4 февраля
— Что она сделала? — Это не смешно, Теодор! — Очень даже смешно! — Нет, в самом деле, нет! — О, но это так! — взорвался Тео, его смех отразился от стен подземного туннеля, по которому они пытались пробраться. — Гермиона гребаная Грейнджер, вонючая грязнокровка и капля грязи для всех чистокровных, сумела проникнуть в твою голову — НЕ ИМЕЯ ПАЛОЧКИ! — Клянусь могилой Салазара, если ты не прекратишь это… — Говоришь не смешно?! О нет, это не просто смешно. Это чертовски весело! — продолжал Нотт, совершенно не смутившись, когда Малфой развернулся и направил палочку ему в лицо. Заклятье Люмоса на кончике медленно позеленел от растущего раздражения Малфоя. — Это настолько забавно, что я не могу дышать! Малфой стиснул зубы. — О, как бы я хотел, чтобы это оказалось правдой. Как бы я хотел, чтобы ты подавился своим смехом настолько, что в итоге задохнешься. Видит бог, моя жизнь была бы намного проще без твоего постоянного театрального неповиновения! Они продолжали идти по заброшенному лондонскому метро, слепо следуя по заброшенным путям. Это была кромешная тьма, как пустота, любой свет погас и сменился этой покалывающей позвоночник чернотой — такой темнотой, которая заставляла ваши внутренности сжиматься с каждым ударом сердца, тревожась за малейшее движение. Единственным источником света, который у них был, был Люмос на кончиках их волшебных палочек. Туннель, казалось, тянулся на мили и мили, и звук нерегулярного и непредсказуемого капания воды из лопнувшей трубы над головой начинал понемногу выводить из себя Малфоя — это и непрекращающееся хихиканье Тео. Воздух был холодным и неприветливым, слишком знакомый холод, который мог быть вызван только самым мрачным из проклятий, висел в воздухе. Ужасно, но безошибочно. Вдоль стен были выложены тысячи скелетов и костей. Хотя большинство тел были разбросаны по полу или сидели, прислонившись к стенам туннеля, некоторые казались вплавленными в стену, как в катакомбах. Это было бы жутко, пугающе, если бы это не было таким обычным явлением в наши дни. Голые скелеты, полностью лишенные плоти, не вызывали страха, когда их уже видел тысячами. Злобные изображения черепов не заставляли вашу кожу покрываться мурашками, когда у вас на руке был один из них, выжженный на всю вечность. — Я до сих пор не понимаю, как Грейнджер удалось это провернуть. Это просто невозможно. — Малфой тихо зарычал, скрипнув зубами, когда они завернули за очередной темный угол. Сейчас они должны быть уже близко. Если их разведданные верны, они смогут услышать беженцев — тех, кто отчаянно пытается добраться до базы Орденов — в любую минуту. Из туннелей не было выхода, Малфой позаботился об этом, они были легкой добычей. В ловушке. — Она уже несколько месяцев принимает противомагические зелья. В ее жилах не должно быть магии, ей не из чего черпать ее. — Как ты думаешь, возможно, со временем у нее выработалось привыкание? — прошептал Блейз сзади. — Или, это связано как-то с тем вмешательством в ее мозг, которым ты занимался? — Да, — начал Нотт, проводя палочкой по костям, выстилающим стену. — Что с ней такое? Что именно ты с ней делаешь? Малфой фыркнул. — Это немного выше вашей компетенции, Золотые Маски. Он краем глаза заметил непристойный жест, который Тео бросил ему. — На что это было похоже? — спросил Блейз после нескольких минут тишины. Когда Малфой наклонил голову, чтобы посмотреть на него, его брови были интригующе изогнуты. — Что? — Когда она проникла в твой разум? Ты самый опытный легилимент и окклюмент нашего поколения. Никто не мог проникнуть в твою голову годами, — Забини уточнил. — Итак, я спрашиваю, на что это было похоже? Малфой провел языком по внутренней стороне щеки, прежде чем смог придумать подходящий ответ. Как