Поцелуи на запястьях и искреннее раскаяние в глазах Хазина быстро заставили парня сменить гнев на милость.
— И вообще, сколько можно болтать? — Кирилл чуть привстал, высвобождая руки и обхватывая ими Петину шею. — Ты ебать меня сегодня вообще собираешься?
Понаматывать сопли на кулак Кира сможет в любое другое время, но не тогда, когда в его объятьях горячий, как адское пламя мужик.
— Всё зависит от того, как быстро ты отыщешь смазку, мой хороший, — Хазин произнёс ему в губы мягко, но настойчиво.
Сам торопит и сам же не торопится. Воистину, близнецы — короли переменчивости и непостоянства.
Не то чтобы сам Петя спешил. Он откровенно наслаждался даже такими дразнящими, неспешными ласками и просто ощущением своего драгоценного мальчика в своих объятиях. Да, ему до трясучки хотелось его, до болезненного стояка — но сейчас это всё казалось вторичным. Просто целовать, просто быть рядом, просто касаться, просто слышать голос, просто любоваться — для счастья и спокойствия, по сути, оказалось нужно было так мало.
И так безумно много. Свой человек. Ставший таким необходимым, желанным и родным. И плевать, что им потребовалось на это так мало времени. Чтобы забыть — не хватит и оставшейся жизни.
— Или ты хочешь продолжить игры и предлагаешь устроить у тебя обыск? — усмехнувшись, Хазин зубами потянул нижнюю губу Кирилла, одновременно сжав ладонями задницу ерзающего от нетерпения парня.
Будь у них чуть больше терпения, Гречкин непременно бы согласился на обыск. Ему искренне было интересно посмотреть, что же этот хуйлуша сможет у него найти.
Нычки с наркотой давно не пополнялись, а всё остальное Хазина ничуть не удивит, максимум, доведёт до дергающегося глаза или истерического хохота.
— И что же ты хочешь там найти? Деньги, наркотики, совесть, здравый смысл? — Кирюша уже откровенно издевался и накидывал варианты, чего точно в этой хате нет; здесь не водилось даже жрачки, так как в хату парень приезжал наскоками. — А ещё мы можем попытаться отыскать нашу адекватность. Вдруг она с твоего первого визита тут куда закатилась.
Сильные руки сминающие распрекрасную жопу Кирюши, вырывали лёгкие стоны вперемешку с частым дыханием.
Сам Кирилл точно не переживёт этот обыск, потому что уж очень сильно хотелось ебаться. Именно поэтому он решительно начал тереться своим членом майору о живот и лезть бесконечно целоваться.
— В ящике под кроватью, — сбившись от нехватки воздуха наконец выдаёт Кира.
— Не получится, адекватность нам придётся искать в патрульной машине, — хохотнул, Петя, с готовностью отвечая на пылкие поцелуи и всё ближе прижимая парня к себе, давая возможность вволю поелозить по возбужденному члену.
Кто я такой, чтобы мешать нам двоим растягивать удовольствие. Кстаааати, об этом. Чуть не забыл.
Опрокинув Кирилла на спину как можно ближе к краю кровати и практически улегшись сверху на предельно заведенного парня, Хазин, пусть и не с первой попытки, но достаточно быстро дотянулся до ручки. Встать с этого ебантяя и по-человечески открыть ящик — слишком скучная и взрослая хуйня. А они оба взрослыми были исключительно по документам. И то — Кирилл, хоть и разменял третий десяток, но видимо, по привычке платил крупными купюрами и хапнул на всю сдачу распиздяйства. С запасом, так сказать. Что до самого Хазина — когда все стояли в очереди за адекватностью и взрослостью, он, видимо, курить отошёл.
Не дымить же в толпе, в самом деле.
На ощупь отыскав пару флаконов, среди уже, кажется, явно знакомого резинового члена и прочих приблуд, Петя поднял их на уровень глаз, для чего пришлось выгнуться на Гречкине, прижимаясь плотнее, стояком прямо к стояку. Оно того стояло, хоть Хазин не мог определиться, что было более желанным призом — найденный, наконец, бутылек смазки или прогибающийся ему на встречу, блядски стонущий в голос Кирилл. Впрочем, Кирилл ничуть не сопротивлялся этим манипуляциям, а лишь охотно подставлялся, прижимаясь теснее к горячей коже, получая больше трения от истекающих смазкой членов.
