, вызывает у него смутное дежавю.
