Литания терракотового поля

      Каким бы тёмным ни был коридор, как тускло бы ни мерцала в узком закутке на оголенных проводах лампа, Уилл боялся оторвать взгляд от блеклой флюоресцентной подсветки часов больше, чем на минуту. Время ему казалось последним союзником: теплилась надежда, что с рассветом все нечистоты сгорят, а чертовщина Маунт-Мэссив обратится в безобидно тающие под ногами тени.       Гроза не стихала, редкие вспышки лупили сквозь решетчатые окна и заточали силуэт Уилла в клетку, болезненно сжимающую сердце в немом ужасе. Он снова кому-то доверился, он снова за кем-то идёт. Теперь, однако, его слабо придерживала на ногах слепая сила, рождённая из внутренней опустошенности. Глядя на лысый затылок Джо, ему вспомнилось, каково было вскрывать глотку неизвестному пациенту ключами от гостиничного номера. Почему он не может это повторить? Это и все то, что случилось с ним по воле Ганнибала?       Может.       Это вселяло спокойствие.       Джо плелся впереди, бесцеремонно размахивая тесаком, от острия до рукоятки заляпанным багровыми разводами. Возможно, кровью Грэма. Возможно, чьей-то ещё.       Спутник не обладал чувством такта, да и его речь едва переводилась на человеческий. Все, что Уилл понял: они в мужском отделении и идут к центральному корпусу, через который можно попасть на контрольно-пропускной пункт, а дальше — прочь. На лестнице померещился тихий писк вылезших из подвала грызунов, но в общей какофонии из треска оконных рам и шелеста дождя сложно было найти конкретных тому доказательств. На верхних этажах располагались спальные палаты, на нижних — медицинские кабинеты, столовая, небольшой спортзал и что-то вроде учебных классов. Увидев последние, Уилл задался вопросом, учился ли тут кто-то на самом деле? Вероятно, кабинеты принадлежали преимущественно кадровикам.       Внезапно Джо яростно взвыл и запрыгал на одной ноге, как ошпаренный. Они тут же припали в тень между брошенным на бок столом и подоконником, с которого тянуло холодом и сыростью. Из босой стопы пациента торчали редкие куски битого стекла. Джо злобно выругался, почти по-змеиному, и постарался смахнуть их с огрубевшей кожи, но боль после этого не ослабла.       — Не лучшее решение — ходить без обуви, — Уилл зубами пустил стрелку на развевающейся над их головами тюли, а затем с протяжным скрипом оторвал от неё лоскут.       — Зато незаметно, — недоверие Джо не было сюрпризом, но он все-таки позволил перевязать стопу в кровоточащем месте.       — Если будешь так орать?       То ли из-за превосходства в ситуации, то ли из-за временно исчезнувшего в теле страха, Уилл чувствовал себя достаточно собранным и спокойным. Однако Джо это поведение пришлось не по вкусу. Он схватил мужчину за грудки и притянул к себе, с шипением оплевав его лицо из рта, лишенного губ.       — Я и с больной ногой могу убить тебя, Грэм. Как и все остальные пациенты. Не зазнавайся лишь потому, что тёрся с этим конченным мозгоправом.       Такое описание Ганнибала вызвало на лице профайлера кривую ухмылку. Было в нём что-то забавное.       — Я бы не хотел умереть здесь из-за твоих криков от боли, — пояснил Уилл, с силой отталкивая от себя Джо. Излишняя раздражительность в собственном движении заставила удивиться. — Как и ты, не так ли?       Их взаимная неприязнь усиливалась с каждой минутой, нарастая до боли в горле и треска в барабанных перепонках. Дальше Джо шёл аккуратно, стараясь ступать мягче и откровенно прихрамывая, как подстреленный зверь. Уилл фиксировал взгляд на стенах, перевернутой мебели, переходах между комнатами, но сознание его до сих пор оставалось на кухне. Без каких-либо улик, следов преступлений, лишь по пляске теней с улицы пытался спроецировать перепалку Ганнибала и пациента-верзилы. Почему Ганнибал выжил? Хотел ли Уилл, чтобы Ганнибал выжил?       Год реабилитации дался тяжело: Грэма принудили к терапии с другим специалистом, но посттравматическое недоверие ко всем работникам в области психиатрии стало чем-то вроде аллергии. Больше всего помог курс медикаментозного лечения. Когда общее самочувствие улучшилось, в голове прояснилось. Раз в месяц случались небольшие приступы: повышенная нервозность, скачки давления, проблемы со сном — просто цветочки в сравнении с прошлым. Кошмар Уилла закончился.       А он решил снова окунуться в него с головой.       «Ничего мне не вылечили», — грустно хмыкнул себе под нос профайлер.       