Интересно, а когда всё пошло не так и Кирюша стал считать сексуальным два трущихся друг об друга стояка?
Мысль не дала закончить возникшая перед лицом рука с трофейным лубрикантом.
— Ммм, запахло клубничкой, — в своей обычной манере выдал Гречкин, по-хозяйски опуская ладони Пете на задницу и прижимая к себе.
Казалось бы, Кира уже был так сильно возбужден, что кончит просто от лежаний майора на нём.
Ну и ладно. Он молодой, горячий. Зато эрекция за ночь десять раз, как нефиг делать.
— Очередное доказательство того, что ты у меня сладкоежка, — лизнув парня в кончик носа, Петя чуть опустил голову, утыкаясь ему носом в основание шеи. Он попросту не мог насытиться таким вкусным, естественным запахом, ему было бесконечно мало Кирюши, а оттого майора штормило от приступов ласковой нежности к одержимой похоти.
У меня. Как же его вело от осознания этого факта. Как хотелось подтверждения снова и снова.
— Так вот, мой сладкий мальчик, — Хазин прикусил слегка ключицу парня, спустился поцелуями по груди, вновь захватил в плен горячего рта ноющий сосок, едва потянув зубами штангу, — я очень хочу тебя. Ты поможешь нам с этим?
Пете словно хотелось всего и сразу. Испытать, попробовать, увидеть, насладиться. Он будто считал, что у них слишком мало времени и надо сделать как можно больше, запечатлеть в памяти, чтобы осталось там навсегда.
— Покажи мне, как сильно ты тоже этого хочешь, — Хазин вложил флакон смазки в дрожащую от возбуждения ладонь Кирилла, пока вторая тянула его за тёмные пряди к другому соску.
Ещё. И так. Дай. Хочу. Мало.
— Я хочу, чтобы ты сам подготовил себя для меня, мой хороший, — одними губами поймав второй пирсинг, Петя сильнее прижался пахом к вскинутым бёдрам парня, — чтобы ты смог принять мой член сразу, на всю длину и на тот темп, который нравится тебе, — плавно приподнявшись, почти не разрывая контакта кожа к коже, Хазин прижался к алеющим губам ловя сладкий стон.
Показывать Хазину, как парень был возбуждён, не требовалось. Стояк прекрасно видно любым невооружённым глазом, а если склониться чуть ниже, то вполне можно получить каменным членом по лбу, а потом сделать маску для лица из оставшейся на коже смазки.
Хули тут ещё показывать?
Гречкин даже воздухом подавился. Не то, чтобы его что-то смущало, просто просьба прозвучала максимально неожиданно.
Да что вообще в их отношениях было «ожиданно»? Даже прогнозируя свои действия, опираясь на характер и опыт, всё шло по пизде, что уж было говорить о чужих. Они даже примерно не могли представить, что отмочить каждый из них в следующий момент.
Приподнявшись на локтях, Кирилл удивлённо впился взглядом в совершенно «разъебанное» возбуждением лицо Пети. Его глаза блестели, как самая чёрная смола, всклокоченные волосы лезли в лицо, а грудная клетка бешено вздымалась. Если кто-то после этого зрелища не захочет валить и трахать этого мужика, то у чела явно не все дома.
— Тебе лень растягивать мою задницу или тебе так сильно хочется посмотреть, как я дрочу на твой светлый образ в одиночестве? — Кирюша прекрасно знал ответ на этот вопрос, но ему уж очень хотелось услышать это ещё раз, не пропуская ни единого слова, ни единого движения, ни единой эмоции, смотря во все глаза на поплывшего майора.
— Я хочу видеть тебя на самой грани удовольствия, мой хороший, — жарко выдохнул Хазин в самые губы распаленному, выбитому из колеи, но вполне себе заинтригованному его предложением Кириллу.
