Записка на последней парте

Я не верил, но это наконец свершалось. Мы с Сакурой спустились в глубину вечернего токийского бара и недоумённо окинули взглядом забитое людьми пространство. Мы не рассчитывали с первых секунд окунуться в такой ажиотаж: сам воздух в помещении будто вибрировал от густого предвкушения, охватившего подвижную толпу. Люди — в основном студенты, ребята нашего возраста и чуть старше — шумно переговаривались меж собой; время от времени по углам раздавался расслабленный смех, и фоновая искусственная музыка сквозь колонки на стенах дополняла атмосферу общего неиссякаемого веселья. Весь зал перед сценой был освобождён от столиков, и лишь за длинной барной стойкой сбоку от входа, в начале зала, кое-кто сидел и скромно потягивал коктейли. Сама сцена пока была скрыта за плотными чёрными шторами, но из глубины уже раздавалось шуршание, и тихо мурлыкали звуки настраиваемых гитар. Я сразу понял: мне абсолютно так же, как всей этой толпе, не терпелось услышать группу Така вживую. Конечно, контраст между «тогда» и «сейчас» ощущался ярко, оттого что нам с Сакурой уже довелось побывать в этом баре до прихода зрителей, вместе с Саске. В начале мы приехали сюда за три часа до концерта, так как само заведение открывалось в шесть, выступление начиналось в девять, но группе нужно было успеть провести саундчек. По словам Саске, они играли здесь не впервые, но им всё равно было важно устранить любые проблемы со звуком и определить, как лучше настроить инструменты. — После саундчека мы ещё будем репетировать в задней комнате за сценой, как обычно. Вы с Сакурой можете пока прогуляться по окрестностям, потому что я не хочу, чтобы вы услышали всё заранее. Главное — не уходите далеко и не теряйтесь, а то я не собираюсь перед концертом бегать по всей Гинзе, думая, что вас поймала мафия. — Мафия? Почему сразу мафия? — хихикнула Сакура. — Кто знает… — загадочно отозвался Саске, явно чтобы навести на нас жуть. — Вечерний Токио хранит в себе много секретов, а ночной — тем более. — Хватит мрак нагонять, эй. Ты ещё городские легенды начни рассказывать, — я пихнул плечом плечо Саске, пока мы шли все вместе к бару от машины Итачи, который любезно согласился нас подбросить до ближайшей парковки. На сам концерт, впрочем, Итачи идти отказался, виновато улыбнувшись Саске. Хотя Саске, как я понял, совершенно не обиделся — возможно, у Итачи были свои причины лишний раз не бывать в очень людных, замкнутых пространствах. Когда мы впервые спустились в подвальное помещение одной из токийских высоток, нас сразу встретил тихий, интимный, густо-алый свет. В узком коридорчике перед входом в зал бара нас душно обступили стены из голого красного кирпича, увешанные абстрактными фото. На них были полуобнажённые люди, городские пейзажи, кусочки минималистичных интерьеров, а кое-где — просто мешанина геометрических форм. Мне показалось это интересным, тем более я всегда питал особую любовь к фотографии, пусть и сам делал фото только на свой простенький смартфон. В само́м баре, к счастью, оказалось гораздо просторней и светлее, но жёлтые лампы, зажжённые вдоль стен, всё равно работали приглушённо. Сплетая тени от деревянной мебели на полу и потолке, они погружали зал в тёплый, обволакивающий полумрак. Столы для гостей пока не были убраны и в упорядоченном хаосе маячили перед дальней сценой для выступлений; сверху на них торчали ножки перевёрнутых стульев, ещё не спущенных для посадки. Когда мы вошли, то сквозь расстояние заметили, что у сцены нас уже ждут четверо человек: трое из них наверняка были друзьями Саске, а четвёртый — в деловой белой рубашке и простых синих джинсах — больше походил на арт-директора. За барной стойкой, по всем законам жанра, лениво протирал стаканы не знакомый нам с Сакурой тип лет тридцати: у него были распущенные длинные волосы и слегка жутковатые, змеиные черты лица. Впрочем, так как стойка бармена располагалась ближе всего ко входу, Саске первым делом обратился именно к нему: — Добрый вечер, Орочимару-сан. Мужчина вскинул глаза, подчёркнутые густой чёрной подводкой, с налётом фиолетовых теней на веках; его взгляд сразу показался мне по-грязному хитрым и неприятно-пронзительным. И эта его откровенная фиолетовая майка с сеткой у горла, которая открывала бледные руки, от плеч до запястий… И эти длинные серёжки, болтавшиеся в ушах… И