Записка на последней парте

Может быть, пять лет разлуки сделали нас такими отчаянными, а может — мы оба были слишком юны и голодны до экспериментов, чтобы сперва разбираться с чувствами, а потом уже переходить к десертам, но… Когда мы оказались в квартире, Саске не нуждался ни в каких экскурсиях. Он даже не смотрел по сторонам. Стоило двери закрыться, он прямо в тёмном коридоре напал на меня с поцелуем, скидывая на пол своё пальто, а потом хватаясь за молнию на моей куртке. Это было похоже на наше нетерпение в старых драках. Как мы не могли ждать ни секунды, прежде чем схлестнуться друг с другом, и как нам было плевать на последствия, и как я всегда забывал о наказании, потому что разбить Саске нос и разукрасить его тело синяками была самая важная для меня миссия. И её выполнение стоило любых рисков. Сейчас — то же самое. Мы не тратили времени. Моя куртка с шуршанием свалилась куда-то под ноги. Я толкнул Саске вперёд, чтобы он шёл задом в сторону моей спальни, но в темноте это было опасно. Саске врезался спиной куда-то в косяк — я остановил его на месте, продолжая целовать прямо так. — Слушай, короче… — промямлил я сквозь поцелуй, вдруг неуместно вспомнив кое-что ужасное. — У меня тут… м-мф… не прибрано. — Мхм. Как будто мне не плевать… Я с огромной неохотой оторвался снова. — Давай хотя бы руки помоем? А то в метро ехали… — Твою ж. Ладно, — Саске не стал долго спорить; никто из нас не хотел лезть в трусы грязными руками. — Окей. Иди первый, там налево ванная. Я пока приберусь. — Наруто. Мне реально пофиг. — Мне — нет, — усмехнулся я и проводил Саске тягучим чмоком в губы, прежде чем отлипнуть и отпустить его в ванную. Оставшись наедине с собой, я прошёл в свою спальню и с содроганием включил свет. Я помнил: на постели должны были в хаосе валяться варианты одежды, которую я хотел надеть на встречу с Саске, но от которых меня отговорила Сакура. Перед выходом я слишком боялся опоздать, поэтому покидал всё ненужное сюда, решив, что приберусь, когда буду дома. Кто же знал, что я вернусь домой не один? Однако в спальне оказалось… до смешного чисто. Кровать была застелена идеально, без единой складочки. Шкаф с одеждой — плотно закрыт, и между створок даже не торчал рукав голубой рубашки, как было раньше, ещё до моих грандиозных сборов. Казалось, будто даже пыль была вытерта со стола и тумбочек, и я знал лишь одно волшебное существо, способное навести такой порядок. Сакура. Сакура, которая задержалась специально, после того как я ушёл, превратила это место в уютное райское гнёздышко, а потом уехала восвояси, закрыв дверь на запасной ключ. От чувства благодарности к ней мне неожиданно захотелось расплакаться. Я сделал жирную заметку купить букет её любимых нежно-розовых гортензий, на которые она всегда визжит в ближайшем к её дому магазинчике Яманака, и ещё коробку тех дорогущих конфет из кондитерской в центре Конохи. Я специально попрошу у Джирайи денег на эти дела, потому что Сакура даже сама не представляет, как и сколько раз она меня сегодня спасла. Сколько раз она вообще меня спасала, пока Саске ещё не было рядом. — Ну что? Или я так долго стоял, не в силах переварить факт, что у меня лучшая подруга на свете, или Саске помыл руки со скоростью полёта ракеты — но резко голос оказался прямо у меня за спиной. А я всё ещё стоял на пороге. — Э-э, я забыл, что, кхм, прибрался. Заранее, — я решил пока не говорить про Сакуру — не хотел сбивать настроение и тратить время на объяснения. — Придурок. Иди руки мой, — Саске без обиняков влепил мне нежный подзатыльник. Я покрылся мурашками даже от этого жеста. — Пять секунд. Я действительно постарался уложиться в пять секунд. Когда я вернулся в спальню, Саске, не выключая свет, уже снимал свою рубашку: половинки тёмно-красной ткани соблазительно, дразняще колыхались от движений его пальцев, пока