Секреты и Маски | Secrets and Masks

23 апреля Ей не следовало его целовать. Ей абсолютно точно не следовало ни при каких грёбаных обстоятельствах его целовать. Это была ошибка. Плохая идея. Минутное помутнение рассудка. Ей не понравился поцелуй, да он и не мог понравиться. Должно быть, она была пьяна. Да, так оно и было. Она была под воздействием алкоголя, под воздействием того дорогого виски, которое она распивала так, будто это было обычное сливочное пиво. Её не соблазнял вкус его губ, она просто была пьяна. Никто и никогда не мог быть настолько соблазнительным – наверняка, она всё это выдумала. На вкус Малфой был нежным: его мягко сплетающийся с её собственным язык совершенно не сводил с ума. Она не жаждала большего: она тянулась вперёд и углубляла поцелуй не потому что хотела этого, а потому что хотела виски, оставшееся на его губах. Он сжал её шею сзади, отчего по её спине пробежала дрожь. Она всё ещё была на грани, всё ещё цеплялась за выброс адреналина после битвы в Линкольне. Реакция его тела на неё совсем не вызывала странные ощущения в животе. Протяжные стоны от удовольствия совершенно точно не являлись результатом движения рук, отправивших в тысячи людей смертельные заклинания; рук, которые сейчас дрожали под её ладонями. Всё дело было просто в том, что она всё ещё находилась во взвинченном состоянии, после того как увидела, сколько людей погибло на поле боя. Ей лишь нужно было снять напряжение, получить разрядку, а Малфой просто волей случая оказался рядом. И Гермиону это вполне устраивало. Абсолютно, блять, устраивало. Видит Мерлин, Малфой использовал её в качестве инструмента для сохранения благосклонности Тёмного Лорда с того дня, как он взял её в плен. Он превратил её в оружие, заставил убивать невинных солдат-магглов и вынудил убить Симуса. Он использовал её, так что она не будет чувствовать себя виноватой, если использует его сейчас. С ней всё будет в порядке. Это была просто ошибка. Этого больше не повторится; она не позволит этому случиться вновь. Она не танцевала с дьяволом – лишь использовала его, чтобы изгнать своих собственных демонов. 25 апреля. Чёрт возьми, ему не следовало целовать её. Блять, дерьмо собачье! Он должен был отстраниться. Должен был схватить её растрёпанные, чертовски нелепые кудри и отдёрнуть назад, ударить её головой о стену и напомнить ей, где её место, что она была в его доме, что он был главным, что он был единственным, кто контролировал ситуацию. Он думал об этом: планировал стереть эту хитрую ухмылку с её лица в тот момент, когда заметил украденную бутылку в её ручищах. Блять, он должен был обхватить пальцами её горло и сжать, напомнить ей, кто он такой и на что способен. Он бросился на неё, как разъярённый бык, пылая гневом и закипая изнутри, но в тот момент, когда она подняла ногу и вонзила пятку в его кожу, он оказался под её чарами. И в тот самый миг, когда она с вызовом приподняла бровь и сделала ещё один вызывающий глоток, он понял, что ему крышка. Кроме самого Тёмного Лорда, никто годами не бросал ему вызовов. Никто никогда не осмеливался сделать это. Ни одна Золотая маска и уж точно ни одна волшебница без грёбаной палочки. Беллатриса иногда поднимала голову, но сразу же опускала взгляд, стоило Драко хотя бы оскалить зубы. Она всегда быстро возвращалась в строй, хватало одного лишь злобного взгляда с его стороны. И Тео – Золотая маска, демонстрирующая актёрское мастерство в роли недовольного подростка. Он срывался, закатывал истерики и бросал вызов авторитетам всякий раз, когда ситуация складывалась не так, как нужно, но на самом деле он не хотел этого. Это было всего лишь шоу, ещё одно представление, которое он разыгрывал на благо всех остальных. Грейнджер, в свою очередь, осознавала смысл каждого оскорбления, нанесённого ему. Она бросала ему вызов на каждом углу, не боялась использовать свой прелестный ротик, чтобы вывести его из себя, проникнуть под кожу, зажечь фейерверк и наблюдать, как он взрывается