странный, обескураживающий макияж... Не то чтобы я осуждал, но видеть такое на мужчине мне было крайне непривычно. — Добрый вечер, Саске. Тебя уже все ждут. От его голоса у меня по спине пошли мурашки, и захотелось скорей толкнуть Саске к сцене, чтобы уже уйти и воссоединиться с остальными. — Да, в кои-то веки я пришёл позже, чем они. — А это? — неожиданно полюбопытствовал Орочимару, оставляя стаканы и опираясь голыми предплечьями на барную стойку. — Твои новые друзья? Саске неловко обвёл нас с Сакурой взглядом. — Вроде того. Сакура — моя подруга. А это мой парень — Наруто. Здесь я нехило опешил от того, как легко и гордо Саске произнёс эти слова. Орочимару же в ответ странно ухмыльнулся, забегав глазами между мной и Саске. Моё желание уйти подальше от этого типа подскочило до небес. Должно быть, он делал самые вкусные алкогольные коктейли в Токио, иначе я не понимал, как можно было нанять столь скользкого человека на должность бармена, которому люди — вроде как — должны доверять и открываться. А может, кто-то находил в нём свой шарм, который мне было трудно оценить. — Так и знал, что тебя не интересуют девушки. Вы выступаете у нас уже третий раз, и ты ни разу не положил глаз на какую-нибудь хорошенькую фанатку. — Кхм, — не удержался я, прочистив горло и положив руку Саске на спину, слегка надавливая с жирным намёком на то, чтобы мы шевелили булками. — Думаю, я сам послежу за своей личной жизнью, Орочимару-сан, — прохладно ответил Саске прежде чем послушать меня и наконец шагнуть вперёд. — Конечно-конечно, — посмеялся Орочимару вслед, когда мы с Сакурой охотно двинулись за Саске к сцене. — Но раз такое дело, если вдруг будет нужен совет, скажем, в интимной сфере… — Обойдёмся без советов, — упавшим от злости голосом оборвал я, хмуро обернувшись назад. Орочимару продолжал улыбаться и не стесняясь ответил своим насмешливым взглядом на мой — штормящий и угрожающий; ответил так, будто я был младенцем и не понял какую-то «взрослую» шутку. Саске молча взял меня за руку, остановив резко вспыхнувший порыв вернуться и врезать Орочимару по лицу. Я вообще не представлял, что люди умеют так по-чёрному бесить с первой встречи. И наша вражда с Саске в тринадцать лет здесь совершенно не считалась. — Не обращай внимания. Он такой всегда, я привык. — Совет в интимной сфере? — прошипел я. — Он вообще в своём… — Не ревнуй. — Да я не ревную!.. но он же!.. — Хорошо, что Саске не интересуют мужчины постарше, — посмеялась с другой стороны Сакура, тоже пытаясь понизить во мне опасный градус ярости. А потом пробормотала: — В отличие от меня… — Тебе понравился Орочимару? — с неприкрытым изумлением спросил Саске, тут же повернувшись к Сакуре и пытаясь разглядеть её мимо меня. — Что?! Нет! Конечно, нет, с ума сошел? Я про… про другого. — Хн… — Саске успокоился, одарив Сакуру последним сомнительным взглядом. Я вздохнул. Ладно. Мне оставалось надеяться, что знакомство с настоящими друзьями Саске, которые уже заметили нас и ждали, когда мы подойдём, оставит после себя гораздо более приятные впечатления. Однако в тот вечер перед концертом всё со мной было как-то… не так. Впервые за жизнь я открыл в себе пугающе сильную, опасную, спавшую глубоко внутри сущность, которая при ярком знакомстве с друзьями Саске капризно хотела отрицать все нормы адекватного поведения. Она разрушала и разлагала внутри меня дружелюбие, радость, энтузиазм от встречи с новыми людьми, который я всегда испытывал раньше. И я не знал, что это было. Я не мог разобраться в своих чувствах, когда увидел Карин и её откровенно горячий сценический костюм, а потом услышал, как Саске делает ей комплимент (хотя сам он выглядел в тысячу раз лучше). Не понимал, что творилось во мне, когда Саске засмеялся над пошлой шуткой Суйгецу (мне стало ясно, отчего он такой бесстыдник в грязных разговорах). И мне совершенно не понравилось, как близок оказался Саске с тихим, немного угрюмым Джуго — они словно понимали друг друга с полуслова, почти как мы, только иначе, музыкально. Так, как никогда не мог понять Саске я, поскольку был слишком далёк от мира музыки и игры на инструментах. Я помнил, что ничего не показал снаружи. Друзья Саске были отличными ребятами, и даже Карин, несмотря на свой пугающе-вызывающий вид, оказалась самой простой девушкой с буйным, хаотичным характером, чем-то смутно напомнившим мне Сакуру. И стоит