он расстёгивал пуговицы до самого низа, открывая мне полоску бледного, подтянутого торса. Это было очень по-гейски, но я впал в ступор прямо на пороге. Хотел полюбоваться бесплатным стриптиз-шоу, растянуть удовольствие, но очень быстро решил: нет, не могу. К чёрту это всё. Зайдя в комнату и схватившись за худи на затылке, я буквально вынырнул из неё, спешно стянув рукава с рук. Бросил прямо на пол, услышав тяжёлый грохот — по-моему, там был мой телефон. Похуй. Саске уставился на меня, стоя у кровати. — Теперь ты, — кивнул я на его рубашку, глядя голодными глазами в ответ. Саске ухмыльнулся и, пошевелив плечами, молча обнажил верх следом за мной. Так что если мой член и успел смягчиться из-за беспрестанных перерывов, то теперь — о, теперь мы с ним дойдём до конца. И он может твердеть сколько угодно. Я подошёл ближе к Саске, и стоило расстоянию меж нами сократиться — он обнял меня за затылок и притянул к себе так резко, что я буквально врезался губами в его губы. А потом мы упали на кровать. Я вздрогнул, когда почувствовал, как мягко и тепло соприкоснулась наша голая кожа — это было грандиозное открытие. Я никогда не переживал столь тесную, интимную близость с другим человеком, и само ощущение взбудоражило меня до мелких мурашек. Я не помню, как мы перестроились, чтобы лечь удобнее и ноги не свисали с края. Саске гладил и сжимал мои плечи. Я комкал в пальцах покрывало по обеим сторонам от его головы, удерживая свой вес наверху. А потом Саске обвил ногами мои бёдра, вскидывая таз, и я не сдержал высокий, удивлённый стон сквозь поцелуй. Между нашими промежностями всё ещё была куча слоёв одежды, но даже этот сухой контакт пахом к паху отозвался жгучим электричеством в каждой клеточке тела. Мне было нужно больше. Я толкнулся вниз, вжимая Саске обратно в матрас. И он вдруг застонал так длинно, так сладко, так изнемождённо, что я весь застыл. Каждый волосок на моём теле встрепенулся. Через секунду — мы с Саске уже отчаянно двигались в унисон, тёрлись друг о друга, как животные, подхлёстываемые непобедимыми инстинктами. Никому из нас не приходило в голову хотя бы расстегнуть штаны. Молния тугой ширинки неприятно сдавливала член, но этот дискомфорт был ничтожен в сравнении с тем, как меня топило под волнами кайфа просто от близости Саске. И я до сих пор слишком боялся, что мне всё снится, что я живу в фантазии, а раз так — в эту самую секунду я не мог тратить время на штаны. Продолжая удерживать себя над Саске, я провёл одной ладонью по всему его торсу, чувствуя, как шевелятся мышцы, как они перекатываются — упругие и тёплые — под моими пальцами. И снова — я никогда никого не трогал вот так. Я никогда не трогал Саске вот так. Но я хотел — о, видит небо, я хотел до скрежета зубов. Я думал об этом долгими, одинокими ночами, начиная с шестнадцати, с тех пор как Сакура впервые задала мне тот дурацкий вопрос. Я дрочил на воспоминания наших драк столько, что не хватило бы памяти калькулятора. И вот теперь я… — Охренеть. Я не мог это вынести. Я оторвался от Саске, просто чтобы посмотреть. Свет, который мы так и не выключили, баловал чёткостью картинки, яркостью красок. Позволял любоваться Саске не напрягаясь, не пытаясь разглядеть смутные очертания, как было тогда, в переулке. В тёплом жёлтом освещении я ясно видел его истерзанный, припухший, ярко-красный рот. Его блестящие, тёмные, как горький густой шоколад, глаза. Перепутанные у лба, угольно-чёрные прядки. Его голую грудь со вставшими розовыми сосками. Рельеф гладких мышц и тонкую дорожку волос, дразняще уводящую взгляд от пупка к краю белья. Шумно выдохнув через рот, я предвкушённо потянулся к ремню на его брюках. Но Саске резко остановил меня, схватив за запястье. — Нет, стой. Я хочу первым. — Какая разница? — недоумённо выдохнул я. Я думал, Саске возмутится или будет спорить, но