Литания терракотового поля

      Как только случаи с псевдобеременностью распространились среди пациенток и медицинских работниц, женское отделение закрылось, а часть штата была переведена в другие экспериментальные и исследовательские лаборатории компании Меркофф. Излучение морфогенетического реактора, как и гамма-излучение, не имело преград.       Эдди Глускин мечтал о свадьбе. Он был любимцем у своего лечащего врача, Гарретта Сноу, потому что за покладистым нравом манерного и интеллигентного человека скрывался абсолютно равнодушный и хладнокровный изверг. Гарретт не вникал в причины одержимости Эдди женщинами, однако склонен был предполагать, что желание «обладать» родилось из детского комплекса неполноценности. Юношей он подвергался физическому и сексуальному насилию со стороны его отца и дяди, но на вопрос: «Какой была твоя семья?» — Эдди спокойно отвечал: «Нормальной».       Глава семейства — это сила, опора, страх и ужас.       «Эдди, скажи, что ты видишь на этих фотографиях?»       «Женщин».       «В каком они состоянии?»       «Не знаю. Не понимаю ваш вопрос».       «Тебе не кажется, что им больно?»       «У меня не возникло такого чувства. Вроде все нормально, док».        Гарретт не мог отвести взгляд от коллекции фотографий с жертвами домашнего насилия, свидетельствами побоев, увечий, шрамов. Итог был один: извращённое представление о любви и семейных ценностей. Эдди патологически нуждается в выносливом объекте для надругательств, чтобы признать свое существование в качестве доминантного и, тем не менее, заботливого господина. Возможно, в этом и крылась причина отсутствия эмоциональной реакции на перевод всех женщин из лечебницы. Эдди мог с самого начала выбирать свою пассию среди мужского пола. В его семье не было женщин. Был только он.       Ганнибал разговаривал с Эдди лишь раз, во время занятий по хозяйству. Миролюбивый курс реабилитации для тех, кто имел суицидальные наклонности или низкий болевой порог. Первоначально эти занятия помогали снять стресс; во вторую очередь, кураторы курса могли стимулировать пациентов к производству вещей, необходимых в стенах больницы, тем самым продвигая экономическую подоплёку факультатива. Эдди попал сюда случайно, так как на проходном тесте его симуляции частота сердцебиения прогнозировала тяжёлое восприятие кондиционирования. Дальнейшие его посещения подкреплялись интересом.       На швейной машинке он строчил галстук из грубой хлопчатой ткани: неаккуратных обрезков из вторсырья и порванного постельного белья.       — Какой необычный галстук, — Ганнибал взглянул на его работу через плечо.       Эдди обвёл его быстрым и сдержанным взглядом. Крепкий, мускулинный, без типичной для этого места придури.       — Ужасная ткань, — с раздражением бросил Эдди, пальцами снимая с груди рассыпавшиеся нитки.       — Это единственный недостаток.        Причина, по которой Эдди не оттолкнул Ганнибала, заключалась не только в лести. Привычный доминантным мужчинам дух конкуренции, давления, эгоизма или голода у Ганнибала отсутствовал. Они были знакомы заочно благодаря слухам: перспективная варианта на роль "Волрайдера" и многообещающий высокоинтеллектуальный психопат. Наступило время для личного знакомства.       Ганнибал подогнал черновую выточку жилета под фигуру Эдди, отыскал более плотную ткань и спокойно сел рядом, изучая книгу по садоводству.       — Ты ведь шьешь галстук не себе? — в промежутках между чтением он предлагал отстранённые темы для разговора.       — Это подарок.       — Кому-то конкретному?       — Моему доктору, — Эдди улыбнулся и откинулся на спинку стула, с хрустом разминая шейный сустав.       Затянулась давящая тишина. Мужчина пару раз прогнал на языке их крайний диалог.       — Подарок на свадьбу, — уточнил Глускин.       — Надо же. Вы довольно близки, раз твой доктор делится с тобой счастливыми моментами своей жизни.       — Не его свадьба, — Эдди злорадно хмыкнул, отодвигая ткань от края стола. — Моя.       Ганнибал отложил закрытую книгу на край колена, а взгляд его застыл на серых радужках другого пациента. Он знает о его одиночестве.       — Какая она?       Эдди опешил, а затем чуть не взорвался от злости. Доктор Сноу учил его приводить себя в порядок за стенами медицинского кабинета: глубокий вдох и медленный выдох под счет. Чуть придя в себя, он смог только процедить.       — ...Что?       Ганнибал знает, что у него нет пары. Пытается поймать на лжи? Осудить? Уличить в легкомыслии? Ветрености?       — Как будет выглядеть твоя невеста?       Он всего лишь не так воспринял вопрос. Хозяйственная, красивая, заботливая. Ганнибал помотал головой. Эдди и сам чувствовал, что бьёт мимо. Что-то в их разговоре ускользало от него между строк.       — Думаю, ты поймешь, когда встретишься с ней.       — Я тоже говорю себе об этом. Но не спутаю?       — Ошибаться в своих поступках нормально. Главное осознать, тем ли это являлось на самом деле.

