Трое

У юных магов такие восхищённые глаза, невинные лица. Будто неоперившиеся птенцы, они, разинув рты, гуськом потопали за ней в гущу леса, совершенно не боясь оставаться наедине с некогда почти ведьмой и королевой Камелота - города, что совсем недавно славился бесчеловечным сжиганием магов на кострах и уничтожением всего волшебного. Ещё свежие воспоминания об годах тирании омрачают настроение женщины, возвращая в недалёкое прошлое. Необычный союз трёх личностей с сильнейшей магией не мог долго оставаться незамеченным; в Камелот потянулась вереница тех, кто верил в приближающуюся новую эпоху мира и спокойствия. Но не всех удавалось убедить уйти, спрятаться до поры до времени, ведь, к сожалению, в результате участились и охота за волшебниками, пойманными с поличным. Вот только странным образом почти все выловленные маги, а именно действительно невиновные люди, то сбегали с эшафота, то взрывали решётки и стены, то таинственно исчезали на месте, оставляя короля не у дел. И, как следствие, у Утера начала развиваться паранойя, что те горстки оставшихся в живых друидов и ведьм, в том числе сбежавших, окончательно решили его убить. Умопомрачение короля привело к тому, что тот стал замечать вещи, от которых раньше предпочитал отмахиваться или не замечать вовсе. Гнетущую атмосферу в замке, брошенные искоса взгляды, перешёптывания слуг и... Слишком выразительные прикосновения пальцев, когда его подопечная принимала бокал от вшивого служки, слишком многозначительные перепалки между братом и сестрой, слишком панибратское отношение между принцем и учеником лекаря, слишком частые вечерние прогулки всех троих. Расцветающая при виде букетов фиалок одна, спокойно затачивающий неприкасаемый королевский меч второй, тренирующийся до изнеможения с раной на плече, завязанной красным шейным платком, третий. И стойкий запах сирени, лекарственных трав и зелёных яблок, витающий вокруг молодых людей загадочной завесой. Слишком много "слишком" являлось подозрительным. Что-то происходило у него под носом, и он собирался это выяснить. В одну из ночей Утер вознамерился проверить благопристойность своей подопечной самостоятельно. Он угрюмо дошёл до комнаты девушки и без стука стал заходить внутрь. На мгновение ему показалось, словно сам воздух удерживает его тело на месте, не позволяя зайти. Тут же взъярившись, король злобно надавил на дверь: та вдруг легко отворилась и после такого напора оглушительно ударилась в стену. Моргана пугливо подскочила на постели, сонно оглядывая фигуру Утера, что в ночном сумраке выглядел чрезвычайно угрожающе, особенно когда окидывал её покои мутным взглядом безумца. - Милорд? Что-то случилось? - она натянула на себя одеяло и сильнее прижалась к изголовью кровати, будто желая провалиться сквозь камень и оказаться в смежной комнате. Мужчина бесцеремонно заглянул к шкаф, откинул плотные портьеры, хотел было опуститься на пол и проверить внизу, но подумал, что это уже унизительно. Так что он только ожесточённо попинал пространство под постелью, прислушиваясь к малейшему шороху. Но всё, что он слышал - это боязливое дыхание девушки и собственное, как у загнанного зверя. Тогда он не стал мешкать. - Я принял решение выдать тебя замуж. Девушка на миг перестала дышать и двигаться, в испуге замерев вовсе. - Но!.. - начала она, однако, памятуя об изменениях, затронувших психику короля, лишь сильнее стиснула мягкую ткань одеяла. - Почему так внезапно, милорд? - Тебе пора стать взрослой, Моргана. Ты можешь принести огромную пользу нашему королевству, - бескомпромиссно выплюнул Утер и ушёл, оставляя подопечную в полнейшей оторопи. По крайней мере, так он думал. Королю было невдомёк - всё, что он видел в комнате, являлось великолепной иллюзией. Мерлин, чутко спавший в силу своего статуса, успел придержать дверь, быстро обдумывая ситуацию. Разбуженная тревогой мага Моргана мгновенно согласилась с его идеей и резво положила ладонь поверх вытянутой мужской, чтобы затем стиснуть их пальцы вместе, с томлением наблюдая, как голубые глаза окрашиваются в золотой одновременно с её. Артур же к тому моменту подобрался и напряжённо созерцал тонущий в