он неожиданно перенаправил мою руку в центр своей груди, наклонил меня вниз, на себя, близко-близко, и прошептал в самые губы: — Пожалуйста? Конечно, в штанах стало так больно, что у меня автоматически отпали все возражения. Ошалело моргнув, я без слов слез с Саске и с длинным выдохом упал на спину рядом. Саске тут же вскочил и с энтузиазмом оседлал мои бёдра: в глазах его сверкал уже знакомый мне блеск победителя, а я думал, как-как-как мне теперь не умереть прямо тут, под ним? Как моему сердцу биться дальше? Я никогда не считал себя ценителем красоты и в целом мало что понимал в некоторых долбанутых стандартах, но растрёпанный Саске без верха, в своих деловых брюках с оттопыренной ширинкой, с уверенной усмешкой на губах и со смело упёртыми в мою грудь ладонями… Весь его вид, вся его поза били по самым уязвимым точкам у меня в мозгу, обнажали наяву фантазии, живущие глубоко на подкорке. Я инстинктивно положил руки ему на бёдра, взволнованно поглаживая приятную ткань брюк. Про то, что я кончу быстрее, чем он снимет с меня трусы, я уже ничего не говорил. Плевать. Вообще плевать, даже если я себя опозорю. — У тебя есть смазка? — вдруг спросил Саске, сползая вниз по бёдрам к моим коленям. Его вес приятно вдавливал меня в постель. — Ага, в тумбочке вон там. — Чёрт. Ладно, полежи пока. Я моргнул. Саске снова — с явной неохотой — слез с меня и потянулся к тумбочке у противоположной стороны кровати. Я приподнялся на локтях, с любопытством наблюдая, как Саске выуживает с полки внутри большой бутыль смазки с дозатором и наполовину использованный рулон бумажных полотенец. — Шкафчик для дрочки, хах? — он повернулся ко мне, понимающе ухмыляясь. — Самое нужное, — я пожал плечами, улыбаясь невпопад, и хотя я смутился тоже — Саске не заставлял меня испытывать неловкость, от которой спало бы возбуждение. Наоборот, мне немного понравилось это колючее чувство стыда, оттого что он сунул нос в мой маленький грязный тайник. Конечно, после этого я надеялся, что Саске быстро вернётся и будет претворять свои загадочные планы на меня в реальность. Но он неожиданно засунул голову обратно в шкафчик, как будто выискивая что-то ещё. — Ну что ты там разглядываешь? — я нетерпеливо выдохнул. Ещё секунда — и я потяну его обратно за этот маленький, весь покосившийся хвостик сзади, который чудным образом пока не распался. — Ищу дилдо. Что? Я закашлялся, оттого что в тот момент неудачно сглотнул слюну. Пришлось целиком сесть на постели, чтобы не подавиться, и постучать себя сжатым кулаком по груди. — Чего? — захрипел я со слезящимися глазами, ошалело моргая. — Дилдо, — как ни в чём не бывало повторил Саске, наконец захлопывая дверцу и поворачиваясь обратно ко мне. Бутыль смазки и полотенца он бросил на подушку рядом. — Но либо ты держишь их в другом месте, либо… — Саске приблизился ко мне и толкнул обратно на спину. Я всё ещё пытался оклематься, судорожно вдыхая и выдыхая воздух. — Мда. Судя по твоей реакции — ты действительно никогда не пробовал. Так уверен, что обязательно будешь сверху, хм? — Я не… — Поверь мне, это круто, если найти правильную игрушку, — Саске усмехнулся, не давая прийти в себя. У меня кружилась голова. — Какого хрена… — выдохнул я себе под нос. Мне хотелось спросить, когда Саске успел превратиться в секс-демона и чем он вообще занимался эти последние годы, раз весь такой осведомлённый, но с другой стороны… какая разница? Я честно был счастлив, что кто-то из нас имеет представление о том, что нужно делать. — Или если найти правильный член. Интересно, везде ли ты вырос… Я шокированно распахнул глаза. Саске вновь уселся мне на колени, подвигая смазку поближе. А потом он потянулся к джинсам, наконец-то, наконец-то расстёгивая пуговицу и ширинку своими крепкими, длинными музыкальными пальцами. Облегчение затопило меня до самой макушки. Ох, как