— Сам же прекрасно знаешь, что я чудом держусь, чтобы не нагибать тебя при каждом даже не самом удобном случае, — Петя уже не просто плыл, он держался исключительно на остатках упрямства и дичайшего, практически нездорового любопытства.
— Я хочу знать тебя так же хорошо, как ты знаешь собственное тело, — Хазин прижался лбом ко лбу, позволяя себе утонуть в изумрудном пламени. Оно буквально обжигало, но огонь этих глаз был для него ценнее, чем всё в этом мире, — хочу чтобы ты показал мне, что нравится тебе больше всего. Видеть, отчего тебе становится особенно хорошо настолько, что ты начнёшь всерьёз умолять о большем.
— И испытать самого себя. На котором по счету особо сладком, протяжном стоне, я сорвусь и, наконец, возьму тебя, втрахивая в эту охуенно удобную кровать, — тихо рыкнув, Петя немного отстранился от Кирилла, напоследок с нажимом проведя ладонями по груди, задевая пирсинг, спустился к животу и мимоходом приласкал член.
Улыбка, осветившая лицо майора напоминала оскал хищника и одержимого одновременно, но не пугала, а лишь завораживала. Если им и суждено гореть в адском пламени, то только вместе. Взявшись за руки они ступят в гиену огненную и сгорят дотла.
Кира не ответил ровным счётом ничего. Он, глянул на бутылек лубриканта, потом на Хазина и, что-то прикинув для себя, отщелкнул большим пальцем крышку с характерным звуком. Холодная тягучая жидкость обволокла все пальцы левой руки. Для проверки парень бросил взгляд на Петеньку и, убедившись, что тот смотрит, спустил ладонь к пульсирующему колечку мышц.
Игра в гляделки, определённо закончится ломотой в мышцах и сорванным голосом, но всё это будет стоить того!
Чуть-чуть приподнявшись и согнув ноги в коленях для большего удобства, парень слегка надавил на вход, а свободной рукой прогнал штангу на соске в сторону. Гречкин не понял, кто из них шумно выдохнул, но встретившись вновь глазами с Хазиным, понял, что оба.
Синхронно.
Что ж, сладкий, ты сам хотел посмотреть шоу. Ты его получишь.
Петя смотрел жадно, не моргая, будто впитывал как губка всё, что видел в данный момент. И Кире это нравилось. Даже больше. Ему сносило крышу от того, что его некогда извращённые (как ему всегда говорили) фантазии становятся реальностью и Хазин их не считает чем-то постыдным, больным или неправильным. Мужчина сам этого хотел, сам предложил и готов сам отвечать за все последствия данного безобразия.
А Кирилл точно мог гарантировать, что последствия будут. И будут приравниваться к самой изысканной и сладкой пытке.
Наконец поймав расфокусированный взгляд майора, Гречкин, пошло облизав губы, явно наслаждаясь результатом, ввёл в себя средний палец на одну фалангу. Пару раз повторив тоже самое и не встретив никакого сопротивления мышц, парень ввёл палец максимально глубоко и, не долго думая, подключил к процессу указательный.
Видать, его тело уже привыкло принимать в себя что-то посущественнее пальцев, а скользкий лубрикант лишь добавлял масла в огонь.
То, что Гречкин с охотой согласится на подобную авантюру, даже сомневаться не приходилось. В конце концов, менее отбитым его можно было назвать исключительно на фоне самого майора, и то далеко не факт. Во всяком случае, сейчас, Хазин определённо чувствовал, что подписал приговор самому себе.
И он готов на всё, только бы эта пытка продолжалась ближайшую вечность.
И без того крепкий стояк напрягся буквально до звона в яйцах, но Петя сжал обеими руками простынь до побелевших костяшек, лишь бы не коснуться ни постанывающего Кирилла, ни самого себя. Хазин только с жадностью любовался своим открытым, откровенным мальчиком, и сложно сказать, кто получал больше удовольствия от этого импровизированного представления. Кирилл мог ласкать себя и удовлетворять так, как только придёт в его наглухо отбитую голову, в то время как самому майору доставалась роль безучастного зрителя, способного лишь облизывать изнывающего парня голодным взглядом.
Определённо, это испытание для них обоих. На доверие у одного и на выдержку — у второго.