ли добавлять, что эти двое невероятно быстро сошлись друг с другом? Уже через десять минут знакомства Сакура открыто восхищалась шикарными красными волосами Карин, мол, как ты осветлялась перед покраской? У тебя даже прядки, смотри… А! Ты шутишь? Такие мягкие! Блин, чем ты пользуешься после покраски? Или у тебя так от природы? Мне вот свои всё время приходится состригать, потому что не хватает витаминов, тем более я крашусь всё время, и иногда у меня на голове натуральная солома… Не знаю, заметил ли Саске разницу во мне, когда я подделывал смех и отчаянно пытался цепляться за общие темы, в обсуждении которых не чувствовал себя полным профаном. Однако с этой сущностью, которой я долго боялся дать название, мне приходилось бороться всё время саундчека; бороться, чтобы не сорваться, не схватить Саске в охапку и не убежать с ним обратно в Коноху, в прошлое, в мою квартиру, где мы когда-то почти неделю провели одни, вдвоём. Туда, где Саске был лишь для меня, а я — для него. Ревность?.. она ли это была? Ревновал ли я Саске к его друзьям? Ведь я же понимал, что у него ничего с ними нет, ни с одним из них, но… Но. Они были с Саске всё то время, которое я с ним упустил. И в последний месяц, пока я гостил у Джирайи на Хоккайдо, а группа Така давала концерты, они тоже были рядом, в то время как я оставался так-так далеко. Они жили вместе с Саске в Токио, они собирались вместе у него в квартире, у них были общие шутки на четверых, любимые места для развлечений, и вообще — они видели моего Саске так часто, что мне не снилось в самых лучших снах. И я не понимал… Может, я завидовал им? Что это была за чернота? Что за тянущая боль у меня под ложечкой? Интересно, чувствовал ли Саске подобное, когда я познакомил его с Сакурой? Когда мы сидели у неё дома и пили чай с конфетами? Он никогда ничего не говорил мне, он даже шутил про наши «недоотношения». А я? Как платил ему я? Нет, это был полный бред. Какое право я имел считать Саске своей собственностью? Как я мог мечтать, чтобы он принадлежал лишь мне одному? Глупо, глупо, так глупо. Что вообще со мной творилось? — Ты так сверлишь Суйгецу взглядом, что у него сейчас волосы вспыхнут, — тихо пробормотала мне на ухо Сакура, привстав на носочки, после того как мы с ней задержались на саундчек, чтобы немного понаблюдать за работой ребят. Я, между прочим, вполне спокойно смотрел, как Суйгецу на сцене, с гитарой наперевес, выглядывал из-за плеча Саске, рассматривая что-то на экране его телефона, пока мой парень показывал ему небольшие изменения в партии басовой гитары. Ладно, может, смотрел я не спокойно, но… — Чего они так близко? Сакура закатила глаза. — Потому что они друзья. Мы тоже близко, гляди, — Сакура непринуждённо закинула мне руку на плечо и нырнула мне под бок, прижавшись ближе. Я хотел от неё увернуться, почувствовав мелкий зуд под кожей, которым обычно сопровождалось раздражение. Однако Сакура не дала мне уйти, с силой впившись пальцами в плечо. — Что ты?.. — Погоди-погоди. Сейчас увидишь, — зашуршала она мне в самое ухо. — Что увижу? — Смотри на сцену. Я послушно вернул взгляд туда, где группа возилась с инструментами и… Оу. Каково было моё удивление, когда я поймал нечитаемый, хмурый взгляд Саске, направленный на нас с Сакурой. Его пальцы сильнее сжали гриф гитары, а потом он резко отвернулся, будто испугавшись, что я заметил его в тот краткий момент уязвимости. Сакура тут же ослабила хватку. — Понял теперь? Два ревнивых идиота, — она беззлобно посмеялась, похлопав меня по плечу, прежде чем отпустить и сделать полшага в сторону, возвращая мне личное пространство. — Я не… — Ты не ревнуешь, да-да, ври себе дальше. А Саске, между прочим, вот так вот меня разбирает на атомы, с тех пор как вы тогда пришли ко мне домой. Ты помнишь, мне тогда даже пришлось упомянуть про Какаши? Как можно не понимать, что твоя блондинистая голова меня совершенно не интересует? — Ауч! — притворно оскорбился я. Но потом до меня дошёл смысл остальных её слов, и я зашептал: — Стоп, погоди-погоди! Ты хочешь сказать, что Саске… что он ревнует меня к тебе? — А ты хочешь сказать, что ревнуешь Саске к Суйгецу? — зеркальным тоном парировала Сакура, вздёрнув свою тонкую бровь. — Да нет же! Я просто!.. они стояли!.. — И мы просто стояли, Наруто. Ох, я не могу. Вы такие сложные, — она закатила глаза, сложив руки на груди. — Просто