помешательстве образ некогда кумира. До меча ему нужно только дотянуться, хоть сама мысль об этом и была мучительна. Все трое пристально следили за перемещениями Утера вокруг, пока девушка злорадно вжималась в слугу и выдавала свои реплики с ядовитым сарказмом, а Мерлин менял интонации на тон кроткой овечки. Артур же, немного успокоившись, тем не менее, неустанно наблюдал за мужчиной, напоминающим взявшую след борзую, и играл с длинными локонами, наслаждаясь шёлком тёмных волос. Когда же Утер бросил последнюю фразу, он уж точно не мог подозревать, что внезапная смерть от разозлённой девушки, почти переломавшей королю все кости, обошла его стороной только благодаря принцу, повалившему Моргану на постель, стискивая в медвежьих объятиях и оставляя всё в руках потемневшего Эмриса. У того хватило благоразумия не нападать на монаршию особу, предпочтя вместо этого наслать на Утера аллергию на золото, чтобы тиран не мог надеть свою кровавую корону и перстни без му́ки. И никто не произнёс ни слова. За короткое время между ними воцарилась до удивления прочная гармония. Стойкость, самоуверенность и тактическое мышление, хитрость, вспыльчивость и язвительность, беспечность, упорство и удачливость - они чувствовали друг друга, как самих себя, не теряя при этом свою индивидуальность. Магия обнажила все мысли и чувства, раскрывая проблемы каждого и позволяя помочь в их решении. Моргауза утверждала, что Моргана способна подчинить двух достойнейших мужчин железной воле и использовать на своё усмотрение, покорять умы и завоёвывать чужие земли. Вот только для подобного ей ничего не нужно было делать: она застряла в сердце Мерлина и Артура задолго до того, как начало действовать заклятие, точно также, как они в её. Возможно, поэтому план сестры сработал совсем не так, как хотелось, ведь никто не мог предположить, что трое сильнейших представителя магии будут не только знакомы и жить фактически под одной крышей, но и ощущать сильные чувства друг к другу, не важно, любовь ли это к женщине или к брату по духу. Моргане достаточно умиротворения, озаряющего сознание морским штилем, прогнанного прочь одиночества, возможности быть собой и понимания того, что их эмоции бьются в унисон в едином порыве грядущих перемен. Но не только мироощущение изменилось в них. Если у магов увеличилась магическая сила и интуитивное понимание самой сути магии, то у Артура буквально разрослась харизма и аура величия: за ним хотелось идти, его хотелось слушать и внимать веским доводам. Утер будто чувствовал угрозу своему положению и отсылал принца подальше бесцельно патрулировать границы страны, совершенно не подозревая, что тот, вместе со своим слугой, налаживал связи между людьми и носителями волшебства, пока подопечная короля прощупывала почву на приёмах и балах, выявляя потенциальных союзников и улавливая мельчайшие слухи. После той роковой ночи было принято решение, которое Артуру далось тяжелее всех. Утер с каждым днём накапливал всё больше врагов, выплёскивал в мир всё больше ненависти и насилия, порождающего насилия, и равнодушной во всему смерти. Так стоило ли спасать такого человека, добровольно шагающего в омут безумия и тянущего за собой весь Камелот? В итоге, король погиб от стрелы отчаянных головорезов, промышлявших какое-то время на тракте. Они напали на повозку, везущую Моргану к землям Горлуа - она почти забыла, как они выглядят, но, после сумбурного вязкого сна, пожелала их увидеть немедленно. Утер не позволил Артуру, а, значит, и Мерлину, её сопровождать, желая разрубить эту невидимую паутину между ними. Тиран всея Камелота сам отправился с подопечной и, когда пространство за каретой внезапно огласилось криками рыцарей, выглянул в окошко с целью быстро оценить обстановку. Лучник разбойников оказался невероятно метким, и наконечник стрелы вошёл глубоко в глазницу. Король протягивал руку к Моргане, которая с отстранённым видом наблюдала, пока тот истекал кровью. Рядом видимыми только ей образами мельтешили Мерлин и Артур; жалость одного и печаль другого давила так плотно, что девушка, сжав зубы, избавила Утера от агонии, подарив безболезненную встречу со смертью. Но