— Ты произведение искусства, мой дорогой, — хрипло прошептал Хазин, потому что внезапно пересохшее горло не давало большего. Пришлось спешно облизывать губы, не отводя горящих глаз, потому что он был ни в силах пропустить ни одного движения, ни одного жеста, ни выражения родного лица.
Петя был абсолютно искренен, потому что парень перед ним прекрасен в своём бесстыдном желании и жажде наслаждения. У Хазина попросту разбегались глаза, он не знал, как запечатлеть всю охуенную картину в своей памяти целиком — и заломленные брови домиком, почти жалобно; и тонкие ловкие пальцы, ритмично исчезающие в жадном, горячем нутре; и блеск металла штанги, контрастирующий со светлой кожей и покрасневшими сосками; и напряжённый подрагивающий член, прижатый к животу и пачкающий его смазкой; и карминовые уже, изгрызенные губы, по которым так заманчиво скользит юркий, длинный, умелый язык.
Он сейчас был грёбаным совершенством. Его совершенством. И он такой только для него. Исключительно для него.
Если бы Кирилл слышал слова майора, то непременно бы поплыл от тёплых чувств в груди, но из-за бешеного пульса, шумящего в голове, сбитого дыхания и собственных стонов, парень ничего не разобрал. Сейчас весь мир сузился до размеров кровати и общего болезненного возбуждения.
Гречкин определенно хотел добиться, чтобы у Хазина отказали всё тормоза и он, сорвавшись будто с цепи бешеный зверь втрахивал его в койку до сорванного голоса и фейерверка над головой.
Главное не сорваться первым. Главное не сорваться первым.
Переместив руку со своей груди на сочащийся член, Кира сомкнул пальцы в кольцо, надавливая на головку и полностью ее открывая. Для пущего эффекта он приподнял ствол так, чтобы Петя видел все в мельчайших подробностях: как набухли вены, как блестит тонкая кожа и как из уретры сочится смазка. Обычно эти выделения не превышали нескольких капель, но видать, при сильном желании трахаться, её образовывалось куда больше.
Кирюша свободно погружал в себя два пальца на всю длину и даже чуть раздвигал их в стороны, морально (и физически) готовясь к засаженному по самые гланды крепкому хую. Единственное, парень всеми силами старался не задеть даже на миллиметр простату, потому что понимал, если он это сделает, полетит к чертям весь оставшийся на донышке самоконтроль.
Стук собственного дикого пульса отдавался в висках плавно отъезжающего майора, казалось, в том же ритме, в котором заходился рваными вздохами Кирилл и с тем же темпом, с каким он растрахивает себя проворными пальцами.
Затея определённо была обречена на такой же феерический успех, с каким оглушающим треском рушились сейчас остатки откровенно смешного самоконтроля Хазина.
Он ведь даже не рисуется. Просто расслабляется со мной настолько, будто нет ничего более естественного для него. Полная уязвимость, и между тем — абсолютная власть, и он вряд ли сам отдаёт себе в этом отчет.
Глухой утробный рык, рвущийся из приоткрытых губ, высушенных собственным горячечным дыханием Хазина, практически в унисон прозвучал с особенно сладким стоном Кирюши, который, видимо, балансировал на тончайшей грани экстаза. Петя каждой клеточкой собственного возбуждённого до предела тела ощущал, что парень намеренно лишь раздразнивает себя, не срываясь окончательно только ради того, чтоб этот решающий шаг отдать ему.
Ну что Петенька, получилось полюбоваться подольше? Хоть минут пять этого шоу смог выдержать?
К ЧЕРТУ
Одним рывком приблизившись к распаленному парню и накрыв измученные губы своими голодным поцелуем, Хазин, тем не менее, очень осторожно, даже сейчас полностью контролируя свои действия, повалил Кирюшу на спину, накрывая собой и одновременно добавляя к его уже порядком уставшей паре пальцев ещё и свой. Практически полное отсутствие сопротивление мышц, невольное переплетение рук не в самой удобной, но точно пиздецки-охуенно горячей ситуации, крышесносный стон в самые губы — вероятно только чудо помогло озверевшему майору не кончить в тот же момент, когда желанное тело под ним выгнулось навстречу.