именно он должен был ответить на это? Что это было дико навязчиво? Что это наполнило его жгучей яростью, более сильной, чем он когда-либо чувствовал, заставило его кровь превратиться в кислоту, а его гнев вспыхнул так, как никто никогда не испытывал раньше. Что его заинтриговало больше всего, что он когда-либо испытывал, что Грейнджер — гребаная Грейнджер — смогла проникнуть в его разум без палочки? Что кто-то, чья кровь должна была сделать слабее его, низшего существа, сумела сделать что-то настолько бесспорно блестящее, что с тех пор он не мог перестать думать об этом? Что было больно, так неописуемо больно снова видеть смерть своей матери? И что каким-то образом, обеспокоенный взгляд на Грейнджер — лицо грязнокровки, жалость, сочувствие в ее выражении заставили его хотеть кричать?! Нет. Он, блядь, не мог сказать ничего из этого, не так ли?! Итак, он выбрал самый простой ответ. — Больно. — У тебя потом шла кровь? — Да. — Откуда? — Забини продолжил, держа палочку немного ближе к лицу Малфоя, чтобы лучше прочитать выражение его лица. Малфой ускорил шаг. — Из носа. После этого в туннелях воцарилась тишина. Блейз кивнул, и его глаза метнулись к потолку, глубоко задумавшись, в то время как они продолжали идти, идти и идти. Малфой обычно ненавидел нависшее молчание. Обычно от этого у него волосы на затылке вставали дыбом, он нервничал. Тишина заставляла адреналин бурлить в его теле, обостряла его инстинкты убийцы, уши напрягались, чтобы услышать малейший скрип половиц или взмах волшебной палочки. Молчание означало опасность, угрозу, хищника, притаившегося в тени, ожидающего удара. Но, что хуже всего, тишина означала, что крики, сдавленные крики тех, кого он пытал и убивал на протяжении всех лет своего рабства Волдеморту, имели возможность найти его. Молчание открыло окно, оставило брешь в его занятом разуме, чтобы вопли и крики проникли внутрь и мучили его, скользили по его черепу, как скрежет лезвия, отомстили за чудовищные действия, которые привели к их созданию. Именно по этой причине он спал с включенным проигрывателем «Очарованный бесконечностью», постоянным музыкальным циклом, убаюкивающим его и заглушающим эти адские крики. Миссии, однако, были разными. В таких случаях он наслаждался тишиной. Он использовал ее как фокус, позволяла ему обострить свои инстинкты, проникнуть в его вены и использовать ее, чтобы обнаружить и устранить угрозу еще до того, как она приблизится к нему. Да, во время миссий для Темного Лорда Малфой наслаждался долгим молчанием, поэтому было обидно, что Теодору всегда приходилось их разрушать. Малфой и Забини обернулись, инстинктивно нацеливая палочки, когда услышали громкий хруст, раздавшийся в туннеле позади них. Зеленые огни осветили темный туннель, только чтобы показать, что там не было ни злоумышленника, ни угрозы, только Теодор Нотт, держащий за руку скелет, который он только что вытащил из стены. Он улыбнулся, как ребенок, когда два других Пожирателя Смерти скривили губы, глядя на него, размахивая дополнительной рукой, как игрушкой. — Зачем?! — Малфой зарычал, гнев разгорался в его груди. — На кой хрен тебе это понадобилось?! Ухмылка Нотта стала шире, когда он снял с костлявых пальцев серебряное кольцо со сверкающим сапфиром. Он направил Люмус, драгоценный камень отбрасывал интересные блики синего света на мрачные, заполненные трупами стены туннелей. — Не то чтобы ему это понадобится. Так ли это? Малфой покачал головой, развернулся и снова помчался вдоль железнодорожной линии. — О, расслабься, Малфой, — пропел Тео сзади, Малфой клялся, что слышал, как он подпрыгнул. — Какой смысл во всем этом, если мы не можем немного повеселиться? Ты действительно хочешь убрать удовольствие от всего, не так ли? — Даже близко