Секреты и Маски | Secrets and Masks

7 мая — Пожалуйста, мисс, позвольте Роми помочь. — Всё в порядке, я сама справлюсь. Я хочу сделать это сама. — Но хозяин Забини сказал, что вам не следует использовать заклинания, которые могут Вас утомить… — Тише ты. Я не думаю, что несколько чар Гламура и заклинаний для волос могут меня утомить. Гермиона остановилась на другом конце коридора. Она всё ещё была вне поля зрения с приподнятой рукой, готовой постучаться в приоткрытую дверь. — Возможно, вам не следует использовать оба заклинания сегодня утром, мисс, — услышала она голос Роми из комнаты. — Может быть, следует просто накраситься? Или только уложить волосы? Но не то и другое, мисс. Мисс не следует делать и то и другое. Астория не ответила. Послышался шаркающий звук, похожий на шорох скользящих друг по другу кусков дерева. Гермиона предположила, что это открываются и закрываются ящики. — Возможно, миссис Забини вообще не следует выходить сегодня. Может быть, ей следует просто остаться в постели и… — судя по тому, как затихал голос Роми, он, должно быть, понял, что Астория его не слушает. После короткой паузы Гермиона высунула голову из-за дверного косяка и заглянула в спальню Блейза и Астории. Астория сидела за туалетным столиком и смотрела на себя в зеркало. Грусть отразилась на нежных чертах её лица, как будто она ненавидела то, что видела в зеркале. Тяжело было сказать, что она сияла от счастья, хотя на ней и было надето дорогое платье до колен, а лодыжки украшали высокие каблуки. Лицо без чар выглядело совершенно измождённым, покрытым безжизненной оболочкой в виде кожи, а в глазах можно было рассмотреть то, как она устала. У неё были тёмные корни на макушке, а блонд был сухим и вьющимся. Она больше не выглядела так безупречно, как обычно. Даже кожа на её плечах и ключицах выглядела серой и тонкой. Гермиона впервые подумала, что Астория действительно больна. Она продолжала смотреть на себя в зеркало, даже когда глубоко вздохнула и взяла палочку. Палочка тряслась в её руке, но когда Роми предложил помощь, она отказалась. Трёх взмахов было достаточно, чтобы внешность Астории посвежела. Но эти три взмаха палочкой словно выбили из неё весь воздух. Казалось, все признаки болезни исчезали: кожа снова приобрела сияющий цвет, а блондинистые волосы вернули свой свежий оттенок. Однако такое простое действие сбило её дыхание. Будто после удара в живот, она склонилась над столом, задыхаясь. Такая простая магия не заставила бы третьекурсников в Хогвартсе даже вспотеть, однако она точно нанесла свой вред Астории. Красота обходилась ей очень дорого. Уже причинённый ущерб её телу был невыносим. Со временем цена будет только расти, по мере того как болезнь будет пускать свои корни. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы восстановить дыхание. И когда она наконец смогла это сделать, она выпрямилась и снова посмотрела на себя в зеркало. Астория слегка прикоснулась к своему лицу, лаская идеальную кожу. Она улыбнулась, когда её пальцы коснулись новых светлых корней волос. В красоте Астории было что-то тревожное, но до боли знакомое, и Гермиона не могла понять, что именно. Её лицо тронула улыбка, когда та разглядела отражение маленького эльфа в зеркале. — Как я выгляжу? — Отлично, — просиял Роми в ответ. — Прямо как она, мисс. И тогда всё встало на свои места. Сердце Гермионы сжалось в груди. Они могли говорить только об одном человеке, и Роми был прав: Астория действительно была похожа на свою сестру. Гермиона заметила сходство между сёстрами Гринграсс, когда впервые встретила Асторию в январе. Когда она открыла дверь своей спальни, Гермиона была поражена их сходством, даже задавалась вопросом, не мог ли это быть призрак Дафны. Их черты лица и так были схожи, но с зачарованными волосами Астория стала как две капли воды похожей на старшую сестру. Она поймала взгляд Гермионы в своём зеркале. Улыбка озарила её лицо, и она жестом пригласила Гермиону войти. — Доброе утро, Гермиона, — практически пропела она. — Как тебе спалось? Гермиона замерла в нерешительности. Она знала, что на пороге каждой спальни, кроме её, были наложены чары, запрещающие ей войти. И хотя она знала, что Астория никогда не причинит ей вреда, Блейз – другое дело. Астория с любопытством наблюдала за ней, а затем её яркие глаза расширились от осознания происходящего. — Мерлин, я совсем забыла. Роми? Зеленоглазый эльф улыбнулся и щёлкнул пальцами по направлению к двери. — Вот так, Роми снял заклинания. Мисс Грейнджер может войти, конечно, если захочет. Глубоко вздохнув, она вошла. Она невольно зажмурилась, ожидая, что Блейз утаил от жены о дополнительных чарах в их спальне, чтобы «держать грязнокровку подальше». Удивительно, но её не прокляли, как только она переступила порог. И не подожгли. И не проткнули тысячей иголок, как она ожидала. — Итак, чем я могу быть полезна тебе с утра? — Я подумала, может быть, ты хочешь