Гречкин ждал этого момента, как главного праздника в году. Он абстрагировался и старался как можно меньше думать о своей и Петиной эрекции, что бы протянуть на грани этого безумия подольше. Стояло почувствовать сбитое дыхание на лице и на секунду встретиться глазами, как с петель сорвало обоих.
Кира практически зубами впился в губы майора, сминая, облизывая и, конечно же кусая их. Самозабвенно, жарко, не забывая стонать, парень подавался навстречу настолько, насколько позволяла поза.
А воздух им и не нужен. Только они нужны друг другу. До кома в горле… До боли в грудной клетке…
Третий палец, и желанное, горячее тело на себе Кира ощутил так остро, будто через него пропустили ток. То, что сейчас в его заднице не только его пальцы, но и Петины, заставляли метаться в предоргазменных судорогах. Парень чувствовал майора везде, каждой клеточкой своего тела и внутри, и снаружи. Везде был только Хазин.
Если завтра Кирилла отправят в психушку и признают невменяемым, он ничуть не удивится. Ведь то, что происходит сейчас достойно самого извращённого психического расстройства.
Вскидывая бёдра вверх и притираясь своим членом об стояк Хазина, Кирюша отпустил себя, полностью отключая мозг.
— Петенька, пожалуйста, прошу тебя, трахни меня, как следует, — парень знал, что трепетная просьба вперемешку с блядским желанием ебаться добьет Петю бесповоротно.
Не то чтобы сейчас Хазина требовалось уговаривать, тем более, когда и без озвученных вслух просьб Кирюша был живой иллюстрацией этих слов. Всем своим видом он буквально кричал о том, что всё, что в данное время ему нужно — это толстый член глубоко в растянутой заднице и крепкая хватка на бёдрах, когда ему наконец, вставят и выебут из него всю душу.
Да и как тут отказать, когда так отчаянно просят, когда он так отчаянно нужен своему мальчику.
— Хороший мой… — Петя, перехватив руку Кирилла, вынул их пальцы, оставляя парня с чувством внутренней пустоты. Ненадолго, но этого хватило, чтобы он, и без того не отличающийся терпением в постели, едва ли не захныкал.
— Кирюш… Посмотри на меня, пожалуйста… — Хазин успел уже добавить смазки из отброшенного флакона на свой стоящий колом член. Лишним, даже с хорошей подготовкой, учитывая их ебанутость, не будет точно. Приставив головку к жадно пульсирующего входу, он поймал взгляд совершенно бешенных светящихся зеленью глаз.
Блять, а ведь сейчас они впервые смогут нормально трахаться лицом к лицу, не рискуя при неудачном движении что-то себе сломать. И значит Петя может бесконечно любоваться Кирюшей, пока будет брать его в том ритме, который он сам захочет.
— Я хочу, чтобы ты своими глазами видел, насколько мне хорошо с тобой, Кир, — Хазин не отводил взгляд и не давал этого сделать практически невменяемому уже Кириллу.
Очередной несчастный всхлип прервался на середине, когда Петя, толкнувшись одним плавным движением, загнал член сразу на всю длину и, не давая им и минуты на осознание, сорвался сразу на бешеный темп, буквально втрахивая парня в кровать.
Мог ли Кирилл сопротивляться? Конечно же нет.
То, что делал с ним Петя не поддавалось ни самоконтролю, ни контролю со стороны самого Пети. Все происходило по какому-то общему наитию: если Хазин начинал ласкать Киру, тот без промедлений откликался, жадно подаваясь навстречу.
Гречкин, как и полагалось, смотрел на СВОЕГО парня неотрывно, голодно, жадно.
В голове всплыл рандомный факт: «мужчины моргают реже, чем женщины», и это явно радовало Кирюшу, поскольку он мог молча сверлить майора взглядом, сводя обоих с ума.
А вот о том, что в тот момент, когда Петенька толкнется в него на всю длину, он невольно запрокинет голову назад, Кирилл не подумал. Он вообще мало о чем мог думать, когда Хазин, с места взяв бессовестный ритм, вколачивал его в койку. Оставалось только стонать в голос, распаляя их обоих.
