Невозможно

Ода со всей присущей ему уверенностью - и, малость, безрассудностью - бросился с обрыва и, оттолкнувшись от края, взмыл над пропастью, подогнув под себя ноги. Привычное тепло пронеслось по венам. Импульс догнал намерение, и Ода почувствовал, как волосы на его голове растворяются, распыляются, обращаются в Пламя. Несчастная резинка пеплом стекла по его шее. Благо, хоть вся остальная его одежда была огнеупорной - ранее она безукоризненно прошла своё испытание высочайшими температурами, оставив Оду довольным качеством хороших производителей. Энергия в воздухе заискрилась. Сдаваясь неудержимому порыву его Пламени, сам мир будто застыл, превращаясь для Оды в податливую материю, служащую лишь на благо его личным целям. Его стопа без всяких проблем ступила на затвердевший воздух. Недавно освоенное им Shunpo - как назвал его Леон, подвергающийся слишком большому влиянию со стороны азиатской культуры - работало безотказно. Молекулы кислорода нагревались, плавились, охлаждались, превращались в самую ровную в мире дорогу. С некоторым усилием, вес его тела перестал иметь для реальности этого мира какое-либо значения. Он взмывал высоко вверх и плавно опускался, стремительно двигаясь к полыхающему замку. Ода поправил на себе платок, убеждаясь, что ни одна полыхающая прядь не вырывалась буйным потоком больше, чем он мог удерживать себя от раскрытия, и наконец влетел в жаркую пелену Пламени, приземляясь аккурат на треснувшую страшным рёвом крышу. Насколько знал Ода - а он знал точно, ведь не зря он последние несколько дней жертвовал сном в пользу бесконечной разведки - этой ночью в штабе должно было остаться совсем мало людей, всего-то два косяка Ураганников да Солнечник на дежурстве, что было, разумеется, не критично. Он превентивно позаботился о пользователях Пламени Урагана - X-Burner он посылал не в слепую, а так, чтобы ядро удара попало ровнёхонько в казармы спящего отряда. Бил он, правда, не с целью уничтожить, а с целью сжечь, потому особняк всё ещё стоял, а не был обращён в скоп пыли и пепла. Так что людям, в штабе пребывающих, мгновенной смерти не дождаться - а то, чего Ода своими глазами не видел, убийством он решил не считать. Солнечник тоже терял всю свою угрозу: задохнётся он, конечно, вряд ли - всё же истинное предназначение Пламени Солнца это исцеление - но вот все пути выхода ему уже перекрыты, а Небесное Пламя Оды просто не позволит чужому хоть как-то на него воздействовать. Оставались ещё охрана, но и она сквозь Пламя пробиться не сможет. Зато они имеют шанс выжить! Лично Ода считал, что обмен этот был более чем справедливый. Черепица под его ногами накренилась. Ода взмахнул руками. Напряжение лёгкой тенью прошлось по его телу и скопилось на кончиков пальцев, обращаясь в режущую боль. Молниеносным ударом он замахнулся ногой и проломил основание крыши, сразу же прыгая в образовавшуюся дыру. Особняк делался на века и для Пламенников. Чисто теоретически, он должен был выдерживать любую Пламенную мощь, но тут уж точно никто не рассчитывал, что человек с самым мощным, на минуточку, со времён Вонголы Примо Пламенем Неба, Пламенем, которому даже в слабом варианте мало кто из других атрибутов мог противопоставить, решит вдруг напасть на Вонголу. Ода огляделся в коридоре, почти на сто процентов состоящем только лишь из полыхающих огненных языков. Антиквариат, знак богатства и власти, расставленный по всему периметру коридора, уже не имел смыслового значения и бессмысленно стекал/разбивался/горел, тем самым окончательно перегораживая коридор для любого человека, вдруг вздумавшего сюда прийти. Для любого, но не для Оды, а потому он только выше натянул на себя балаклаву и решительным жестом сдёрнул с себя