от гнева. Он мог поклясться, что его член отвердел от одной лишь мысли о триумфе, промелькнувшем в её глазах в тот самый момент, когда она провела кончиком кинжала по коже на уровне его сердца. Он видел, как она хотела надавить вперёд, разорвать кожу и проколоть артерии. Грейнджер была другой. Она ненавидела его, безо всяких сомнений, но она не боялась его, не дрожала от одного лишь вида рогов на его маске – больше нет. Она оправилась от первоначального шока от проклятия Демона, стала сильнее, адаптировалась к своей новой реальности и стала более устойчивой к жизни. Грейнджер была жестокой, до безобразия наглой, и это было главной проблемой Драко. Маленькая Гриффиндорка заинтриговала его. Не имело значения, как долго он изучал её, насколько он думал, что знает её – ей всегда удавалось удивить его. В мире, в котором стратегия – это всё, а от понимания своего врага зависела жизнь и смерть, Грейнджер удавалось оставаться загадкой. Он мог строить обоснованные предположения, мог продумывать несколько разных вариантов того, как она отреагирует на его слова – он никогда не был полностью уверен в её следующем шаге, никогда не мог по-настоящему предсказать, к какой стратегии она прибегнет, и это ему, чёрт возьми, нравилось в ней. Она была сильной, неукротимой, непредсказуемой и свирепой, как лесной пожар. Драко никогда не знал, в каком направлении она собирается жечь и уничтожать. Грейнджер заставляла его гадать, танцуя на острие ножа. Он и подумать не мог, что когда-нибудь устанет от этих игр. Он мог заниматься этим бесконечно: танцевать с ней целую вечность, в то время как остальной мир превращался бы в пепел вокруг них, и ему никогда бы это не надоело. Он не мог не посмеяться над сюрреалистичностью ситуации. Он и вообразить себе такого никогда не мог: грязнокровка, которую Драко под влиянием убеждений всегда считал хуже себя, сумела завладеть его вниманием. Его отца стошнило бы прямо в могиле, узнай он, как низко пал его сын. Вспышка зелёного дыма и пепла вернула Драко в реальность, он отступил назад, позволяя своему хозяину выйти из камина и пройти в паб. Волдеморт стряхнул летучий порох со своей мантии и направился к двери. Половицы заскрипели под сапогами Малфоя, он попытался сосредоточить всё своё внимание на этом звуке и отвлечься от отвратительного кислого запаха лечебных зелий, исходящего от стоящего перед ним тёмного волшебника. Малфой придержал дверь для Волдеморта и прошёл вслед за своим хозяином. Он всегда держался на один шаг позади. Не плечом к плечу. Не наравне. Он не мог не заметить некие изменения во внешности Тёмного лорда… Его кожа казалась бледнее при слабом солнечном свете, пробивающемся сквозь облака над головой. Его плечи были немного опущены и проглядывались из-под изодранной мантии. Вены на его шее и руках темнели с каждым днём, кожа на тыльной стороне ладоней была очень натянута. Он выглядел нездоровым, угасающим. Сказать честно, Волдеморт выглядел постаревшим. — Появились новые данные о местоположении новой базы Ордена? — спросил Тёмный Лорд, когда они завернули за угол магазина с разбитой витриной и начали спускаться по мощённому холму в сторону дома совета. — Беллатриса говорит, что силы Поттера растут и тот факт, что их грязнокровка находится у нас, вдохновил многих присоединиться к попыткам вернуть её. Ах, чёртова тётя Белла – дрянь, которая, казалось, никогда не умрёт, преданная последовательница Тёмного Лорда. Ей годами не терпелось занять место Малфоя, она искала любую возможность доказать своё превосходство. Малфою не было видно лица Волдеморта, но он мог представить его выражение по тому, как его хозяин вертел бузинную палочку в руке. Пальцы двигались резко в зазубренном порядке, ногти выстукивали раздражающий ритм по деревянной поверхности. — К сожалению, на этот раз моя тётя права, — Малфой аккуратно сложил руки за спиной. Это движение стало единственной помехой для него, иначе бы он развернулся и проклял свою бессмертную, излишне