Их путь показался Уиллу странным с самого начала. Нужно было подняться на второй этаж, в спальное отделение, на цыпочках прокрасться по перевернутому с ног на голову коридору, заляпанному кровью и затопленному трупными запахами, а затем спуститься вниз по другой лестнице, игнорируя служебный лифт. Джо объяснил это тем, что выход из корпуса находится с северной стороны здания по сообщающемуся между мужским и женским отделениями подземному переходу. На нижних этажах располагались комнаты первичных медицинских обследований, а в цоколе — кабинеты и операционные для экстренной медицинской помощи. То самое место, где вероятнее всего сидят пациенты. Идти по нему было опасно, откуда и взялась необходимость в окольных путях, снижающий риск нежеланных встреч.       На втором этаже появилось препятствие: громоздкая баррикада на медицинском посту, вероятно, служившая оплотом безопасности для персонала. Судя по тишине вокруг, своей задачи она не оправдала. Джо, шепеляво ругаясь себе под нос, торопливо разгребал столы и стулья, из-за чего грохот и щепки отскакивали от стен с невероятной скоростью и громкостью. Уилл помогал ему более мягко, постоянно оглядываясь по сторонам, и не зря. С лестницы почудился шум, выбивающийся из шелеста грозы за окном. Профайлер мигом схватил Джо за руку и поволок за ближайшую дверь, обнаружив здесь спальную палату. Пациенту не пришлось что-либо объяснять, однако Джо явно не оценил игру в прятки. Невооружённым глазом можно было определить, что он в таких играх любил быть водой.       — Лезь под кровать, — прошипел пациент, кивая на одну из шести коек и пристраиваясь за дверью.       Шаги из коридора становились отчетливее и громче; Уилл нырнул под койку, чтобы позволить себе лучше и безопаснее наблюдать за коридором, чем не располагало положение Джо. Отчего-то Грэм верил, что за ними идёт Ганнибал. Что-то было узнаваемо в его шагах, даже несмотря на возможные раны и изможденность. Он, как зверь, стискивал свою боль в пасти, не выдавая себя излишне, но не способный совладать с отяжелевшими конечностями окончательно. Пару раз вспыхнула молния, и Уилл увидел кусочек растянутого на полу силуэта.       Ганнибал. Без сомнений. Внешность бывшего психиатра отличалась от общих черт лица и фигуры остальных пациентов. Даже непропорциональные плечи Джо выглядели иначе, хотя эти двое явно имели схожие комплекцию и рост. Ганнибал подошёл к искусственной баррикаде, и Уилл узнал его ноги. Тёмные штанины были испачканы в грязи, ботинки до сих пор следили неоформленными влажными пятнами на полу. Сердце стало заходиться. Уилл испытывал вину и мощное желание вылезти наружу. Джо вёл его к выходу на свободу, Ганнибал тащил в ад на забавы, вглубь Маунт-Мэссив. Опираясь на цели, выбор спутника был очевиден.       Ганнибал слишком долго стоял у двери, и Уилл готов был поклясться, что тот принюхивался, а если дело было не в обонянии, то в эзотерической связи между психиатром и профайлером. Носы грязных ботинок повернулись в сторону палаты. Уилл, несмотря на сомнения, рефлекторно отполз на ладонях чуть в сторону. Рядом с дверью исчез опущенный к коленям тесак Джо. Движение Грэма не осталось без внимания, пациент приготовился к нападению, и теперь только от Ганнибала зависело, что будет дальше. Зайдёт в комнату — бойня; пройдёт мимо — вряд ли они пересекутся когда-либо ещё. Уилл сжал кулаки до побелевших костяшек. Его желание остаться независимым от Ганнибала больше напоминало детский каприз, ничем не подкрепленный и рождённый из желания показать характер. Уилл только надеялся, что он не пожалеет о своём выборе, и терпел волну противоречивых чувств, беспокоящих его тело.       Бездействие затягивалось. Судя по звукам, от нового раската грома в соседней палате выбило окно, оно с грохотом ударилось о стену, впуская в помещение холодный сырой воздух. Ганнибал неторопливо пошёл в ту сторону, будто понимая, что ничего там не найдёт. Может, он уже нашёл Уилла? Нашёл, разгадал его желание и принял. Это вызвало у Грэма вкус горькой досады с одной стороны, а с другой — сладкой мести. Как минимум, за проверку на кухне. И кто же из них настоящий предатель?       