платок. Разумеется, за ненадобностью - эфемерное Пламя, некогда бывшее его волосами, не хотело подчинятся его воле и нагло выбивалось из-под ткани, совершенно бесполезной. «Почему я не могу быть, как все адекватные люди? — мужчина задавался этим насущным вопросом, одновременно споро пробираясь сквозь завалы горящего нечто. Пламя на голове лезло в глаза, благо обзор не загораживало, — Почему у всех нормальные режимы Посмертной Воли, у всех Пламя только во лбу горит, а у меня только по всей голове распространяется?» Когда-то и у Оды Пламя горело только во лбу. Но то было ещё до того, как оно совершенно печально сломалось и перестроило по своему усмотрению весь его организм. На краю сознания загорелся синеватый огонёк. Из горла Оды вырвался несдержанный прерывистый вздох. На чистых инстинктах, он вывернул руку назад и по диагонали от себя, неприятно щёлкая суставом локтя, и отправил в ту сторону мощный слэш Пламени. Огонёк синий вспыхнул зверино-панически и трусливо сменил свою форму, личину. Огонёк синий всё ещё горел, но он уже не был тем, что так напугал Оду Сакуноске. «Рокудо Мукуро… — прошипел Ода в своих мыслях. Не останавливаясь, он продолжал бежать сквозь янтарные коридоры, — Но он всё ещё использует медиума. Мне повезло.» Если бы Рокудо за эти семь лет успел выбраться из тюрьмы, так легко избежать подобную опасность Оде было бы сложно. Но, видать, освобождать его никто не собирался, и он до сих пор плавает где-то в Бермудском треугольнике в уже родном формалине, для связи с внешним миром используя слабенькую Туманницу, Хроме Докуро. Испугавшись Пламени Неба в его полной мощи и поняв, что конкретно оно могло означать для его существования, Мукуро разумно решил сбежать из тела своего медиума, жертвуя той в угоду собственной жизни. Хотя Ода, разумеется, предпочитал не думать о жертвах, и прекрасно владея самообманом, благоразумно решил, что Хроме только легонько поранилась тем его ударом, что мог легко обратить в пепел всё на его пути стоящее. Учась на горьком опыте, Ода развернул в своём сознании метафорическую карту поместья. Карту не обычную, Пламенную, в полной мере отображающую учинённые им разрушения. Кроме его собственного Пламени, Ода смог углядеть пару слабеньких костров-Ураганов, одно ярко полыхающее Солнце, мотающееся по округе в суматошной жажде деятельности, одно Облако, свирепо пробивающееся в противоположную от него сторону, одну Грозу, спешащую выбраться из смертельной ловушки и… Ода резко вскинулся, резко меняя своё направление, кинулся в право, пробивая своим телом ослабевшую стену, и вывалился в комнате, раньше бывшую, видимо, обеденным залом. В той стороне он почувствовал другое, не его, Небесное Пламя. Ему никто не должен был помешать. Никто не мог, никто не был способен. Путаясь в оставленных им следах, в оглашающих эманациях Пламени, оставшихся после поджога и образовавших полностью экранированный щит, никто из Пламенников не мог определить его, Оды, местонахождение, и все они были вынуждены, будто бы слепые котята, безрезультатно скитаться в его поисках. Тем более, что Пламенников в особняке было откровенно мало, а значит и вероятность случайного столкновения снижалась до невозможной. То, что Пламенников в особняке ещё пару минут назад было значительно больше, Ода не учитывал. В висках стучал давно позабытый им адреналин. Впереди путеводной звездой маячил костёр яростного Пламени Неба. В движениях мужчины не было осознанности: он падал, не замечая этого, оставлял прожжённые чёрным обугленные полосы там, до куда только касались его пальцы. Грандиозная лестница под его ногами обваливалась, каждый его шаг обрывал ему путь возвращения, но разве это было важным? Впереди был враг, совсем