Весенняя бабочка

С матча с Сейджо прошло несколько дней. В жизни команды Карасуно особо ничего не поменялось; только Танака и Хината после тренировок постоянно высматривали в кустах Ойкаву, будто он обязан приходить за Хару и провожать ее до дома. Сколько бы Дайчи и Сугавара не говорили им, что некрасиво так делать, эти два парня упорно игнорировали все их слова и пытались обезопасить «бабочку Карасуно» от влияния Великого Короля. Поначалу это забавляло Хару, но с каждым прошедшим днем веселье уходило, а раздражение и желание дать хороших подзатыльников, чтобы донести хотя бы до Шое — на благоразумность Рюноске она уже просто не надеялась, — что между ней и Ойкавой только дружба и ничего больше. Но указание, данное себе в начале учебного года, что нельзя срываться на членов команды, останавливало от непоправимой ошибки. Еще одна вечерняя тренировка закончилась. Все начали убираться в зале. Хару хотела незаметно сбежать, как делала всегда, но ее впервые поймали. Под подозрительно добрым взглядом капитана команды девушка просто не смогла ничего сказать. — Хару-чан, ты постоянно уходишь сразу после тренировок. Ты должна сказать причину мне или сенсею, чтобы никто не думал, что можно не убираться. — Простите. У меня еще одна тренировка скоро, и я хочу успеть на автобус, — Хару не соврала. Сегодня не соврала. В любой другой день она бы не смогла найти достойной причины ее ухода, потому что она просто не хотела никого видеть из-за своих ошибок в приемах, подачах или блоке. — Ещё одна тренировка? Ты про те встречи с… — Да, с капитаном Сейждо. Не говорите только никому, Дайчи-сан, — Хару собралась идти дальше, но прямо перед ее носом дверь закрылась. Рядом стоял улыбающийся Сугавара. — Хару-чан, даже если у тебя ещё что-то есть после тренировки, это не значит, что ты можешь так просто бросать свою команду. Разве ты не слышала про «командный дух»? — он взял Хару за руку и потащил к инвентарной. Она на ходу скинула с плеча сумку и нехотя поплелась за ним. Придется ей пропустить сегодняшнюю встречу с Ойкавой и Иваидзуми. Ей торжественно вручили швабру, будто это самая великая вещь, и отправили протирать пол с остальными. Напевая в голове мелодию, чтобы не быть съеденной собственными мыслями, Хару начала вощить шваброй по полу, стараясь не обращать ни на что внимание. Она только хотела закончить со всем побыстрее и уйти. Закончив с задачей, она ринулась к выходу, но была снова перехвачена. На этот раз это был Хината. Он смотрел на нее таким жалобным взглядом, что пришлось согласиться пойти домой со всеми, а не как обычно. Но Хару отметила, что больше никогда не согласится, потому что такая мольба сильно раздражала. Медленно идя чуть позади, чтобы не сливаться с толпой, она считала шаги до первой автобусной остановки. Уже двести семьдесят, а только до магазинчика рядом со школой дошли. Или это у нее шаг короткий, обычно ведь быстро доходит. Внимание привлёк разговор парней. Одно слово заставило сбиться со счета и испытать все виды страха за какие-то секунды. «Шираторидзава». По спине прошел табун мурашек. В голове появилась куча мыслей о школе и разговоре. Почему они говорят про эту школу? Они что-то выяснили обо мне? Хару на секунду замерла на месте, прислушиваясь к разговору. Они не о ней. Страх медленно сходил. Сердце возвращалось к привычному ритму. Теперь появился другой, но не менее важный вопрос. Почему я так испугалась? Хару и раньше обсуждали в других школах, ведь она первая девушка, способная играть в мужской волейбольной команде без вреда для своего здоровья. Она становилась причиной множества слухов. Всем было интересно узнать о загадочной девочке, переходящей из школы в школу прямо вовремя учебного года. Это никак не заботило ее, ведь после очередной проблемы, она пропадет, будто ее и не было никогда в школе. Единственным местом, где она испортила жизнь другому человеку и до сих пор жалеет об этом была Шираторидзава. Хару до сих пор обходит эту школу по большому кругу, лишь бы не встретиться с учениками оттуда. Если парни говорили не о ней, то о Кагеяме; это две