немного прогуляться со мной по саду, — её глаза прошлись по огромной элегантно украшенной комнате вокруг неё. Она была как минимум в четыре раза больше её собственной спальни, с тёмно-изумрудными занавесками и элегантной серебристой мебелью. — Но, если ты предпочитаешь оставаться дома, может быть, ты могла бы выпить со мной чаю… Повернувшись лицом к Гермионе, Астория прервала её речь жестом. — Да, я с удовольствием прогуляюсь с тобой, Гермиона. Не обращайся со мной как с хрупкой вазой. Мальчишкам свойственно преувеличивать. Я в полном порядке… — Астория, я думаю, может… — попытка Гермионы прервать Асторию не увенчалась успехом, и она продолжила. — Я гуляю по поместью каждый день. В любую погоду… — Я знаю. Но я думаю, тебе стоит посмотреть… — ...и никакое глупое кровное проклятие меня не остановит... — Астория! — рявкнула Гермиона, её голос приобрёл нужный окрас, чтобы ведьма обратила своё внимание. — Посмотри на себя. Нахмурившись, она повернулась лицом к зеркалу и тихо ахнула, увидев своё отражение. Никакие чары Гламура и искусственный румянец на щеках не в силах были сдержать алую струйку крови, стекающую из носа. Она была свидетельством её ухудшающегося здоровья. Глаза Астории внезапно застлала пелена. Вытерев кровь из носа, она усмехнулась в попытке избавиться от лишнего дискомфорта. — Не страшно. И вообще, если бы кровь из носа пошла у кого-то другого, никто бы и глазом не моргнул. А я что? — она встала со стула и поправила свои бриллиантовые серьги. — Можно подумать, конец света. Она направилась к Гермионе. Её колени задрожали, и она была вынуждена схватиться за спинку своего туалетного столика. Гермиона бросилась к ней, однако девушка остановила её. — Я в порядке… — собравшись с силами, выдавила Астория. — Я умею ходить… Я могу… Мне просто нужно время, чтобы прийти в себя. Глаза Роми наполнились печалью и отчаянием. Секунда и раздался тихий хлопок аппарации. — Пожалуйста, не говори Блейзу. — Не скажу. — Он будет переживать, если узнает, — затаив дыхание прошептала Астория. — Он снова будет винить себя. Пусть даже он знает, что не в силах мне помочь. Никто не может мне помочь. Ещё один тихий хлопок, и Роми снова появился рядом с Асторией. У него в руках были три маленьких склянки. Первая была с прозрачной жидкостью, вторая – красная, а третья наполнена тёмно-синим мерцающим зельем. Гермиона сразу же узнала первые два зелья: бодро-перцовое зелье и крововосполняющее. Она предположила, что третье было «специальным зельем миссис Забини». Он протянул Астории все три пузырька. Она наблюдала за её трясущимися руками, едва удерживающими её вес за изголовье кресла, прежде чем вздохнула и выпила зелья одно за другим. В ожидании действия зелий, она несколько минут простояла, придерживаясь за кресло, и глубоко дышала, низко склонив голову. В конце концов, она выпрямилась и широко улыбнулась. За этой тёплой улыбкой скрывалась внутренняя боль. — Прошу прощения за минутную задержку. Итак, готова к прогулке? — Может быть, миссис Забини следует надеть более подходящую обувь? Если она собирается прогуляться по поместью, ей не следует носить туфли на таких высоких каблуках… Что бы Роми ни собирался сказать, взгляд, который бросила Астория на крошечного эльфа, заставил его замолчать на половине своего предложения. Он неловко уставился в пол, когда Астория взяла Гермиону под руку и повела её в коридор, демонстрируя решимость прогуляться. Роми шёл рядом с ними, теребя края своей наволочки и что-то бормоча себе под нос. Казалось, Астория делала всё возможное, чтобы Гермиона не задавала вопросов о её состоянии. Пока они шли, она болтала обо всём и обо всех, быстро меняя тему всякий раз, когда чувствовала, что Гермиона собирается завести разговор о её состоянии. К тому времени, когда они прошли через большие кухонные двери и вышли в сад, она уже продемонстрировала Гермионе розовое платье в пол, которое она собиралась надеть сегодня на гала-вечеринку. И когда они подошли к цветущим розовым кустам, которые были зачарованы в ярко-апельсиновый оттенок, она в красочных подробностях рассказала, как приобрела свою новую драгоценность – бриллиантовое колье с бледным рубином в центре. Украшение было элегантным, но в то же время весьма впечатляющим. Продав его, можно было бы финансировать один факультет Хогвартса в течение тридцати лет. Гермиона слушала всё это с улыбкой. Её пробило на смех, когда Астория описала выражение лица Малфоя, когда он понял, во сколько ему обошлось украшение. Примерно через полчаса они прошли мимо Квинзел, которая пропалывала сорняки, и эльфийка быстро бросила свои инструменты, последовав за ними. Астория, заметив это, резко потянула Гермиону влево и чуть ли не втащила её на фамильное кладбище Малфоев, видимо пытаясь сбить с толку Квинзел, но она шла за ними по пятам. Астория закатила глаза, когда заметила, что не смогла отделаться от второго эльфа. — Квинзел, идти за нами – не лучшая