же круто было избавиться от этой долбаной застёгнутой ширинки. А когда Саске и вовсе приспустил трусы, заставив мой член упруго расправиться, я просто… — Чтоб ты знал… У меня никогда так не стояло, — выдохнул я, откидываясь на подушку и закрывая глаза. Я не мог смотреть на то, что вытворял Саске. Ведь в глубине души я до сих пор не хотел, чтобы он считал меня скорострелом. Даже если сегодня я имел очень большой потенциал им быть. — Верю. Голос Саске — и без того низкий — будто упал ещё на целую октаву. Меня опять крупно замурашило — я весь остро напрягся, приготовившись к прикосновению, к хоть какому-нибудь. Но перед этим услышал лишь, как звякнула пряжка чужого ремня: Саске, видимо, тоже расстёгивал брюки. Я больно прикусил губу, касаясь его согнутого колена рядом, пока он на мне сидел. Мне нужно было трогать, нужно было держаться, я… Я слышал влажные звуки лубриканта, я слышал тяжёлое, прерывистое дыхание Саске, но всё равно я оказался совершенно не готов, когда меня обхватила удивительно тёплая, мокрая, крепкая ладонь. — С-сах-х!.. — удовольствие напрямую, наголо, без подготовки вдарило почти болезненно, и я весь подобрался, царапая коленку Саске, вскидываясь под ним, насколько позволял приковывающий к постели вес. Я чувствовал, как Саске тут же склоняется надо мной, будто не в силах оставить меня один на один с этим выворачивающим внутренности наслаждением; как он опирается свободной левой рукой о постель. — Вот сейчас и узнаем, как тебе нравится дрочить, — прошептал он мне, но не так, что осознанно, а словно лишь бы что-то прошептать. — Хоть как, хоть как… — захныкал я в ответ, с трудом открывая глаза, цепляясь за лицо Саске своим поплывшим, туманным взглядом. — Я кончу, типа, прямо сей… ауч-ч! Бля-ять… Мх!.. Саске, я не… могу… — Хорошо? Он сжимал меня пальцами так плотно, так основательно скользил по стволу, будто прощупывая каждый насыщенный нервами миллиметр моей кожи… Я не знал, куда мне деться. Идеально подкручивая кулак к головке, Саске растирал напоследок большим пальцем чувствительную уздечку — я честно думал, что к моменту оргазма просто сдохну. Это было не просто хорошо. Это было космически хорошо. Я простонал что-то невнятное, откидывая голову на подушку, жмурясь и кусая губы. Всё моё существо сжалось до одной-единственной части тела, и я уже ничего не помнил, ничего не знал, кроме ощущения безжалостных, но таких великолепных пальцев Саске. Я опять хотел плакать. Я хотел смеяться. Я абсолютно боялся кончать. — Сас-Саске… — Тебя так разносит от дрочки, представь что будет, когда я возьму тебя в рот?.. — его шёпот прямо мне на ухо был сбитым, неровным. Ему тоже всё это нравилось до трясучки. Может, он заводился от моих реакций, но — уже неважно. Неважно, потому что грязные слова Саске плюс моё воображение стали финальным триггером. Я сделал последний глоток воздуха и — мощный толчок удовольствия изнутри обнажил все мои нервы. А потом ещё толчок. Ещё, ещё, пока кулак Саске грубо, со вкусом выжимал меня до последней капли. Я же расплывался, таял, испарялся в ноль. Я абсолютно отключился, выпал из реальности, а потом жалобно захныкал, переживая странный приступ болезненной амнезии. Я не понимал, где я и что я. Только чувствовал, как Саске уже целует меня куда-то в щёку, в челюсть, в уголок губ. — Ещё не против, если я кончу на твой пресс?.. — услышал я что-то такое, будто сквозь толщу воды. Вроде бы я ответил «да, пожалуйста», вроде бы я открыл глаза. Я не мог собраться из осколков обратно в цельный сосуд. А потом я вдруг ощутил кожей на своём животе с подтёками спермы гладкое горячее скольжение. Я опустил свой томный, расфокусированный взгляд вниз и увидел тяжёлый, агрессивно-красный, влажный член Саске, лежащий вдоль напряжённых мышц моего пресса. Сперва всё это выглядело странно и смутно, будто