Невозможно

      Ода в недоумении выглянул из окна, обеими руками фиксируя шарф на своей голове, не давая ему слететь.       Труп женщины, женщины, которую он должен был убить, сейчас сломанной куклой лежал на асфальте несколькими этажами ниже.        Примерно с севера на него налетел особо сильный порыв ветра, почти ударивший Оду о раму окна. Придержав себя руками, наёмник кинул последний взгляд на труп и резко захлопнул окно. Шарф для такой погоды не предназначенный даже для ношения в комнате безвольно упал на его плечи, лишь чудом оставшись на самом Оде.        «А в Коалиции такого не было, — с каким-то странным мазохистским чувством подумалось ему. И ведь правда, всякое бывало: задания невозможные по времени, задания невозможные по объёму работ, задания невозможные по профессиональным и сугубо психологическим причинам. Но там хотя бы всю информацию давали в полном виде. Чтобы труп и до прихода киллера? Это был какой-то непонятный для него номер, — Стоит осведомиться у заказчика. Скорее всего не он один желал убить госпожу директора.»        Ода выпрямился и накинул шарф обратно на волосы, всё-таки с такой шевелюрой незаметным быть очень трудно. Он потуже завязал ткань в области лица, оставив открытыми только глаза, и уже потянулся к карману брюк, чтобы достать телефон.        Звон интуиции раздался, как обычно - не вовремя и нежданно.        — Да ладно, — хрипло выдохнул он и поднял руки над головой, смиренно прикрыв глаза.        Спустя пару секунд, грохот глухо разнёсся по кабинету. Ода обернулся в сторону выхода, немного оттолкнув от себя ногой выбитую дверь, и склонил голову, оценивая возможных противников.        «Возможных», потому что он всё ещё не знал, что конкретно здесь происходит, как он должен на это реагировать, и что вообще хотел от него клиент, если у того уже есть нужный ему труп.        — Не двигайся! — стандартный представитель профессии охранника в тёмных очках порывисто направил на него пистолет. Не отводя от Оды напряжённого взгляда, он прямо осведомился, бросив вопрос человеку за его спиной, — Это он, господин секретарь?        «Не понял, — внешне о всё ещё был невозмутим, резким взглядом грозя смертью прибывшей охране, но в душе Оды царилось лишь непонимание, — Что за цирк? Когда я успел билет купить?»        Из-за спины охранника вышел его клиент.        — Да, именно он убил госпожу! — клиент истерично указал на него пальцем, бросая на него взгляд, ясно призывающий молчать, — Чего стоите, хватайте его быстрей! Мы должны задержать его до прихода телохранителя!        «Цирк, — обречённо думал Ода, стараясь не обращать на подаваемые секретарём сигналы о молчании. Запястья натирала непрофессионально завязанный шнур, и, если бы наёмник вдруг того захотел, он запросто мог освободиться от него, только немного вывернув суставы. Не показывая никакого сопротивления, он прошёл в какой-то архив, находившийся здесь по соседству и позволил усадить себя на слишком хлипкий стул, — Настоящий цирк.»        — Не двигайтесь, — ещё тогда, когда они встретились в первый раз для обсуждения заказа, Оде показалось странным его поведение. Мужчина осторожно приложил кончики пальцев наёмника к мокрой поверхности, обмазанной замазкой, если судить по запаху. Но не в принципах наёмника было о чём-то допрашивать своего клиента, так что Ода просто спокойно дождался конца этой процедуры, — Я возьму ваши отпечатки пальцев. Оплата как договаривались.        «Весь мир театр, — меланхолично думал Ода, сидя в кромешной темноте архива. Дверь наружу безжалостно захлопнули, толком так ничего и не объяснив. Нарушение привычного порядка раздражало, хотелось просто набрать номерок Отдела и начать жаловаться на жизнь пропащую, ставшую такой из-за них самих. Телефон, правда, лежал вне зоны его видимости и доступа, на журнальном столике за его спиной, но это не было такой уж проблемой. Было бы желание, — А люди в нём актёры.»       Из-за двери доносились шелестящие звуки и беготня, вполне конкретно характеризующие явное заметание следов. Насколько Ода уже успел понять, никому другому убивать директора не было нужды. Убил её его заказчик, что было немного странно, в самом деле. Секретарь Оду, кажется, не дождался, подвернулся удобный случай - вот он и убил её, минуты за две до прихода наёмника. А теперь планировал скинуть всё на Оду, чему сам наёмник никак не препятствовал. Всё-таки секретарь предоплату не самых дешёвых услуг внёс, а сейчас выясняется, что деньги Ода получит за простую имитацию убийства его руками. Это было, конечно, странно, но чего только в этом мире не бывает.        А всё же поместить его могли в условия получше. Ноги, также привязанные шнурами к ножкам, уже начинали затекать, грозя долговременными неприятными ощущениями.        Примерно через пятнадцать минут, когда и сирены полиции уже затихли, да секретарь подуспокоился, прекратив перебегать с места на место, дверь, ведущая в кабинет, открылась.       За стеной начали беседу два мужских голоса. Один явно принадлежал секретарю, а второй, видимо, тому самому телохранителю, не понятно зачем сюда позванному.       