не так сильно, как я хочу придушить тебя! — Наконец-то — наконец-то, черт возьми, — Малфой услышал то, чего он ждал. Голоса. Несколько тихих, настойчивых шепотов. — Наденьте маски, джентльмены, — прошипел Малфой. — Предполагается, что это секретная миссия. — Будет сделано, капитан, — сказал Тео, используя костлявую руку, чтобы театрально отсалютовать Малфою, прежде чем надеть маску на место. Малфой и Блейз присоединились к нему, со знакомой плавностью надев маски на лица, и синхронным движением запястий все они наложили искажающие чары на свои голосовые связки. — Помните, эта миссия для сбора разведданных, никакой бойни, — прошептал Малфой, прижимаясь спиной к стене, вытягивая шею из-за угла и разглядывая свою добычу. Как и предсказывалось, в пещерах было девять возможных заложников. Шесть мужчин, три женщины. — Нам нужно захватить как можно больше из них. Обе Золотые Маски кивнули в знак согласия, принимая команды от своего начальника. — Это значит, что они все нужны нам живыми, — строго сказал Малфой, и оба, он и Блейз, повернулись, чтобы посмотреть на Нотта. Голова Тео металась между его друзьями, чувствуя их обвиняющие взгляды даже сквозь маски. — Что? — Я серьезно, Теодор, — прошипел Малфой шепотом. — Никаких убийств. — Я бы никогда! — насмешливо выдохнул он. — Я в шоке! Совершенно потрясен, что вы могли подумать… — Я серьезно, Нотт! Никаких. Чертовых. Убийств! Повисла напряженная тишина, прежде чем Теодор ответил, он тихо постукивал ногой по полу, пальцы сжимались и расслаблялись вокруг его палочки. Малфой почти подумал, что он собирается ослушаться. — Прекрасно! — Нотт поднял руку ладонью к Малфою, в то время как он нарисовал воображаемый крест над своим сердцем костлявой рукой, которую он все еще отказывался отпускать. — Я торжественно клянусь, — на своем сморщенном черном сердце — что я не буду намеренно убивать одного из противников. — Спасибо, — выдохнул Малфой. — Но если один из них случайно наткнется на мою Аваду, это не моя вина! Атака прошла именно так, как и ожидал Драко. Как обычно, Блейз неукоснительно следовал его приказам. Он выскочил из-за угла в тот момент, когда Малфой приказал ему, и наложил сильное — несмертельное — отбрасывающее проклятие, которое лишило двух заложников сознания. Он быстро связал их запястья и ноги неразрывными цепями, а затем соединил их путы вместе в аккуратную линию. Выведен из строя. Живой. Связаны так крепко, что у них не было ни малейшего шанса сбежать. Да, как и ожидалось, Блейз с гордостью следовал всем инструкциям, которые давал Малфой, и — как обычно — Тео игнорировал каждую гребаную инструкцию. — Тебе действительно нужно было многих убить? — Блейз кипел сквозь стиснутые зубы, пока убирал с одежды месиво из крови и искореженной плоти. — Темный Лорд будет в ярости, он хотел, чтобы их всех схватили. А не троих из десяти! Тео пожал плечами: — Он большой мальчик, я уверен, он это переживет. Нотт протащил связанные тела бессознательных заложников через туннель к выходу на станции метро «Вестминстер». Как только они переступили порог, Малфой сорвал с лица маску, закрыл глаза и сделал глубокий вдох, глубоко втягивая чистый воздух в легкие, надеясь смыть застоявшийся запах, который, казалось, впитался в стены туннелей. Его дракониха свернулась в тугой клубок на Лондонском мосту, мягко помахивая хвостом позади нее, пока она жевала останки лошади, которую подобрала по пути сюда. Она подняла голову, когда Нотт приблизился к ней, и зарычала, когда он положил заложников у ее ног. Черная чешуя на ее спине завибрировала, низкий рокот — похожий на раскаты грома — исходил из глубины ее груди, когда она обнажила на него свои клыки. Нотт осмелился подойти немного ближе, протянув руку к ее морде — попытать