заретушированно, однако с каждым мгновением картинка становилась чётче. Мозги понемногу расчищались. Я регистрировал реальность — и стоило ли говорить, что она была столь же разрушительна, как мой оргазм? Саске сидел с приспущенными боксерами, прижимая бледной испачканной ладонью член к моему твёрдому животу. С упругой головки стекала прозрачная смазка; по моей коже, будто широкой мокрой кистью, размазывались жемчужные пятна, заставляя живот поблёскивать от липкой влаги в свете жёлтых ламп. Бёдра Саске дрожали, а я будто впал в прострацию. Не зная, что придумать, как ещё поучаствовать в этом сладком безумии, я потянулся руками назад и — положил обе руки прямо на ягодицы Саске. Я окунул пальцы под свёрнутую резинку его белья и сжал мышцы вместе с кожей так крепко, что почувствовал глухую боль в собственных подушечках пальцев. Честно, я думал, что раздавлю эту задницу. Сейчас же. Только лишь прощупав, я уже хотел съесть её, укусить, ласково поцарапать зубами, широко и жарко лизнуть языком, ох… От этих мыслей мне показалось, что член дёрнулся снова, не желая останавливаться на одном оргазме. — Хн-н… Хах, Н-Наруто… Саске словно думал о том же, о чём и я, и ему не нужно было больше. Он уязвимо на меня посмотрел, прямо в глаза, хмурясь от захватывающих ощущений. И я на сто процентов выдержал его взгляд, наблюдая в тонкостях и деталях, как изменяется его лицо, как тёмная-тёмная радужка туманится поволокой чистого, ломающего наслаждения. Я оставил одну его ягодицу скучать, поднял руку и обхватил Саске за щёку. Будто в трансе, провёл большим пальцем по губам, а он вдруг раскрыл их и затянул подушечку прямо меж острых передних резцов. Я ахнул от неожиданности. Картина была совершенно порнографической — тем более, секунду спустя, Саске весь зажмурился, сделал ещё два резких движения рукой и — с крупной дрожью излился прямо на мой торс, от шеи до самого паха. Я отупело моргнул, вздрагивая вслед за ним, переживая отголосок его оргазма почти так же ярко, как свой собственный. А Саске — тут же с мягким причмокиванием выпустил мой палец изо рта и судорожно вздохнул, будто ещё не осознавая себя: — Ауч… Т-твою мать… Он выглядел таким нежным, чувствительным, открытым и близким, что у меня в который раз пропал дар речи. И после этого пережитого на двоих впечатления мне вдруг захотелось долго-долго его обнимать. Я хотел гладить его растрёпанные волосы, осыпа́ть лёгкими поцелуями лицо, смотреть ему в глаза не моргая, не упуская самых крохотных мгновений — даже движения зрачков, когда они расширяются от химии в мозгах при взгляде на желанного человека. Эта жёсткая пружина скопленного за годы неприятия и разлуки желания наконец во мне ослабла, распрямилась. И я вдруг понял, как до трясучки его люблю. Понял, что я никогда не переставал любить его. Что втрескался в него раз — и навсегда. И я даже не знал, как мне это выразить. Никакие слова не подходили, совсем-совсем нет. — Саске… — шепнул я. Моё сердце достигло апогея полноты чувств к нему. — Салфетки… — он склонился надо мной, утыкаясь лбом в мой лоб, овевая горячим дыханием губы. — Сначала поцелуй, — заявил я серьёзно. — Мхм, — Саске даже не сопротивлялся, но за салфетками всё равно потянулся — сам, вслепую — и в итоге бегло вытер запачканную руку и даже чуть-чуть мой живот. Мы лениво целовались, не замечая ни оставшейся грязи от пота и спермы, ни того, как углублялась весенняя ночь за окном. В процессе — я нашёл силы поменять нас местами, чтобы ласково подмять Саске под себя и, запустив руку ему под поясницу, прижать разгорячённое тело ближе. Кожа его торса, пропитанная жаром и усердием, влажно скользила напротив моей. Другой рукой я наконец догадался нащупать где-то на подушке, под головой Саске, несчастную резиночку, стянуть с его волос и не глядя бросить в сторону прикроватной тумбочки — может, ещё