остынь. Давай лучше немного послушаем, пока ещё можно. Перед концертом. Мы закончили говорить как раз в момент, когда ребята настроили свои инструменты и микрофоны и рассредоточились по сцене. Джуго сидел сзади за ударными, по центру стояла Карин с красной ритм-гитарой наперевес; Суйгецу расположился справа с басовой гитарой, а слева стоял Саске с гитарой-соло. Честно признаться, выглядели они впечатляюще: несмотря на юный возраст, они уже походили на уверенных, опытных музыкантов. Это выражалось и в стиле их одежды, и в мимике лиц, и в том, как они держали свои инструменты. Карин, конечно, бросалась в глаза ярче всего со своими огненно-красными волосами до пояса, с насыщенным макияжем в кровавых тонах, в футболке в сеточку, сквозь которую просвечивала тугая чёрная майка с глубоким декольте; в таких же сетчатых колготках на голые ноги и коротких кожаных шортах. И простит меня Сакура за дурные мысли о женщинах, но если бы я мог быть заинтересован в ком-то, кроме одного конкретного Учихи, я бы определённо захотел прийти на концерт только ради этого зрелища. Однако всё моё внимание по-настоящему ложилось лишь на Саске. Саске… Конечно, с тех пор как мы выехали из дома, я уже вдоволь налюбовался его концертным внешним видом, однако там, на сцене, с гитарой, полностью готовый к саундчеку, он будто предстал передо мной в новом свете. От тяжёлых ботинок со шнуровкой до штанов из мягкой кожи с тугим ремнём на поясе, вверх до полупрозрачной майки с глубоким воротом, которая оставляла слишком много простора для фантазий. И если бы не этот короткий тёмно-красный кожаный жакет, прикрывающий его голые руки и плечи, я бы… Нет, можно ли вообще было винить меня за ревность? Мне до сих пор хотелось утащить его в туалет и сделать примерно то же, что я сделал с ним в семейном ресторане. А может и намного-намного больше. Джуго и Суйгецу были одеты в тон, похоже, но по-своему; они все гармонировали друг с другом, идеально дополняли друг друга на сцене, причём не только по внешнему виду, но и по звучанию, как нам быстро открылось с Сакурой на первых же аккордах. И в то время, я ещё помнил, мы стояли перед сценой единственными зрителями, однако прямо сейчас… Сейчас бар ломился от людей, и мы с Сакурой разом телепатически решили, что нам лучше держаться ближе друг к другу, чтобы не потеряться в толпе. — Помнишь, Саске сказал, что Джуго выйдет проводить нас на места ближе к сцене? Как думаешь, лучше здесь его подождать? — кивнул я на барную стойку. Сакура заметно поёжилась в своём чёрном вечернем платье-ципао с коротким рукавом и глубоким разрезом подола до середины бедра. Думаю, я очень странно с ней сочетался в своей карамельной футболке-оверсайз с абстрактным лисьим оскалом и оранжевых джоггерах. — Если честно, не хочу быть опять рядом с этим Орочимару… — Мда. Согласен. И что, нам просто так и стоять у вхо… — А вот и вы. Знал, что вовремя замечу твои розовые волосы в толпе, Сакура, — совершенно внезапно раздался справа смутно знакомый мне голос, и мы с Сакурой резко обернулись. Я буквально почувствовал, как Сакура вся застыла статуей рядом со мной, задержав дыхание. Я, впрочем, был шокирован не меньше и на пару секунд целиком потерял дар речи. — Какаши-с… ан? Какаши-сан? — запутался я в обращении: звать его сенсеем в такой далёкой от школы обстановке, да ещё и с тем, сколько я уже слышал про него от Сакуры, казалось верхом абсурда. Однако Какаши мягко посмеялся и сразу развеял неловкость: — Всё в порядке, Наруто. Можешь звать меня по имени: я не настолько старый, и мы уже давно не в школе. — Оу. Хах, окей… И правда — не настолько старый и мы давно не в средней школе. Какаши, которого мы с Сакурой видели сейчас, выглядел вовсе не как тихий учитель, а как харизматичный студент-выпускник, пришедший развлечься на концерт вместе со своими одногруппниками. Он идеально вписывался в толпу собравшейся молодёжи. В своих чёрных джинсах с тугим ремнём на поясе, в чёрной, облегающей майке с высоким горлом и накинутой на плечи, лёгкой кожаной курткой светло-серого цвета. С растрёпанными обесцвеченными волосами и с давно знакомым нам, тонким шрамом вдоль левого глаза, который отчего-то лишь добавлял ему таинственной привлекательности. Мне было трудно поверить, что он на целых пятнадцать лет старше нас с Сакурой, но вместе с тем от него исходила такая знакомая, зрелая