твоя идея. Я знаю, что ты не любишь кладбища. «Значит, мы обе», — с горечью подумала Гермиона. — Нет, Квинзел хотела бы прогуляться с миссис Забини, — сурово пропищала она, счищая грязь с наволочки, — и с мисс Грейнджер. — А как же сорняки? — спросила Астория. — Что насчёт ядовитого щупальца? В последнее время оно сильно разрослось, то и дело пытается укусить Нарциссу, когда она находится рядом с ним. Разберись с этим, пока Нарцисса не сожгла его дотла. — Нет, Мисс, Квинзел вернётся к этому позже, — прищурившись, эльфийка довольно строго ответила Астории. — Мистер Забини говорит, что все остальные дела могут подождать, пока миссис Забини гуляет по территории. «Сопровождать её – первостепенная задача», — так он говорит. Краем глаза Гермиона заметила, как Роми скривился. — Так хозяин Забини сказал Квинзел? — Да. Постоянно говорит. — Роми он такого не говорил, — надулся тот. — Он всегда говорит, что главное – это уборка дома. — Это потому, что Роми пропускает всё мимо ушей. А ещё отвлекается на жареную картошку и поэтому не может сопровождать миссис Забини должным образом! В жизни есть вещи поважнее, чем жареная картошка! Роми ахнул. Гермиона вопросительно посмотрела на Асторию. Блондинка лишь слегка раздражённо покачала головой. — Блейз переживает: думает, мне нужна чёртова нянька для прогулок. Казалось, что они поменялись ролями, пока шли по кладбищу, и теперь Гермиона задавала вопрос за вопросом, пытаясь отвлечься от холода, который расползался по её спине. Она всегда ненавидела кладбища, но именно это ощущение она страстно презирала. Кладбища должны были быть мирными местами, маленькими убежищами, куда люди могли прийти и почувствовать себя ближе к тем, кого потеряли. Кладбище – это место, где семьи могли побыть со своим горем наедине; успокаивающий оазис, где они могли оставить свою печаль и надеяться, что она не настигнет их в повседневной жизни. Это кладбище отличалось. От него волосы вставали дыбом. Несмотря на идеально ухоженные лужайки, несмотря на цветущие растения и элегантные статуи ангелов, охранявшие каждый уголок, от пребывания здесь Гермионе становилось холодно. Всё в этом месте казалось неестественным. Её мутило от ужаса, будто предки Малфоя могли чувствовать, что грязнокровка находится на их территории, ходит по их могилам, и будто их отвращение к «низшим» и «недостойным» может каким-то образом вновь вселить в них жизнь. Словно ненависть такой силы могла бы воскресить их из мёртвых, помогая им прорваться сквозь землю, схватить Гермиону за лодыжки и утащить её в свои могилы. Внезапно Астория замерла, и Гермиона резко затормозила рядом с ней. Они были не одни на кладбище. К ним почти присоединились мёртвые. Тео не слышал, как они подошли. Он сидел на влажной траве, скрестив ноги и подперев подбородок рукой. Дождя не было с раннего утра, но одежда насквозь промокла и с влажных кудрей падали маленькие капельки воды. Он занимал то же место, что и в последний раз, когда Гермиона видела его на кладбище. Он смотрел на то же надгробие глазами такими же тусклыми и безжизненными, как мертвецы, погребённые под ним. Глядя на Нотта, она поняла, что Малфой был прав. Когда Тео был один, когда он думал, что за ним никто не наблюдает, или когда у него не было цели причинить боль, он был оболочкой. Скорее труп, чем человек. Если Малфой прятался за своими стенами окклюменции, то Тео прятался за своими шутками. Его театральность была его маской. Всё это было шоу. Когда прожектор был сфокусирован на нём, он был шутом, а когда оставался один, боль была отчётливо видна на его лице, в его глазах. Боль была в каждой клеточке его тела. На этот раз могила выглядела немного иначе. Она по-прежнему была безымянной, чистой и без имени, но безделушки, разложенные вокруг неё, были совсем другими. Серебряный браслет, который она видела в прошлый раз, исчез, и на его месте лежало золотое ожерелье. Маленького плюшевого мишку заменила кукла с ярко-розовыми волосами, а на месте одной свечи появились четыре, разных цветов и степени использования. Но цветы были те же. Свежий венок из розовых пионов. Гермиона поняла, что видела Тео без образа Пожирателя Смерти только один раз, – ночью в коридоре с Асторией – и тогда он сидел к ней спиной, так что она не смогла разглядеть татуировку на тыльной стороне правой руки. Но сегодня на нём был чёрный джемпер с закатанными до локтей рукавами, что позволило ей полностью разглядеть это произведение искусства. На тыльной стороне его ладони была выгравирована половина головы змеи, а её тело обвивало его запястье и доходило до локтя. Змея обрывалась прямо посередине. Её левый глаз находился прямо в центре руки Тео, а раздвоенный язык скользил вниз по его среднему и безымянному пальцам. Гермиона ожидала, что голова и тело змеи растянутся на его ладонь и под запястье, но нет. Когда Тео развернул руку, нижняя сторона его кожи была чистой. Татуировка была