Интонации, звучащие во втором голосе, были подозрительно знакомы, но то, верно, было и неудивительно. Он полгода проработал среди наёмников различного уровня и вполне мог встречать его несколько раз. Всё-таки, куда только жизнь людей не разбросала после множественного распада структур. Не то, чтобы люди, в жизни умевшие только убивать и оттого в Коалиции застрявшие, знали, куда им податься дальше. Лично сам Ода уже тогда имел неплохую репутацию и благоприятно устроился свободным киллером подполья. Заказы текли к нему в руки даже лучше, чем в Коалиции, но то было, конечно, определённо ненадёжней. Хотя, это, скорее всего, обнулялось платой, которую он брал за свои заказы. Он был высококлассным киллером. Его навыки не ставились под сомнение, а интеллект и сила вызывали дрожь у его врагов. Ходили даже слухи, будто наёмник видит будущее - в это конечно никто не верил, хоть это и было правдой, но оттого становилось лишь ужасней.       Цена его услуг была соответствующей.       Но о Коалиции думать всё-таки не стоило. Или Ода опять сведёт всё к тому, что начнёт на чём свет стоит опять ругать правительство, непонятно чего опасающегося.       — Что? Убийца до сих пор там? — особенно чётко донеслось до Оды чужое удивление. Наёмник нахмурился. Всё-таки голос был даже слишком знакомым. Он не настолько хорошо общался со своими бывшими коллегами, чтобы настолько хорошо запомнить интонацию и тональность их голосов. Единственным исключением можно было назвать Леона, но тот уехал из города, дабы закончить все свои дела. Пожалуй Леон был именно тем, кто от развала Коалиции получил одни только плюсы.       Слушая тревожно звенящую интуицию, Ода низко опустил голову, не оставляя возможности другим рассмотреть даже свои глаза, запрятанные в черноте его одежд.        — Не трогайте! — настолько громкий крик поразил даже успевшего заскучать Оду, — Ни в коем случае! Это все важнейшие документы, от которых зависит будущее компании! Боюсь представить, какие неприятности обрушатся на нас, если повредить хотя бы один из них, да что там, просто слегка поцарапать печать! Так что я вас прошу, идите, куда вам хочется, но так, чтобы ничего не касаться! Уж вам-то это наверняка по силам!        «Это что у них там за минное поле? — вырисовывалась какая-то до смешного нелепая ситуация, — И что этот секретарь здесь забыл? Почему он ещё не выступает на сцене? Он бы собирал полный зал своими представлениями.»        Приглушённый стук.       Глухой, но довольно лёгкий удар.        Скрип опасно качающегося предмета.        Дверная ручка колыхнулась, и дверь, ведущая в архив, покорно открылась, являя узкую щель.        Телохранитель сделал шаг в архив.       — О-о-о! — раздался восхищённый возглас секретаря.       «О-о-о! — вторил ему Ода в своих мыслях. Телохранитель явно не был в курсе клиентской аферы и малость напрягал наёмника своими телодвижениями в его сторону, но это ни капли не помешало Оде оценить чужие движения, — А ведь там, кажется, даже ступить негде. У нас здесь мастер боевых искусств? Неужто действительно профессионала встретил, в наше-то смутное время?»        Не особо скрывая себя, телохранитель зашёл ему за спину, громко при этом топая.        Несколько секунд спустя раздался громкий хлопок по стене.        Ода даже не дёрнулся.        «Проверяет, — понял парень тогда, — Видимо интуитивно понимает, что что-то здесь не так.»        А дальше его инстинкты завопили.        Ода с ощутимой болью ударился о пол, молясь, чтобы стул, к которому он всё ещё был привязан, не развалился. Концы шарфа взметнулись в воздух, распутывая незамысловатую конструкцию, тем самым поставив тайну личности своего хозяина под угрозу раскрытия.        Наёмник напрягся, всё ещё ощущая на себе действие ужасающей ауры этого телохранителя. Он незаметно загнул палец, просовывая его в щель между его руками и шнуром, в любой момент готовый освободиться и напасть в ответ, отвечая удару врага.        — Успокойся. Это всего лишь ручка. Зрачки Оды сузились до предела. Он инстинктивно дёрнулся всем телом в сторону мужчины, но, как бы силён он не был, а разорвать металлические шнуры он был не в силах.       Стул издал противный треск. На дереве образовалось множество трещин.       Он узнал говорившего.       Во рту появился железный привкус.        «Всё нормально, — Ода тихо выдохнул, несильно приложившись лбом о паркет. Сейчас, в одном с ним помещении, находился человек, которого парень не желал видеть по крайней мере несколько лет, — Он того не стоит.»       В последнее время, Ода стал замечать у своего тела одну очень неприятную тенденцию.        Вообще, характер наёмника был очень спокойным, флегматичным даже, но всё же, Ода был человеком, и это подразумевало собой некоторые эмоциональные всплески. Неважно какие именно: это могла быть радость от чего-то, печаль, гнев, вызванные кем-то. Это как бы было хорошо - эмоции доказывали ему, что Ода пока ещё не превратился в безжизненную машину для убийств, и то, что с его психикой всё было более менее нормально.       Но было бы ещё лучше, если бы его Пламя, которое, как он считал, уже давно мертво без возврата на восстановление, не решило, что это отличный шанс для того, чтобы вылезти наружу.       Теперь - если Ода не хотел, чтобы его преследовали ожоги по всему телу - ему следовало держать свои эмоции максимально в узде. А этому, между прочим, его никто не обучал. Пламя - оно ведь шло от эмоции, от Воли, и все мафиози поголовно считали, что чем ты эмоциональней, тем твоё Пламя сильнее, тем для тебя лучше. Только вот у Оды Пламя было поломано, и своей силой оно только ему вредило, так как не было у него нитей-проходов, для безопасного распределения по телу.        