послушную тётку, стоявшую рядом с ним. — Я заметил, что их ряды густеют, хотя уверен в том, что никто из них не рискнёт нападать напрямую. Кажется, они пытаются перехватить грязнокровку, но будьте уверены: я всегда рядом с ней. Никто и никогда не приближался и не приблизится к ней достаточно близко. — Я знаю, — тихо сказал Волдеморт. — Я уверен, ты понимаешь, что она – преимущество, которое мы не можем потерять на таком позднем этапе войны. Если шпион выдаст им ещё какую-нибудь информацию, я боюсь, мы можем проиграть в самый решающий момент. — С этим не будет проблем, милорд, — ответил Малфой, — у меня есть несколько зацепок, которые... — Если вам будет так угодно, милорд, — вмешалась Беллатриса, и Малфой едва сдержался, чтобы не зарычать ей в лицо. — Боюсь, мой племянник может не справиться с этой задачей. Возможно, мне следует взять на себя поиски шпиона? Что ж, похоже, Белла сегодня не забыла свои яйца. Было бы интересно посмотреть, как долго она сможет сохранять храбрый настрой. Беллатриса была просто ещё одной собакой, следующей по пятам за Волдемортом. Она вобрала в себя опасность, дикость и пылкое желание служить, но в её душе гнездилась непреклонная одержимость её хозяином. Она была пленницей скудного одобрения, которым он время от времени удостаивал её, жалобно умоляющей об этой милости. Она сделала бы для него всё, выполнила бы любую команду, не задавая при этом ни единого вопроса, независимо от того, насколько жалко она при этом будет выглядеть. Неудивительно, что Волдеморт предпочёл Драко ей. Он повернулся, чтобы хмуро взглянуть на свою тётю. Тёмный Лорд всё ещё стоял к ней спиной, он мог бы запросто заколдовать её. Его бы наказали, но несколько Круцио в спину того бы стоили. — Я думаю, он слегка напряжён из-за постоянного наблюдения за грязнокровкой, поисков шпиона и заботы о других детках. Возможно, порыться в воспоминаниях грязнокровки следовало бы мне, посмотреть, что смогу из неё вытащить я, — Беллатриса уверенно ухмыльнулась, сверкнув гнилыми зубами. — Кстати, как поживает Теодор? Он всё ещё ужасно расстроен из-за меня? Рука Драко дёрнулась к его палочке. Всего одна секунда – это всё, что ему было нужно. Всего один грёбаный удар сердца, одно проклятие, чтобы она врезалась в кирпич позади себя. Может быть, ему повезёт и она ударится головой и расколет её, как яйцо. Салазар, какое было бы великолепное начало субботнего утра. — Я ценю вашу заботу, тётушка, но она неуместна, — он развернулся лицом к другому Демону и встал перед ней, преграждая ей путь. Её чёрные глаза расширились, когда они встретились с его глазами, в которых он увидел, как исчезает её неукротимая уверенность, словно быстро иссякающий источник. — Я просмотрел все воспоминания грязнокровки вплоть до момента её пленения, и теперь всё, что она знает, знаем и мы. Ноздри Беллатрисы раздулись от раздражения. — И знаете что? Большая часть её воспоминаний была бесполезна. Шпион использовал кодовое имя Медуза. К тому же он изменил свой голос, сделав всё возможное, чтобы исключить слежку, — добавил Малфой ядовитым тоном. — Орден покинул все свои базы к тому времени, как мы узнали об их местоположении. Они знали, что я всё равно вытяну эту информацию из грязнокровки, поэтому они заранее всё спланировали. Вероятно, убрались за несколько недель до нашего приезда. Так что нет, я не думаю, что копаться в её воспоминаниях – это хорошая идея, потому что там больше нечего изучать. Драко наклонился вперёд, возвышаясь над своей тёткой. Она отступила на шаг назад, подчиняясь его превосходству. — Мой тебе совет: поменьше беспокойся о себе и уделяй больше времени удовлетворению своего мужа. Я слышал, у него были небольшие проблемы с магглорождённой ведьмой в таверне? Волдеморт мрачно усмехнулся и повернулся, чтобы понаблюдать за ними. Обычно ему нравилось следить, как две его ценные охотничьи собаки грызутся, выводя друг друга из себя. Ему нравилось, когда его Демоны были на взводе, когда