На ощупь найдя злосчастное изголовье, парень вцепился в него рукой, чтобы поймать хоть какое-то подобие баланса на грани. Второй ладонью Кирюша вцепился Пете в запястье, словно это помогло бы ему не утонуть.
Короткие ногти, впивающиеся в бледную кожу на мягкой заднице, заставляли Гречкина невольно вскидывать бёдра навстречу толчкам. Он невольно старался найти тот самый угол, который избегал ещё две минуты назад.
Зря. От неминуемого ухода в черную бездну их не спасёт уже ничего…
Наивная и трогательная попытка Кирилла зацепиться за Петю, чтоб заземлиться, имела столько же смысла, как и при свободном падении цепляться за воздух. Хазин, бесспорно, заметил и её, и отчаянную попытку не сорваться в безумие окончательно, но они слишком сильный кайф ловили друг от друга, чтобы хоть что-то было способно их удержать.
Я не смогу стать твоим якорем. Скорее, я утяну тебя на самое дно.
Судорожно ловя ртом воздух, один на двоих, впечатывая его поцелуем в губы напротив с той же силой и отчаянной жаждой, как самого парня втрахивал в койку, Петя не мог перестать смотреть и запоминать.
Как закатывались раз за разом ставшие тёмными болотистыми омутами глаза, когда его член так ужасно попадал по простате, намеренно не постоянно а через несколько сильных размашистых толчков.
Уперевшись на локоть левой руки, чтобы не придавить Киру всем весом и не сбиться со столь нужного им обоим ритма, правую майор протянул к судорожно сжатой на каркасе кровати ладони парня и с трудом, но смог расцепить побелевшие от напряжения пальцы. Перетянув руку парня на собственный загривок, склонился к самому уху, прикусывая особо чувствительную сейчас (хотя что и когда у Гречкина не было таковым) мочку и хрипло произнёс.
— Не убирай своих рук от меня, мой хороший. Я хочу запомнить, насколько сильно тебе охуенно подо мной. Как ты теряешь голову на моём члене, — и Хазина пробила дрожь, когда он ощутил впившиеся в кожу шеи ногти.
Даже боль от его рук приносит слишком сильное удовольствие.
Очевидно, Кира теряет не только голову, но и рассудок, ведь он даже не контролирует себя. Парень так сильно сжимает Петю в своих объятьях, что мог бы просто задушить, но сил хватает ровно настолько, чтобы держаться.
А Петя по-хозяйски лапает его и вдалбливается снова и снова, задевая простату, от чего Кирилла лишь больше выгибает в спине. От хрипоты парень уже не мог стонать во весь голос и его хватало лишь на жалобный скулеж. Крышесносный жалобный скулеж.
О, слышали бы эти звуки его дружки, точно бы окрестили главной шлюхой на районе. А Гречкин был бы и рад носить это звание, но он всё же хотел раз за разом вставать раком, раздвигать ноги и ложиться под одного единственного человека.
А вот майор точно бы не согласился делиться этими стонами ни с кем и никогда. Это было слишком личное, слишком дорогое и сокровенное. Он бы вообще закрыл Кирюшу в башне, если б только мог.
Влажным языком Кирилл мажет по плечу Хазина и тут же впивается в него зубами. Сил и сознания остаётся меньше, чем на донышке. Хазин откровенно растворяется в парне, полностью, без остатка и фатально. Его одновременно сносит и почти блядская отдача, с которой Кирилл жадно подается навстречу, стараясь раз за разом насадиться глубже, получить больше и больше. И в то же время плавит от безграничной нежности к тому, как отчаянно парень хватается за него, как трогательно распахивает кажущиеся бездонными глаза, как выламывается во всхлипах изгиб капризных губ.
Такой открытый. Такой чувственный. Такой желанный. Мой мальчик. Самый дорогой и нужный.
Думал ли это Хазин, отражались ли эти его эмоции на лице или он и вовсе просто произносил всё это вслух, неизвестно. Майор лишь бесконечно покрывал поцелуями раскрасневшееся лицо, ловил губами каждый вдох, мучительно-нежно, едва касаясь, вёл языком по шее, чтобы в следующем мгновении оставить болезненный укус, тут же зализывая ранки.