все трое вздохнули с облегчением, когда конвульсивно содрогающийся мужчина замер навсегда. Время между внезапной гибелью Утера и до сегодня пролетело быстрее ветра. Как новый король, Артур торжественно провозгласил снятие запрета на магию, за исключением её использования во вред другим. Чуть позже, пока люди ещё только осознавали свою свободу, всему королевству было сообщено о свадьбе Морганы Горлуа с Артуром Пендрагоном и Мерлином, как дань уважения забытым традициям Триединой богине и как союз, окончательно отторгающий связь с прошлым. Бывший принц и бывшая подопечная Утера предлагали поделить трон на троих, но Мерлин предпочел остаться могущественной тенью обоих, то есть придворным магом и первым советником, со словами "мне корона очень жмёт в ушах". Саксы попытались воспользоваться перестраивающимся положением Камелота, но в день назначенной битвы над их войском демонстративно пролетел Килгарра с подросшим Айтузой. Противники на раз сдулись, прекрасно осознавая масштаб возможных потерь. Драконы же дождались побега саксов и улетели на восток; более их ничто не держало в этих землях. Раз уж они являлись последними представителями своего рода, то хотели прожить остаток жизни в спокойствии. Помощь с саксами в обмен на последнюю просьбу Повелителя Драконов - не такая уж и большая цена. Учитывая, что Мерлин и Артур сами жаждали поскорее спровадить Килгарру с Айтузой, всё ещё помня об его предложении Моргане. Ланселот, вместе со спутниками, вернулся в замок после письма неизвестного содержания от Артура. У Гвен от шока и радости при виде возлюбленного подкосились колени, но от неудачного падения спас подоспевший Мордред, что недавно присоедилися к путешествию бывшего рыцаря. И пока Гвиневра расцеловывала Ланса, а Мордреда счастливо обнимала, вернее, душила ощутившая его присутствие Моргана под ревнивыми взглядами двух пар голубых глаз, стоящий рядом с женским хаосом Персиваль думал о том, что рад впервые увидеть город уже очищенным от царившего ранее мракобесия. И, хотя прошло несколько лет с тех пор, как королевство избавилось от пелены смерти и пепла, видения о криках сожжённых и посиневшей коже повешенных, о том, что именно Моргана могла бы быть в центре площади под взглядами отвращения и жалости со всех сторон... Они ещё терзали подсознание, особенно сейчас, когда всё так прекрасно. Благо, что теперь под боком было целых две печки с крепкими утешающими объятиями, что мягко вырывали из пучины заскорузлого ужаса. Она просыпалась от того, что Артур за спиной нежно перебирал фаланги её пальцев одной рукой, пока вторая крепче прижимала к его торсу, словно заслоняя от чёрной сонной дымки, в то время, как Мерлин расцеловывал покрытое слезами лицо и массировал заднюю сторону шеи и затылка, прогоняя разрывающую голову боль. Лишь стискивая ладони обоих, женщина спокойно засыпала от ласковых прикосновений и безмерного чувства удовлетворения; её любят так же глубоко и сильно, как и она сама. - Королева Моргана, - слышится звонкий голос рядом с ней, и светло-зелёное бархатное платье чуть тянут, словно боясь повредить дорогой ткани. Моргана мысленно ругает себя за отвлекающие внимание мысли и участливо смотрит вниз. Кайден, рыжий мальчик с карими глазами, встречается с ней взглядом и безбожно краснеет, стыдливо стискивая ладошки. Королева давит в груди неуместное хихиканье - быть настолько милым просто преступление - и присаживается, чтобы ближе видеть пунцовое личико друида. - Что случилось, Кайден? - Реган поранилась, - совсем тихо шепчет смущённый мальчик и переводит взгляд в сторону, откуда маленькой фурией выскакивает младшая сестра Кайдена и пинает его в голень. Вернее, пытается: тот легко уворачивается от удара, явно привыкнув к таким движениям. - Ябеда! Я всё маме расскажу! - звонко картавит рыжее кудрявое облако, скуксив обиженную мордашку. Королева моргает; тревога и вина проносятся по нутру противными мошками. Она цепко ловит Реган и осматривает, действительно обнаруживая на тощих коленках и ладонях ссадины, словно юная волшебница тормозила всеми конечностями при падении. Учитывая непоседливый характер юной особы, подобное