найдётся утром. — М-мф… — я честно не знал, как мне оторваться от Саске, который обнимал меня за шею и целиком отвечал взаимностью. Мой всё ещё обнажённый приспущенными трусами член безжалостно встал опять. От скорости повторной эрекции мне резко обнесло голову, и темнота под закрытыми веками размножилась в цветастые вспышки. Я растворялся в новом возбуждении, смешанном с томной усталостью. — Саске, чёрт… Давай ещё раз, а? Я спросил, оторвавшись от его токсичных, притягательных губ. — Ещё раз? — Саске открыл глаза, чтобы на меня посмотреть, а потом — так мягко, беззаботно рассмеялся, что моё сердце будто пощекотали пёрышком. Саске… Весь со своими раскиданными по подушке волосами, с румянцем на щеках, с блестящим в глазах, лукавым довольством… Я не знал, что мне с ним сделать — так сильно я хотел его и душой, и телом. — Ладно, только надо снять… всё вот это. Саске пошевелил ногой, намекая на наши штаны и носки. Я охотно закивал, и тут же у меня в голове возникла другая маленькая идея. — Я ещё свет включу поменьше, для атмосферы. Нормально будет? Саске прыснул, перебирая волосы на моём затылке: он так и не убрал оттуда руку, с тех пор как мы перестали целоваться. — Пробуждается натура романтика, хах? — Нет, ну а что? — Наруто, как хочешь. Меня всё устраивает. — Да? — Мгм-м. — Какой-то ты подозрительно покладистый, — я шутливо прищурился, ухмыляясь. — Неужели оргазм так повлиял? Вопрос, конечно, был риторическим, но… Саске томно приспустил веки и мягко облизнул свои припухшие в поцелуях губы. Я с жадностью проследил за интригующим движением его языка. — Может быть… Но ты ещё не видел, какой я после своих сессий с дилдо, — Саске потёр большим пальцем у меня за ухом, и толпы мурашек схлестнулись в искрящей битве у меня на теле. — Спойлер: я самый лучший мальчик, и со мной можно делать что угодно. Я тяжело сглотнул, страдальчески прикрыв глаза, представив Саске мягким, как пластилин, как воск, которому лёгким давлением пальцев можно придать любую форму… Член крепко дёрнулся напротив паха Саске, и я выругался сквозь зубы, пережив вспышку осторого возубждения. — Как же я тебя ненавижу. Саске мрачно посмеялся, а я, уверенный, что всё это — крайняя степень издевательства, ничего не объясняя, быстро вылез из кровати и пошёл приглушить свет. Я включил белую лампу за своим рабочим столом, потому что других маленьких источников света у меня в комнате не было. Сквозь зашторенные прозрачным тюлем окна пробивалось свечение уличного фонаря. В комнате стало интригующе темно и глубоко интимно. Теперь, когда я уже увидел всё, что хотел, мне нравилась мысль раствориться в Саске без лишних визуальных триггеров. Почувствовать его всем собой, всем своим напряжённым душевным нутром. Мы оба по отдельности стянули с себя последнюю одежду, побросав всё на пол рядом с кроватью. Саске вытащил из-под себя покрывало, одеяло, так что вскоре мы оба нырнули прямиком на сбитую простынь. Это были совершенно иные ощущения, теперь: никакой спешки, никаких преград — лишь наши голые тела, чуть прохладный воздух спальни, сладость нового затяжного поцелуя, танцующего между страстью и нежностью. Мы лениво, с оттяжкой, со сладкими паузами, тёрлись друг о друга, возбуждались заново: медленно, но — по полной программе. Я хотел перецеловать каждый сантиметр тела Саске — я держал его под собой, спускался на шею, к ключицам… — Уф-ф… — Чувствительные? — тихо усмехнулся я, услышав грузный выдох: Саске лишь подтверждал то, что я обнаружил ещё в переулке. — Не знал об этом… до сегодняшнего дня… — Хах? Тебя ещё никто так не целовал, скажи? — я чувствовал себя чёртовым королём от мысли, что первым заставлял тело Саске так открываться, так доверять. — Никто… не хотел меня так, — выдохнул Саске. Его грудь тяжело вздымалась, пока я продолжал исследовать чуткую кожу везде, куда