главные «звезды» Карасуно, о которых больше всего слухов в школе. — Как ты попал в Карасуно? — Танака обернулся на младшего связующего. — Не прошел в Шираторидзаву, — пожал плечами тот, доедая батончик. — Я не получил рекомендаций, поэтому сдавал обычный экзамен и не прошел по баллам. — Похоже у нашего Короля не такие королевские знания, — посмеялся Цукишима, обгоняя застывших на месте сокомандников. Он задел плечом Хару, что та сделала шаг вперед, чтобы не упасть. Для остальных это выглядело как неуважение, но она поняла, что это не просто так; Цукишима может и любит надоедать, но делает это словесно, а не толкает всех без разбору. — А у тебя прямо королевские? Претендент на корону, верни ее владельцу и заткнись. Достал уже, — крикнула она ему в след. — Я не в первом классе. И я набрал больше баллов, чем ты. Так что может это ты снимешь корону и перестанешь смотреть на всех со своего ледяного трона, Королева? — Спасибо за новый титул, Цуки. Я вот как раз думала подняться выше по иерархии, но не думала, что у нашего Короля так быстро появится Королева, — Хару ухмыльнулась и сделала несколько шагов вперед, остановившись рядом с Кагеямой. Тот смотрел на нее ошарашено, пытаясь уловить нить разговора. — Только вот я не такая добрая. Тебе придется вымаливать у меня прощение на коленях, за такое неуважение, плебей. — Хватит спорить! — в спор вмешался Энношита, опередив капитана и его зама. — Хару-чан, ты вроде куда-то спешила. Можешь идти, тебя никто не держит. — Спасибо за разрешение, Энношита-сан, но все отменилось. Мой друг решил отдохнуть впервые за последние месяцы. Так что я с удовольствием пройдусь до развилки со своей командой, — Хару сверлила недовольным взглядом Цукишиму, надеясь, что он поймёт предупреждение и уйдёт быстрее. Но он стоял. Стоял не шевелясь, смотря на нее в ответ, будто играя в гляделки. Это ей не нравилось, но отвести взгляд она не могла; это рассчитывалось поражением. — А твой друг случайно не тот ветреный… — Танака не договорил, получив ребром ладони по затылку. — Суга-сан, а если он заберут нашу бабочку к себе? Я этого не переживу. — Не собираюсь я никуда уходить, Танака-сан. И хватит меня называть так. Я не бабочка и никогда ей не буду, — она выдохнула, когда Цукишима отвел взгляд, и тоже перестала на него смотреть, предпочтя перевести взгляд на собеседника. — Но ведь ты единственная играющая девушка в команде! — Поэтому не нужно меня сравнивать с бабочкой. — Она больше паук, который плетет сеть, мешая другим спокойно жить. Ее все боятся, но все равно попадаются в ее ловушку и страдают, а ей только в радость. — Цуки! — Ямагучи схватил друга за запястье и потащил дальше. Наконец главный зачинщик всех перепалок ушел. — Пока! — попрощался с ними Хината, будто ничего и не было. Он улыбнулся и продолжил идти, держа рядом с собой свой велосипед. Воспользовавшись минутной тишиной, вызванной уходом двух игроков, Хару сбежала в магазин и сделала вид, будто очень увлеченно выбирает товар. Через несколько минут она подошла к кассе так ничего и не выбрав. Ей хотелось устроиться на работу, а не покупать что-то на последние гроши, чтобы денег хватало не только на еду, но и на мелкие хотелки, такие как новое окрашивание. Кассир выглянул из-под журнала и кивнул на объявление рядом с дверью, что работники не нужны. Хару настойчивая. Она добьется работы. — Почему Вам не нужны работники? Вы же тут один… — Клиенты — это и есть школьники. К тому же ты из волейбольного клуба. Мне не нужен такой кассир, который будет работать только в каникулы, — раздраженно ответил мужчина. — Если ничего покупать не будешь, не задерживай очередь. — Но… — Хару в растерянности. Она впервые за последний год не знала, что ответить. Ее поставили в тупик, забрав карту, лишая возможности выйти. — Смотри, — мужчина указал на часы, — через пять минут магазин закроется. Уходи. Если мне понадобятся работники, я вывешу объявление, — добавил он, чтобы девушка не ушла ни с чем. Хару ушла ни с чем. Теперь еще и одной домой идти. Так хотя бы слушала разговоры команды, а не осталась наедине