непоколебимость, такая спокойная уверенность, что даже посреди сумбурной толпы токийского бара я вдруг ощутил себя окутанным комфортом. Поймал чувство баланса. Чего, конечно, нельзя было сказать о Сакуре. — Что… — она задохнулась, но быстро попыталась собрать себя в кучу, приложив ладонь ко рту. — Что ты тут делаешь?! Её щёки откровенно покраснели, а мне резко стало неловко вслед за ней, так что я небрежно кашлянул в кулак, отвернувшись. — Я обещал твоей маме, что в Токио за тобой будут присматривать. Так что, видишь ли, у меня здесь важная миссия. Сакура судорожно выдохнула. — Серьёзно?.. но… но ты ничего мне не сказал! — Сюрприз? Я прикусил губу, почувствовав себя лишним, но всё равно в любопытстве скользнул взглядом по возмущенной, обрадованной и глубоко смущённой одновременно Сакуре. Не помню, когда в последний раз я видел такую смесь эмоций у неё на лице. — Как ты вообще нашёл это место? В смысле… Я же не говорила, где будет концерт! И погоди, ты тоже приехал в Токио из Конохи? Когда? — Ма, ма… — в притворном укоре покачал головой Какаши, усмехаясь уголком губ. — Слишком много вопросов, Сакура. Я с удовольствием тебе всё расскажу, но сперва — не стоит ли нам занять места ближе к сцене? — Точно! Места! — обрадовался я, когда Какаши вовремя напомнил о главном и не бросился загадочно флиртовать с Сакурой у меня на глазах (может, теперь я наконец понял, почему она оборвала нас тогда с Саске, на вокзале). — Вы пока стойте тут, а я пойду поищу Джуго! Никуда не уходите!.. Я поспешил оставить их вдвоём в свободном клочке пространства у стены, сбоку от входных дверей. Сакура было в панике приоткрыла рот и потянулась рукой, чтобы меня остановить, но я увернулся и бегло подмигнул ей через плечо, уже окунаясь вглубь толпы. — Джуго?.. — уходя, смутно услышал я недоумение Какаши. — Да, эм, это друг Сас… Голос Сакуры растворился в шуме бара, как только я продолжил настойчиво пробиваться к середине зала. Я очень надеялся, что Сакура сама разберётся, как справиться с Какаши один на один, и не потеряет остатки своих хрупких нервных клеток. А мне, тем временем, быстро становилось тесно и душно в глубине переполненного бара; тело неприятно тёрлось о чужие плечи и задницы, пока я, приставая на носочки, изо всех сил пытался разглядеть фигуру Джуго со светло-рыжей копной волос. И понятия не имею, сколько я так промучился, уже почти дорвавшись до сцены, но в один момент кто-то крепко схватил меня за плечо, и я услышал низкий голос над ухом: — Наруто. Где Сакура? Я облегчённо выдохнул, тут же с благодарностью поворачиваясь к Джуго лицом. — Она там, ждёт меня у входа! Вместе с… эм, короче, долгая история, но она там. Джуго серьёзно кивнул, отпуская моё плечо, которое я тут же чувствительно потёр — сильный этот Джуго, зараза. Не даром шпарит на барабанах. — Мы огородили для вас места у сцены. Иди туда, в начало, я приведу Сакуру. — Замётано! — я попытался шутливо отсалютовать ему пальцами, но не рассчитал и ткнул кого-то локтем, отчего получил незнакомый раздражённый взгляд через плечо. Упс. Я неловко хихикнул, думая, что Джуго сейчас уйдёт и не заметит моего маленького позора, но он внезапно затормозил и снова ко мне обратился: — Вообще-то, постой, Наруто… — он снова подошёл ближе и глубоко нахмурился, словно о чём-то напряжённо думая. Я вопросительно вскинул брови: что такое он хотел добавить? — Саске очень волнуется сегодня. Это плохо для него. Это плохо для всех в группе. — Что? Волнуется? Почему? — сразу встревожился я. Если дело касалось Саске, то… — Думаю, потому что вы с Сакурой пришли на концерт. Или ты. Да, он волнуется из-за тебя, — отрезал Джуго, и меня всего резко бросило в холодный пот от этой честной, мрачной прямоты. — Я бы хотел… Сбоку от сцены есть ступеньки, и если ты не хочешь, чтобы мы сегодня облажались — поднимись и успокой его. — Ус… успокоить?! В смысле, сейчас? — округлил я глаза. — Пока ещё есть время — да. Я пойду за Сакурой. А ты поспеши. Поспеши? К чёрту. Слова свалились на меня так внезапно, так разрушительно, что пару мгновений я просто не мог сдвинуться с места, будто подошвы кроссовок приклеились к полу. В то же время широкая спина Джуго в тёмно-красной майке решительно двинулась ко входу на поиски Сакуры, скрываясь в потоке людей, а я… «Так, — приказал я себе. — Отставить панику. Соберись, соберись немедленно.» Я