они, злые и раздражённые, с горящими в руках волшебными палочками, готовы лишить жизни людей без малейшего колебания. — Может быть, если бы ты уделяла больше внимания своему браку, твой муж держал бы свой член в штанах, — продолжил Малфой, ухмыляясь, когда Беллатриса слегка вздрогнула от его обвинений, — и он бы не рисковал потерять его. Я слышал, ведьма почти полностью отрезала его? Бедный ублюдок, надеюсь, ты не планировала обзавестись парочкой наследников? — Ну-ну, Драко, убери свои клыки, — усмехнулся Тёмный Лорд, бросив на пару суровый взгляд, прежде чем развернуться и продолжить путь к месту назначения. — Как бы ни было забавно наблюдать за тем, как вы разрываете друг друга на части, мне нужно, чтобы оба моих Демона были заодно, если вы хотите обеспечить мою победу. Вашу семейную вражду придётся отложить до тех пор, пока Поттер и остальная грязь не будет захоронена под землёй. — Конечно, милорд, — Драко почтительно склонил голову и снова пристроился на шаг позади своего хозяина. — Я позабочусь о том, чтобы каждый член Ордена был раздавлен, как муравей, коим каждый из них и является. — Муравьи… Вот в чём их проблема, — Волдеморт остановился и взмахнул палочкой на полу возле ног демонов. Появилось облако зелёного дыма, и из пара материализовался единственный муравей, полностью состоящий из тумана. Испуганный паровой муравей быстро заметался по полу, двигаясь беспорядочными линиями, отчаянно пытаясь убежать. — Сами по себе они ничтожны, незначительны, беспомощны, находятся во власти любого, кто случайно ступит на их холм, — говоря это, Волдеморт задрал подол своей мантии и резко наступил на муравья, улыбаясь, когда его крошечное тельце превратилось в дым у его ноги. Несколько мгновений он молчал, обдумывая вес своих слов, а затем выражение его лица стало угрюмым и он снова поднял палочку. — Но даже тогда они держатся вместе. Ещё один взмах бузинной палочки, и в следующий миг перед ними образовался муравейник из зелёного пара, из которого выполз одинокий муравей. А потом ещё один. И ещё. В течение нескольких секунд тысячи муравьёв хлынули из муравейника, как вода из крана. Вход в дымовой холм разрушился, когда всё больше и больше муравьёв начали пробираться наружу, цепляясь друг за друга в отчаянной попытке спастись. Армия дымовых муравьёв двинулась к Драко и Беллатрисе. Драко пришлось задействовать всю свою выдержку, чтобы не сдвинуться с места, когда пар собрался вокруг его ботинок. Он знал, что они ненастоящие. Он знал, но почему же тогда он мог чувствовать их? Мог ощущать их холодные крошечные ножки на своём теле, когда они ползли вверх по его ногам. Мог чувствовать, как их крошечные рты касались его кожи, когда они кусали его бёдра, поднимаясь вверх по торсу. Мог чувствовать, как их количество – хотя это и невозможно – давит на него, пытаясь прижать его тело к полу, когда они ползли всё выше и выше: по его груди, ключице, роились вокруг его горла. Малфой почти не мог дышать, их огромная сила давила на его грудную клетку, в груди было тесно, казалось, что они крошат его лёгкие. Блять, блять, нет, ему не показалось. Он действительно не мог дышать. Их было слишком много. Они были повсюду! Он чувствовал, как его невозмутимый фасад тает. Он попытался убрать некоторых из них, попытался с силой стряхнуть тех, что собирались у него на плечах и ползли вверх по шее. Но он не мог их скинуть! Он чувствовал, как паника поднимается в его груди, когда дымовые муравьи ползли всё выше и выше… Беллатриса испуганно вздохнула, когда дымчатые муравьи поднялись к её плечам. Её руки взметнулись в воздух, отчаянно пытаясь отмахнуться от насекомых. Она потеряла равновесие и повалилась на спину. Насекомые поползли по её лицу и заполонили всё её тело. Однако, когда она упала на землю, муравьи на телах обоих Демонов исчезли, превратившись в пар. Как будто их никогда и не было. — Вместе, — прошипел Волдеморт, — они могли бы похоронить нас. Малфой согнулся. Он опёрся руками о колени