рядом, буквально за стеной, и разве могла стена остановить его. Его губы, трескаясь, по краям разрываясь и тут же восстанавливаясь, разъехались в абсолютно безумной, азартной улыбкой. Мягкая ткань чёрной балаклавы впитала в себя горячую кровь. — Здесь! — взревел он, с удушающей пустотой в глазах. Его вело сейчас Пламя, а разум, подгоняемый робко мяукнувшей интуицией, оставался где-то на задворках сознания. Никто из его самых близких знакомых не смог бы узнать его сейчас. Слишком чужеродным было то ощущение, что он распространял от себя кричащими волнами. Это был уже не Ода. Тсунаёши Савада, обманутый и преданный своими друзьями, мальчик, растворяющийся все эти годы за стеной новых впечатлений, сейчас вновь видел этот мир. Но видел он его через пелену вскипающей кровавой ненависти. Он скрестил руки и со всей силы ударился о раму обуглившийся картины, что должна была встречать взгляд гостя Вонголы. Стена под его ударом загрохотала и кусками разлетелась, даже не покрывались мельчайшими трещинами. Горящие янтарным огнём глаза сузились в состоянии наивысшей концентрации. Сквозь пелену Пламени, окутанный пеленой густой тьмы, обвязанный гремящими цепями, виднелся шокировано застывший человек. — Вра-а-агкх! — с диким криком Ода выпустил из раскрытых ладоней закрученный столб Пламени. Оно ударилось о вовремя выставленный щит. За горящей пеленой послышался противный треск, напряжённый глухой вскрик последовал за ним. Нехотя, с великим усилием, столб развеялся, и за ним появился раскинувший руки мужчина в почти полностью сгоревшем халате. — Кто ты такой?! — яростно вскричал мягкой наружности блондин. Черты его лица исказились в уродливой маске паники и гнева. Громоздкие металические перчатки на его руках с готовностью затрещали, и с них посыпались искры. Во лбу мужчины горело Небесное Пламя, — Как посмел напасть на Вонголу?! В его голосе слышалась сталь. Подобный тон мог исходить лишь от человека, годами несущего на себе неизмеримый груз невозможных по своей сути обязательств и оборванных чужих жизней. — Кха-агх! — Ода, не ответив на заданные ему вопросы, вновь ударил Пламенем, сразу же поднимая стену для защиты. В него ответом направился чужой, не уступающий ему по силе, удар. Кислорода вокруг оппонентов уже давно не осталось, но вряд ли они хотя бы заметили этот факт. Пламени вполне хватало для дыхания - и это уже в конец стирало их человеческое происхождение. Пламя двух людей - такое разное, но в то же время до боли родственное - столкнулось. Вспышка чистого белого света на миг ослепила Оду. Лёгкие будто воспламенились, рёбра до предела сжали твёрдую грудь, и жёсткий удар волны столкновения, согнув мужчину пополам, откинул его в ближайшую стену. По всей округе пронёсся оглушающий грохот. Крыша старинного особняка взбухла и с треском лопнула, раздеваясь острыми кусками обожжённой черепицы и камня. Ода заторможенно тряхнул головой. Стиснув зубы так, что дёсны окропились жгучей кровью, он чувствовал, как ожоги, покрывающие всю верхнюю половину его тела, срастались, обтягиваясь новой кожей. Но он не мог лежать здесь вечно. Яростно дёрнувшись, он сбросил с живота тяжёлый кусок бетона и, вытянув ноги из-под свалившихся досок, порывисто завёл за спину руки, хватаясь за скользкие острые грани металлического штыка. С мерзким хлюпающем звуком, он выпрямил локти, вытягивая из своей груди толстый штырь. — Ку-а-ахекх..! — кровь переливающимся в свете огня фонтаном выплеснулась из его спины. Но своё плачевное состояние Оду не беспокоило. Всё равно в скором времени затянется. А враг сейчас где-то за стеной огня. И вряд ли тот способен на подобную регенерацию. Глаза Оды налились кровью. Не имея опоры для толчка, он неуклюже, но оттого