сжал руки в кулаки и решительно выдохнул. Неважно, какой хаос творился вокруг, неважно, как тяжело в одиночку было пробиться к сцене… Саске нуждался в моей помощи, верно? Так сказал Джуго, и он явно не стал бы мне врать. Думаю, он даже пошёл наперекор Саске с этой просьбой. Ведь Саске вряд ли хотел, чтобы я видел его слабость перед таким большим событием — перед тем как он предстанет всем зрителям недостижимой, яркой, начинающей рок-звездой. Я резко развернулся и без разбора заторопился в самый конец зала. Сквозь возмущенные «эй, поаккуратнее!», «парень, ты что, двинулся?!», «хватит так пихаться!», у меня наконец получилось пробиться к сцене. И как сказал Джуго, прямо перед ней стульями была огорожена небольшая зона, куда поместились бы три-четыре человека — я сделал беглую заметку на будущее, но сейчас у меня был немного другой пункт назначения. Торопливо поднявшись по боковым ступенькам за сцену, я с бешено колотящимся сердцем нырнул под плотную чёрную портьеру и оказался в таинственном, тускло освещённом пространстве. Отчего-то весь шум, все звуки из зала казались тут приглушёнными, и я сразу услышал утешающий голос Карин: — …просто очередное выступление. Сколько у нас уже таких было? Тем более, сцена знакомая, и ты напрасно переживаешь, потому что… — Наруто? Саске заметил меня быстрее, чем я успел осознать, что тут вообще происходит. Карин стояла рядом с Саске и с тревожным выражением лица гладила его по спине. Суйгецу оставался чуть поодаль, на месте, и тихо наигрывал свои партии, удручённо и вяло перебирая пальцами по длинному грифу. Атмосфера здесь была, прямо сказать, не радужная. Я мгновенно почувствовал глубокое, давящее напряжение за сценой, о котором там, снаружи, среди веселящейся толпы, никто даже не догадывался. — Саске? — позвал я, пройдя вглубь сцены. Тусклый красно-синий свет от рампы вдоль переднего края сцены перетекал в фиолетовый и лишь добавлял обстановке ядовитой тяжести. — Почему ты здесь? — Саске сразу чуть отстранился от Карин и повернулся мне навстречу. — Джуго разве не… — Нет, Джуго нашёл нас, — прервал я, делая ещё шаг ближе. На секунду задумался, стоит ли упоминать, что именно Джуго попросил меня сюда заглянуть, но потом решил: так будет неверно. — Я просто хотел увидеть тебя ещё раз перед концертом и, ну… пожелать удачи? — я смущённо улыбнулся и почесал затылок, надеясь, что моя маленькая белая ложь звучит убедительно. Саске застыл, стоя молча и глядя на меня в лёгком, опасливом неверии. — Нет, серьёзно, как-то кисло у вас тут, ребят, — я ещё раз неловко посмеялся, но ощутимое напряжение Саске придало мне смелости. Я резко понял: он и правда нуждался. И если не во мне конкретно, то в моём комфорте — наверняка. Я это видел, знал, чувствовал нутром. И с возросшей уверенностью я сократил последний метр расстояния меж нами с Саске. Протянул руку, аккуратно положил ладонь ему на плечо, будто пытаясь приласкать испуганного котёнка. А потом — провёл по прохладной коже жакета, добираясь до воротника, до мягкой тёплой шеи Саске. Карин в удивлении поспешила отойти, встав где-то за моей спиной, рядом с Суйгецу. Но я уже ничего не замечал, кроме Саске. — Ты волнуешься? Я потянулся к нему лицом и спросил тихо, интимно, только между нами. Саске хлопнул ресницами, судорожно выдыхая, и невпопад улыбнулся, тут же отводя от меня свой неуверенный, бегающий взгляд. Я ещё ни разу не видел его таким нервным. — Эй, — я накрыл другой рукой его пальцы поверх ладов на гитарном грифе. Они были ледяными; струны — влажные от пота с ладоней. — Не знаю почему… — голос Саске прозвучал слабо и измученно. Мне показалось, что в его лице совсем не осталось красок; даже под фиолетовым светом его губы казались бледными, почти синими. — Я никогда раньше… Обычно я люблю выходить на сцену, правда, я… я хорош, когда играю перед… — Я знаю, что ты хорош, — кивнул я, продолжая сжимать его пальцы в ладони поверх грифа. Грея их. Отдавая всё-всё тепло, которого и так во мне скопилось слишком много. Физически, душевно. — Я ведь слышал тебя, Саске. Ты лучший. Ещё один дрожащий выдох. И вдруг я понял. О нет, мои слова… это было совсем-совсем неверно. Я поспешил исправиться: — Ты лучший для меня. Даже если где-то ошибёшься. Ты ведь этого боишься, да? — я продолжал гладить Саске по плечу, склоняясь почти к самым его губам, заглядывая в тёмные глаза, поблекшие