для опоры и пытался отдышаться. Беллатриса была рядом с ним; на четвереньках, согнувшись на полу, она отчаянно пыталась отдышаться. Послание Волдеморта было ясным: победите Орден или будете похоронены заживо вместе с ними. — Да... мой Лорд, — выдохнул потрясённый Драко, выпрямляя спину и пытаясь снова подняться. Беллатриса всё ещё не пришла в себя. — Как единственный оставшийся Малфой, даю вам слово. В скором времени победа будет ваша. Волдеморт продолжил идти, его тёмная мантия волочилась по булыжникам. Он не удостоил своих генералов даже взглядом, оставляя их приходить в себя. Малфой и Беллатриса надели свои маски, как и всегда, когда от них требовалось появление на публике, но в основном Малфой просто хотел скрыть своё лицо. «Урок» Волдеморта возымел желаемый эффект. Малфой чувствовал себя на взводе, нервничал, и, хотя он знал, что на Беллатрису представление подействовало сильнее, чем на него, он всё ещё не хотел, чтобы она видела, в каком он состоянии. Когда трио добралось до места назначения, Драко почувствовал, как у него скрутило живот, как и всегда, когда он был вынужден возвращаться сюда. Ноттингемский дом совета – любимое место казней Тёмного Лорда. Сегодняшние повешения были поистине «красивыми», любой из сегодняшних свидетелей мог бы это подтвердить. Солнце начало клониться к западу, оставляя на небе красивое розовое покрывало, усеянное небольшими кармашками пушистых облаков. Мощёные улицы перед домом совета были заполнены публикой, зрителями, теми, кого Тёмный Лорд считал надёжными и достаточно влиятельными – соратниками. На каждого зрителя был натянут капюшон, позволяя всем быть инкогнито, а головы низко опущены в знак уважения Тёмного Лорда, и все они стояли лицом к каменному зданию, в котором должно было состояться сегодняшнее представление. Виселицы были построены у подножия ступеней, ведущих в здание совета, на равном расстоянии между мраморными статуями львов. Это было огромное сооружение, созданное из больших деревянных балок. С полированной дубовой балки свисали пять верёвок. Волдеморт стоял на самом краю платформы, Беллатриса и Драко – по бокам. Два верных чёрта на его плечах. — Добро пожаловать, — Волдеморт медленно поднял руки, привлекая внимание толпы, — спасибо, что присоединились ко мне этим вечером, хотя, должен признать, я хотел бы, чтобы это произошло при лучших обстоятельствах. Пятеро магглов стояли на платформе, все избитые и в синяках, у большинства по лицам текли слёзы, колени дрожали и стучали друг о друга. Стойко держался только один: высокий и бесстрашный пожилой джентльмен с широкими плечами, мощными руками и седеющей бородой. У них на шее уже были закреплены грубые обручи, их последние и самые ужасающие ожерелья, которые они когда-либо носили. — Эти магглы – солдаты Ордена, захваченные в плен при попытке проникнуть на наши базы для получения информации. Толпа и Демон рядом с Малфоем зашипели себе под нос. Малфой хранил молчание. Он всё ещё чувствовал призраков-муравьёв, ползающих по его коже, и сдержал дрожь, которая пронзила его, не позволяя ей вырваться наружу. — Они – паразиты, болезнь, и мы не позволим, чтобы она продолжала заражать нас своей грязью. Как вы думаете, если бы мы поменялись местами, они бы пожалели нас? — Нет! — толпа зашипела, делая шаг вперёд, ближе к месту экзекуции. — Друзья, если бы они были сильнее нашего вида, как вы думаете, они бы пощадили нас? — Волдеморт продолжил, в его голосе нарастала бравада, приводя толпу в восторг. — Позволили бы они нам жить? Дышать их воздухом и становиться сильнее? — Нет! — Нет, они бы этого не сделали. Их грязные технологии с каждым днём становятся всё более смертоносными, и все они имеют цель убить нас. Их оружие стреляет быстрее, в их пулях заложена непревзойдённая мощь, и всё это предназначено для нас. Чтобы убить всех нас. Беллатриса поравнялась с Малфоем, её жажда крови возрастала, ей не терпелось быть ближе. — И я говорю довольно! Резким движением запястья