незавершённой, такой, как будто кто-то вырвал её прямо на середине и украл недостающую часть. — На нём та же одежда, что и вчера, — тихо сказал Роми. — Да, — прошептала Астория, всё ещё наблюдая за Тео. — И он весь мокрый. Хозяин Нотт ночевал здесь прошлой ночью? На холоде? И под дождём? — Похоже, что так. — Астория мягко откашлялась, словно пытаясь прочистить ком, застрявший у неё в горле. — Вчера, должно быть… вчера, должно быть, был грустный день. — Но хозяин Нотт не должен спать на улице под дождём, он простудится, — продолжил Роми. — Роми заметил, что прошлой ночью хозяин Нотт был не в себе, и Роми попытался предупредить хозяина Малфоя, но тот сказал оставить Тео в покое. Сказал, что хозяин Нотт захочет побыть на улице, чтобы быть ближе к могиле… — Кому принадлежит эта могила? — в тот момент, когда вопрос сорвался с губ Гермионы, Астория и Роми напряглись. Две беспокойных пары глаз лихорадочно метнулись в её сторону. Глаза Роми, казалось, остекленели, когда он взглянул на Гермиону, а в уголках глаз Астории начали собираться слёзы. Глаза Квинзел же просто подозрительно сузились. Губы Астории задрожали, но, когда Гермионе показалось, что она собирается ответить на вопрос, один из домовых эльфов заставил её замолчать. — Нам запрещено говорить об этом, не так ли, миссис Забини? — Квинзел вмешалась с таким леденящим душу тоном, словно отчитывала Асторию. — Хозяин Малфой запретил нам говорить об этом. Не так ли? Странное выражение мелькнуло на лице Астории, когда она посмотрела на эльфа, но, что удивительно, Квинзел выдержала взгляд. Это было до ужаса странно. Домовые эльфы не позволяли себе открыто смотреть на своих хозяев. Но авторитетный тон эльфийки заставил замолчать хозяйку поместья на полуслове. Через несколько мгновений Астория покачала головой и смахнула слёзы, а взгляд Квинзел смягчился. — Да, ты совершенно права, Квинзел, — она воспользовалась моментом, чтобы стряхнуть воображаемые пылинки со своего платья, прежде чем выдавить улыбку для Гермионы. — Я думаю, пришло время открыть бутылку вина. Хочешь? 8 мая, 02:30 — Я больше не буду участвовать в этом разговоре. Теодор, ты не приблизишься к поместью Крауча! — Но ты же знаешь, что он что-то замышляет! — Да! И именно поэтому мы все должны держаться подальше от этого скользкого ублюдка, пока я точно не узнаю, какие у него козыри и как он собирается их разыграть! — Но ты же сам сказал, что моя интуиция редко ошибается в таких вещах! И я говорю тебе, с Мустанг что-то не так! Она что-то знает! — вмешался Тео. Набирающий силы гнев готов был покинуть оболочку его тела. — Если бы вы просто пошли со мной в поместье Крауча и порылись в её воспоминаниях… — Нет! Это исключено! — прошипел Малфой в ответ, и от этих слов изо рта у него вырвалась волна дыма, как у дракона, изрыгающего пламя. — Сейчас не время выходить за рамки, Теодор. Тёмный Лорд становится параноиком! Он беспокоится всё больше с каждым днём… Тео зарычал в потолок и снова начал ходить по уютной гостиной. Ему не нужна была грёбаная речь о боевых планах и стратегиях. Ему просто нужно было, чтобы Малфой его услышал. — И ты знаешь, что он становится более жестоким! — прорычал Драко. — Мы уже должны были выиграть эту войну, но каждый раз, когда мы к этому приближаемся, какой-то грёбаный шпион сливает важную информацию и Поттер получает немного больше преимущества! Сейчас не время вламываться в дома других Пожирателей Смерти посреди ночи и обыскивать их имущество только потому, что у тебя «чувство», что что-то не так! Тео аппарировал снаружи железных ворот в почти призрачной тишине. Звук его аппарации был таким же тихим, как дым, развевающийся на ветру. — Но что, если Теодор прав и с ним что-то не так? Насколько нам известно, он мог бы быть шпионом, — мягкий голос Забини прорезал напряжение. Он сидел в ближайшем к огню бархатном кресле и глядел на пламя, пока возился со своими запонками, глубоко погрузившись в свои мысли. — Если Барти и есть эта «Медуза», наверняка девушки увидели бы что-то, что уличило бы его? Возможно, допросить Мустанг было бы не самой плохой идеей. Он взмахнул палочкой круговым движением. Послышались скрипы и стоны ржавого металла, когда он распахнул ворота. — Ни единого, блять, шанса! — прервал Малфой. — Это слишком рискованно. Нет никаких доказательств того, что Крауч – шпион. Он был верен Тёмному Лорду в течение многих лет, даже до того как мы родились. И, может, он не в самой высшей точке иерархии Пожирателей, но он сделает всё возможное, чтобы добраться до привилегированного места подле Тёмного Лорда. Тогда я сомневаюсь, что Крауч будет рисковать своим положением, предавая нас. Ещё одним мягким взмахом палочки он проверил границу на наличие ловушек и заклятий, препятствующих ему. Всё было чисто, поэтому он перешагнул порог. — Если нас поймают, когда мы проникнем в его дом, как это отразится на остальных? — Малфой начал крутить кольцо на мизинце. — В гнезде