— Кирюша… Родной мой… — мыслить связно и отдавать себе отчёт в словах сейчас Хазин явно был способен не больше, чем оторваться от парня. Он лишь свободной рукой нашёл его дрожащую ладонь и переплёл их пальцы, сжимая крепко, удерживаясь в последних мгновениях предоргазменной волны, рискующей в этот раз утянуть их обоих с головой.
— Кирюшенька… — сил хватило только на то, чтобы обратить внимание Кирилла на себя, и стоило их взглядам столкнуться, как изматывающий оргазм заставил Хазина вновь содрогнуться, не разрывая, впрочем, зрительного контакта.
Слишком хотелось смотреть, как закатываются от удовольствия бесстыжие глаза, как срывается с измученных губ оглушительный и самый сладкий стон, на который, казалось, уже не осталось сил.
Хазину показалось, что от кончающего на его члене Гречкина, так правильно и охуенно сжимающегося на нём, он вновь заведётся и тут же кончит ещё раз — настолько чувственно и горячо выглядел его мальчик.
Гречкин чувствует жар во всем теле. Он не понимает, что происходит, потому что всё перемешалось в голове, словно самый жёсткий коктейль в шейкере бармена. Парень точно знает, что не спит, но и разлепить тяжёлые веки не получалось. Он бессвязно мычит в попытках открыть глаза и убедиться, что всё происходящее реально.
Когда удается хоть чуточку унять бьющееся сердце и дышать чаще, чем через раз, сквозь ресницы всё-таки получается разглядеть перед собой Хазина. Точнее, его взмокшую, взъерошенный макушку.
Да, Петя не пушинка, но сгонять его с себя совсем не хочется. Пусть он лежит так, пока тело полностью не парализует от его веса.
— Это всё моё и это всё мне надо, — едва слышно бурчит Кира, всё так же не выпуская майора из своих рук.
Приходил в себя Хазин урывками, каждый раз будто вспышкой фотоплёнки что-то фиксируя, пробуждаясь.
Вспышка
Потерянное и блаженное выражение лица Кирилла, которое слишком пиздато контрастирует с остаточной волной удовольствия, когда они, наконец, разлепились и Хазин с крайне пошлым хлюпающим звуком вынул-таки член из растраханной задницы парня.
Вспышка
Он очень осторожно, боясь сорваться с подрагивающей руки и обессиленно рухнуть на парня, перелег на бок, практически не размыкая объятий.
Вспышка
Дышать не хотелось особо. Отрываться от невесомых касаний губ к губам — не хотелось. Убирать трясущиеся ладони с собственной спины, на которой, по ощущениям, кровоточили некоторые царапины — не хотелось тем более.
Вспышка
— Конечно твоё, — хмыкнув, Хазин пробурчал прямо в губы, — кому ещё оно надо. Вроде больше никто и не претендует.
Только ты настолько сумасшедший, что захотел меня себе. И себя мне.
Вспышка
— А ты моё. И нужен мне весь, целиком и полностью. И я не завидую тем, кто попытается тебя у меня отобрать, Кирюш, — мягко произнёс майор, поглаживая парня слегка дрожащей ладонью по щеке, к которой тот тут же прильнул.
Первые и самые горячие и дикие эмоции они выплеснули. Причём, походу, вместе со всей накопленной спермой. Едва ли не впервые с момента знакомства ебаться с этим отбитым хуйлушей хотелось намного меньше, чем пиздеть всю ночь напролёт или просто тискаться, как скромный школьник.
— Тогда пусть они посмотрят на затраханного меня и поймут, что с такой непосильной ношей они не справится, — Гречкин едва размыкал слипшиеся губы, в глубине мечтая о канистре с минералкой.
Он был согласен на любые телодвижения, которым его подвергнет Петя, потому что двигаться самому было не по силам.
Пика-пикачу, чу-чу-чу-чу,
Так с тобой хочу-чу-чу.
Пикачу, я выбираю тебя.