вполне имело место быть. - Я в порядке! - мотает рыжими вихрами егоза и отворачивается от женщины, явно скрывая боль от выглядящих значительными царапин. - Думаю, это не так, - мягко ответствует ей Моргана, заплетая копну упрямых волос цвета осенней листвы, раз уж ей предоставилась такая возможность. Не без помощи магии, разумеется. Реган капризно надувает губы, но не отходит от неё, подставляясь под мягкие касания и дуновения игривых потоков ветра. Волшебство королевы обращает ворох непослушных прядей в послушную аккуратную косу, увитую миниатюрными пламенными ирисами и небесными агератумами. - Мне не нужна помощь! Я и так сильная! И мне не больно! Вот! В знак утверждения она даже топает ножкой, стараясь выглядеть очень грозной, однако производя совершенно противоположный эффект - Моргана лишь больше умиляется крохе. И думает о том, что, сложись всё по-другому, через несколько лет всего поколения маленьких магов, что представляли сейчас мальчик и девочка, с нескрываемым любопытством наблюдающие за изящной магией, просто не было бы. Закончив, королева медленно разворачивает к себе притихшую девочку. Кайден замирает рядом, с успехом заталкивая проснувшееся к сестре ехидство; Моргана на мгновение словно заглядывает в будущее и с внутренним хохотом отмечает, насколько в будущем юноша будет опекать прекрасную молодую девушку от очереди ухажёров. - Конечно, сильная, - она без тени сомнений соглашается и, дождавшись более расслабленного выражения лица Реган, касается пальцем носа-кнопочки. - Но даже сильным иногда нужна помощь, чтобы быть сильными дальше. И умение принять эту помощь тоже сила, понимаешь? У девочки вспыхивает очевидная внутренняя борьба: детский максимализм упрямо пыхтит, но проигрывает спокойной уверенности королевы, что ненавязчиво высказывается, позволяя самой принять точку зрения. Наконец, Реган часто-часто кивает, расплываясь в широкой улыбке. Моргана отвечает ей тем же, а после заговорщицки подмигивает, освобождая из сомкнутой ладони несколько разноцветных бабочек, что опускаются на царапины, заживляя ранки и стирая боль. Девочка восхищенно ловит пару из них и подносит близко-близко к лицу, рассматривая витиеватый узор на тонких крылышках. Остальные творения магии оседают на восторженном Кайдене, что с удивительной осторожностью их гладит и трогает. Порой бабочки, вырвавшись, осыпают их лица пылью, и брат и сестра взволнованно хихикают друг над другом, когда кто-то из них громогласно чихает. Они продолжают путь, и, кое-что вспомнив, женщина передаёт мысленный отклик в глубину леса, надеясь на скорую встречу. Моргана вдыхает свежий воздух и трепетно впитывает всеми фибрами души радость детей в такой замечательный летний день. Уже один только миг, полный детской непосредственности, незамутнённой искренности и жизнерадостности, стоил всех приложенных усилий. Блеснув глазами, она всё-таки наказывает бабочкам, всё ещё витающим рядом переливающимися огнями, защищать и оберегать юных магов до места назначения: те вспархивают с рук друидов и ненавязчиво образовывают кольцо вокруг них. Кайден подходит ближе, вновь покраснев при взгляде на королеву, и тыкает сестру в бок, что-то ласково выговаривающей голубо-фиолетовой бабочке на ладошке. - Когда тебе помогают, нужно сказать "спасибо". Поучительный тон мальчика заставляет Реган заметно поморщиться и закатить глаза. Женщина еле сдерживает смех: недовольное личико малышки очень сильно напоминает Мерлина, когда Артур в очередной раз выговаривает беспардонному магу о его манерах. Но, конечно, у того всегда было своё мнение на этот счёт, отчего раньше частенько пребывал в колодках. Уже тогда вид закованного, худощавого юноши, лениво отмахивающегося от гнилых овощей, вызывал у Морганы порыв защитить его от высокомерия принца. И лишь недавно Мерлин довольно сообщил о том, что всегда чувствовал на себе её сочувствующий взор и втайне наслаждался им. - Я и так знаю... - бурчит Реган, скромно опустив глазки. - Спасибо. Королева уже было тянется обнять рыжую малютку, но обрывает себя: девочка явно восприняла бы и это в штыки. Слишком гордая. Слишком независимая. Так что женщина только