палочка закрутилась в скрюченных пальцах Волдеморта, и деревянный пол исчез под ногами заложников. Четырём магглам повезло. В воздухе раздалось четыре отвратительных трескучих звука, и их шеи мгновенно сломались от безжалостных верёвок. Но у одного маггла, у одного бедного невезучего ублюдка шея была покрепче. У ранее бесстрашного мужчины выпучились глаза. Его тело раскачивалось на верёвке, а лицо покраснело. «Он действительно выглядит как солдат», – подумал Малфой, наблюдая, как дёрнулось тело широкоплечего мужчины, борющегося с удушьем. Казалось, что ему потребуется некоторое время, чтобы наконец сдаться. Малфой втайне надеялся, что он сдастся. В такой смерти не было достоинства, это не была смерть солдата, она не была чистой и благородной. Человек, который рисковал своей жизнью, чтобы защитить тех, кто был ему дорог, кто не боялся смерти, когда та пришла за ним, не заслуживал такой смерти. Медленной и болезненной, с пеной у рта, пока все смотрят. Но Волдеморт не закончил сегодняшнее представление. Две Золотые маски выступили вперёд и наколдовали вертикальную деревянную балку, которая вонзилась в землю прямо перед виселицей. Третья маска появилась из задних рядов толпы с ещё одним заложником. Грудь Малфоя сжалась, когда он увидел её. По логике вещей, он знал, что девчонка, которую привязали к деревянной балке со связанными за спиной руками и каштановыми кудрями, прилипшими к лицу, никак не могла быть той маленькой львицей, которая жила у него дома. Она просто не могла быть ею. Грейнджер всё ещё была в поместье, вероятно, сидела на своём подоконнике с бокалом вина в руке, жалуясь Астории на то, каким монстром является Малфой. — Эта ведьма, — прошипел Волдеморт, указывая кончиком своей палочки на дрожащую девушку, — предала свой собственный вид. Нет, это не могла быть Грейнджер. Она была ниже ростом. Явно младше, тоще, а лицо всё ещё сохраняло юношескую округлость щёк. Нет, это была не Грейнджер, но эти дикие кудри, обрамляющие её лицо, эти глаза, блестящие и горящие, они так сильно напоминали ему о ней. — Она присоединилась к нашим рядам всего несколько месяцев назад. Чёрная маска, в самом низу списка… Нет, она не могла присоединиться к армии Волдеморта. Эта девушка выглядела молодо, слишком молодо. Ей не могло быть больше семнадцати, она была слишком молода, чтобы выбрать такой образ жизни. Независимо от того, какое преступление она совершила, безусловно, она была слишком молода для такого сурового наказания. — И вот, ещё до того, как у неё появилась возможность заслужить моё уважение, она решила предать нас… Драко не знал, как взять себя в руки. Его сердце забилось быстрее, кровь шумела в ушах. — Она исцеляла наших пленников, освобождала их и отправляла обратно в Орден… Девушка всхлипнула и опустила голову к земле. — Я думаю, если она так уж сильно любит своих магглов, то мы должны относиться к ней соответственно, вы согласны со мной? По залу пронеслись одобрительные возгласы толпы, стоявшей впереди. Все свидетели были загипнотизированы словами Тёмного Лорда. — Ты знаешь, как поступали магглы много лет назад, если подозревали кого-то в принадлежности к нашему виду? Они привязывали их к столбу и сжигали заживо. Малфой подцепил пальцами воротник своей мантии и ослабил ткань. Ворот всегда был таким тугим? Он всегда так впивался в его кожу? — Демон, — улыбнулся Волдеморт, оглядываясь через плечо на Малфоя. — Будь добр, избавь эту хнычущую девчонку от её страданий. Девчонка уставилась на него своими испуганными глазами, и Малфой почувствовал, как что-то сжалось у него в груди, когда он встретился с ней взглядом. Её глаза… широко раскрытые, карие и испуганные. Глаза, так сильно похожие на те, которые он мечтал вырвать. Глаза, о которых он думал бесчисленное количество раз, о которых задумывался и представлял, как именно они будут выглядеть, если он сожмёт горло их владелицы. Драко почувствовал, как стенки его горла сжались, перекрывая доступ воздуха. Он не был