счастья, — но его хвост быстро пролетел между ног, когда она щелкнула зубами всего в нескольких дюймах от его лица. Он отпрыгнул назад, медленно отступая, подняв руки в знак капитуляции. — Хорошо, хорошо! Ее рычание не прекращалось, пока он не оказался по крайней мере в двадцати футах от нее. — Я ей действительно не нравлюсь, не так ли? — Ей никто не нравится, — съязвил Блейз, отступая назад, когда Малфой левитировал заложников на спину дракона. — Кроме ее папочки. Малфой молчал, когда наколдовал дополнительный комплект цепей вокруг тел заложников и закрепил их на некоторых шипах, расположенных вдоль позвоночника дракона. Он не думал, что они проснутся в ближайшее время, но он подумал, что лучше не рисковать. — Малфой, я тут подумал, — предложил Забини, когда Драко сел на своего дракона, отдыхая между ее плечами, когда она расправила свои колоссальные крылья, готовясь к полету на базу Волдеморта. Нотту и Забини пришлось бы аппарировать домой. — О чем? — Грейнджер, — быстро уточнил он. — О том, как она проникла в твою голову. Малфой заинтригованно приподнял бровь. — Продолжай? — Что ты знаешь о кровавом ритуале, который использовал Темный Лорд, чтобы привязать ее к тебе? — Только то, что он считает необходимым, — он признался. — Только то, что это связывает ее жизнь с моей и позволяет мне получить больший доступ к ее разуму. Блейз задумчиво кивнул. — Как ты думаешь, это могло бы связать вас другими способами? Может быть, за этим кроется нечто большее, чем он заставил вас поверить? Я просмотрел кое-какие книги в вашей семейной библиотеке… — О, ради всего святого, просто выкладывай, ладно?! — рявкнул Нотт, высоко вскинув руки в воздух. — У некоторых из нас есть дела поважнее, чем торчать здесь весь день, сплетничая, словно чертовы старухи! — Просто заткнись! — Драко раздраженно зашипел. Тео, возможно, был одним из старейших друзей Малфоя, но его терпение неуклонно истощалось из-за саркастичной Золотой Маски. Если Нотт в ближайшее время не придержит язык, он рискует его потерять. — Беги! Прочь отсюда! Прежде чем я придумаю подходящее заклинание, чтобы наказать тебя за сегодняшнее неповиновение! Хмурое выражение появилось на обычно невыразительном лице Тео. Его губы скривились, он сделал шаг вперед и направил палочку на Малфоя. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, вероятно, у него на кончике языка вертелось грязное оскорбление, но он так и не произнес ни слова. Дракониха Малфоя снова зарычала, ее десны быстро втянулись, когда она агрессивно шагнула к Нотту, заставив самый фундамент моста содрогнуться под ее весом. Рот Нотта захлопнулся, и он опустил палочку. Он сделал несколько осторожных — и умных — шагов назад. Он несколько секунд свирепо смотрел на Малфоя, расправил плечи, а затем аппарировал с сильным треском. — И что? — спросил Малфой, как только Тео исчез. — Какова твоя теория? Блейз медленно встретился с ним взглядом. — На данный момент это всего лишь теория. Я даже не уверен, возможно ли это. Обстоятельства довольно уникальны, так что я не уверен, насколько точна эта гипотеза. Сказав это, он застегнул запонки на мантии — привычка, которую он приобрел много лет назад. Это означало, что его мысли были рассеянными, запутанными, и Блейз часто работал над этим внутренним беспорядком мыслей, приводя в порядок свой внешний вид. Если бы его одежда и выражение лица были чистыми, организованными, тогда его разум быстро собрал бы себя, чтобы сделать то же самое. — Я верю — и снова, я не уверен, насколько это возможно, — что она направила твою магию, когда прикоснулась к тебе, а затем использовала ее против тебя. У Малфоя отвисла челюсть. — Так ты говоришь, что она крадет ее? — Нет, не совсем. — Блейз покачал головой. — Заимствует – это было бы более точным описанием. Легилименция — это, по сути, магия разума, и проклятие крови, которое Темный Лорд использовал, чтобы связать вас, дало тебе больший доступ к ее разуму, не так ли? Драко медленно кивнул головой. — Ну, я думаю, что твоя связь — в сочетании с возможной устойчивостью, которую она выработала к Антимагическим зельям с течением времени — возможно, позволила ей направить твое заклинание и использовать его, чтобы попасть тебе в голову. Малфой промолчал. Он не мог говорить, даже если бы у него был подходящий ответ. Слов не было. Все, что сказал Блейз, имело идеальный, логичный смысл. Это объяснило бы, почему у него потом пошла кровь, а у нее нет. Это объяснило бы, как она получила доступ к двум его самым болезненным и самым секретным воспоминаниям без каких-либо усилий. Это объяснило бы, почему ему потребовалось так много времени, чтобы найти ее, почему она смогла спрятаться от него, даже в его собственной голове. Он искал ее магическую подпись, незваного гостя, посторонний привкус магии, которого там не должно было быть. Он никогда не думал — даже на секунду — искать свои собственные. — По сути, ты дал ей ключ к своим воспоминаниям. — Блейз продолжил, когда Малфой все еще не ответил ему несколько секунд спустя. — Осознает ли она, что может сделать это снова, это совершенно другой вопрос. Снова. Это единственное короткое слово пронзило Малфоя, как удар хлыста. — Ни малейшего шанса. Она больше не залезет мне в голову. Я увеличу ей дозировку зелий. Она может утонуть в них, мне все равно. Она не сделает этого. Только не снова.9 февраля
Малфой был тих, когда сопровождал Асторию по территории в тот день. Он слушал, поджав губы, опустив глаза в пол, пока ее нежный голос все болтал и болтал о дорогих бриллиантовых ожерельях, которые она хотела, и экзотических винах, которые она открыла в Париже. Он, конечно, слушал, но на самом деле не мог ее слышать. Его мысли были далеко отсюда, слишком занятые возможными ведьмами, крадущими магию, чтобы переварить ее слова. Не то чтобы ему не нравились прогулки с ней, иногда они были самым ярким событием его дня. Астория была не просто его самым старым и близким другом, она была его сестрой. С тех пор, как они были детьми — их матери заставляли играть вместе — Малфой всегда находил ее общество успокаивающим. Она всегда подбадривала его, всегда, казалось, точно знала, что сказать, чтобы прогнать эти кошмарные мысли, которые иногда терзали его. Отвлекала ли она его журналами и статьями о юбках и платьях с V-образным вырезом или заставляла мастерить для нее шкатулки для украшений, как в детстве, Астория, казалось, всегда находила способ отвлечь его, заставить улыбнуться. На самом деле это не должно было удивлять. Она была очаровательной, милой малышкой, которую тянуло ко всему блестящему и красивому. Она напомнила Малфою сороку. Если у сороки были проблемы с алкоголем. Да, Астория всегда занимала особое место в холодном, черном сердце Малфоя. Вот почему, после двадцати пяти лет дружбы, он должен был знать, что искусственная блондинка рядом с ним не любит, когда ее игнорируют. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Она прервала его размышления, легонько толкнув его в ребра. — Я тебе надоела, не так ли? Его глаза оторвались от пола, чтобы встретиться с ее пытливым взглядом. — У тебя что-то на уме? Он пожал плечами, ведя ее мимо розовых кустов, которые в этом году еще не зацвели. — Нет. После этого Астория несколько мгновений молчала. Она не произнесла ни слова, пока он вел ее мимо вьющихся растений глицинии, или даже когда они обогнули озеро с восточной стороны участка. К тому времени, как они добрались до своей скамейки — той, что под цветущей вишней, — Малфой начал