А ведь он и правда выбрал себе Хазина, даже не смотря на ту дурацкую песню, засевшую в голове. Неосознанно, чисто интуитивно выбрал.
Спроси сейчас парня, чем он руководствовался или что чувствовал, он не ответит. Просто потому что сам не знает. Его тянуло к майору, как магнитом медленно, но верно.
Вот и притянуло, пожалуйста. Теперь Кирюша лежит с задницей, полной ощущений и не может мыслить здраво. Хотя, кого мы обманываем. Он и до этого не мог.
— Хочу остаться с вместе с тобой, — Кира трётся носом, сам не понимая обо что, проваливаясь в сон, — желательно, навсегда.
Гречкин как всегда был в своём репертуаре. Он ляпнул и технично слился, а вы живите с полученной информацией или обтекайте, в зависимости от неё.
В данном случае — Хазин ощутимо вздрогнул, казалось, всем телом, неосознанно крепко прижав к себе провалившегося в сон парня. Того срубили моментально, видимо, он был сонный уже когда Петя только приехал к нему, что, в общем-то — не удивительно. Тогда время уже близилось к четырём утра…
Остаться вместе… Желательно, навсегда…
Казалось, что эти слова продолжали звучать в ушах оглушенного майора, пока он тупо пялил в стенку, бездумно поглаживая прильнувшего к нему Кирюшу по спутанным волосам. Они не были продиктованы выбросом эндорфинов в момент оргазма и не казались сонным бредом, ибо с последним Хазин уже имел счастье ознакомиться в прошлую ночь. Сейчас, хоть и засыпающий, Кира явно отдавал отчёт своим мыслям, насколько в принципе был на это способен по жизни.
Остаться вместе… Желательно, навсегда…
Тихо, почти неслышно вздохнув, Петя перевёл взгляд на уже крепко посапывающее в его руках его личное, ебанутое сокровище.
На моём плече засыпает моё счастье.
Счастье
Счастье моë — быть с тобою вдвоем.
Откуда в его наглухо отбитой голове взялась эта до жуть сопливая и романтичная песенка, он понятия не имел. Да и было как-то похер, ведь она прекрасно описывала все эмоции, на которые этот ебанат выбивал его своей искренностью и непосредственностью так легко, как тырил сигареты из его рук.
Кстати, о сигаретах.
Прислушавшись к мерному посапыванию на своём плече, Хазин осторожно и совершенно бесшумно выполз из-под парня и, натянув брюки, прошёл на лоджию. Он всё ещё банально не планировал отморозить себе яйца. Как бы ему не было жалко покидать своё чудо даже на столь ничтожный срок, майору жизненно необходимо было проветрить кипящий мозг.
Остаться вместе… Желательно, навсегда…
— Я тоже этого хочу, мой милый. Больше всего на свете, — Хазин затянулся, вглядываясь в зарождающийся осенний рассвет, не отдавая себе отчёт, что разговаривает сам с собой шёпотом, а не в своей голове, — символично. Ведь ты оказался таким же рассветом в кромешной тьме моей жизни, Кирюш.
Остаться вместе… Желательно, навсегда…
Докурив едва ли до середины и окончательно продрогнув, он проскользнул обратно в спальню, покосившись на сладко спящего Кирилла. Тот не проснулся от его побега, но, видимо, неосознанно пытался обнять на огромной кровати, не осознавая, что временно остался один. Не сдержав мягкой улыбки и прекрасно понимая, что в незнакомой хате он хуй что отыщет, Хазин неслышно дошёл до своего пальто и забрал из кармана оставшуюся колу. Особо не утолит жажду, но искать сейчас воду дико впадлу, безумно тянуло обратно.
Остаться вместе… Желательно, навсегда…
Также тихо вернувшись обратно, Хазин практически на ходу скинул брюки, поставил газировку на тумбочку со стороны Кирилла и юркнул обратно в кровать, где его тут же вновь загребли в собственнические объятия, видимо, во избежание новых побегов, оплетая сразу всеми конечностями. А он и против не был, обнимая в ответ и сонно хлопая уставшими глазами.
Останемся вместе… Обязательно. Навсегда…