со своими мыслями. Наушники она забыла дома из-за глупого опоздания, потому что опять не спала почти до самого утра. Было ужасно паршиво чувствовать пустоты в душе и желудке. Уже как два дня она почти ничего не ест, стараясь экономить оставшиеся деньги, чтобы наконец накопить на уничтожение всех остатков ее прошлого. Волосы отросли ещё сильнее, длиной доходя до подбородка концами, природный цвет стал ещё сильнее заметен. Ужасно. Черные волосы — волосы отца. Хару хочет, чтобы ее ничего не связывало с этим отвратительным человеком. Ей даже противно думать о том, что она может вернуться в Токио, к семье. Если бы не отец, она бы и не уехала в другую префектуру, не пыталась защищать сестру и маму от него; все было бы совершенно по-другому. Но она уехала, бросила родных, лишь бы самой не видеть Хирочи. Она эгоистка; она знает это и не пытается отрицать. Ее побег расценивается не как предательство, а как спасение от ужасной судьбы наследницы огромной компании, которой Хару совершенно не желает становится. Иногда ей хочется сделать, как хочет отец: не перечить ему, учиться хорошо и унаследовать компанию. Но это все она сделала бы только для того, чтобы продать большую часть назло отцу. Она бы так и сделала, если бы не еще один наследник, который расценил уезд сестры как самое настоящее предательство, ведь он страдал столько же — если не больше. Около дома Хару заметила высокую фигуру. Настроение стало еще хуже. Демонстративно пройдя мимо Цукишимы, Хару зашла во двор дома. Около двери она остановилась, пытаясь понять, что парню от нее нужно. — Так и будешь стоять или впустишь меня? — спросил Луна Цукишима. — Или я могу оставить твой ужин тут, а ты его заберешь. Что? Хару еле заметно передернуло. Зачем он принес ей ужин? Да, у нее в холодильнике пусто, но это не значит, что Цукишима должен носить ей еду. Обычно она сама заявляется на пороге его дома раз в несколько дней и, переступая через свою гордость, просит поужинать с его семьей. А тут он сам пришел, еще и ждал, пока она вернется. Это все странно. Девушка вернулась к калитке и открыла ее пропуская парня во двор. Он молча прошел, и только теперь Хару заметила в его руках пластиковый контейнер с едой. Он правда принес ей еду. Если бы она не знала его, подумала бы, что он хочет извиниться за свои слова, но он точно пришел просто отдать то, что ему поручила его мама, и уйти домой. Хару открыла дверь и прошла вглубь дома, оставив сумку у порога. На едкое замечание Цукишимы она ответила, что живет одна, поэтому может себе позволить оставлять вещи не на своих местах. Но это не значит, что у нее дома грязно, нет. Она часто прибирается, потому что иногда только это спасает от навязчивых мыслей после очередной глупой ошибки. Ни на одной книжной полке не было ни пылинки, пол блестел от чистоты, через окна можно было рассмотреть все настолько хорошо, что может показаться, что их вообще нет. Цукишима никак не комментировал то, что он видит. Танака уже, наверное, начал вытворять что-то непотребное или просто бы ходил с открытым ртом. Цуки же просто молча прошел за Хару на кухню и поставил на стол контейнер с ужином. Он уже хотел уходить, но понял, что Хару не собирается есть; ее вообще не было на кухне. Ему не зачем ее искать, ведь она не могла никуда уйти из своего же дома. Но все равно странно. Руководствуясь чистым интересом, Цукишима открыл дверцу холодильника, чтобы узнать, почему Хару не ест дома. Холодильник сиял блеском от чистоты и пустоты. В нем не было ничего, разве что на полках на дверце стояла пара банок дешевого пива и бутылка молока. Не такую картину парень ожидал увидеть. Ему всегда казалось, что у Хару это такой способ надоедать ему еще больше, но все оказалось куда более проще — у нее просто не было еды в холодильнике. Судя по ее экономии в школьной столовой, денег у нее тоже не слишком много, что еще более странно. По ее письмам Цукишима понимал, что отец Хару — крупный бизнесмен, отчего всегда думал, что денег у нее более, чем достаточно. Но дома так много всего дорогого, что никак не вяжется со всем. Цукишима