слегка наклоняет голову и улыбается: - Пожалуйста, Реган. Пойдем? Брат и сестра усердно кивают, и Моргана, окинув детей цепким взглядом, таинственно молвит: - Всё ещё хотите увидеть настоящее чудо? Громкое единогласное "да!" вызывает очередную волну нежности. Женщина поднимает палец, прикладывая к своим губам, а затем манит послушно притихших рыжих магов за собой. Перед их взглядами предстаёт обычная лесная поляна, покрытая ромашками, колокольчиками и лютиками. Могучие деревья стражами обступают уединённое место, уже настоящие бабочки и редкие пчёлы порхают над цветами, упорно трудясь. Ветер непоседливо ворошит волосы, ребячески колышет ткань, ласково дограгивается до кожи. Ничего особенного, но только существа, сроднившиеся с волшебством, могли ощутить здесь гораздо больше, чем обычный человек. Носитель мощной магии двигается неспеша, очень осторожно. Моргана с детьми встаёт на окраине опушки и сосредоточенно вглядывается вперёд. Лишь спустя некоторое время к ним выходит то самое магическое существо, чей зов женщина почувствовала пару часов назад. Тогда сама мысль зайти в тесную, пропитанную разными запахами палатку, вызывала у неё тошноту и головную боль. Так что она отошла немного подальше от разбитой стоянки, пытаясь надышаться свежим воздухом впрок, как вдруг её магия вошла в резонанс с другим носителем магии, настолько светлым и ясным, что это вызвало неожиданные слёзы. Она согнулась от переполняющих нутро эфемерных эмоций и точно не ожидала, что играющих недалеко два маленьких рыжих шарика подбегут к ней, по-детски сильно обнимая и интуитивно успокаивая собственными силами. Тогда вибрация распространилась и на кудрявых малышей, но те, в силу своего возраста, просто не заметили яркого наплыва, будучи абсолютно чисты душой. Родители детей, появившиеся чуть позже, точно также не ожидали, что задумчивая королева попросит разрешения повести Кайдена и Реган на зов самого благородного волшебного животного. Ведь считалось, что его благословение является величайшим даром, озаряющим жизненный путь светом. Фантомные голоса Мерлина и Артура, язвительно выговаривающие ей о том, что ей нравится наступать на одни и те же грабли, Моргана старательно заглушает. Единорог грациозно приближается к ним медленной поступью, не спуская глаз с трёх фигур, которые замерли, затаив дыхание от вихря магии, воздушными течениями омывающим пространство. Он останавливается в раздумьях почти на расстоянии вытянутой руки, как... - Моргана Пендрагон! Как ты могла оставить меня на съедение волкам одного? Выхожу, значит, весь такой идеальный в облачении великого мага к послам Немет, оглядываюсь по сторонам, а твоей ноги и не было в шатре (уж я бы почувствовал запах кошачьей шерсти)! Я битый час рассказывал сказки о том, что королева у нас удивительно благородная леди с комплексом спасителя и что её нет по уважительным причинам! Может, мне себя валерианой натереть, чтобы ты не уходила с заключения мирного договора с соседним королевством куда попало без сопровождения?.. О, этот голос, способный только бесконечной болтовнёй заставить человека отойти в мир иной... Королева вдыхает максимально глубоко, унимая раздражение. Её предали, предали самым ужасающим образом, и она знает кто. Мордред. Он один видел уходящую в глубь леса Моргану, с двумя рыжими детьми наперевес. Ей стоило больших трудов заставить друида остаться в лагере, не разоблачая истинную причину. Не потому что не хотелось, а потому что единорог ясно дал понять, что не желает более раскрывать своё местоположение другим людям. Да, она пошла без сопровождения рыцарей, ну и что. В королевстве, пожалуй, не появились такие самоубийцы, что попытались бы напасть на королеву, обладающей мощной магией. Да ещё и за которую повторно оторвут голову обладатель Эскалибура и Эмрис. Что за глупый мальчик-друид. Моргана доверилась ему, а за это её ударили в спину. Ну ничего, вот вернётся в Камелот, заберёт Кару, по которой тайно вздыхает Мордред, к себе в служанки и укатит куда-нибудь в другую страну; будет знать, как предавать свою королеву. А то спелись, понимаешь ли, два мага, раньше совершенно не переносившие друг