от паники. — Что не сыграешь идеально? Не покажешь мне всё, на что способен? — Я… я не знаю, я не могу ни о чём думать, я просто… — Я хочу, чтобы ты наслаждался этим шоу. Играй не ради меня, ради себя, Саске. Потому что я хочу… Я хочу видеть, чем ты горишь. Я хочу знать, что делает тебя счастливым, я… — Тебе не понравился саундчек, — вдруг огорошил меня Саске, грубо оборвав мою воодушевлённую тираду. — Что? Он сглотнул. Однако его взгляд уже стал более трезвым, осознанным. — Саундчек. Я разрешил вам остаться на пару песен, и ты всё время шептался с Сакурой и смотрел на сцену так, будто меньше всего хочешь слуша… — Саске, нет, нет, — я оборвал его тяжёлым вздохом, мотая головой. Точно — мы ведь так и не поговорили, с тех пор как я едва не задохнулся в своей больной, пожирающей ревности. И как это нормально объяснить? Я крепче стиснул его пальцы на грифе, желая выразиться яснее этим прикосновением. — Слушай, дело вовсе не в музыке, я просто… Вы звучали обалденно, но я… — Что? В гневе на себя я стиснул зубы и подался вперёд, стукнувшись лбом о лоб Саске. Мне было плевать, что мы стояли за сценой не одни. Для меня больше никого не существовало в тот миг: весь мой фокус остановился на Саске, а остальное — всё равно что дым. Лишь мой голос, мой шёпот оставался достаточно тихим, чтобы слова уловил один Саске: — Я… просто смотрел, как ты стоишь здесь, на сцене, с ними, а не со мной. И я думал, как… не знаю, поймёшь ли ты, но я… Конечно, ты не принадлежишь мне, и у тебя должны быть друзья, ты заслуживаешь их, самых лучших, просто… Чёрт. Я вдруг подумал, как Суйгецу, Джуго, Карин — они были с тобой, пока я не позвонил, пока мы снова не нашли друг друга. Они поддерживали тебя всё это время, они и сейчас живут с тобой в Токио, и они разделяют твои интересы, они знают тебя, а я… — Наруто… ты что, разве забыл? Неожиданно — рука Саске на грифе зашевелилась, и я ослабил хватку, чтобы дать ей вырваться. Он тут же положил ещё прохладные, чуть влажные пальцы мне на щёку. — Хах? — Никто не знает меня так, как ты, — Саске пробормотал мне в губы, поддаваясь навстречу лицом. Я так близко чувствовал тепло его дыхания. — Ты забыл, что я говорил тебе тогда? — Я не… — Мне кажется, сегодня первый раз, когда я показался им по-настоящему слабым. И они не знают меня слабым, поэтому я ещё больше… — Ты не слабый. — Да. В целом. Но я могу таким быть. Иногда. И с тобой это так просто, будто… Я не теряю себя. Я знаю, что ты меня подхватишь, что ты не ждёшь от меня ничего сверхъестественного, что я просто Саске, но с ними, здесь… — его взгляд аккуратно метнулся к тоже бормочущим что-то друг другу Суйгецу и Карин. — Вообще-то, буквально сейчас мне было так хреново, что я хотел сожрать себя с потрохами и исчезнуть. Они буквально зависят от моего настроения, а я едва хотел играть и даже начинать концерт, потому что думал, ты… — Слушай, я ревнивый идиот, — своровал я слова Сакуры, потому что сейчас они наконец возымели смысл. Вот только я резко понял, что больше себя так не чувствую. Не после всех этих слов Саске, пронизанных искренностью и нежностью. Нет, ревность буквально отступала у меня от сердца, превращаясь из жуткого рыжего монстра в маленькую, милую ручную зверушку. — Но как ты вообще мог решить, что я резко расхотел слушать ваш концерт за пару песен на саундчеке? Саске потёрся о мой лоб и вдруг посмеялся — даже с ноткой искренности. И тогда я ощутил физически, как он наконец расслабляется. Как смягчаются мышцы под моей ладонью на его плече. Как нагреваются длинные пальцы, поглаживая мою щёку. А я, вскинув руку, порывисто сгрёб их в свою ладонь, чтобы прижать вплотную к коже — пусть греются ещё, ещё. — Ты просто не видел своё лицо, — по-прежнему улыбаясь, заявил Саске. — Блин. А я думал, что хорошо скрывался. — Ты совсем не умеешь притворяться. — Правда? — Мгм. — Но с другой стороны, ты всё равно не понял, почему на самом деле я себя так вёл, так что… — Хах. Как будто это чем-то лучше. Придурок. — От придурка слышу, — широко улыбнулся я. А дальше я почувствовал, как ладонь Саске на щеке тянет меня вперёд, ближе, ближе, сквозь последние сантиметры. Моя улыбка тут же растаяла — прохладные губы Саске сразу любовно коснулись моих. Я выдохнул, ответив на его тихий, уязвимый поцелуй. А потом мы оба вдруг застыли, тесно прижавшись ртами друг к другу, будто вживляя