не менее ужасающе, бросился через Пламя. Покрытая кровью груда камней, из-под которой всеми силами пытался выбраться его враг, несмотря на явно тяжёлые ранения, предстала перед ним. Мужчина с мертвецки белым лицом, чуть завидев чёрный силуэт, попытался было зажечь Пламя, но та атака навредила ему больше, чем он мог предполагать. Лишь на кончиках пальцев, сплавленных самым мерзким образом с перчатками на них, зажгись ещё не потерявшие веры искры Неба. Чуть споткнувшись, Ода замер, наблюдая чужие бесполезные попытки скинуть с себя тяжёлые пластины бетона. В груди потяжелело. — Вот и всё… — не веря прошептал Ода. Хриплый голос со скрипом вырывался из его груди, с каждым новым звуком причиняя всю большую боль. Мужчина приложил окровавленную ладонь к голой груди. На верхней части тела после того удара остались только жалкие лоскуты бесполезной ткани, которую он тут же с отвращением сдёрнул, — Так быстро… Так просто… Ода сделал небольшой шаг вперёд, не отрывая взгляда от чужого лица, и совершенно не почувствовал давление от удара сверху, заметив только стремительную смену обстановки и применявшийся вид окружения. Сбоку послышалось звериное рычание. Ода ошалело упёрся ладонями в раскалённую плитку и рефлекторно откатился в сторону, почувствовав за спиной новый удар обо что-то. Поле зрения почему-то окрасилось в льдисто-розовый цвет. Сознание прояснилось. Ода резко перевернулся всем телом, но успел заметить только застывшие в азарте не позабытые им до сих пор черты лица Хибари Кёи, за момент до, как того накрыла полоса шипастого льда. — Ода! Ода ошеломлённо обернулся на назвавший его имя голос. Его руке в шоке задрожали. — Ода! — задыхаясь от смога в лёгких, Леон упал на колени рядом с ним, подхваты его за плечи. Его лицо, та часть, которую было видно за наспех сделанной защитной маской из куска старой футболки, исказилась в беспокойстве. Леон нервно продолжил, осторожно и быстро ощупывая Оду на предмет скрытых травм, — Я же сказал тебе спать! Я сказал, что со всем разберусь! Следующие его слова потонули в грохоте расколовшегося льда. Хибари Кёя, за прошедшие годы никак не изменившийся, выпрыгнул из-под ледяных обломков, крепче стиснул блеснувшие в руках тонфа, объятые фиолетовым Пламенем, и с разрывающем лицо оскалом кинулся в их сторону, совершенно не обращая внимания на погребённого под завалами Босса. Леон, моментально сориентировавшись, хлопнул ладонью по земле. Из-под его пальцев вырвался прозрачный лёд, закрутился и взмыл в небо зеркальным столбом. Снизу раздался треск, и столб начал заваливаться, не выдержав силы чужого удара. Тут среагировал уже вернувший самообладание Ода. Обхватив руками торс друга, мужчина легко подпрыгнул и, направив Пламя в каналы стоп, завис в податливом воздухе. — А ты..! А какого хрена здесь делаешь ты?! — не выдержал Ода, столкнувшись с Леоном взглядом, — Почему, мать твою, сюда пришёл?! Какого, блять, хрена, ты здесь оказался! Ты должен быть с Марго! — Такой кострище трудно не заметить! — заорали на Оду в ответ, — А ещё труднее не догадаться, кто его устроил! И какая, нахрен, сейчас Марго?! Ода и Леон синхронно зарычали в бессилии. Их откинуло на одну из уцелевших крыш. Как по команде, стоило им только докоснуться до черепицы, они отскочили друг от друга в разные стороны, перегруппировываясь. Краем глазом увидя, как Леон со смутной болью на лице что-то шипит себе под нос, прижимая пальцы к груди, в Оде опять закипела беспокойная злость. — Ты зачем в сюда полез? Моё Пламя губительно! — попытался Ода привести разумный довод, попутно отражая фиолетовые пики. Внизу суетился Хибари, прекрасно понимая, что взбираться к ним на крышу слишком травмоопасно, — Ты сдохнуть мог! — И бросить