попадали губы. — Ну. Тогда всё правильно. Потому что я хочу тебя сильнее всех, — я поднялся к уху Саске и прошептал близко-близко. Рука Саске дёрнулась, и он неожиданно пропустил её меж нашими телами, обхватывая свой член у основания, будто сдерживая оргазм. Впрочем, тут же — Саске с шипением провёл пальцами по стволу и крепко вцепился в моё плечо свободной рукой. Я опустил глаза вниз: о, Саске был почти неестественно твёрдым. Как я, если не сильнее. — Смазка? — выдохнул я. — Да, пожалуйста. Пожалуйста. Со мной определённо что-то делали эти вежливые просьбы Саске. Я чувствовал, как в поцелуях на нас накатывает томная тяжесть сонливости, но мы не хотели сдаваться, останавливаться, прекращать. Впрочем, когда я обильно смазал руку и вернулся ласкать себя и Саске, мы решили не усердствовать — каждый взялся дрочить себе самому, прислушиваясь к ощущениям в собственном теле. Но мы не переставали целоваться. В привычных движениях кулаков мы соприкасались костяшками пальцев, а потом кто-то из нас распрямлял ладонь, задевал кожу напротив, и мы жарко выдыхали в губы друг другу. Это было почти похоже на прелюдию в своей неторопливости, в своей тягучести, в сладко и размеренно разливающемся по телу удовольствии. — Саске, я… — Близко, да… Я тоже. — Думаешь, мы сможем кончить вместе? — я усмехнулся напротив его губ, сбито дыша. — Если я ускорюсь, то… — Да, давай. Вот так. Я тоже… хах… Дальше — только вспышки, вспышки, вспышки. Я ткнулся всем лицом в шею Саске, укусив его куда-то сбоку, вдыхая его естественный запах, будоражащий и возбуждающий. Пошлые влажные звуки наших ладоней наполнили спальню. Свободной рукой Саске прижимал меня к себе за лопатку. — Саске… — Н-Нару… чёрт! — от отчаяния, от неизбежности финала, которые я услышал в голосе Саске, я моментально сорвался сам. Свободный полёт. Бесконечность. Невесомость. Здесь, с ним, всё было так горячо, так воздушно, так правильно. На этот раз мы оба запачкали живот Саске, и он сразу в бессилии откинулся на подушку, как только напряжение стало спадать. Второй оргазм. Мне пришлось воскресить в себе всю волю, которая осталась, чтобы не рухнуть на Саске тут же, сверху. Я перекатился на другую половину постели и грузно рухнул в матрас. — Как думаешь, насколько я буду себя ненавидеть, если сейчас не встану и не схожу в душ? — пробормотал Саске через время. Мы оба втыкали в тёмный потолок и не могли пошевелиться. Я едва ли не заснул, если бы Саске не вернул меня к реальности своим невнятным, смазанным бормотанием. — Очень сильно. — Я тоже так думаю. Чёрт… Нам стоило просто титанических усилий побороть наплывающий сон и сходить привести себя в порядок. Однако потом Саске, до кучи, умудрился заставить меня сменить простынь, потому что «я хочу спать на свежем», и ещё выгнал меня найти ему для сна одежду. Я, естественно, спросил, где вообще его сумка с вещами, раз он приехал не на один день; Саске лениво меня уведомлил, что оставил её в камере хранения на вокзале, оплатив ячейку на двое суток вперёд. Когда наконец все хозяйственные дела были улажены, мы с Саске устроились вместе на чистой сухой простыни, и я тут же ревностно обнял его, прижимая ближе под одеялом, чтобы он никуда-никуда не сбежал. — Знаешь… — уже почти засыпая, с закрытыми глазами, пробормотал я. — Я не в курсе, есть ли у людей судьба, предназначение или что-то такое, но… всё это, сегодня… как будто похоже на чей-то замысел. Может… может, типа, где-то наверху кто-то сидит и пишет о нас свой сценарий… а мы этого не знаем, потому что мы вообще мало чего знаем… — Наруто, спи уже, — Саске накрыл мой рот ладонью, и я сразу её поцеловал, отчего получил лёгкий, ласковый шлепок по губам. — Всё. Давай завтра. Я вырубаюсь. — Давай завтра… — пробормотал я ему в волосы, когда он уткнулся носом в мою голую грудь. Так, вместе, мы безмятежно заснули.