в нежную кожу личные печати. И этот ритуал показался мне таким тёплым. Таким мягким. Успокаивающим. Удивительно — но и для меня тоже. Саске продолжал гладить меня по щеке, а я всё так же обнимал его пальцы, позволяя им свободно двигаться по своей коже; другой рукой я наконец взялся за его затылок. Губы Саске податливо разомкнулись в ответ на новое движение, и я принял их меж своих, перебирая, тихо посасывая, но поцелуй всё равно оставался сладким, умеренным и доверительным — таким, в каком мы оба сейчас нуждались. — Ауч! Ну ребят! Я думала, уже можно смотреть! Сколько там можно миловаться? Часики — тик-так! Я вздрогнул, услышав неожиданно бодрый голос Карин у себя за спиной. Мы с Саске отстранились друг от друга с маленькими, интимными улыбками. Я ласково чмокнул его в последний раз и тут же облизнул влажные губы, собирая остатки его вкуса. — Это будет твой лучший концерт, — уверенным шёпотом заявил я, с трудом заставив себя отстраниться от Саске, вынырнуть из его личного пространства. Саске прикусил губу, мелко кивая. Я не мог не заметить, как легко к его болезнено-бледным щекам вернулась краска. И меня разом, от макушки до пяток, охватило облегчение. Удовлетворение. Теперь Саске был в порядке, и это сделал я — я вернул ему спокойствие. Вернул ему тепло. Дальше — я зашагал назад, не отворачиваясь от Саске, но отдаляясь в сторону ступенек, по которым ещё недавно сюда поднимался. Проходя мимо Карин и Суйгецу — не удержался и самодовольно ухмыльнулся. — Ну вот и всё, ваш принц спасён моим поцелуем. Благодарностей не нужно. — Иу, иу, — демонстративно сморщила нос Карин, пока Суйгецу выдал лишь наиграно возмущённое «пхах!». — А хотя, знаешь что, Наруто? Раз тут такое дело… Я не ожидал, но в следующий миг Карин схватила Суйгецу за ворот футболки, потянула на себя и резко впилась ему в губы ярким, кроваво-красным поцелуем. Я натурально подавился воздухом, переводя шокированный взгляд на Саске, ища поддержки своему возмущению. Я ожидал, что он тоже удивится, тоже будет стоять со скандально раскрытым ртом, но… Саске уже тихо смеялся, опустив взгляд на гитарные струны и добродушно качая головой. Будто он давным-давно привык к таким их выходкам. А Карин с Суйгецу прямо у меня на глазах нырнули в полноценный поцелуй с языком, и я… — Господи! Я понял! Хватит уже, мы с Саске так не целовались! — А хотелось? — теперь была очередь Карин ухмыляться, когда она оторвалась от Суйгецу. Тот стоял со своей гитарой будто ни жив ни мёртв, отупело, но очень счастливо моргая в пространство. — Что за нахрен? Именно в этот сумбурный, полный хаоса момент на сцене наконец появился Джуго, скользнув за плотную шторку. — Что тут… Суйгецу, что у тебя со ртом? — Хах? — Ты весь в помаде, — подойдя ближе и прищурившись, прямо заявил Джуго. — Карин? Он перевёл свой вопросительный взгляд на неё, но Карин, сложив губы буквой «о» и вслепую подправив смазанный контур помады безымянным пальцем, лишь беспечно пожала плечами. — Я отомстила Саске и Наруто за их бесстыдные милования, вот и всё. Мне, может, тоже иногда хочется кого-нибудь поцеловать перед концертом. Чтобы растряхнуть нервы и всё такое. — О! Ты знаешь, я всегда откры… — Заткнись, Суйгецу. Ты просто попался под горячую руку, и не мечтай о повторении, — Карин тряхнула волосами, возвращаясь на своё место за центральным микрофоном. — Охо, — с усмешкой вздёрнул брови Суйгецу, — тогда твоя горячая рука реально горячая. — Так, а вот сейчас ты реально можешь отхватить. Джуго тяжело вздохнул, но, обведя внимательным взглядом всех до единого и особенно задержавшись на Саске, который с маленькой мягкой улыбкой перебирал пальцами по ладам, будто заново вспоминая свои сольные гитарные партии, он сказал лишь: — Суйгецу, вытри рот, и мы начинаем. Порядок? — на всякий случай, Джуго спросил как следует. И теперь Саске вскинул голову. Посмотрел сначала на меня. Потом на Джуго. Твёрдо кивнул, давая столь недостающую остальным ребятам уверенность, что всё у них пройдёт как по маслу. Отлично. Теперь я официально считал свою миссию выполненной, а потому — мне осталось лишь пожелать всем четверым удачи, пообещать Саске, что мы встретимся после концерта, а потом уйти со сцены, чтобы воссоединиться в зале с Сакурой и Какаши. Так для нас и начался концерт. У меня было очень хорошее предчувствие, и я знал, что сегодня оно меня не обманет.