***

      Джо нервозно оглядывался по сторонам и не мог унять барабанившие по кафелю пальцы ног. Возле высоко поднятого смотрового кресла расположились жестяные ярусные столешницы с заспечатанными упаковками бинтов и ваты, в алюминиевых лотках небрежно валялись инструменты. Спиртовым душком пропах каждый сантиметр комнаты. Любой скальпель, держатель и даже пол, казалось, лоснились из-за избытка этанола. За спинкой кресла спряталась циркулярная пила. Вероятно, чтобы не напугать «пациента».       Чем чаще Джо обращал внимание на соседний кабинет и царившую в нём тишину, тем больше он выходил из себя. Он царапал язык о край неровных зубов, пытаясь совладать с неизвестным ему волнением. Веяло злом.       Сначала в кабинет перевели Ганнибала. Фиксатор-ремень за петлю был привязан к холодной трубе в углу, на достаточном удалении от кресла. Его сдержанность нервировала Джо. Глускин же не обращал на покладистое поведение психиатра никакого внимания.       С транспортировкой Уилла пришлось потрудиться чуть больше. Ганнибал оживился, когда в кабинете показалось безвольное тело профайлера в руках у Эдди. Двадцать минут назад ему вкололи глюционогенный препарат, используемый для стимуляции при морфогенетическом кондиционировании. Джо отказался от идеи спрашивать у доктора про транквилизаторы, полагая, что Ганнибал воспользуется этим для обмана. Руки закрепили ремнями на кресле, с ног стянули все, включая нижнее белье. Глускин долго выбирал, стоит ли ему небрежно скинуть одежду в кучу или аккуратно сложить на столик. Из уважения к будущей невесте он остановился на втором варианте. Притихший Ганнибал сидел возле трубы на коленях.       Его не смущал даже полуголый Уилл. Как минимум, до момента, как Эдди положил ладонь на внутреннюю сторону обнаженного бедра. В тёмных глазах блеснули янтарные искры.       — Она такая прелесть, — Эдди с нежной мечтательностью водил по шершавым щекам Уилла пальцами. — С изъянами, но я чувствую, что никогда ещё такой не встречал.       Джо, подпирающий стену неподалеку, едва сдержал смех. Они не обмолвились и словом, так о каких чувствах могла идти речь?       — Наверное это и есть то самое, о чем ты говорил, — Глускин опустил руку вниз, оборачиваясь на бывшего психиатра. — Сейчас, когда ты рядом, я чувствую, что готов к серьезному шагу. Может быть, она мне подходит, потому что ты внёс свою лепту в её усмирение, Ганнибал?       Ганнибал улыбался уголками губ, но глаза его высверливали на Эдди дыру. Пальцы пациента, скользившие по бёдрам Уилла, с замешательством елозили вокруг пениса то ли робко, то ли брезгливо. С некоторой яростью они схватили расслабленный член и потянули наверх. Лицо профайлера исказилось болью и он предпринял попытку вырваться из транса и прийти в чувства. Джо впечатался взглядом в лицо Ганнибала, стараясь высосать каждую эмоцию, которую он случайно упустит сквозь самоконтроль.       — Ты ведь поможешь мне с этим? — Эдди приподнял яички Уилла двумя пальцами. — Хочу, чтобы тут было местечко для меня и нашего ребенка. Ты ведь бывший хирург, верно?       — Верно, — с сухой любезностью ответил Ганнибал. — Однако подобные операции мне не доводилось проводить.       — Будешь командовать отсюда, — прошипел Джо. — Не надейся, что мы доверим тебе скальпель.       — Джо на этом настаивает, — уточнил Эдди. — Поэтому делать все буду я, а он мне поможет. Уилл Грэм... — Ганнибал едва сдержал дрогнувшие мистические мышцы. — Он ведь твой друг? Не хочется сделать ему слишком больно. Вряд ли он... она мне это простит.       Джо не верил смиренному лику бывшего психиатра. В его ровном командном тоне не нашлось и следов эмоциональности, но что-то среди этого выделялось. Излишняя размеренность и покладистость.       Ганнибал настоял на том, чтобы пациенты надели халат и перчатки.       — К чёрту, — раздражённо заключили оба, голодными взглядами обводя лоток с инструментарием. Им не терпелось взяться за самую интересную и знакомую им часть.       