Хотя это всё-таки давало некоторые плюсы. Если таки случался такой момент, что эмоции выходили из-под контроля, всё-таки такую тенденцию он вычислил достаточно недавно, и Пламя начинало жечь с ну просто невозможной силой, его регенерация, поддерживаемая этим самым Пламенем, также возрастала. Ожоги, правда, она почему-то не лечила, но все травмы, полученные им извне во время скачка эмоций, моментально заживали.        Ода искал в этом позитив.        Чисто теоретически, если ему вдруг выстрелят в голову, но он всё ещё будет хотя бы чуть-чуть жив, эмоции возьмут верх, и Пламя быстренько заделает дыру в голове, как не бывало. Возможно только, это грозит ему становлением сожженной мумией внешне, но ведь внутри он будет жив и здоров, правда? Все женщины, что окружали его в течении жизни, дружно твердили, что внешность не важна. Он был склонен им верить. По крайней мере, мама бы ему врать не стала.        Почувствовав тупое жжение чуть выше ключицы, он поморщился, не то, что от боли, а от появления очередной непроизвольной травмы.        Шарф неприятно царапался о только что образовавшийся ожог. Появился тот, как ни странно, на шее, где эти самые эмоциональные ожоги появлялись чаще всего. Лично Ода считал это в крайней степени нелогичным. Пламя, как и способность, располагались где-то в сердце, и ожоги, по идее, должны были появляться на груди. Ода не то чтобы жаловался, но в жаркую погоду все эти шарфы просто душат его. Слава Богу, он живёт в Йокогаме, в портовом городе, и жаркая погода явлением была не частым.       — У вас там всё в порядке? — осведомился, тем временем, секретарь.        «Пламенная встреча старых знакомых, — апатично ответил ему Ода в своих мыслях. Большая практика в самообмане помогла ему и на этот раз. А может то были седативные, недавно назначенные ему врачом, — Ничего особенного.»       — Да, всё хорошо, — Фукудзава видимо тоже так считал, — Так… я правильно понимаю, вы позвали меня из-за него?        Оду это тоже интересовало. Точное значение прихода сюда телохранителя, всё ещё было ему неизвестно.       — Чтобы вы его увели, — подтвердил секретарь. — Как вы сами можете видеть, он не желает говорить, что бы у него ни спросили. Его нужно доставить в полицию, но они сказали, у них не хватает людей… А вы как сами считаете, хватит двоих офицеров, чтобы с ним справиться?       — Точно нет, — отрезал Фукудзава.        Мир, в глазах Оды, почему-то поплыл.        «А, нет, — телохранитель просто поднял стул вместе с Одой, возвращая его на своё прежнее место. Шарф, не иначе как чудом, всё ещё покрывал его волосы, — Всё в порядке.»        — Этот человек наверняка ждет подходящего момента, чтобы сбежать.        «Вовсе нет. Мне всё ещё не заплатили.»       — Лучше будет увести его отсюда, прежде чем он что-нибудь придумает и начнет действовать, — Фукудзава, к сожалению, канал мыслей Оды уловить был не способен,       — Вы не против, если я выведу его отсюда?       — Разумеется, нет, — улыбнулся секретарь. — Только не наступайте на документы, пожалуйста.        На некоторое время, в помещение установилось молчание.       «Он издевается над ним? — косого взгляда из-под чёлки было достаточно для того, чтобы в полной мере оценить тот бумажный «ковёр», покрывавший весь кабинет директора, — Нереально.»        — Извините! — из коридора раздался жизнерадостный и громкий, как кукареканье петуха, голос.        Телохранитель и наёмник синхронно повернули головы в ту сторону.        На пороге стоял мальчик. Большие глаза, практически полностью перекрываемые длинными ресницами, общая тонкость и видимая хрупкость делали его похожим на мелкого воробья. Лет двенадцати-пятнадцати - период этого возраста всегда вселял сомнения. На взъерошенные чёрные волосы была криво нацеплена фуражка, а на плечах висел слишком простой, как для города, зато явно тёплый плащ.       Ода вовремя потушил в себе огонёк белой зависти. Сам он одет был в тонкую чёрную рубашку, такие же тонкие чёрные брюки, и, на удивление, чёрные кожаные туфли. Хоть и интуиция, и прогноз погоды пытались предупредить его о надвигающихся ветрах, но он шёл на заказ, куда обилие одежды носить не полагалось, и вообще не рассчитывал надолго задерживаться. Убийство директора не особо знаменитой компании - что может быть проще?       Несмотря на наличие готового трупа ещё до его прихода, всё оказалось фантастически сложно.       — Ну и ветрище сегодня! Вот бондарь из второго района наживется. Есть такая японская поговорка: «Ветер дует — бондарю прибыль». Расшифровывается она следующим образом. Когда дует ветер, он несет с собой песок, песок попадает в глаза, те начинают болеть и человек может ослепнуть. Ослепшие могут решить зарабатывать на жизнь традиционной для слепых игрой на сямисэне. Чем больше желающих научиться игре, тем больше требуется инструментов. Чтобы их обтянуть, необходима кошачья кожа, значит, станет меньше кошек. Сократится число кошек — увеличится количество мышей. Мыши любят грызть деревянные тазики — бондаря завалят заказами! Но это его дело, лучше скажите, нельзя этой компании переехать куда-нибудь в другое место? Здесь море рядом, воняет солью, пока на холм поднимаешься — ноги отвалятся, если вообще вспомнишь, как сюда добраться, о чем вообще ваша директор думает! Поэтому я и говорю, что в Йокогаме жить невозможно! Хотя по пути сюда мне попалась одна отвратительная чайка. Настолько отвратительная, что я не удержался и скормил ей один онигири из своего бэнто, — с яркой улыбкой протараторил он, ни разу не переведя дыхание.        «Какой милый ребёнок, — умиляясь в душе, Ода старался кидать на него как можно более незаметные взгляды. Мысль о том, что он, может быть, его ровесник, почему-то не пришла ему в голову, — Прямо чудо.»       — А?.. — ошеломленно выдохнул секретарь. Видимо, ничего больше в голову не пришло.        — Не «а», а чайка, чай-ка! Не знаете, что такое чайка? Это такой монстр с крыльями. Наверняка все чайки в прошлой жизни совершили нечто ужасное, у них ведь такой взгляд - ну откровенно безумный! Но кстати говоря, раз уж зашла об этом речь, мне как раз того отданного онигири и не хватило, чтобы наесться, у вас не найдется ничего перекусить?        — Что? Я хочу сказать… Что? — тупо повторил заказчик. Как его вообще приняли на работу, если секретари в любых ситуациях должны оставаться собранными?       Вот только недавно он хвалил его за невероятные актёрские способности, а сейчас с ним что сталось?        Ребёнок вдруг как-то враз потемнел лицом. Он сощурился, ещё больше сужая и без того не широкие глаза, и внимательно посмотрел по сторонам.        — Хм… — промычал он, скованно поведя плечами, — Как нехорошо…       Ода слабо наклонил голову в бок.        Не мог же мальчик понять, что сейчас у них происходит?        — Ну да это не мое дело. В общем, где обещанная бумага? А-а, дайте угадаю, одна из этих? Предлагаете мне ее поискать? Вот же не было печали… А хотя, раз так, господин секретарь, найдите ее для меня, ладно, вы же все равно балду пинаете? Мне-то без разницы, чьи отпечатки или волосы остались в этой комнате.        «Понял? — выводы, упоминаемые мальчиком вскользь, рушили установленные Одой шаблоны, по поводу детей. В его голове, они все были невообразимо милы, но при этом очень глупы, — Какой интересный мальчик. Или это в Йокогаме все дети такие сообразительные?»       Он как будто забыл тот факт, что ему через месяц будет только пятнадцать.       А мальчик, тем временем, вдруг решительно зашагал в центр кабинета. И без капли сомнений занёс ногу над одним из документов в первом ряду. Настроен он был радикально.       — Не-е-ет! Стой, стоять, замри немедленно! Ты хоть представляешь, сколько у нас ушло лет на заключение этого контракта?! — в последнюю секунду, схватив его за плечо, остановил мальчика секретарь.        Тот посмотрел на него, пребывая в глубоком недоумении и ровно ответил:       — Понятия не имею.        Что там происходило дальше, рассмотреть Оде помешали.        «Да что ты делаешь, а? — когда Фукудзава вышел из-за его спины, да и из комнаты вообще, оставив за собой лишь узкую щель, эмоции наёмника были где-то между: «кристально всё равно, умираю от скуки» и «готов ругаться, но ожогов новых не хочу», — Только что-то интересное наметилось!»        — Сто-о-ой!!! Остановись! — события в кабинете продолжали набирать обороты.        Ода весь обратился вслух, пытаясь как можно чётче представить происходящее там.       — Ну вот, ничего же сложного, — донёсся до него спокойный голос мальчика. Тот всё-таки наступил на документ.       — Ты… Ты вообще кто такой?! Место преступления или нет, но здесь кабинет директора, сюда нельзя посторонним!        — Я в курсе, — невозмутимо ответил мальчик, — Но я не посторонний. Я пришел на собеседование. А то непонятно.        «Собеседование? — повторил за ним Ода, — Мальчик хочет устроиться на работу? Но он ведь ещё мал для подобного.»        Говорить об этом надо было явно не Оде.       Если опустить то, что ему всё ещё четырнадцать лет, что он спокойно курит, пьёт и делает всё, что душа его попросит, на первую работу он устроился в тринадцать.       Никто не выказывал сомнения в его профессионализме.       Ни разу.       — А… А-а, так ты один из претендентов, кого пригласили на собеседование? Припоминаю, директор не так давно упоминала что-то о приеме на работу помощника офис-менеджера…        — Эх, ну и устроили вы тут завалы. Ладно, вы не хотите, чтобы кабинет осмотрели, но это же не повод… Вот не понимаю я взрослых. В мире вообще слишком много непонятного!        «… вы не хотите, чтобы кабинет осмотрели, …»       Ода задержал дыхание.        Брошенные вскользь слова? Явно нет. Не от ребёнка, уже показавшего свою внимательность.        — Ч… Что за ерунду ты несешь! — Фукудзава может и не заметил, но секретарь, его клиент, который и убил директора, знал, на что нужно обращать внимание.       — Я понял, зачем ты пришел, — клиент уже терял последние крупицы терпения. Ода ощутил смутное беспокойство. Раскрой их он сейчас - всё пойдёт прахом и для самого Оды. Ему вовсе не хотелось проверять свои силы против мужчины-армии, не настолько он был уверен в своём нынешнем состоянии, да и ребёнка трогать не хотелось, — Но сейчас нашей компании не до тебя! Директора убил киллер! Поэтому никаких собеседований не будет. Я должен проверить все документы, составить список того, что пропало, и передать его полиции в течение двух суток, чтобы они сумели предъявить обвинение задержанному. Так что, пожалуйста, уходи сейчас же. Ну же, давай.        — Говорю же, я в курсе, — раздражённо повторил мальчик, — Зачем объяснять, если и так все понятно? Мне нужна справка, что меня приглашали на собеседование. А то вы сами не знаете.       — Справка?.. А-а, подтверждение для центра занятости? — уточнил секретарь.       Ода ещё раз прокрутил в голове последние строчки странного диалога.        Мальчик хотел получить справку по безработице. Льготы в подобное смутное время вводились не только для одарённых. Йокогама была портовым городом, она была пристанищем крыс, сбежавших со своего корабля. Ограничить въезд в Йокогаму правительство не могло, но зато попытаться превентивно избавиться от проблем им никто не запрещал. Потому и ввели пособие, которое должно было служить стимулом поиска работы. Всё-таки зачем же совершать преступление, если можно просто попытаться найти работу, а даже если и не найдёшь, тебе просто за сам её поиск деньги выдадут.       Но зачем это нужно было мальчику?        Преступником он не был, Ода, в силу профессиональных привычек, такое примечал сразу. Поведение и жесты человека всегда говорили за себя.       Мальчик, не городской, маленький ребёнок, приехавший в Йокогаму в поисках лучшей жизни.        «Сирота? — от этого слова становилось как-то отвратительно пусто, — Да что же это?»        — Она наверняка где-то здесь… — вновь донеслось из-за двери, — Ну и морока… Господин секретарь, можно я просто возьму и поищу, все равно все эти бумажки никому и даром не сдались?       — Нельзя! — отрезал мужчина, — Все эти бумаги разложены в определенной последовательности, чтобы сбить с толку преступников! Кроме меня и директора никто…        — Ага!        — А-а-а! — уши Оды, даже за дверью, отделяющей его от всех присутствующих, резануло страшной болью, — П-прекрати, слышишь?! Не трогай больше ничего, ты все запутал! У меня пять часов ушло, чтобы их разложить!        — Но мне же надо найти мою справку.        — Сядь в коридоре и молча жди! Потом я ее тебе найду!        — Опять врете и не краснеете, — с уверенностью отозвался мальчик. — Я сам найду. Это дело пары секунд.       «Какой интересный мальчик, — вновь пришло в голову Оды, — Он клиента насквозь видит. А ведь не знай я в чём дело, да не имей я интуиции, никогда бы так не смог. Да и… пары секунд? Там ведь сотни бумаг.»        — Это отсюда вытолкнули директора?        В кабинете всё продолжалось шуршание. Секретарь видимо опять начал свою возню, устраивая свой театр одного актёра.        — Мальчик, — Ода невольно подался вперёд, в первый раз за это время услышав так хорошо знакомый ему голос, — как ты собираешься в этом море документов найти один-единственный, нужный тебе?        — Ух ты, дядь, так вы умеете разговаривать? — ребёнок тоже весьма удивился, — А то все молчите и молчите, я уже решил, что вы в принципе немы как рыба… Да все просто: мне нужна справка, которая печатается на особой бумаге с правительственным гербом. Она толще обычных листов.       «А! — если бы мог, Ода наверное стукнул бы себя по лицу. Настолько просто, насколько это возможно, — Сегодня же ужасно ветрено. Если этот мальчик только окно откроет, так сразу будет найдена его справка. Хотя стоит помнить о возможности того, что в кабинете находится не одна бумага подобной плотности. В любом случае - это дело пары секунд, всего лишь бегло просмотреть те, что останутся на своём же месте. Как просто!»       Приязнь и уважение к этому яркому и наблюдательному ребёнку у Оды росли в геометрической прогрессии.        — Да начнется праздник! — весело объявил мальчик.       В кабинете поднялся гул. Ветер кружил бумаги по комнате, создавая странного вида ураган.        Мальчик открыл окно.        — А-а-а-а-а-а-а-а!! — клиента это видимо добило, — Т-т-т-т-ты что наделал?!!        — О, нашел!        «Дело пары секунд, — довольно кивнул себе наёмник, — А ведь он с ходу сказал, что много времени это не займёт. Подобная смекалка просто поражает!»       — Какое еще «нашел»?! А-а-а! Теперь всё сначала начинать!..        Но на мальчика это никак не повлияло.        — Подумаешь! Все равно все документы на месте.       Ода, немного не к месту, в его-то ситуации, восхищённо вздохнул.        Мальчик не переставал его удивлять. Наёмник, кажется, даже не хотел создавать видимость своей обеспокоенности. Да, не по правилам киллера было провалить своё задание. А раскрытие клиента как убийцы означало бы именно провал. Но так хотелось послушать, что же мальчик расскажет им дальше. Хотелось узнать, что ещё тот смог заметить.       А может он и поймёт, что на самом деле происходит здесь. То, до чего сам Ода только смутно догадывался, всё не в силах поймать ускользающую от него мысль за хвост.        — Что?        Мальчик как не бывало продолжил.        — Так ведь никаких бумаг не украли, да и киллер, если на то пошло, директора не убивал, и вообще, это ведь вы ее убили, господин секретарь.       Ода подавил в себе восторженный смех. Самое обычное задание об убийстве директора не особо знаменитой компании простым не было. Оно было самым интересных из тех, со попадалось ему в последнее время.        Он будто попал в театр, не заметив как сам стал участником знаменитой пьесы.        — Что? Что? Что? — секретарь от шок потерял связь со своими мыслями.       — Зачем три раза-то повторять? Вот не понимаю я взрослых, совершенно не понимаю, ну очевидно же, что это вы - преступник, очевидно, что наемник нужен вам, чтобы спихнуть на него вину, но почему-то стоящий там дядя ничего не предпринимает. Отличное исполнение служебных обязанностей. Будь здесь моя мама, она бы уже скрутила преступника и вышвырнула его в окно!       «Ой, моя бы тоже, — ностальгически вздохнул Ода, — С гранат смеялась, а пистолеты в мусор выкидывала да пальчиком грозно мотала. Отряды мафиози за порог выставляла - просто потому что стоило сначала разуться, чем в дом зайти.»        Образ матери был неизменной константой в этом мире. Каменная спина, защищающая тебя от любой угрозы. Не то что отцы, всё время не знамо где находящиеся.       — Быть не может… — начал было Фукудзава, но осёкся. Судя по всему, картина убийства складывалась и в его голове, побуждаемая словами мальчика.        — А я ведь так и сказал, дядь, — самоуверенно отозвался тот.        — Ч-что вы делаете такое страшное лицо, Фукудзава-сан? И вообще, хватайте этого наглеца, я выпишу вам за него бонус! Устроил тут черт знает что, вся компания теперь под угрозой…       «Поздно уже. Пакуй чемоданы, клиент, в тюрьму едешь, — Ода совершенно спокойно заключил для себя единственное возможное окончание всего этого представления, — Денег конечно немного жаль, зато какого необычно ребёнка встретил.»        И всё с таким же спокойствием, он огляделся вокруг себя, продумывая пути отхода.        — Мальчик, — Фукудзава взял себя в руки, твёрдо обратившись к ребёнку, — Не стану утверждать, будто твоя идея, что истинный преступник - не наемник, лишена хоть какой-то логики. Но на одежде жертвы остались его отпечатки. Все десять пальцев. Расположенные так, как если бы он действительно ее толкнул. Как ты объяснишь это? Потому что я не могу позволить даже такому ребенку, как ты, безосновательно обвинять человека в убийстве. Каковы твои доводы?        — Ну вот опять! Это что, проверка? Вечно у вас, в городе, все не как у людей! Всякий раз заставляете объяснять то, что и так всем понятно, а потом даете оценку.       — Пожалуйста, — немного повысив тон, добавил телохранитель.       — А… Ладно, хорошо, — мальчик ка-то сразу посерьезнел. Гул в комнате прекратился - очевидно, что окно наконец закрыли, — Значит, секретарь подозвал директора к окну, скорее всего, предложил посмотреть на что-то внизу или еще что-нибудь в этом духе. После чего, воспользовавшись моментом, толкнул ее в спину. И она выпала из окна.        — Что ты…       — Сюда не пускают посторонних, так? — всё это выглядело так, будто мальчик сам был здесь и лично видел то убийство, — То есть никакой наемник, даже трижды гениальный, не смог бы подобраться к директору незамеченным. Ведь ее стол стоит прямо напротив входа. Значит, она должна была оказать отпор… но в этом случае на ее одежде остались бы неаккуратные следы от толчка в спину, а куча смазанных следов от борьбы, правильно? Но, как я слышал из коридора перед тем, как зайти, на ее одежде обнаружили отпечатки десяти пальцев. То есть директор до самого толчка не подозревала о грозившей ей опасности. Получается…        — Этого мало, — действительно. Это могло оказаться и простым предположением, одним из возможных вариантов. Было необходимо больше аргументации, — Может, директор уже стояла у окна, а убийца подкрался к ней сзади и толкнул.        — Кто станет торчать у открытого окна в такой ветреный день? — вполне справедливо ответили ему.        — И все равно этого недостаточно, чтобы обвинить кого-то из ее окружения, — мужчина всё не сдавался, — В мире взрослых принято отвечать за свои слова. Ты обвинил человека, которого видишь впервые в жизни, в убийстве - одним желанием пошутить тебе это с рук не сойдет.       — Да понял я, понял! Хотя при чем тут отвечать или не отвечать за слова, я же правду говорю? Ну так вот… Почему на одежде директора остались отпечатки наемника, а не настоящего преступника? Да потому что их подделали. Мне папа рассказывал, что подделать отпечатки на самом деле ничего не стоит. А секретарь явно раньше работал в правоохранительных органах, иначе с чего он так уверенно говорил, что обвинение задержанному нужно вынести в течение именно сорока восьми часов?       «Ну, секретарь из клиента не очень, — заметил Ода, — Полицейский наверно тоже был не ахти. Не зря же его сократили. Да и кто так панике поддаётся?»       — А значит, он должен знать, как подделывать отпечатки - сделал слепки пальцев наемника, к примеру, из замазки, залил туда термопласт…        Ода на пробу шевельнул пальцами, всё ещё чувствуя след белого вещества на них.       Противный фантомный запах замазки вдруг заполнил комнату, воспроизводя точные ощущения наёмника.        — Ч-что ты несешь! — в панике заорал клиент, — Предположим, я знаю, как подделать отпечатки, но как ты себе это представляешь, что киллер просто позволил мне сделать слепки своих пальцев и не убил бы меня при этом?! Фукудзава-сан, сделайте уже что-нибудь с этим паршивцем!       А вот здесь секретарь окончательно забил крышку в свой метафорический гроб. Никто из невиновных людей ни за что не подумает предположить о своих навыках, которые могли бы помочь в убийстве.       