друга, на почве опеки в её отношении... За стремительно проносящимися образами, женщина совсем забывает одну важную вещь - единороги очень трепетно относятся к уединению и тишине. Магическое животное, от резких звуков и внезапного появления чужого в доверенном кругу, без зова, испуганно всхрапывает и встаёт на дыбы. Инстинкты оказываются быстрее разума: единорог - неприкосновенный символ волшебства, так что женщина прижимает вскрикнувших детей к груди и отворачивается, защищая собой. Она поднимает взгляд на ошеломлённого происходящим Мерлина и успевает заметить на его вытянутом лице целую палитру острых эмоций, из которых больше всего выделяется бездонный ужас, прежде чем всё смывает мрачная решимость. Глаза не Мерлина, Эмриса, вспыхивают ослепляющим золотом, и позади слышится глухой звук падения. Он что, действительно..? Женщина оторопело оборачивается, поглаживая всхлипывающих детей по макушкам, и как-то истерично стонет то ли от любви к ушастому балбесу, то ли от страха за него же - единорог лежит на боку в отдалении, а его белоснежная шкура покрыта мелкими ранами от падения. И он не дышит. Маг подбегает к Моргане и судорожно ощупывает на предмет повреждений, а перед глазами королевы проносятся с трудом пережитые события, что настигли Камелот после убийства Артуром магического животного. Мужчина также с тревогой оглядывает детей, которые едва не плачут от резкого разрыва резонанса между ними и магией единорога. - Что ты наделал, Мерлин? - мёртвым голосом бормочет королева, уже мысленно представляя всю тяжесть новой катастрофы, что обрушится им на головы. Он открывает рот... И бескомпромиссно закрывает, явно не имея желания отнекиваться от очевидного: повторись ситуация, Эмрис поступил бы также без колебаний. Женщина возмущённо всплёскивает руками, против воли ощущая гигантский всплеск нежной привязанности к Мерлину, а после хватается за лоб, предчувствуя оглушающую по своей мощи мигрень. Любопытный факт: если Артур умел виртуозно играть словами, а Моргана - передавать всё, что думает, взглядом, то вот красноречивее тишины от мага было не найти. Стоило Мерлину действительно замолчать, как он превращался буквально в другого человека, вероятно, как раз в великого Эмриса. Его вечный трёп обо всём и ни о чём выводил на первый план развесистые уши, лошадиной формы лицо, пухлые губы и наивные голубые глаза, успешно составляя образ местного дурачка. Но, стоило ему прекратить колошматить бредом чужой слух, можно было обратить внимание на цепкие руки, широкий разворот плеч, жилистое телосложение, твёрдый взгляд и неизменную нахальную усмешку. А также на то, насколько же уютно находиться под его защитой. Мерлин тяжело молчит, осуждая её за уход без предупреждения, и это невыносимо. Невыносимо, насколько в страшной ситуации он её бесит и возбуждает. Решение поупрекать себя за фривольные мысли откладывается на потом и переходит в наступление; Моргана сужает глаза и тычет ему в лицо указательным пальцем, со стороны наверняка жутко похожая на своего второго мужа. - Ты хоть помнишь, чем всё закончилось в прошлый раз? Маг мгновенно переменяется. Он хватает жену так, что зуд наполняет общие метки, и стискивает её плечи до заметной боли, а блики злости мерцают в глазах от пережитого ужаса и возможного иного исхода. - Я-то помню, - надломленно скрипит Мерлин; кажется, сама природа вокруг подстраивается под его состояние, и магия воет вместе с хозяином, - а вот ты о чём думала? Куда делась тогда твоя хвалёная осознанность и сила, а?.. Шелест листьев и треск веток приводят в чувство, рассеивая сгустившийся воздух. Облегчение сбивает с ног обоих, но лишь один из них искренне счастлив, потому как, судя по взбешённому виду животного, единорог точно желал сравнять счёт. Существо и маг встречаются грозными взглядами, и стиснувший челюсть Мерлин открыто не изъявляет и капли раскаяния, упорно стоя на своём. Школа жизни при королевских особах во всём великолепии - какая прекрасная мина при плохой игре. И обязательно так надо упереться рогом в землю... Аналогия не к месту веселит Моргану; она заслоняет собой возмутившегося мужа, не позволяя дышащему словно