раздражаться, и крики снова начали шепотом пробуждать к жизни. Он трансфигурировал одеяло из черного носового платка в кармане и аккуратно положил его на скамейку, прежде чем жестом предложить блондинке сесть — как он всегда делал. — Ты в порядке? — спросила она, когда он сел рядом с ней. — Последние несколько дней ты был сам не свой. — Да. — Ты уверен? — Да! — Потому что, если это не так, тогда ты должен сказать мне… — Я в порядке, Астория, — он прошипел сквозь стиснутые зубы, заставляя ее замолчать. Он достал из мантии пачку сигарет и прикурил одну кончиком волшебной палочки. Другая его рука лежала на спинке скамьи, рисуя указательным пальцем невидимые узоры на полированном дубе. У Астории хватило здравого смысла позволить ему несколько милосердных затяжек, прежде чем она продолжила свое расследование. — Это из-за того, что Гермиона увидела в твоём сознании? — спросила она шепотом, с лицом, полным беспокойства. — Воспоминания о твоей матери? Его рука крепче вцепилась в спинку скамейки. — Нет. — Я знаю, что это, должно быть, многое подняло на поверхность. Должно быть, это было больно… — Нет, это не так! — он снова прошипел, достаточно ядовито, чтобы заставить Асторию слегка поморщиться. — Салазар, ты такая же ужасная, как твой грёбаный муж! Я уже говорил это однажды, я скажу это тысячу раз, я не хочу об этом говорить! Не с Тео, не с Блейзом и, конечно, не с тобой! Она смотрела на него несколько секунд, сжав губы в тонкую линию, в то время как в ее карих глазах вспыхивали десятки эмоций. Беспокойство по поводу его неопрятного внешнего вида. Раздражение из-за его грубости. Сострадание, когда она заметила, с какой тревогой он крутил серебряное кольцо на своем мизинце. Гнев за то, как он накинулся на нее. В конце концов, она тяжело вздохнула и прислонилась к скамейке. Она достала свою серебряную фляжку и сделала большой глоток. Малфой сделал еще одну затяжку. Астория отклонилась и скорчила гримасу, когда он выдохнул. — Я бы хотела, чтобы вы, мальчики, не травили себя этой ужасной дрянью. Он посмотрел на нее краем глаза и ухмыльнулся. — Неужели? Чем твои формы яда лучше моих? — он постучал по краю ее фляжки. — Туше, Малфой, — тихо хихикнула Астория. — Действительно, туше. Он был рад, когда вскоре после этого Астория завела разговор об отбеливающих заклинаниях. Наслаждался тем, как ее оживленная болтовня об уходе за ее измененными светлыми волосами отвлекла его от мрачного поворота, к которому приближались его мысли. Как всегда, Астория попала в самую точку. Она была далеко не такая тупица, какой ей хотелось, чтобы люди считали ее. Малфой не мог выбросить Грейнджер из головы с тех пор, как она вторглась в его разум. Он пытался, конечно, Мерлин, он, блядь, пытался. Как только он покинул ее комнату, Малфой аппарировал на базу Волдеморта и провел следующие несколько часов, направляя свой гнев, боль, которую он чувствовал, на пытки заложников. Но это не сработало. Боль не уменьшилась, когда он отрезал палец одному из заложников-мужчин. Боль в груди, которая сжималась, угрожая задушить его с тех пор, как он увидел обмякшее тело своей матери у себя на руках, не ослабла, когда он раздавил руку другому заложнику. Чем больше проклятий он произносил, тем больше понимал, что его усилия тщетны, и тем ощутимее становилась его ярость. Его гнев в конце концов взял верх над ним, как это обычно и случалось. Он произнес заклинание слишком резко, думая о жалком взгляде, который он увидел в глазах Грейнджер, и в итоге одним точным ударом снёс голову Кэтрин Томас с плеч. Волдеморт был бы в ярости, если бы узнал, что еще один из заложников преждевременно скончался. К счастью, у Малфоя хватило здравого смысла избавиться от тела и изменить воспоминания охранников, наблюдавших