Уилл и Джо вслушивались в шум в коридоре следующие две минуты, и только затем вылезли из укрытия. В абсолютном молчании они покинули палату и стали протискиваться сквозь щели в баррикаде, оставив попытки разобрать мебель и зачистить проход. Грэм поймал на коже пару болезненных ссадин от неотшлифованной фанеры с тыльной стороны офисного шкафа, поэтому не сразу заметил, как подошва погрузилась в мягкую и вязкую субстанцию. Знать, чем это являлось конкретно, не хотелось; Уилл закрыл нос от поднявшейся сладко-горькой вони и поскорее переступил через пару тел в побуревших медицинских халатах. Только когда весь коридор остался позади, Джо подал голос:       — Может ты не такая уж и тряпка, Грэм.       Уилл сомневался, что это комплимент. Он обернулся с мыслью, что сможет взглянуть на Ганнибала в другом конце коридора на прощание, но увидел лишь одиноко реящую на сквозняке белую тюль.       На этаже медицинского обслуживания запах дезинфицирующих средств удушающе смешался с перестоявшим белком и гнилью, и теперь Уилл мог весьма точно убедиться, что крысиный писк ему вовсе не померещился. Одно упитанное млекопитающее весьма ловко клевало развороченный у ступенек труп неизвестного. Судя по наличию седых кудрей — не пациент. Судя по размерам крысы — санитария здесь и до этого была на соответствующем происходящему уровне.       Взгляд Уилла замылился от темноты и редких вспышек молний, разглядывать подвальный коридор оказалось сложной задачей. Джо, кажется, испытывал такую же проблему, однако его хромые движения на слуху ощущались куда увереннее. Внезапно впереди раздался металлический лязг и скрежет, и Уилл не успел что-либо предпринять, как коридор замерцал в тусклом свете жёлтых ламп. Сердце сжалось, глаза закололо от непривычного света, а вены на лбу налились злобой и раздражением. Джо стоял возле щитка с электричеством.       — Зачем? Ты же сам сказал, что тут полно пациентов.       — Здесь тихо, как в гробу, — прошипел Джо, ехидно изучая взъерошенного от волнения профайлера.       — А если кто-то увидит и придёт?       — А кто узнает? Окон здесь нет...       В дальнем конце коридора с грохотом распахнулась хлипкая деревянная дверь. Ещё не привыкшему к жёлтому свету Уиллу показалось, что та почти разлетелась на щепки после удара о бетонную стену. Джо угрюмо выругался себе под нос и прижался к стене, за рубашку утаскивая за собой и Грэма, жестом указывая на приоткрытую дверь соседнего кабинета. По стенам рассыпалось эхо от тихих шлепающих по керамической плитке шагов. В такт звукам, Джо и Уилл двигались вдоль стены к двери, ведущей в непроглядную тьму. Сердце застыло, когда незнакомый гортанный голос в другом конце коридора спросил у пустоты:       — ...Гроза закончилась?       Шаги стали удаляться, остатки деревянной двери, судя по звукам, вновь захлопнулись в проёме. Джо толкнул Уилла в медицинский кабинет, плотно запирая за собой дверь и баррикадируя её тесаком. Профайлера охватило беспокойство. Он ретировался назад, пока не упёрся спиной в повернутое к нему кресло, встроенное в пол. Во всю стену за ним было натянуто однотонное серое полотно, озарившееся тусклой подсветкой, когда пациент нашёл выключатель. Тесная комната чем-то напоминала кабинет стоматолога, разве что без лампы и встроенной приборной панели. Вместо них по комнате в беспорядке были расставлены железные ярусные столешницы на колесиках, а под потолком висел скромный ленточный проектор.       Джо нашел на одном из передвижных столиков марлевый рулон. Рухнув на пол, он с шипением стал отрывать от кожи засохшие волокна побуревшей тюли. Уилл смог ненадолго расслабиться и принялся искать вещи для собственной безопасности. Полезными могли оказаться только шприцы в алюминиевом лотке.       — У нас был хороший план, кстати, — заметил Джо, пока Грэм рыскал взглядом по комнате. — Убили бы всех, сожгли бы больницу, вышли бы на свободу. Ганнибал все затеял и сам испортил.       — И что же он сделал не так? — Уилл не располагал к беседе, но подсознательно прогибался под капризы пациента, чтобы выбраться из тесного медкабинета живым и целым.       — Он ждал кого-то другого. Я ведь уже в главном корпусе хотел вскрыть тебе череп. Тогда тебя спас Майкл. Когда ты весь заблеванный отрубился в операционной, тебя спас Ганнибал. Искал тебя, говнюк старый, а должен был вместе с Мартином раскидывать по отделению горючее. Знаю, он Майкла-то придушил, потому что я к тебе тесаком приложился. Мстительный... или ревнивый.       Уилл изо всех сил старался сконцентрироваться на изучении комнаты, но попытка пропустить все мимо ушей беспощадно провалилась. Возможно, его лицо заметно побледнело, потому что Джо равнодушно кивнул на кресло.       — Ты тоже посиди, отдохни.       Грэм присел на край кресла с опаской, тут же заметив, что те оборудованы ремнями и держателями, похожими на кандалы. Теперь усталость залила тело целиком, приглашая послушно опрокинуться на кожаную спинку и позволить себе отдых. Уилл сопротивлялся, наклонившись вперед и оперевшись на колени, готовый в любой момент подняться.       — То есть это ты дал мне по затылку? — уточнил профайлер, пытаясь отогнать более волнующие и тревожные мысли.       — В каком-то смысле. Майкл толкнул меня, и вместо того, чтобы раскроить тебе череп на две половинки, приложился к тебе тупой стороной, а ты сразу и отъехал. Говорю же: дохляк ты, Грэм.       Уилл невольно закатил глаза, когда Джо рассыпался в высоком и всхлипывающем смехе, подтирая рукой сочащуюся между зубов на подбородок слюну. Несмотря на неприязнь и брезгливость по отношению к пациенту, профайлер поймал себя на мысли, что испытывает в отношении больного даже сочувствие. Лучше бы тот сидел в тюрьме на пожизненном, чем подвергался подобного рода терапии.       — Мы должны были устранить всех работников, а ты не очень-то смахивал на пациента, — уточнил Джо. — И Майкл сказал, что ты был с Карлом. И…       — И?       — Ганнибал скомандовал не трогать тебя. Я не заметил, а вот Майкл – да. Бесит, что этот старый так по тебе сохнет.       Уилл не сдержал ухмылки.       — И почему тебя это бесит?       — Все портит. Он передумал отсюда сваливать вместе со всеми, выдумал ещё какую-то цель и побежал тебя искать. Поэтому пусть еще немного пострадает, пока ищет, а ты тем временем увезешь меня отсюда.       Теперь Грэм заметил, с какой неприязнью Джо смотрит за его спину, на серое полотно во всю стену. Он слабо перебинтовал стопу и решил вновь встать, тут же сощурившись от острой боли. Уилл сидел на краю кресла, готовый в любой момент подняться и пойти вперёд. Появилось больше доверия. Ему были ясны причины, почему пациент, несмотря на общую враждебность, держит профайлера накоротке. Желание сбежать.       — Что это за комната? — поинтересовался Уилл, переводя взгляд на полотно и проектор.       — Тут нам показывали «мультики», — недобро хмыкнул Джо, рыская по столешницам, пока не отыскал примитивный пульт из двух кнопок. — Зачем мы здесь, как хорошо здесь, и так далее.       Уилл в напряжении следил за действиями Джо, и тот, перехватив его взгляд, криво ухмыльнулся. Сколько еще они находились в ледяной неподвижности и угрюмой тишине, посчитать было тяжело, время словно замедлилось, но первым идиллию нарушил лязг алюминиевого лотка. Уилл подорвался с кресла, когда вооруженный шприцом пациент подлетел к нему и с силой прижал к стулу, опасно направляя на шею голую иглу. Внутри прозрачной емкости была желтоватая жидкость. Почему он не разглядел ни один заряженный шприц в лотке, когда осматривался сам? Уилл практически не чувствовал свои пальцы, плотно обхватившие запястья Джо. Не удавалось воспользоваться ногами, потому что те были плотно вжаты в стул чужими коленями. На воротник упала пара капель вязкой слюны. Вернулось чувство подступающей к горлу тошноты. Вспомнилась коридорная крыса. Уилл вложил последние силы в импульсивный толчок телом, но Джо пошатнулся лишь на пару сантиметров, с силой встряхнув мужчину в кресле. Игла быстро просочилась в шею, и оглушенный тупым ударом о спинку кресла Уилл даже не ощутил боли, пока под кожей не разлился холод и раздирающая органы нервозность. Пациент отстранился, а затем исчез из поля видимости. Когда Уилл вновь стал различать происходящее, перед ним уже горел тусклый серый экран с расползающимися по нему черными абстрактными пятнами.       — Посиди пока тут и полюбуйся, — отдаленный голос Джо обволакивал и растворялся в неизвестных по природе усиленных шуршащих шумах. — Без укольчика эффект совсем не тот.       