сидит грёбаный шпион, и, если мы будем выглядеть так, будто нападаем на одного из своих, это будет поводом обвинить в предательстве нас. Тео уже наложил на свои ботинки заглушающие чары и бесшумно, словно призрак, плывущий по воздуху, шагал по каменной дорожке обратно в дом. — Что? Думаешь, я не знаю, как проникнуть в чужой дом так, чтобы меня не поймали? — Тео усмехнулся. — Это Барти! Чёртов Барти! Он будет так занят своим членом, погружённым в одну из этих девушек, что даже не заметит моего присутствия. Он наложил ещё одно заклинание обнаружения, как только добрался до входной двери. Было несколько запирающих чар и заклятие на дверной ручке, предназначенное для расплавления плоти на руке злоумышленника, если он попытается войти. Нотт без труда устранил все, тихо открыл дверь и вошёл в неряшливое поместье Крауча. — Твоё невежество убьёт тебя, Теодор! — взревел Малфой и оттолкнулся от стула, на котором сидел. — Включи свою голову! Есть причина, по которой Тёмный Лорд больше не выпускает Крауча на поле! Потому что Барти слишком умён, чтобы рисковать им! Ты меня слушаешь? Крауч – чёртов гений! Он знает, как оставаться в тени! Он знает, как убить тебя, даже не находясь в комнате! — Я не боюсь Крауча… — А должен, чёрт возьми! — Малфой вздохнул. Он зажмурил глаза и затянулся сигаретой, которая всё ещё была во рту. — Послушай, Тео. Подумай на секунду. Крауч – один из самых коварных людей, которых я когда-либо знал, и он умён. На каждое действие у него есть определённая цель, и мы знаем только то, что он хочет, чтобы мы знали. Он привёл Мустанг не просто так. Во имя Салазара, не знаю почему, но он хотел, чтобы мы её увидели… Тео тихо крался по дому, внимательно наблюдая за каждым углом. Залы были в кромешной тьме, единственный слабый свет исходил от мерцания Люмоса на кончике его палочки. — Он хотел, чтобы мы хорошенько рассмотрели её и расспросили, почему он держит её взаперти, почему она так отреагировала, когда увидела тебя. Если ты пойдёшь туда сегодня вечером, ты попадёшь прямо в ловушку. Мы чертовски близки к победе в этой войне. Я не позволю, чтобы ты выглядел предателем, которого казнили только потому, что тебе понравилась красивая девушка. Тео держался в тени. Он прижался спиной к стене, скользя по коридору, убедившись, что полностью скрылся из виду, на тот случай, если кто-то бродит по коридорам. — Это не имеет к делу никакого отношения! С ней что-то не так! И если бы ты или Блейз просто пошли бы со мной и заглянули бы в её мысли… В помещении стояла мёртвая тишина. Ни звука, кроме медленного и ровного удара сердца в груди Теодора. — Нет, — сразу же твёрдо ответил Блейз. — Если Драко говорит, что это плохая идея, то я полностью доверяю ему, — голос был мягкий, как всегда, но сегодня он действовал Тео на нервы. Единственный раз, когда Забини кричал, единственный раз, когда кто-то когда-либо добился от него агрессии, был из-за упоминания Астории. Терпение идеального джентльмена иссякало, если кто-нибудь оскорблял его любимую жену. Тогда зверь, живущий в нём, выходил поиграть. Тео остановился у первой попавшейся комнаты. Он наложил быстрое обнаруживающее заклинание, но оно не показало какие-либо защитные чары, поэтому тот тихо повернул пыльную ручку и вошёл внутрь. Это была маленькая и не украшенная гостевая спальня, и, как оказалось, она была пуста. Он закрыл дверь и продолжил. — Отлично! Идите нахер! — Тео схватил палочку и накинул мантию. — Мне не нужна ваша помощь! Я смогу удалить эти чары на голосовых связках и без вашей помощи! Он проверил вторую спальню для гостей и тихо выругался, когда обнаружил, что она такая же пустая, как и первая. — Я не шучу, ты, маленький невежественный кусок дерьма! — Малфой шагнул к нему, в каждом его слове звучала власть. Жаль, что Тео был не в настроении слушать. — Не смей шарить по этому поместью! Это чёртов приказ, Теодор! — Мне не нужно твоё разрешение! — Тео не мог не огрызнуться в ответ, вытащив палочку и чувствуя зуд от желания применить заклинание. Магия собиралась на кончиках его пальцев. — Ты действительно собираешься показывать свой авторитет? Сейчас?! Глаза Малфоя сверкнули, а губы скривились в ухмылке. — Я бы убрал палочку на твоём месте, Золотая Маска. — Думаешь? — Нотт подошёл ближе, почти лицом к лицу, нос к носу со своим лучшим другом, своим начальником. Он поднял палочку и прижал её к ключице Малфоя. — Ну и что, блять, ты сделаешь? К сожалению, Блейзу удалось вмешаться до того, как один из них смог бы по-настоящему навредить другому. Он встал между ними, расправив широкие плечи, словно возведённая стена, и отвёл палочку Тео в другую сторону. Нотт не слышал, что потом кричал Малфой, – он уже мчался из комнаты наружу, готовый аппарировать в единственное место, в котором ему запретили появляться. Ему везло всё больше и больше, когда он пришёл в третью спальню. Это была всего лишь кладовая, но внутри должно было быть что-то ценное