за заложниками, прежде чем кто-либо еще это понял. Темный Лорд подумал бы, что охранники — две новые и совершенно бесполезные Черные Маски — задушили ее до смерти, закрепляя цепи. Конечно, Волдеморт убил бы их за их неудачу, но Малфоя это не особо волновало. Они были чертовски бесполезны, даже не были достойны носить простые Черные Маски для начала. Ряды Темного Лорда были бы сильнее без них. На следующую ночь он попробовал любимое лекарство Астории и попытался найти покой на дне бутылки превосходно выдержанного виски. Астория очень хотела присоединиться к нему, и пара совершила набег на то, что осталось от винного шкафа его отца, как взволнованные дети рождественским утром. Астория потеряла сознание около двух часов ночи, Малфой около четырех. Астория толкнула Малфоя локтем, когда Грейнджер внезапно появилась из-за цветущих крокусов. На ней был черный кардиган, плотно облегающий ее тело, а в руках чашка дымящегося чая. Она замерла, когда увидела Малфоя и Асторию, остановившись на полушаге и слегка расширив глаза. Затем она тепло улыбнулась Астории, даже слегка помахала блондинке рядом с ним, и повернулась, уходя в том направлении, откуда пришла. Она не посмотрела на Малфоя. — Она, кажется, совершенно ошеломлена, когда видит, что мы сидим здесь, — сказала Астория, когда густые волосы Грейнджер исчезли за углом. — Я думаю, она очень полюбила эту скамейку. — Разве? — Малфой протянул, не заинтересованный. — Ммм, — Астория сделала паузу, чтобы отхлебнуть из своей фляжки. — Это странно, тебе не кажется? Что ее тянет именно на эту скамейку, а не на все остальные, разбросанные по поместью? — Не совсем. Он чувствовал, что Астория наблюдает за ним поверх своей фляжки, когда она снова заговорила. — Она довольно красива, ты не находишь? Малфой сделал еще одну затяжку и запрокинул голову к облакам. — Так ли это? Он услышал, как Астория цокнула языком, практически услышал, как ее глаза закатились. — Не притворяйся, что не заметил. — Она грязнокровка, Астория. Она здесь только потому, что она нужна Темному Лорду. Вот и все. Если бы у него не было планов на нее, я бы уже вырвал ее печень и скормил дракону. Она прищурила на него глаза. — Не лги мне, Драко, ты же знаешь, что у тебя никогда не получалось. — он услышал, как скрипнула скамейка, когда она придвинулась ближе к нему. — С тех пор, как мы были детьми, я всегда могла определить, когда ты лжешь. — Неужели? — он фыркнул. — И что именно меня выдает? Астория усмехнулась и осушила то, что оставалось во фляжке. — Когда я скажу тебе, в чем дело, то потеряю свое преимущество — и не пытайся сменить тему. Ты проводишь ужасно много времени с Гермионой, только не говори мне, что ты не заметил, какая она милая? — Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, как ты чертовски раздражаешь? —…я видела, какие взгляды ты бросаешь на нее, когда думаешь, что никто не смотрит… —...как белокурый таракан, просто умоляющий, чтобы его раздавили… —…ты проводишь часы и часы в ее голове, вполне естественно, что ты установил с ней связь… — Ты ищешь то, чего нет, Астория, — Малфой усмехнулся, выдох окутал его дымом. — Я провожу с ней время, потому что я обязан это делать по просьбе Темного Лорда. Достижение поставленной им цели требует времени и терпения. К сожалению, я не могу завершить его на расстоянии. Он застонал, когда понял, что его сигарета догорела. Он раздавил окурок каблуком ботинка и подкурил новую сигарету, прежде чем продолжить. — И те «короткие взгляды», о которых ты говоришь — это просто моя проверка ее физического здоровья. Темный Лорд требует, чтобы она была в отличной форме, если он хочет, чтобы она была полезной, и я не могу допустить, чтобы она споткнулась и сломала шею, спускаясь по лестнице, потому