Честно говоря, Уилл почти и не разобрал слов Джо. Он не мог пошевелить шеей, руками и ногами, и казалось, что все его тело погружено в пространство неизвестной чертовщины с экрана. Странные портреты, перевернутый шепот, мелькающие картинки и набор чисел. Уилл вспомнил давно зарытое в глубинах подсознания воспоминание о схожей процедуре, проводимой Ганнибалом. Психотропные вещества, гипноз... Словно зациклившись на этой мысли, Уилл разглядел в силуэте, будто вырезанном из теста Роршаха, обрезанную оленью голову. Его рога разрастались вширь, а черная морда суживалась вдоль центрального контура. Изнутри пульсировало белое рванное пятно, напоминавшее кривую звезду Давида. Уиллу стало тяжело дышать. Вспышки света отзывались дробью в сердце и барабанных перепонках. Внутри все горело, изнемогало. Даже сквозь закрытые глаза экран воспроизводился на просветах век, а несмолкающие звуки пугали своей вездесущностью. В их шуме профайлер даже не понял, как с тяжелого дыхания сошел на крик. Мозг словно кровоточил под черепом, вырывая из серого вещества обрезки воспоминаний, слов, ломая их и выворачивая наизнанку. Это было хуже, чем псевдотерапия Ганнибала. Уилл чувствовал, что сгорает изнутри.       Агония наросла до пика, когда перед Уиллом нависло плотное черное облако, напоминавшее скопление мух. Сквозь боль и нервозность тело стало источать теперь уже и естественный, первородный страх. Нечеткие контуры силуэта перекрывали экран, и с замыленным зрением профайлеру казалось, что это уже новые галлюцинации. Они запомнились ему, потому что выбивались из общей картины, чем и пробудили кратковременный отклик сознания. Вновь он ощутил всю бурю дискомфортных ощущений и понимание, что близок к эпилептическому припадку; как насильственно подчинялось его сознание световым вспышкам, голосам и образам. Черное облако растворилось, растворился и рассудок.       В бреду холодные и влажные от пота кожаные ремни на запястьях и щиколотках ощущались как ледяные пальцы. Они сжимали конечности, перекрывая кровоток, щекотали взъерошенные волоски. Удушливый ветерок коснулся щеки, словно горячий поцелуй. Грудная клетка вздымалась от напряжения, пуговицы на груди выскальзывали из петель. Вдоль бедра очертилась прямая ровная линия, вызывавшая в клетках ледяной ужас и нетерпение. Наконец-то боль перестала быть невропатической. Телесные муки, как отрезвляющее средство от похмелья. Шум и блики в голове таяли плавно, поддаваясь воображению. Уилл не мог открыть глаза, но неосознанно представлял, какие именно ощущает прикосновения, если они не являлись галлюцинацией. Сильные пальцы прошлись вдоль ребер, словно пересчитывая их как при игре на гармошке. Холодная липкая кожа казалась чужой, изолированной от него через вакуум. Чьей-то шкурой, в которую он спрятался. Ему вспомнились прикосновения Ганнибала на кухне. Более близкие, горячие, крепкие. Возможно, будь он сейчас в нужных кондициях, узнал бы их? Уилл не мог пошевелиться и открыть глаза до сих пор, борясь с собственным воображением и вымышленными касаниями возбужденных рецепторов кожи.       Первым пришел звон. Затем — разжигающийся в области щеки огонь. Кровавый просвет век.       — Пора просыпаться, дорогая.       Теперь вся боль в теле вернулась в двукратном размере, заломив кости и раздирая кожу. Уилл едва разлепил глаза, пытаясь спрятаться от яркого света нависшей над ним лампы. От бликов и вставших в глазах слёз он еще долго не мог разобрать окружающие его контуры.       — Прошу простить, не хотел тебя покалечить. Не рассчитал. Тебе же не больно?       Пылавшей огнём щеки коснулись холодные пальцы, и Уилл одёрнулся в сторону, осознавая, что слышит этот голос практически впервые. Незнакомое лицо, наполовину покрытое то ли кровавыми брызгами, то ли кожными нарывами, почти не отличалось от лиц остальных пациентов. Изможденное, серое, в морщинах и с засевшими внутрь темными глазами. Отличался только взгляд. Его Уилл испытал на себе впервые.       — Так больно, что не можешь говорить?       Пациент выглядел одновременно озабоченным и расстроенным. Уилл рыскал взглядом по углам, осознавая, что сам он лежит на больничной койке, руки завязаны за прутьями изголовья, а ноги, точно так же, привязаны к углам кровати. Оскорбленный отсутствием внимания к своей персоне, пациент жестко ухватил мужчину за подбородок, раскрывая пальцами чужой рот. Горькие, солёные пальцы проникли внутрь, очертили зубы и мягкую поверхность щеки изнутри. Грэм от неожиданности завертел головой и сомкнул зубы, на что получил сильный удар локтем в солнечное сплетение. Он истощенно закашлялся и попытался сжаться, однако путы позволяли лишь согнуть колено.       — Больно, черт возьми! — завопил пациент, пытаясь стряхнуть с пальцев слюну и, возможно, боль. — Слишком острые зубки.       Уилл вертел на языке горечь от чужих пальцев, борясь с подступающей к корню тошноте. Его ещё мучал животный страх, как послевкусие странной процедуры, и сидящий рядом пациент, вероятно, тоже это заметил. Несмотря на жестокость, он мягко положил ладонь на слипшиеся от пота и грязи каштановые кудри.       — У тебя красивые волосы, — низкий певучий баритон был излишне манерным, Уилл не скрыл конфуза, стараясь отодвинуть голову в сторону. — Впервые проходил кондиционирование?       В другой ситуации профайлер бы запутался и неверно истолковал смысл той фразы, однако сейчас сквозь лёгкую пелену дрёмы к нему пришло воспоминание из врачебных выписок Карла Хьюстона. Речь шла о морфогенетическом кондиционировании. Уилл испытал это на себе.       Незнакомец, несмотря на отталкивающие проблемы с кожей, впалые тёмные глаза и несуразно зализанные назад чёрные волосы, не вписывался в общий шаблон пациентов из-за вручную сшитой одежды из некачественных лоскутов. Часть ткани была запятнана кровью, но когда взгляд прояснился ещё на пару градусов, Уилл отличил рубашку, бабочку, жилет, брюки, беспалые перчатки. Одежде полагалось стать слишком нарядной, но из-за качества исходного материала и шитья она скорее напоминала уличный стиль гранж.       Внимание Уилла переключилось на колючие прикосновения к щекам и подбородку. Взгляд тёмных глаз вновь опустел, и профайлер уже приготовился к новой порции боли и непонимания происходящего.       — Только это тебе совсем не идёт, дорогая, — поверх его щетины водили шершавыми пальцами, с запекшейся под ногтями кровью. — Но, ничего, это проблема с нами ненадолго.       Грэм моргнул лишь на мгновение, как на его щеку легло холодное лезвие ножа сантоку. В голове всплыл образ неровно побритого до крови Карла Хьюстона, и Уилл не сдержался, чтобы не проверить свою привязь на прочность.       — Не дергайся! — рявкнул пациент, шаркнув лезвием по грубым волоскам. — Я не хочу тебя поранить! Просто замри и не шевелись.       Уилл решил испытать себя на прочность, как бы оценить, действительно ли все будет в порядке. Он вжался спиной в матрац, готовясь, в случае чего, к резкому, но бесполезному толчку. Незаточенный под бритье нож больно затянул щетину, срезав лишь пару особенно длинных волосков и оставив вместо них красные точки на коже. Пациент был недоволен результатом: он прошёлся пальцем по раздражённому участку, и Грэм вновь сощурился от неприятных ощущений.       — Думаю, этот вопрос придётся отложить, — недовольно заключил мужчина, убирая нож на тумбочку под провожающий взгляд Уилла.       Последний не позволял себе лишнего вздоха. Голова до сих пор разрывалась от оставшихся в крови следов вмешательства, а в сознании — эфемерных образов. Пациент стал изучать мужское тело более детально, то отодвигая края полурасстегнутой рубашки, то ощупывая охват бёдер. Истинных целей такого поведения профайлер ещё не разгадал, но ответ ему вынесли на блюдце очень скоро.       Из-за страха или утомления пространство вокруг исказилось. Уилла пробил пот. Ощущения были знакомыми, и все равно казались нереальными. Он вглядывался в открытый дверной проем, из которого гулом доносилось эхо тяжелых размеренных шагов. Их грохотание словно отпечатывалось на подкорке. Уилл не верил себе, своим мыслям и глазам, когда в проем скользнуло густое облако пара.       Громадная голова чёрного лесного оленя появилась перед ним на пару секунд. Ноздри тяжело вздымались, выпуская горячий пар, ресницы громко и мокро смыкались, а Уилл оцепенел от страха. Как же давно он не видел галлюцинации, и тем более — такие. Он погрузился в пучину безмолвного ужаса, совершенно забыв где и с кем находится.       — Глускин!       Шипящую речь Джо Уилл узнал сразу, и стоило ему моргнуть, как вместо зверя перед ним стоял знакомый пациент.       — Твою мать, что ты делаешь?       Уилл опустил голову и увидел, как на его теле под пальцами незнакомого пациента разъезжается молния брюк. Он, действительно, не заметил.       — Кто разрешал тебе входить?! — рвано бросил брюнет, поднимая голову на сконфуженного Джо. Его руки отвлеклись от тела Уилла на поиски ножа.       — Ты собрался делать это здесь? — хмыкнул пациент, обводя взглядом всю палату. — Разве не очевидно, что это плохая идея?       Теперь на это, к собственному ужасу, обратил внимание и Уилл. Шестиместная комната была заполнена пациентами, пригвожденными к кроватям. Не удивительно, что их присутствие осталось незамеченным. Тихие, неподвижные, они замерли с искаженными в ужасе гримасами. Профайлер попытался дышать глубже, чтобы подступающее к горлу отвращение отошло назад. У всех пациентов отсутствовали гениталии; вместо них - геометричная выемка, вероятно, имитировавшая вагину. Теперь слова и поведение пациента, Глускина, приобрели новый смысл.       — Я не разрешал тебе вмешиваться, — злобно прошипел мужчина, поднимаясь с кровати. Джо насупился, не горя желанием показывать слабость.       — У нас была сделка, Глускин. Хочешь показать своей новой невесте, как плохо умеешь держать слово?       Туповатый и грубый Джо не был похож на хитроумного гения, однако его манипуляции Майклом и Уиллом доказывали наличие соответствующих черт, особенно когда он был загнан в угол. Профайлер заметил, что пациент продолжает слабо прихрамывать, да и Глускину он значительно уступал в комплекции. Приходилось подстраиваться.       Разодетый мужчина попался на удочку, поэтому грязно выругался себе в ладонь и виновато взглянул на Уилла. По коже пробежали мурашки.       — Извини, дорогая, от радости я совсем забыл о твоём самочувствии.       Джо довольно хмыкнул, когда Глускин ухватился за изголовье кровати. Койка с заржавевшими металлическими колесиками с протяжным скрипом поехала в коридор, и Уилл беспокойно задергал ремни на руках в надежде выпутаться. По ехидному взгляду Джо, последовавшему за ними, профайлер смекнул, что рассчитывать на побег не стоит.       — Какого чёрта? — шёпотом выругался шатен, недобро взглянув на пациента, с которым ранее имел миролюбивый договор.       — Увидишь.       Уилл мог поклясться, что уже истёртая до мозолей левая щиколотка сидит в петле от ремня слабее и имеет большие шансы выскользнуть наружу, чем все остальные конечности. Проблема была лишь в том, что полезного от этого сейчас будет мало: спереди и сзади следовали два поехавших пациента, рубящие на корню любые шансы на успех. Страх руководил профайлером на уровне ощущений, но сознание оставалось чистым, еще не до конца оправившись после психотропных веществ. Он узнал коридор первого этажа, а затем услышал знакомый скрип. Пиковая решётка у лифта. Несмотря на то, что сейчас они находились в другом корпусе, лифт здесь был точно таким же, что и в центральном. Только вонь в нём была насыщеннее.       Коридор подвального помещения медицинского обслуживания, где Уилл был в последний раз "свободным", озарялся постоянный нейтральным освещением. Мерцающие желтые лампы куда-то исчезли. Пациенты остановились внутри комнаты с расколотой деревянной дверью, связанной через узкий коридор с небольшой операционной, откуда тянуло концентрированным спиртом. Глускин оставил кровать возле дальней стены и кивнул Джо в сторону другой комнаты. Уилл напрягся, когда пациент вновь сел на краешек его кровати.       — Устала? — его пальцы будто магнитом тянуло к коже профайлера, и последний не испытывал от этого факта ни капли удовольствия.       Теперь в его прикосновениях ощущалась настойчивость. Глускин быстро оглянулся на дверь, за которой скрылся Джо, и торопливо скользнул ладонью вверх по бедру Уилла. Он навалился сверху, обрушивая тяжелое стероидное тело на ослабленного профайлера, который готов был задохнуться и выблевать лёгкие от напряжения и поднявшегося отвращения. Глускин пах дико и отталкивающе, несмотря на резкий запах дешёвого мужского дезодоранта. Его руки крепко сжимали лицо Уилла, левая нога скользнула между раздвинутых бёдер и вжалась в пах. Профайлер испытывал только боль и оцепенение, когда грубые ласки перешли в новую стадию.       Сквозь плотно сжатые губы настойчиво протискивался огромный язык. Уилл до беспамятства хотел вжаться в подушку и спрятаться за ней. Глускин, недовольный непокорностью, сжал пыльцы на челюсти мужчины, заставляя его через боль приоткрыть рот и горько об этом пожалеть. Грэм издал отчаянный всхрип, когда по деснам скользнул будто холодный и жирный слизень. Уилл спрятал язык, спасая себя от риска спровоцировать рвоту. В далеке послышался хлюпающий смех Джо, гремящего чем-то в углу комнаты. Накатили злость и раздражение. Уилл плотнее стиснул кулаки, умоляя себя выдержать эту пытку, но жадные поцелуи Глускина, пылесосившие его рот, изнуряли бунтарство мужчины с каждой секундой. Появилась мысль, что терпеть станет проще, если сконцентрировать своё внимание на чем-то другом. Уилл искал взглядом Джо. И зря.       