для Барти, потому что на полу были расставлены три ловушки. Комната была раем для барахольщиков, и он провёл почти тридцать минут, копаясь в беспорядке пыльного серебра и облупившихся безделушек. Он даже просмотрел несколько скомканных писем, разбросанных по полу. Однако они не вызвали у него достаточного интереса, чтобы дочитать до конца: в них не было ничего даже отдалённо напоминающего дело, из-за которого он находился здесь. Тео понятия не имел, почему Крауч решил защитить эту комнату заклинаниями, в ней не было ничего ценного. Только обилие старого дерьма и разбитые чашки. На глаза ему попалась музыкальная шкатулка, красная, с серебряной отделкой; внутри была маленькая серебряная фигурка балерины. Он положил шкатулку в карман и пошёл обыскивать следующую комнату. Он вычислил, что Куколки были в четвёртой спальне, по огромному количеству замков и чар, наложенных на дверь. Потребовалось почти три минуты, прежде чем он нейтрализовал их все и почувствовал себя достаточно безопасно, чтобы войти внутрь. В сравнении с остальной частью поместья, пол был выстлан не деревянными досками. Вместо этого на полу был один-единственный матрас, волшебным образом растянувшийся на всю комнату. Не было ни подушек, ни одеял – только бесконечный матрас, который выглядел так, словно был запачкан кровью, и Мерлин его знает, чем ещё. Посреди комнаты лежали двенадцать спящих девушек, нагромождённых друг на друга. Все Куколки, казалось, крепко спали, волосы всех возможных цветов смешались вместе, пока они жались к друг другу в попытке согреться. Нотт подошёл ближе, удерживая чары Люмоса как можно ниже, чтобы изучить их ушибленные лица. Девочки были покрыты порезами и следами укусов, все со следами побоев на шее и плечах, а у одной даже была глубокая царапина на правой груди. Во всех смыслах они уже были мертвы для этого мира. Они не шевелились, пока Тео медленно обходил их. Наверное, были под наркозом. Возможно, они устали, если судить по кругам под глазами. Что бы Крауч ни делал с ними, они были беззащитны, они были лёгкой мишенью для того, чтобы Крауч с ними расправился. Если бы Блейз или Драко были здесь, они могли бы легко порыться в воспоминаниях и подтвердить подозрения Тео. Если бы Блейз или Драко были здесь, они могли бы компенсировать отсутствие у Тео навыков в искусстве Легилименции и должным образом собрать информацию, которая могла бы доказать, что Крауч никуда не годится, что его нужно изгнать. Или казнить. Тео с радостью предложил бы себя в роли палача. Он мог только представить то удовлетворение, которое испытал бы, глядя на склизкое лицо Крауча, зная, что его голова вот-вот слетит с его тощей шеи. Хотя сначала он бы немного поиграл с ним. Может быть, подсунул бы ему зелье, чтобы усилить агонию и продлить ему жизнь. Продлить его боль. Или, возможно, он «промахнётся». Режущие чары являются не самыми точными атакующими заклинаниями, это известный факт. Они требовали аккуратности, сосредоточенности. Было бы легко поскользнуться, просчитаться с движением и оставить глубокие порезы на его плече. Или случайно отрубить руку. Или обе. Не то чтобы такого не случалось раньше. Однажды Нотт видел, как палач так нервничал, чуть ли не дрожал, когда заметил на себе взгляд Тёмного Лорда, что промахнулся, взмахнув топором. Пятнадцать раз. Он рубил жертву каждым ударом, но промахивался по всему жизненно важному, оставляя его в живых, но в агонии. Мышцы были порваны, кровь брызгала на лица свидетелей, но смертельный удар так и не наступал. Голова предателя качалась из стороны в сторону, вися на единственном сухожилии, прежде чем кто-то, наконец, сжалился и Авада вылетела из палочки благодетеля, прикончив несчастного ублюдка. Никто бы ничего не заметил. Они бы просто решили, что Тео слишком много выпил перед казнью. Да, было бы слишком просто найти воспоминания Куколок, и позволить фантазиям Тео реализоваться, но здесь не было доказательств, и Мустанг тоже не было, поэтому он выполз из комнаты, закрыл за собой дверь и пошёл дальше. Комната Крауча была последней комнатой, которую он проверил. Тео на всякий случай держал палочку наготове, когда входил. Хозяин поместья крепко спал голышом, распластавшись на простынях, а две дрожащие девушки свернулись калачиком на полу. У обеих были длинные тёмные волосы, но было тяжело разглядеть их лица в темноте. Он приблизился и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Каждый шаг он делал осторожнее предыдущего, обращая внимание на любой скрип досок. Его сердцебиение ускорялось с каждым миллиметром, который он делал, подходя ближе к девушкам, хотя у него уже закрались подозрения о том, что Мустанг в комнате не было. У него не было этого чувства, того внутреннего инстинкта, что что-то не так. Того самого чувства, когда он увидел её. Нет, он знал, что ни одна из этих девушек не могла быть Мустанг, однако всё же разочаровался, когда смог разглядеть их лица. Позади него раздался оглушительный грохот. Тео обернулся быстро, как пуля. Кончик его палочки искрился чёрной магией, там уже собиралось смертельное заклятие. Но оно не потребовалось. Крауч всё ещё спал. Громкий звук был вызван ничем иным, как неуклюжими конечностями пьяного дурака, опрокинувшего бутылку виски с его прикроватной тумбочки. Он подождал несколько минут, чтобы убедиться, что Крауч действительно крепко спит, прежде чем осмелился пошевелиться. В ожидании пока храп возобновится, минуты ощущались словно чёртовы часы. Вернувшись на безопасную территорию коридора, он прислонился к стене и вздохнул, чувствуя горький привкус поражения на кончике языка.  «Блять, где она?! Где эта чёртова девчонка?! Где Мустанг?!» Она что-то знала. Он был в этом уверен. Эта странная девушка, которую он никогда раньше не видел, но которая была до боли знакома ему, она умирала от желания что-то рассказать ему. Он видел это в её глазах, но девушки здесь не было. Неужели Крауч специально спрятал её?! Были ли у него какие-то подозрения о том, что Тео проникнет в поместье, чтобы найти её, и по этой причине он избавился от девушки? Он одолжил её одному из своих друзей? Яксли? Сивому? Нет. Нет, он сказал, что не поделился бы ею. Он сказал, что она его любимица, но это прозвучало скорее как наказание, чем как привилегия. Он тихо прошёл через поместье, возвращая замки и чары на каждую дверь, и направился к главным воротам, чтобы аппарировать домой. Но затем он заметил кое-что, что пропустил по прибытии. Небольшое каменное здание на южной стороне, такого же размера, как то, которое Астория использовала для варки и хранения зелий. Конюшня. Нет. Неужели у Крауча-младшего такая сильная склонность к садизму? Тео прикусил щёку изнутри, обдумывая эту идею. Крауч окрестил девушку «Мустанг» – дикая лошадь, которую невозможно сломать, с нескончаемым потоком энергии. Но в действительности он бы не стал держать её в конюшне? Ведь не стал бы? — О, к чёрту, — прорычал он себе под нос, прежде чем двинуться к каменному строению. Потому что он уже знал ответ на этот вопрос. Да, Крауч действительно был достаточным садистом, чтобы держать красивую девушку даже в яме, пригодной только для животного. Как только он вошёл в эту конюшню, оно вернулось. Это чувство. Эта странная пустота в груди. Этот ужасный грёбаный спазм в желудке, от которого ему захотелось блевать. Что это за чувство? Она здесь? Была ли она вообще здесь? Он коснулся тыльной стороны правой руки, поглаживая голову незаконченного змея, пока его глаза жадно сканировали местность. Если не считать нескольких куч соломы и запаха, который обжигал ноздри и лёгкие, заставляя морщиться, конюшня была пуста. Так почему же у него возникло это странное чувство? Эта странная дрожь, которая пробежала по его позвоночнику, как будто кто-то стоял прямо позади него, лаская его холодными пальцами вдоль позвоночника снова и снова, пытаясь предупредить его об опасности, которую он не мог видеть, не мог слышать. Чувство усилилось, когда он уставился в пустой правый угол, поэтому он наложил ещё одно заклинание обнаружения, просто чтобы убедиться. Но было пусто: ни бродячего грызуна, снующего в темноте, ни птицы, которая предпочла гнездиться в соломе. Он был совершенно один.

***

Тео аппарировал обратно в поместье Малфоев всего несколькими минутами позже. Он прошёл по территории, полностью игнорируя спящего дракона, когда проходил мимо, и направился ко входу. Он нашёл Асторию в одной из небольших гостиных. Она отключилась на диване, её волосы небрежно рассыпались по лицу, а под глазами размазалась тушь. Несмотря на неприлично поздний час, она всё ещё была одета в одно из своих сшитых на заказ бальных платьев – бледно-розовое и блестящее, совсем как она сама, – и сжимала в руках почти пустую бутылку водки, словно спасательный круг. — Вечеринка на одного сегодня вечером, Гринграсс? Между бровями Астории образовалась складка, и она простонала: — Уходи, Теодор-м! — Ох, прямо по больному. Это не очень мило с твоей стороны, — он осторожно сел на самый край дивана и погладил её волосы, закрывавшие лицо. — Где Блейз и Драко? — Миссия Тёмного Лорда, — проворчала она, не открывая глаз. — Взяли Гермиону. Тео нахмурился. — Я не спрашивал о грязнокровке. Даже в нетрезвом виде Астория пыталась шлёпнуть его за нецензурную брань. Она промахнулась, вместо этого неуклюже ударив по одной из диванных подушек, но намерение задеть его всё ещё осталось. Он рассмеялся и покачал головой. Если бы маленькую пьянчужку не сломало всё, что произошло вокруг, ах, если бы мир был чуть добрее и она бы не превращалась в оболочку самой себя, все склонились бы перед её наманикюренными пальчиками. — Давай, принцесса Серый Гусь, — прошептал Тео, подхватив её под колени. — Давай уложим тебя в постель. Девушка тихо застонала, когда он поднял её. Она не открыла глаз, её голова неуклюже прижалась к его груди, но она отказалась