что у нее кружится голова от потери крови… — Ты думаешь, у нее красивые глаза, — Астория прервала его, губы скривились в ухмылке. — Даже если ты хочешь вырвать их. Ты все еще думаешь, что они красивые. Если бы Астория дала Малфою пощечину, это потрясло бы его меньше. Он уставился на нее, широко раскрыв глаза и слегка приоткрыв рот. Она действительно ничего не пропустила. Проницательный маленький кровосос. Она знала, что ее предположение было правильным, когда он не смог мгновенно сформировать злобный ответ. Ее ухмылка превратилась в огромную ухмылку. — Твои предки не стали делать стены очень толстыми, когда строили это поместье, и ты очень громкий, когда злишься. — Для леди невежливо подслушивать… Миниатюрная блондинка отпустила его взмахом руки. — Я не виню тебя. У нее очень красивые глаза, и у нее такая улыбка, что может растопить лед. Астория осторожно встала со скамейки и разгладила несуществующие складки на своей юбке, прежде чем обернуться и улыбнуться Малфою. — Я думаю, она может даже растопить лед вокруг твоего холодного маленького сердца, если ты позволишь ей. Она посмотрела на него и протянула руку, приглашая продолжить прогулку, и он был благодарен за ее готовность сменить тему. Он сделал глубокую последнюю затяжку, раздавил ботинком истекший бутон, прежде чем встать и взять ее за руку. — Я уезжаю двенадцатого, — сказал он, когда они возвращались в поместье. Астория подняла на него глаза. — У Темного Лорда есть задание, о котором я должен позаботиться в Италии, — он продолжил. — Меня не будет всего несколько дней. — О, тогда это будет означать, что Гермиона будет предоставлена самой себе на день или два, — Астория поджала губы, глядя на облака над головой, глубоко задумавшись. Черта, которую она унаследовала от своего мужа. — Я должна заставить эльфов установить чары, чтобы еда появлялась в ее комнате быстро. Интересно, есть ли какие-то особые блюда, которые она бы… Астория тяжело вздохнула, когда Драко выгнул бровь. — Только не говори мне, что ты забыл? Я напомнила тебе в понедельник, что мы с Блейзом едем в Германию на следующей неделе, а Тео должен быть в Манчестере несколько дней. — Извини, если я не могу запоминать все, Тори. Я немного занят, будучи главным генералом Темного Лорда, убивая солдат Ордена тысячами и подвергая пыткам бесчисленных заложников, чтобы вспомнить каждую гребаную обыденную деталь, о которой ты болтаешь! — он зарычал, стараясь говорить как можно более непринужденно, несмотря на раздражение, которое, как он чувствовал, клокотало в нем. Сегодня он уже однажды набросился на Асторию, и он может потерять своего собутыльника, если сделает это снова. — Разве домовые эльфы не могут присмотреть за ней? — Нет, мы забираем их с собой. — Почему… — Гермиона не собака, Малфой, — нахмурилась Астория. — Она более чем способна побыть одна в поместье несколько дней. Возможно, ее здоровью и здравомыслию пойдет на пользу отдохнуть от всех нас. Небеса знают, что постоянный поток смертей и крови, который вы, мальчики, льёте в поместье, может быть удушающим. Малфой не отреагировал на это, не доверяя себе. Вместо этого он наклонил голову в сторону дома, намереваясь проследить узоры на кирпиче, пока слушал бред Астории — только для того, чтобы поймать взгляд пары теплых, медового цвета глаз из окна спальни высоко над ним — и по какой-то причине он обнаружил, что не может отвести взгляд. Это были глаза, которые раньше смотрели на него с такой злобой, гневом и ненавистью, горевшими в них. Глаза, которые были свирепыми и светились решимостью, которую могла вызвать только львица. Но эти глаза — черт, в этих глазах не было ничего, кроме сочувствия и жалости, когда они смотрели на него сейчас, и он, блядь, ненавидел ее за это.