Ганнибал оттягивал момент, это было очевидно. Приподнимите стул, направьте лампу, продезинфицируйте инструменты. Эдди сдался, отмахнулся, и сказал, что попросит его о помощи, когда она понадобится.       Уилл клевал носом и периодически хмурился, его бледное истощенное лицо лоснилось от испарины. Взмокшие кудри прилипли ко лбу, образовав витиеватый ободок вокруг лица. Четкая сетка красных сосудов заполнила весь белок непроницаемых глаз.       Эдди взялся за скальпель и зажим.       Отвращение и конфуз одолевали его, когда приходилось смотреть на член вблизи, но предвкушение было велико. Он планировал разрезать пополам мошонку и вывернуть ее наружу, удалив яички. Между будущих половых губ он без особого труда смог бы проделать влагалище, другой вопрос — как остановить кровотечение? Но для этого за его спиной сидит Ганнибал. Что делать с пенисом Эдди ещё не решил. Может быть, достаточно будет его просто укоротить.       — Нужно побрить зону, чтобы избежать воспаления.       Глускин щёлкнул языком и провел пальцем по лобковым кудряшкам, будто бы и сам не знал, как ему больше понравится: с волосами или без? Но в этом предупреждении Ганнибала точно был смысл, а значит с этого стоит начать.       Холодные пальцы впились в бедро. Острое лезвие легло на тонкую кожу, и Уилл отозвался на непривычные ощущения елозиньем. Джо следил за Глускиным, как зачарованный, совершенно забыв про Ганнибала ровно до того момента, пока за их спиной не раздался оглушительный грохот. Рука Эдди дрогнула и скальпель проткнул кожу, Грэм глухо простонал. Рядом с бывшим психиатром ударился о стену передвижной столик с бинтами и запасными инструментами.       — Ах ты, сукин сын, — Джо немедля сорвался к Лектеру, поднимая его за грудки на ноги и опрыскивая лицо слюной из межзубных щелей. — Я так и знал, что ты будешь мешаться!       Выражение лица Лектера оставалось непроницаемым. Он смотрел сквозь Джо, с надеждой ожидая, что Уилл откликнется на шум. Выйдет из транса. Эдди заслонял его своей спиной, в сердитых серых глазах горело раздражение.       Не удержавшись, Джо отревзляюще въехал в челюсть Ганнибала кулаком. Мужчина по инерции упал на холодный пол и обмяк, сплевывая под себя полупрозрачную слюну с металлическим привкусом. Пациенту словно было этого мало. Перебинтованная ступня с силой врезалась в солнечное сплетение мужчины, и Лектер согнулся пополам, сдерживая глухой кашель. Услада для ушей. Джо позволил себе ещё один удар в мягкий живот, и из его жертвы вырвался поток липкой слюны. Ещё удар, и ещё.       Эдди невольно закатил глаза. Разочарованный в примитивном для этих стен шоу, он обернулся обратно к Уиллу, и неожиданно встретил его взгляд. Не на себе. Покрасневшие глаза, затуманенные от тревожного пробуждения, устремились за его спину. Сухие приоткрытые губы пытались что-то прошептать. Глускин положил ладонь на живот профайлера, чтобы помочь ему выдавить звук. Уилл закашлялся и сморщился от боли, а затем уделил своим вниманием пациента.       — Почему ты так смотришь на него? — Эдди неосознанно улыбался.       Уилл молчал. Его взгляд упал вниз, на руку со скальпелем, собственный член, и наливающийся пузырь крови на поверхности кожи. С тяжестью удалось вновь поднять глаза. В ушах стоял звон, глухой шум и всхрипы Ганнибала.       — Ты будешь прекрасен, — Эдди нежно провел рукой по тонким волоскам на голых бедрах, в надежде успокоить Уилла и заставить его довериться. Голубые глаза вновь глядели за его спину.       Ганнибал продолжал глухо закашливаться от ударов Джо, изворачиваясь на холодной плитке. Разбитое сознание Уилла не могло воссоздать всю картину до конца, перед его глазами плыли пятна, силуэты и концентрированный запах этанола. Очередной вдох психиатра зацепил слух профайлера.       — Ганнибал...       Стало душно и тяжело дышать. Уилл согнулся пополам в кресле по инерции от удара крепкого кулака, таранившего пустой желудок через мягкие ткани живота. Боль притупилась от наркотиков, а действие наркотиков чуть рассеялось от физической боли. Рассерженный Эдди чувствовал себя дураком, идиотом, и потому перестал любезно выяснять отношения на языке слов.       — Неблагодарная сука.       Эдди оглох от собственной ярости, колотившей давлением по барабанным перепонкам, поэтому не заметил болезненного крика за спиной. Он воткнул короткое лезвие скальпеля в бедро Уилла и хотел вскрыть его вдоль, но остановился из-за тупой боли в пояснице. Когда Эдди обернулся, то в его спину упиралась передвижная столешница, Джо с окровавленной ногой и шеей забился в угол, пытаясь остановить кровотечение, а Ганнибал уже срывал со второго запястья ремень-фиксатор. Эдди не задавался вопросом: «Как?» Вероятно, бывший психиатр сначала впился зубами в ногу, а затем заставил Джо поскользнуться на собственной крови от вскрывшихся порезов. После оглушительного удара затылком о кафель его шея была в свободном доступе Лектера, и когда враг был изолирован, можно было спокойно избавиться от наручников.       — Это грубо, — заметил Эдди, сдерживая подступающую злость и поднимая со столешницы свой нож. — Я ведь доверился тебе.       — Я просто отстаиваю личные границы, — уточнил Ганнибал, вытирая краем рубашки окровавленные губы.       — Не слышал, чтобы ты был против до этого.       — Стал бы ты меня слушать до этого?       Эдди рассмеялся и пнул столешницу ногой, освобождая коридор между ним и бывшим психиатром. Ганнибал оказался безоружен, хотя у него была возможностью схватиться за тесак Джо, который больше не имел для бывшего владельца никакой ценности. Эдди не скрывал своего превосходства и пытался им запугать, размахивая ножом перед носом оппонента, но как таковой вкус доминирования отсутствовал. Ганнибал не убегал и не трепетал от его ударов, как предыдущие жертвы. Это была настоящая драка двух мужчин.       Острая боль в бедре с каждой минутой бодрила Уилла всё больше и больше. Туман в голове рассеивался, а точечная боль позволяла делать более осмысленные и логичные движения. Руки, плотно затянутые ремнями, дергались по направлению к колену, но амплитуды и силы не хватало, чтобы вырвать крепления. Уилл собрал все силы, чтобы поднять здоровую ногу и поднести ее к болезненному бедру. От напряжения и боли тело дрожало, но Уилл смог дотянуться пальцами ноги до торчащей из ручки скальпеля. Кровь хлынула вниз узкими дорожками, профайлер едва сдержал протяжный стон. В нем не было уверенности, что его растяжки и подготовки хватит, чтобы спилить ремень ногой хотя бы у одной руки, но другого выхода не было. Занимаясь изнуряющим делом, он поочерёдно фокусировал свое внимание на скальпеле, горящем бедре и драке двоих крепких мужчин, зажимавших друг друга в стену. Белая рубашка Ганнибала заплыла в жёлтых и алых пятнах, его лицо блестело от пота и струящейся из-под носа густой крови. Эта картина что-то тронула в Уилле, скальпель выскользнул из пальцев на пол, и мужчина обречённо ударился затылком о подголовник. Ремень был чуть подпилен, и теперь ему оставалось добить его собственными силами.       Следующие события произошли слишком быстро. Левое запястье истерлось до крови, когда жёсткая резина лопнула, а правая рука безболезненно освободилась. Уилл тут же спустился с кресла, но под его ногами оказался Джо, тут же схвативший ослабленные ноги. Уилл прикрыл висок ладонью, чтобы не разбить голову, и когда почти отошёл от оглушительного падения, на нём уже лежал Джо. Омерзительный пациент, нагоняющий ужас, вечно запугивающий Грэма, захлёбывался кровью и слезами, со слабым натиском прижимая к шее профайлера свой тесак. Даже в такой форме Уилл мог совладать с его давлением и вырвать оружие из рук.       Из открытой раны на шеи Джо хлестала кровь. Обезображенное лицо кривилось от судорог, но глаза не отрывались от лица профайлера. Его неясная речь сейчас была полностью затоплена в выходящей из горла жидкостью. Уилл не понимал, о чем говорит Джо, но перед его глазами был тот самый первый пациент, пытавшийся лишить его жизни в стенах этой больницы. Уилл схватил шею Джо и стиснул рану, перекладывая его на спину. Стоило нависнуть сверху и ощутить пульсирующий ток горячей крови в ладонь, как вместо безобразного Джо перед ним предстала Эбигейл. Уилл начал задыхаться и жадно хватать ртом воздух, пытаясь справиться с всплывшем в его голове старым кошмаром. Как давно он не видел всего этого? Почему это снова происходит?       