бык магическому животному нанести болезненные колющие раны. А то кто же будет усмирять её головные боли, сливаться магическими потоками и вместе подтрунивать над королём? - Остановись, - она лихорадочно перебирает в голове причины, по которым разозлённое существо не может отправить в царство мёртвых Эмриса, помимо очевидных, и вспоминает... Артура. - Он просто идиот. Слова, пропитанные невыносимой правдой и невероятной печалью, весомо оседают в тишине глухого леса. Единорог заинтересованно склоняет голову, уже не выглядя настолько разъярённым. Дети во все глаза смотрят на ещё выглядящего статным животное, отважную королеву и медленно закипающего Эмриса. Последний старательно давил в себе желание хлопнуть ладонью по лицу. Или придушить наглую женщину, что собирается опустить его репутацию ниже выкопанной могилы. Моргана сглатывает сухой ком и вдохновлённо продолжает, ведь перед глазами всплывает образ ещё и придворного лекаря. - ...Который очень любит пропадать в таверне, - со скорбным лицом констатирует королева, азартно впитывая нарастающий гнев Мерлина. Спустя мгновение маг взрывается и напряжённо склоняется к ней, мучительно натягивая на губы дурашливую улыбку, которая больше походит на оскал людоеда. - Моргана, может, не время выпускать подколодную змею на волю? Королева ловит недовольный взор голубых глаз. Тонкие пальцы снисходительно взъерошивают жёсткие короткие волосы, и мстительная усмешка украшает прекрасное лицо ведьмовской чертовщиной. Кошка, теперь ещё и змея... - Его не раз ударяли по голове, так что он ещё и не в своём уме. Прости юродивого, он исправится. Мерлин тяжело вздыхает. Моргана нагло ухмыляется. А затем они одновременно округляют глаза, потому что со стороны единорога раздается громкое ржание, подозрительно похожее на хохот. Такого оба точно не ожидали. Похоже, представление пришлось ему по душе, ведь магия вокруг дребезжит в унисон с расслабившимся животным и тянется к детям, что радостно вскакивают, словно и не наблюдали только что двух попыток убийств, и подходят к существу. Единорог несколько мгновений удерживает доверчивый взгляд Реган, чтобы после одобрительно фыркнуть и прикоснуться губами к детскому лбу, выпуская пучок волшебства, рассеивающийся по телу девочки сладкой патокой. Та восхищенно ахает и жмурится от приятных эмоций. Животное идёт к оробевшему Кайдену, немного дольше и пристальнее вглядываясь в его душу. И пока магическое существо благословляет мальчика, женщина, с чувством свершающего таинства, неожиданно даже для себя ощущает острую потребность в Мерлине, всё еще жалующегося на вредных стервозных жён. Она нескромно хватает руки мужа и обхватывает себя ими, заставляя крепко обнять; наконец-то дорвавшись до Морганы, мужчина бесприкословно подчиняется, осыпает обнажённую шею успокаивающими поцелуями и медленно покачивается вместе с ней. Оба всегда остывают так же стремительно, как и вспыхивают - их общая черта. Вынужденные постоянно контролировать свои порывы, только наедине с близкими людьми они могли быть свободными в тех вспышках магии, что неизменно привязаны к настроению. Лишь когда женщина осоловело облокачивается на Мерлина, нежно поглаживая худощавые кисти, маг, также черпающий в жене безграничное умиротворение, мягко выдыхает: - Что случилось? Моргана кладёт голову ему на грудь и неуверенно пожимает плечами, в самом деле не способная дать внятный ответ. - Не знаю. Просто стало необходимо, чтобы ты был рядом сейчас... И почему Артур не с нами, - в голосе чувствуется грусть. - Ты же знаешь, - фыркает Мерлин и бережно трётся своей щекой об её, забавляясь слабыми попытками расплывшейся в его объятиях женщины ускользнуть прочь: немного отросшая щетина раздражающе царапает тонкую кожу, - королевская задница сейчас разбирается с теми нападениями бандитов на севере... А, точнее, выгуливает рыцарей Камелота и заодно себя, чтобы совсем не прилипнуть к трону. Мне даже немного жаль тех дураков, что повстречают на своём пути кучу мужиков, до смерти желающих с кем-нибудь подраться. Королева прыскает и тут же толкает мужа в бок, только сейчас понимая, что единорог напротив уже несколько минут