тебя?! — отбился Леон, закрывая их двоих бесчисленными защитными слоями льда. Он уже давно понял, что его собственный огонь мало что мог противопоставить настоящему Пламени, — Найди друга поумнее! — Действительно! Только такой идиот как ты безрассудно бросился бы на верную смерть ради меня! — Да! Потому что я, мать его, тебя люблю! — Достал! — крича это, Ода, в прямом смысле этого слова, факелом загорелся среди всего этого безобразия. Леон по-детски показал ему язык и отвернулся. Их с Леоном атака ничего им не приносила. Ода не мог развернуться в полную силу. Если он хотя бы на миллиметр заденет Леона - тому придёт гарантированный конец, а Ода ещё не был готов прощаться с лучшим другом. Леон, между тем, вообще урона не наносил. Его делом была защита - весьма хрупкая, выдерживающие только один удар Хибари за раз, но Оде хотя бы не приходилось вечно на это отвлекаться - работал Леон мастерски. А в Хибари Кёи было слишком много дури. Он не беспокоился о себе - о чём свидетельствовали страшные ожоги, покрывавшие его лицо, и горящий уже долгое время костюм - он не беспокоился о других - его Босс всё ещё пытался выбраться из-под завалов, а Хибари и в ус не дует, ещё больше того камнями заваливая и по полной отдаваясь азарту битвы. «Ну.. агкх! — Ода чисто машинально отбивал Облачные слэши. Перекошенные лицо противника бесило и не вызывало ничего, кроме как застарелого раздражения. Небрежно, даже лениво, он послал очередной, ничего не значащий, удар Пламенем, — Сколько можно-то?!» Тут в его голове будто бы зажглась метафорическая лампочка. Осколки льда от защиты Леона, ещё до конца не расплавившиеся, навели его на некоторые хорошие мысли. — Назад! — вскричал Ода, сгибая ноги в коленях и складывая пальцы в квадратообразную печать. Леон без вопросов и, скорее, по рефлексу, отлетел назад на вмиг появившейся ледяной дорожке. — Zero Point Breaktrough! Звонкий стук вышел из-под пальцев Леона, стоило ему легонько постучать по блестящей поверхности. За толщей рыжеватого льда на него смотрело перекошенное, застывшее лицо Хибари. — Тьфу, страхолюдина, — Леон развернулся, критически оглядывая ситуацию вокруг себя. Со всех сторон на него смотрели безликие ледяные глыбы, взмывающие высоко в небо. Справа лёд. Слева лёд. Снизу. Сверху. По диагоналям. Леон сплюнул, пытаясь уничтожить начавшую было зарождаться депрессию. — Когда ты научился делать лёд? — с неясной интонацией спросил Леон. Ода сейчас лазил где-то в стороне, что-то раскапывая под завалами. Наверно, друг немножко бесил его впервые в жизни, — Почему мне не сообщил. Тон его был лёгкий и праздный, показывая его полную незаинтересованность в ответе. — Лет в тринадцать? Очень давно, — так же легко ответил ему Ода и вдруг поднялся, откинув ещё один камень, слабо нахмурившись, — Иди сюда, помоги пожалуйста. «В тринадцать, — удручённо повторил Леон, медленно шагая к Оде и пиная ногами покрытые льдом камни на своём пути, — И какой тогда во мне смысл?» Его дар, «Лёд и Пламя», уже в который раз разбилось о способности «Безупречного». — Вот. — длинный палец указал на еле видное белое лицо мужчины, покрытое кровью, инеем и каменной пылью. Ода невозмутимо подтолкнул Леона чуть вперёд, ближе к лицу, — Вот он - источник проклятия. Давай, убей его. И развернувшись, прогулочным шагом побрёл в сторону от ошарашенного Леона. Книга в подсумке жгла бедро сквозь толстые слои одежды. Ода никогда не был против убийств. Он считал их необходимой рутиной и не видел смысла в мучениях совести, никогда не боясь замарать руки иной раз. Ода не мог убивать. И мигрень в голове, грозящая мгновенной смертью, начавшаяся, стоило ему просто поднять руку в сторону полумёртвого врага, свидетельствовала об этом.