выпускать из рук свою драгоценную бутылку. — Драко знает, что ты ходил к Краучу. — Я и сам мог бы догадаться, спасибо. — Он очень недоволен тобой. — Об этом я тоже мог бы догадаться. Когда ты пьяна, ты не очень-то помогаешь, да? Астория нахмурилась, и он почувствовал, как она шевельнулась в его руках. Ему показалось, что она снова попыталась ударить его, но та оказалась слишком пьяной, чтобы преуспеть в этом. — Как прошёл сегодняшний приём? — спросил он, поднимаясь по лестнице и чувствуя заинтересованные, но не удивлённые, взгляды портретов на блондинке в своих руках. — Хорошо. Был Сивый. — Правда? — И Родольфус, — она кивнула, глаза всё ещё были закрыты, — и Яксли. — И ты была в этом платье? — Тео присвистнул, взглянув на розовую ткань с низким вырезом. — Бьюсь об заклад, они пускали на тебя слюни, не так ли? Астория фыркнула и сменила тему: — Ты нашёл то, что искал сегодня вечером? — Нет, но я нашёл красную музыкальную шкатулку. В ней даже есть маленькая балерина. Я думаю, что она крутится, когда играет музыка. — Ей бы это понравилось, — губы Астории растянулись в сонной улыбке. — Ты должен зачаровать шкатулку, чтобы она играла Blue Monday. Или Sweet Dreams. Или что-нибудь от Queen или New Order. Они были её любимыми. — «Всё, что из 80-х, превосходит остальное», я помню, — Тео не смог сдержать улыбку. — Посмотрим, что я смогу с этим сделать. После этого Астория больше не сказала ни слова, и только когда он мягким пинком открыл её спальню, он понял, что она заснула. Тео уложил Асторию и её бутылку водки в постель, опустил её голову на мягкие подушки и укрыл крошечное тело пышным одеялом. Позаботившись об этой милой алкоголичке, он схватил с кухни бутылку бурбона и вышел на улицу. На ходу он прикурил сигарету и прижал кончик палочки к музыкальной шкатулке. Нотт направил свою магию на изменение мелодии, чувствуя, как древко вибрирует под его пальцами. Он не был уверен, что это сработает, но стоило попробовать. Вернувшись на кладбище, он покрутил ключ в задней части шкатулки столько раз, сколько смог, не сломав его, и аккуратно положил его на дно могилы вместе с другими своими подарками. Он поднял крышку шкатулки, и из неё заиграла тихая, но звонкая музыка, которая всегда звучала в таких музыкальных шкатулках. Но заиграла отнюдь не колыбельная. Нет, мастерство Тео сработало, и, хотя песня звучала по-другому, поскольку она играла на высоких музыкальных нотах шкатулки, «Богемскую рапсодию» группы Queen можно было расслышать так же ясно, как и колокольчик над ухом. Он слегка улыбнулся, когда понял, что его предположение было верным: балерина действительно танцевала, когда играла музыка. Ну, по крайней мере она пыталась. Крошечная серебряная фигурка ожила под звуки музыки, точно так же, как волшебные шахматы, когда их просят походить; как будто ноты расслабили её суставы и позволили двигаться. Она поклонилась, когда заиграла музыка, даже немного покрутилась, но потом остановилась и нахмурилась. Она не привыкла к такой музыке. Она не знала, как танцевать под неё. — В чём дело? — ухмыльнулся Тео, наклоняясь, чтобы поговорить с крошечной фигуркой. — Не та песня, под которую ты привыкла танцевать? Маленькая балерина покачала головой и посмотрела на него снизу вверх. — Подожди минутку. Раньше я тоже её ненавидел, но тебе понравится. Металлическая фигура сердито скрестила руки на груди, но через несколько мгновений начала притоптывать ногой под незнакомый ритм. Ещё через несколько секунд её бёдра начали мягко покачиваться, а через минуту после того, как песня заиграла, она нашла свой ритм. Несмотря на то, что она никогда не танцевала под такую песню, она очень быстро прочувствовала ритм. Балерина изящно двигалась внутри шкатулки, кружась и раскачиваясь в разные стороны. И Тео улыбался, наблюдая, как фигурка танцует под искажённую песню, потому что это была её песня. Её любимая песня. Которая играла на её могиле. На надгробии, на котором не было позволено написать даже её имя. В храме, который он создал для неё. В том самом храме, которого вообще не должно было существовать. — Извини, я знаю, что заклинание работает только для того, чтобы заставить шкатулку сыграть одну песню, — прошептал он надгробию. — Но, надеюсь, при достаточной практике я смогу заставить её играть и другие. Я добавлю несколько песен New Order, когда смогу разобраться. И ту песню Bronski Beat, которую ты так любишь. Когда песня умолкла, фигурка яростно топнула ногами, пока Тео снова не прокрутил ключик. Как только песня возобновилась, она снова закружилась в танце. — «Всё, что из 80-х, превосходит остальное», правда, Дафна? — он медленно опустился на землю и сел возле могилы, слегка водя по гладкому мрамору её надгробия. Он всегда так делал, когда говорил с ней, как будто она всё ещё была здесь. — Я постараюсь найти тебе кубик Рубика, когда в следующий раз буду за пределами дома. Ты сказала, что он из 80-х, так ведь?