Так работала эта странная психология.        А Фукудзава, между тем, не отвечал. Сейчас, слова незнакомого ему ребёнка были явно убедительнее, чем истеричные отговорки уважаемого клиента.       — А с вами, дядь, все-таки можно иметь дело. Так вот, почему наемник позволил сделать слепки своих пальцев? Да потому что секретарь же его и нанял. Наемники никого не слушаются, они подчиняются только своим заказчикам. А заказчик в свою очередь может и без всякой замазки добыть необходимые отпечатки и впустить киллера в условленный час в здание.        — Погоди. Этот киллер не какой-то там бандит с дороги. Он наверняка запросил огромный гонорар. Обычному служащему его ни за что не выплатить.        — А кто сказал, что он будет его выплачивать?        Ода застыл.        Его прежний энтузиазм по поводу этого дела стал утекать как сквозь пальцы.        Клиент не собирался платить?       — Он, наверное, и позвал его сюда как раз под предлогом обсуждения вознаграждения или еще что-нибудь. Но это была не первая их встреча, ведь секретарь должен был заранее подготовить слепки. Наемник, заподозрив неладное, попытался сбежать, но охранники его поймали. Дешево и сердито. Точнее, бесплатно и сердито. Дешевле даже продающихся перед вокзалом бэнто… Ну вот, теперь мне есть захотелось. Можно мне сходить за бэнто?       — Я тебя потом обедом угощу, только договори до конца, — терпеливо попросил Фукудзава.       — Ну вот… Ла-а-адно. Почему он нанял профессионального киллера? Наверное, надеялся на его молчание. Он ведь до сих пор ни словом не обмолвился о своем заказчике. Видимо, так и не понял, что его обманули. Но он явно заговорит, как только узнает о подставе. Можете прямо сейчас у него спросить.        Если всё действительно так складывалось...        Это даже не было заданием? Им просто воспользовались как прикрытием? Не просто что-то специфичное - запланированная подстава с самого начала.       Запланированное предательство.        Попади Ода в полицию - ему бы ничего не смогли сделать. Слишком велика была его сила, чтобы правительство решилось лишний раз связаться с ним. Это они поняли ещё в самом начале, когда пал «Ракюен», и когда из-за этого полегло пол тысячи человек, руками лишь одного.       Человек-армия? Оду тоже можно было так назвать.       Он был одной из основных боевых единиц их страны. Полиция не имела полномочий надолго его задержать.        Но даже если Ода и не пострадает от этого.        Запланированное предательство.        Предательство.       — Это все дурацкие домыслы! Кто поверит убийце, утверждающему, что он невиновен?! Все, что ты сейчас наплел - не более чем притянутые за уши предположения, гипотезы, выдумки, фантазии! У тебя нет никаких доказательств! Если ты так уверен, что я - преступник, докажи!       — Ага, наконец-то! Вы в курсе, что чаще всего те, кто на месте преступления начинает орать о доказательствах, и являются истинными преступниками? Но раз вы хотите доказательств - пожалуйста, это море бумаг. Вы разложили их по всему кабинету, чтобы никто не мог сюда зайти, в том числе криминалисты. Вам необходимо было пройтись тут слепками пальцев. Ведь если на одежде директора остались отпечатки, будет странно, если в самом кабинете их не найдут. Вы все это устроили, чтобы выиграть время.       — И это твоё доказательство?        И это твоё доказательство?        — Ложь! Как ты смеешь обвинять меня в убийстве, только потому что я раскладывал документы?! Я приводил их в порядок, вот и всё! Ты ничего этим не доказал!       — Угу. Вот только я, когда зашел в кабинет, пока вы меня еще не видели, подменил одну вашу бумажку своей распечаткой «Способов определения наличия в организме червей-паразитов», а вы этого даже не заметили. Хотя утверждаете, что держите в голове последовательность всех документов.       — Что!..       — Или вы заметили?       — Я… В-вы не так поняли! П-подумаешь, детская проказа, подменил один лист, что же мне было, бросаться на него?! Потом исправлю…       — Слышали? А я ведь на самом деле ничего не подменял.        Я поверю тебе на слово, ребёнок.        Предатели не должны быть прощены.        — Как это понимать?       — Н-нет… Я просто…        — Я не так долго был знаком с директором… но она полностью тебе доверяла. Отзывалась о тебе, как о большом профессионале, говорила, что не устает радоваться, что переманила тебя к себе… Зачем ты это сделал?        Вместе с чужими словами, Ода качнулся вперёд, удерживая равновесие только на передних ножках стула.       — Н-нет, вы… Всё не так, она… Для нее я был лишь хорошим секретарем. И всё. Но я… Но для меня…        Не жалея сил, он так же резко дёрнулся назад, с грохотом роняя себя на пол и полностью ломая стул под собой. Шнуры безвольно опали, уже ничем не поддерживаемые.        Ода шевельнул ногами, выпутывая себя, и прыгнул вперёд из положения лёжа, осторожно приземляясь на носки.        Телохранитель резко развернулся и бросился на дверь, едва не сорвав ее с петель.       Встретил его дикий взгляд синих глаз.        Фукудзава словно задохнулся.       «Не может этого быть! — его глаза резко забегали по напряжённой фигуре, пытаясь отыскать хоть одно различие с тем, кого он меньше всего ожидал увидеть. Чёрный шарф валялся где-то рядом, всё-таки не выдержав настолько активного передвижения. Фукудзава невольно сделал шаг назад, — Он..»        — Увижу, убью.       Ошеломляющее намерение убийства вдруг направилось на него, служа единственным предупреждением о последующих действиях Оды Сакуноске.        Небольшая фигура сжалась ещё сильнее, а затем, словно пружина, с необъяснимой ничем нормальным скоростью кинулась вперёд.        Только реакция, тренированная годами, помогла мечнику выставить блок, в раз ослабевший от прилетевшего туда удара ногой. И не думая отдаляться, парень перенёс свой вес в эту ногу и толкнулся ей вниз, взлетая над головой Фукудзавы.        Руки Сакуноске всё ещё были связаны, но не похоже, чтобы это хотя бы немного волновало его. Проведя быструю серию коротких ударов ногами, он оттолкнулся от очередного блока, лопатками влетев в стеллаж и сбив собой несколько книг. Зацепившись одними кончиками пальцев, парень бросил своё тело вниз, извернулся в воздухе, уходя от хватки чужой руки, и громко ударился об пол.        Приподнявшись на локти, Сакуноске вскинул ноги вверх, делая высокий кувырок назад, и приземлился прямо у дальней стены архива.       Туда, куда в процессе их схватки откатился стол с пистолетами и кобурой.        Холодный блеск металла и чёткий щелчок предохранителя заставили Фукудзаву очнуться от странного состояния аффекта.        — Ода… Сакуноске! Я не хочу с тобой сражаться! — порывисто воскликнул мужчина, выставив руки перед собой, — Я виноват, мне правда нет прощения, но…!        Прервала его очередная необходимость ставить блок, защищаясь от стремительного удара в солнечное сплетение.        Телохранитель чуть присел, шире расставив ноги в стороны, и скользяще обернулся вокруг себя, тем самым разворачивая и Оду.       Тот, неустойчиво завалившись назад, упёрся ногой в стеллаж позади себя и вновь замахнулся, теперь уже целясь в трахею.        Можно было почувствовать слабый порыв ветра, исходивший от места столкновения их ударов.        «Открылся»        Используя момент, Ода оттолкнулся от руки, блокировавшей его. Он приземлился через пару метров, прямо у самых дверей, а затем неожиданно продолжил своё движение, совершив высокий прыжок назад.        Глаза Фукудзавы шокировано распахнулись в осознании своей ошибки.        — Стой!        Прогремели два синхронных выстрела.        По груди стоящего в кабинете секретаря расползлись два кроваво-красных пятна. Ошеломлённо смотря вперёд, он рухнул на пол, как подкошенный.       Пистолеты с глухим стуком упали на паркет. Туда же, спустя секунду, медленно сползли железные шнуры, до того закрепленные на руках наёмника.        — Да, в этом мире нет прощения, — громко и отчётливо, но в той же привычной невозмутимой манере, будто и не было той ярости в глазах, не было ужасающей жажды убить, вымолвил он. Ода обернулся к застывшему на пороге телохранителю, продолжив свои слова, — Есть лишь расплата с предателями.        Наёмник наклонил голову вниз и сделал несколько медленных шагов, вплотную подойдя к Фукудзаве. Тот стоял ледяной статуей - не смел пошевелиться, нарушив хрупкий покой.        Мужчина едва сдержал порыв отшатнуться от Сакуноске, напряжённо и обеспокоенно нахмурившись. Он открыл было рот, видимо в надежде продолжить их смазано закончившийся разговор, но парень опередил его.       — Отойди.        Как только до Фукудзавы дошёл смысл сказанной фразы, он осторожно отступил в сторону, сомневаясь в своём понимании действий человека напротив.       Ода даже не посмотрел на него.       Он молча зашёл обратно в архив. Его шарф всё ещё был там. Холод он потерпеть мог, но вот пугать людей свежими ожогами он намерен не был.       — Так это наёмник? — напряжённую тишину нарушил голос, даже после таких событий оставшийся бодрым, — Вы дядь, знаете его что ли?       Телохранитель резко обернулся, отводя взгляд от поглощающей темноты архива.       — Вызови полицию. Быстро.        — Да какой в ней смысл? Походят вокруг, важные такие, на очевидное укажут и секретаря уберут. Может лучше труповозку? Кстати, кстати, я, вообще-то, вон, работы возможной лишился, есть у вас идеи, дядь?        У Фукудзавы закружилась голова.        — Вызови полицию, пойми наконец, здесь происходят серьёзные вещи! — мужчина стремительно направился к выходу из кабинета, намереваясь выйти и проверить коридор на наличие случайных свидетелей.        — Да что вы так взбесились, то? Эй, даже не думайте бросить меня тут! Я ребёнок, маленький и одинокий, оказался в трудной ситуации, вы просто обязаны мне посочувствовать! Между прочим, вы обещали мне обед, я помню! А значит мы можем пойти куда, я захочу и заказать то, что я хочу, да? Вот пока я буду кушать, вы и подумаете, как мне помочь, я же вам помог, дядь, правда?        Телохранитель предпочёл его проигнорировать и задуматься о вещах, которые в нынешней ситуации были намного важнее.       Сакуноске Ода, его бывший коллега, человек, отношения с которым он успел кардинально испортить только через два месяца их знакомства, находился прямо за соседней стеной и довольно прозрачно выказывал своё отношение к нему.        Фукудзава был полон уверенности - наёмник его ненавидит. Он не мог не ненавидеть его.        И Фукудзава не знал, как он может это исправить.        И мог ли он это сделать вообще?