уверен, что сможет это сделать. Всё это было слишком. Слишком знакомо и слишком чуждо одновременно. Это место и слова Тёмного Лорда напомнили ему о Дафне, вызвали в нём болезненные воспоминания о её казни, всплывающие на поверхность. И эта девушка была так похожа на Грейнджер. Когда он посмотрел на неё, в его жилах застыла кровь. Он не знал, сможет ли он наблюдать за тем, как она сгорает заживо. Это было неправильно. Девушка не заслуживала этого. Он не… Позади него раздался низкий звук ворчания, и Малфой почувствовал движение воздуха и жар при приближении его дракона. Волдеморт настаивал на том, чтобы она всегда была рядом, когда он был на публике, а это было опасным сдерживающим фактором. Она затаилась в задней части дома совета, но, должно быть, почувствовала растущее беспокойство Малфоя и вышла из тени на его защиту. Беллатриса и Волдеморт отступили, когда Нарцисса встала позади Малфоя. Её чешуйчатая грудь согревала его спину, а крылатые передние лапы сжались по обе стороны от него, готовые защищаться и нападать. Толпа ахнула и отступила назад, когда дракон обнажил свои клыки. Волдеморт торжествующе ухмыльнулся ей, красные глаза засветились, в них отражался зверь, охранявший Малфоя. — Я и подумать не мог, что всё пройдёт настолько хорошо, — со смехом проворковал Волдеморт, протягивая руку и указывая на ведьму, всё ещё привязанную к столбу. — Пожалуйста, окажи нам честь, Нарцисса. Малфой ничего не сказал, ему и не нужно было. Он знал, что его дракон мог чувствовать его страх, мог чувствовать, как паника сковывает его мышцы, замораживает его на месте и делает его бесполезным. В этот момент его дракон сделал то, на что Драко сам не смог решиться. Она откинула голову назад, открыла рот так широко, как только могла, и выдохнула наполненный огнём воздух в бедную молодую ведьму, из-за чего её тело охватило пламя. Толпа была вынуждена отступить на шаг и прикрыть руками лица, когда в воздухе пронёсся обжигающий жар. Но Малфой не отступил, он даже не заметил, как поднялась температура, не заметил, как перчатки на его руке нагрелись и стали неприятно жечь от близости к огню. Он не заметил этого, потому что всё, о чём он мог думать, это крик девушки. Даже их крики были одинаковыми! Высокий, чертовски пронзительный крик, режущий слух, который, казалось, раздирал кожу и проникал в кровь. Крик, который преследовал его почти десять лет, казался пожизненным приговором. В тот момент Драко снова почувствовал себя шестнадцатилетним парнем, находящимся в продуваемой всеми ветрами башне, напуганным до чёртиков и направляющим дрожащей рукой палочку в грудь своего директора. Когда всё его будущее зависело от одного единственного задания – ужасного убийства. Он был слишком напуган, чтобы принять окончательное решение. Парнем, обхватившим голову дрожащими руками, слушающим плач и мольбу о помощи девушки, которую пытали на полу в его гостиной. Тогда страх сковал его мышцы точно так же, как и сейчас. Итак, впервые с тех пор, как он заслужил свои рога, Драко пришлось отвести взгляд, когда другая ведьма с каштановыми кудрями закричала и взмолилась о помощи. Он не мог на это смотреть, у него не хватило на это духу, и это совершенно не было на него похоже. Драко не мог видеть, как её лицо искажается в агонии, когда её охватывает пламя. Не мог спокойно смотреть на то, как её кожа отделяется от костей, пока она сгорает изнутри. Он попытался оглянуться назад, заставил мышцы своей шеи сократиться, приказывая им повернуть его голову обратно к ней и наблюдать. Он пытался, но у него просто не получилось. Вместо этого он перевёл взгляд на повешенного человека с выпученными глазами, всё ещё живого, всё ещё цепляющегося за жизнь, в то время как крики ведьмы, которая была так похожа на Грейнджер, просто продолжались. Продолжались и продолжались. И всё, о чём мог думать Малфой, наблюдая за другими безжизненными трупами, раскачивающимися над ним, – это не затянулась ли петля на его собственной шее?