впервые запутался в том, что ему и не должно быть интересно. — Тебе разве не говорили, что нельзя по чужим холодильникам шастать? — Хару стояла в дверном проеме, протягивая парню банку газировки. — Почему у тебя в холодильнике только пиво? — Цукишима выпрямился и взял протянутую банку, заметив, что Хару пьет точно такую же. — Я думал, что ты просто так приходишь ко мне. Или, что ты просто влюбилась в меня. — Еще чего. В таких придурков не влюбляются, — Хару сделала пару глотков газировки и слабо улыбнулась, чтобы выглядеть приветливее. — Отец отправляет не так много денег, чтобы хватало еще и на мои личные нужды, поэтому мне приходится экономить. А пиво осталось с приезда мамы. «Она часто его пьет, чтобы забыть о существовании мужа», хотелось добавить, но она вовремя прикусила язык, чтобы не начать жаловаться. Цукишима и так слишком много знает, что ее совершенно не радует. Он не ответил. Просто не знал, что отвечать. Он думал, что Хару незаконно покупает пиво, но все оказалось сложнее. Это странно. Образ Мотылька медленно сливался с настоящей Хару, открывая некоторые части пазла, помогая сложить картинку воедино. То, что оставалось зачеркнутым в письмах, теперь стало ясно как день. Она хотела рассказать, но боялась. Не понятно, чего именно — отца или еще чего-то, — но боялась так сильно, что один раз сделала дырку в бумаге, проводя ручкой по одному месту очень много раз. Цукишима это знает, потому что это письмо все еще лежало у него в верхнем ящике стола, и иногда он думал над тем, что же такое написано под слоями пасты. — Иди ешь. Я не хочу выслушивать от мамы, что ты такая тощая и тебе есть нужно больше, — он кивком указал на стол. — Твоя мама беспокоится обо мне больше, чем мои родители, — горестно усмехнулась Хару, но села за стол и начала есть. На удивление Цукишима-сан приготовила очень вкусный рис с мясом и овощной салат. Это намного лучше, чем готовит Хару, что она даже хотела попросить пару уроков, но времени никак не находится. Цукишима сел напротив, просто чтобы не стоять перед холодильником, и продолжил пить газировку, молча глядя в стол. Было немного странно вот так просто молчать рядом с человеком, которого недолюбливаешь; но говорить не хотелось. Тишина не угнетала, наоборот успокаивала и давала понять, что перед парнем всего лишь девушка, которой не повезло с родителями. Это в корне различалось с той картинкой, которая была собрана в голове последние пару лет. Для Луны Мотыльком была милая девушка с короткими темными волосами, бирюзовыми глазами, веснушками. Она всегда улыбалась несмотря на свои проблемы, играла в волейбол лучше всех в своей команде, постоянно переезжала, но неизменно возвращалась в дом бабушки, чтобы рассказать Луне о своей жизни. Для Цукишимы Хару была совершенно другой. Хару — это девушка, которая неправильно решила один пример на математике, постоянно перебивает учителей, когда они называют ее имя, пренебрежительно относится к команде волейболистов и играет в мужской команде. Она ворвалась в его дом в голодном состоянии и после этого раз в два дня приходит, чтобы поужинать. А ещё она бежит от прошлого, всячески ненавидя и скрывая его. Наверняка она думает, что этого никто не видит, и будет по большей части права, но Цукишима понимает — точнее только сейчас начал понимать — причины ее поведения, но не показывает, чтобы не повредить ее старые раны. — Передай своей маме, что было очень вкусно, — Хару закрыла контейнер и, сложив ладони вместе, поклонилась. — Сама передать можешь, если захочешь, — ответил он. Девушка фыркнула и подтолкнула контейнер ему. — Мне уроки делать надо, так что не сегодня, — она поднялась из-за стола, погладила Цукишиму по голове. Тот отмахнулся от ее руки, взял контейнер и ушел из дома, хлопнув дверью. Хару улыбнулась, попрощалась с закрытой дверью. Почему-то этот короткий ужин в компании другого человека поднял настроение. Надо чаще есть с кем-то. Хорошая мысль. Как жаль, что через пару часов она испарится, и девушка снова будет ужинать дома в одиночестве, запивая это самое одиночество остатков пива.