Кровавые пальцы Джо скользили по черной рубашке и пытались за что-то ухватиться, но когда к пациенту пришло осознание, он перестал цепляться. Дрожащей рукой Джо начертил на щеке Уилла кровавый крест так, будто бы хотел придать этому значение. Его лицо застыло, рука обмякла, а остывший взгляд поднялся к потолку. Профайлер до сих пор с дрожью стискивал его шею и пытался справиться с подступающим слезам. Джо умер на его руках.       Сложно определить, что выдавило из Уилла эмоциональность, но он постарался избавиться от неё сразу же, как рядом с ним упал Ганнибал. Эдди наседал сверху и душил его, пока нож валялся где-то в стороне. Обессиленный Грэм поднялся и подошёл к ножу, оглядывая мятую жилетку на спине Эдди. Он так мало узнал об этом пациенте и, будто потрясённый смертью Джо, не мог проникнуться к нему состраданием или ненавистью. Залитые кровью глаза Ганнибала отличили фигуру Грэма, их пронизывающий взгляд взбудоражил опустошенное нутро профайлера. Лёгкая усталость и дрёма стали медленно рассасываться, темные глаза съедали заполнившую разум скорбь. Но Уилл не хотел поддаваться так просто. Он выдержал взгляд Ганнибала, удерживающего руки Эдди, а затем незаметно придвинул к его бедру нож и отвернулся.       Поднялся грохот и булькающий всхлип. Уилл стоял спиной и медленно натягивал одежду, прижимая к ране на бедре вату. В карман брюк он вложил запечатанный бинт, тело Джо чуть оттащил в сторону и ощупал одежду, вытащив из кармана маленький ключ с подписью «прачечная». Он вновь поймал себя на мысли, что слишком долго всматривается в несуразное лицо его бывшего спутника, будто пытаясь вновь расшевелить в себе те образы и воспоминания, что старался похоронить ранее. На плечо легла тяжёлая и горячая рука. Уилл молча поднял взгляд на стоящего за ним Ганнибала, успокаивающего тяжёлое дыхание. Эдди лежал на полу лицом вниз, возле него медленно росла лужа крови. Его оружие, как трофей, бывший психиатр до сих пор сжимал в руках. Впрочем, он и сам был поклонником кухонных ножей.       — Попрощался?       Уилл не услышал насмешки, а ощутил глубокое понимание. Ганнибал понимал его, несмотря на абсурдность ситуации. Профайлер поднялся с корточек и сделал глубокий вдох, прежде чем обернулся к психиатру. Ганнибал сразу уже опустил взгляд на щеку и со скорбью сжал плечо Уилла сильнее. В отражении мутной плитки на стене профайлер разглядел неаккуратный крест на своей щеке и не сдержал усмешки.       — И что, я теперь благословлен мертвым убийцей-психопатом?       Ганнибал молчал. Когда Грэм чуть успокоился, то с уколом сказал:       — Доктор Хьюстон был ангелом Майкла, его убийцы. Майкл был ангелом Джо, но Майкла убил ты. Если теперь мой Ангел Джо, то кто из нас умрет первым?       Ганнибал помотал головой и подтолкнул Уилла к дверям, переступая через тело Эдди.       — Не здесь, Уилл.       Они оба качались при каждом шаге, но теперь идти по пустому коридору не казалось страшным, будто все ужасы остались позади. Уилл поймал себя на мысли, что все его тело зудит, не говоря уже о взмокшем от липкой крови бедре.       — У Джо был ключ от прачечной.       Ганнибал понимающе кивнул, проводя взглядом по потолку, будто изучая планировку отделения насквозь. Если дверь прачечной не взломана, то там они могли дать себе время перевести дух. Ганнибал подтянул профайлера к себе за руку, помогая идти без избыточной нагрузки на раненую ногу, хотя и сам не скрывал тяжести собственных шагов. Они поднимались вверх по лестнице навстречу свежему сквозняку, гуляющему по коридору из открытых окон спальных палат, не обращая внимания, как в затхлом подвальном коридоре с сумеречным освещением нарастает тихий рев металла.