Темный взгляд медовых глаз застыл на коже Уилла в безмолвном гневе, отчаянии, мольбе. Седые волосы поднялись как у дикого зверя, а сухое лицо особенно оживилось, готовое в любой момент оголить белоснежные острые зубы. Ганнибал, по рукам и ногам связанный в углу комнаты, следил за тем, как пациент обвивает и подчиняет себе безвольное тело Уилла. Внутри последнего что-то рухнуло. Это не было галлюцинацией. Ганнибал не прерывал их зрительный контакт ни на секунду, давая прочувствовать всю ту боль и разочарование, которые испытывал. Его лицо не исчезло перед глазами Уилла даже в момент, когда Глускин насильно повернул его к себе. Появилась ярость.       Профайлер колебался между матрасом и тяжелым телом, вырывал запястья и щиколотки из ремней. Пациент изумился внезапному враждебному порыву, но приготовился его терпеть до последнего, сильнее зажимая коленом яички и вдавливая пальцы в глотку мужчины. Уилл закашлялся, но не прекратил. Он подцепил краем изголовья пятку ботинка, позволяя стопе свободно проскользнуть через ослабленную петлю ремня. Джо, обнаружив попытки к сопротивлению, заливисто засмеялся, а Грэм, освободившейся ногой, смог отпихнуть Глускина коленом в сторону. Искаженное раздражением нетерпеливое лицо пациента, рухнувшего с кровати на пол, вернуло Уилла на землю.       — Не хочешь со мной быть? Я тебе противен?!       — Не трогай меня, — прошипел Грэм, сплёвывая скопившуюся во рту вязкую слюну Глускина.       Мужчине сорвало крышу, и Уилл предполагал, что это произойдет. Вероятно, он хотел, чтобы сейчас его придушили и не позволили и дальше терпеть всю эту боль, кошмар, унижение. Он взмолился, чтобы именно сейчас ему вспороли брюхо, перерезали глотку ножом сантоку. Лишь бы не чувствовать на себе разжигающийся взгляд Ганнибала.       Освободившаяся щиколотка оказалась в тесном плену пальцев Глускина. Уилл сощурился от того, с какой силой и практически до хруста ему сжимали ногу. Пациент восстанавливал дыхание и пытался ликвидировать остатки гнева.       — Хорошо, хорошо, хорошо, — шипел он себе под нос, сосредотачивая всю злобу в истёртой до мозоли ноге. — Нельзя торопиться, Эдди... Всё впереди...       Уилл больше не дышал. Молча ждал и дрожал от внутреннего страха боли. Напряжение на щиколотке стало медленно таять, а лицо Глускина светлеть. Грэм медленно выдохнул и бросил быстрый взгляд в сторону Ганнибала. Тот замер в немом ожидании. Каким образом он вообще оказался схваченным этими двумя?       — Не злись на меня, дорогая...       Уилл моментально перевёл взгляд на Глускина. Появилось недоброе предчувствие. Несмотря на ровный и нежный тон, мужчина слишком акцентированно касался вспухшей кожи у стопы. Уилл даже не сообразил, в какой момент его щиколотку схватили и четко разъединили со стопой, с хрустом провернув в сторону и позволив ужаснейшей боли подняться вверх по ноге до самого туловища. Профайлер взвыл от боли, откинув голову на подушку и в агонии завертевшись на матрасе.       — Ну, ну, — успокаивал его Глускин, просовывая вывернутый сустав в петлю от ремня и туго затягивая его на наливающимся кровью отёке. — До свадьбы заживёт.       В глазах встали слёзы, а к горлу подступило удушье. Уилл ворочался, пытаясь скрыться от боли, но поврежденные связки травмированного сустава остро ныли на всё тело. Профайлер не заметил новых нежных прикосновений пациента к своей коже, но услышал тихий смех Джо в углу комнаты.       — Не поможешь, док? — шипел пациент Ганнибалу. — Нравится пялиться на то, как он страдает? Ты не лучше нас, старый ты каннибал.       Уилл нашёл в себе силы, чтобы обернуться. Бывший психиатр сидел с опущенной головой, зажмурившись и спрятавшись в темноте от всего, что происходило в комнате. На профайлера накатило отчаяние. Его губ вновь коснулся Глускин, ласково прошептавший:       — Скоро мы сможем слиться воедино, дорогая.       Но Уилл уже не чувствовал ничего, кроме боли и унижения. Теперь он понял, что не переживет эту ночь. Перед тем, как уйти в операционную, Глускин достал из соседнего кабинета манекен, одетый в неаккуратное белое платье, сшитое из лоскутов тюли. Отчаявшись, Уилл не мог поверить, что оно станет имитацией его свадебного костюма. Джо долго стоял над их душами, сияя в злобной лучезарности, пока из соседней комнаты его не привлёк голос Глускина. В операционной поднялся ужасный гул, грохот, механический рёв. Оставшиеся наедине пленники не нарушали молчание, и всё-таки Уилл ждал, когда Ганнибал сможет поднять на него свой взгляд и облегчить страдания. Вместо этого в воздух просочился тихий шепот:       — Я хотел не этого, Уилл...