Весенняя бабочка

— Хару-чан, Ива-чан, мы же можем решить все мирно. Вы не можете меня побить! — Ойкава пятился назад от приближающихся к нему явно с недобрыми намерениями друзей. Все случилось так, как и договаривались друзья: в восемь они встретились на площадке, но вместо тренировки Ивайзуми и Хару решили сделать что-то очень плохое с Ойкавой. Точнее Ойкава догадывался, что с ним собираются сделать, поэтому и пятился назад, в надежде, что это его спасет. Не спасло. Хаджиме обошел площадку и схватил друга за руки, заводя из назад, а Хару уже приготовила кулак для точного удара в живот. Тоору в отчаянии зажмурил глаза и прикусил губу, чтобы заранее отвлечься от будущей боли. Но ничего не произошло. Вместо этого девушка начала щекотать его; он рефлекторно засмеялся, хоть и был весьма обескуражен, потому что думал, что его будут бить. После минуты такой пытки Ивайзуми отпустил его. На его лице красовалась ухмылка. Следом прилетел подзатыльник. — Это тебе за опоздание, Дуракава чертов, — парень взял свою спортивную сумку и, попрощавшись с Хару, поспешил домой, пока еще автобусы ходят. Хару и Тоору остались одни. Двое лучших игроков своих команд, если не враги, то точно недруги. Напряжение между ними с каждой секундой молчания росло с огромной скоростью. Они просто не знали, о чем говорить. Вдвоем нормально не потренируешься, ведь нужен блокирующий, которым обычно выступал ушедший домой Ива-чан, а обсуждать сегодняшнюю игру они не намерены. Ведь никогда этого не делали и не собираются. Для них победа одного равняется их общей, но не в этот раз. Это ужасно, когда не можешь порадоваться за победу друга, потому что сам проиграл. Ойкава ненавидел Карасуно, но не мог ненавидеть Хару. Она ему как младшая сестра, за которой нужен глаз да глаз, чтобы ничего с собой не сделала. Он всегда радовался ее победам, будто своим. Поддерживал ее после проигрышей, словно сам проиграл. Они были половинками одного целого, уже не представляя жизнь без общения друг с другом, без ночных тренировок, шуток, которые понимаю только они, и без шуточного флирта, которые окружающие принимают за чистую монету. Ойкава с уверенностью мог сказать, что не только он один в тот вечер в зале, после проигрыша Шираторизаве, почувствовал искру, появившуюся между ним и дерзкой девочкой, которую он смутно помнил со средней школы. — Ты дурак, Ойкава-сан. Теперь мы не сможем тренироваться, — недовольно процедила Хару, опускаясь на скамейку. — Зачем вообще позвал сюда? Говорил же, что после этой игры тренировки не будет. — Я знал, что вы с Ива-чаном собираетесь меня побить, поэтому и позвал сюда. Тут хотя бы никто не увидел как… — Как великий и неповторимый Король площадки будет валяться на асфальте с заплывшим глазом и кровоточащим носом, — закончила за него Хару, озвучивая то, что изначально намеревалась сделать. — Что? Хару-чан, ты настолько меня ненавидишь? — Я ненавижу, когда ты опаздываешь, — девушка посмотрела на друга таким злым взглядом, что у того по спине мурашки побежали от страха. — Не я виноват в пробках на дороге. Еще и прием задержали, потому что не рассчитали, что передо мной будет мужчина не просто с растяжением, а с переломом. — начинающийся спор не продолжился, потому что Хару взяла свою сумку и собралась уходить. — Хару-чан, не оставляй меня тут одного! Мне страшно! — Ойкава на ходу подхватил свои вещи и подбежал к Хару, равняясь с ней шагом. — С тебя завтра ужин. Тут как раз один ресторанчик открылся с такими ценами, что я точно потрачу все твои деньги, — губы растянулись в ехидной улыбке. Хару ткнула Тоору в бок локтем и тихо засмеялась со своих же слов. — Я помню, про наш уговор, — недовольно отозвался он, закрывая место удара ладонью. — Как тебе в Карасуно? Не обижают? Вопрос заставил Хару замереть в недоумении. Обычно они не обсуждали личную жизнь на таких тренировках, с чего же вдруг Ойкава решил спросить про школу? С минуту постояв на одном месте, напугав такой резкой остановкой друга, девушка мотнула головой и продолжила идти в сторону автобусной остановки. Она молчала, не зная, что отвечать на такой вопрос. Она не может сказать, что ее обижают, ведь соврет, но и сказать, что все хорошо тоже не может. Слишком сложная ситуация у нее в школе. — Нормально, — только и ответила она, заканчивая разговор. Ойкава положил руку ей на плечо и слегка погладил. — Если захочешь рассказать, я всегда на связи, — улыбнулся искренней улыбкой впервые за последние несколько часов. — Только для тебя, — добавил он с тихим смешком. Хару тоже позволила себе тихо посмеяться с его слов. С ним ей всегда легче. Почти также легко, как в общении с Луной Цукишимой. Ему она могла доверить даже больше, чем Томо и Ойкаве, о чем сейчас очень жалела. Но он ведь ее слушал и помогал советом, дарил подарки всякие, чтобы настроение поднять. Они были обычными друзьями, только лиц и имен друг друга не знали, но это им и не нужно было. Как показывает настоящее, если бы они раскрылись друг другу раньше, то только бы испортили себе жизнь не сбывшимися ожиданиями о том, кто поддерживал в трудную минуту. Попрощавшись возле остановки, Ойкава убедился, что Хару села на нужный автобус и сказал, чтобы она ему написала, когда будет дома. Сам он направился к себе. По дороге зашел в круглосуточный магазин и купил пудинг, чтобы хоть чем-то заполнить желудок. Дома он есть не будет, предпочтя еде просмотр матчей Шираторизавы, чтобы придумывать новую стратегию против Ушиваки. Он знал, что, если Ивайзуми или Хару узнают об этом, то точно побьют его, а потом насильно заставят поесть, чтобы он от голода прямо во время матча не умер. Со своих мыслей он тихо посмеялся, уже заходя домой. На радостное приветствие мамы он улыбнулся и сказал, что сильно устал и пойдет к себе, вежливо отказываясь от ужина. Он слышал, что мама за него волнуется — это слышно по голосу, — но не мог ничего поделать с этим желанием быть лучше. А без многократного анализа, без тактики он не станет лучшим, не победит своего злейшего врага.