терпеливо наблюдает за их общением, переминаясь на месте. Моргана дёргается вперёд, но её лишь сильнее вжимают в себя, совершенно не горя желанием отпускать супругу. Не заметив в умных глазах животного недовольства (если оно и есть, то направлено исключительно на лопоухого мага), королева позволяет себе вновь укутаться в тепло Мерлина, приправленное общим переплетением магических полей. Единорог встряхивает головой, будто сокрушаясь на упёртость ревнивого мужчины, и также прижимается губами к её лбу, омывая волнами доброй магии; утренняя слабость, наконец, проходит без следа. Нега тонким флёром охватывает все частицы души, наполняя воодушевлением и энергией, а тревога и сомнения просто-напросто тают в лучах воссозданного солнца. Она и не подозревала, насколько удивительно быть благословлённой волшебным существом. Моргана залечивает все его раны и мысленно благодарит за такой невероятный дар, как тот задумчиво замирает и касается мордой уже живота, гулко выдыхая в зелёную ткань. Сгусток концентрированной магии окатывает звоном каждый дюйм тела ... Волшебное существо демонстративно отворачивается от Мерлина, напоследок от души хлестнув вдруг удлинившимся хвостом по физиономии мага. ...впрыскивает в кровь знакомое предчувствие... Мужчина возмущённо отплёвывается от попавших в рот длинных волос, ворча что-то о том, что характер у магической лошади кого-то напоминает, кого-то такого же белобрысого и венценосного; дети безбоязненно обнимают единорога за шею и энергично машут ему вслед. Существо неторопливо уходит, растворяясь между деревьями, и плотная магия постепенно рассеивается в воздухе. ...знакомое ожидание... И тут гулкое понимание покрывает кожу сотнями мелких мурашек, подскочившим пульсом и чистым светом. Она падает и летит. Падает от поселившегося чёткого знания, предстоящих колоссальных перемен и летит навстречу огромному наводнению счастья, накрывающему выше облаков, ярче цветов и насыщеннее запахов. Глубинный страх, подпитываемый злопамятностью Моргаузы и возможными последствиями заклятия, вытесняется беспредельной радостью, мягкой нежностью, ласковым трепетом, и женщина сияет от возможности разделить этот миг с любимым человеком. Королева не обращает внимание на насупленного отношением единорога Мерлина и всего лишь опускает их сцепленные руки ниже, удерживая взгляд ставших вдруг огромными озёрами голубых глаз. Он тоже не может не ощутить кончиками пальцев новую магию, закручивающуюся где-то внутри Морганы. Магию, имеющую отголоски сил трёх супругов, но в тоже время непохожую на них, со своим потенциалом и судьбой. Маг стискивает супругу так крепко, будто желая поглотить, вплавить и раствориться вместе, чтобы не делить её больше ни с кем, и поражённо шепчет в затылок женщины, впервые чувствуя себя настолько обессиленным, но это, напротив, только окрыляет: - Люблю тебя до безумия. Моргана на это смеётся, пока горячие слёзы стекают по покрасневшим щекам, и разворачивается в его объятиях. Мерлин склоняется к ней раньше, чем узкие ладони скользят вверх и смыкаются у него за шеей, поглаживая короткие волоски. Она встаёт на цыпочки и сначала прижимает растянутые в счастливой улыбке губы к его виску, вдыхая въевшийся уютный запах настоек и трав. Затем, ощутив расслабленный выдох, упоённо целует, ощутимо задрожав от мгновенного напора чувств, бушующих в сердце. Становится так превосходно от жадных рук, скользящих по наглухо закрытой тканью спине, от сухопарого тела, пыщущего неумолимым жаром, от мягких губ, скрывающих слабые стоны женщины, и от магии, сладко опутывающей её собственную словно паук бабочку. Бабочки... - Моё безумие больше, - наконец выдыхает Моргана, с невероятным усилием отстраняясь от Мерлина, и они соприкасаются лбами, деля остывающий воздух на двоих. Им совершенно точно нужно остановится, пока страсть совсем не объяла пламенем. Кайден и Реган носятся по поляне за наколдованными общими усилиями новыми бабочками, будучи всё ещё под впечатлением от встречи с единорогом, и с любопытством косятся на безмятежность, спеленавшую двух взрослых людей в своём мире. Солнечный диск сонно клонится на запад, и, раз поблизости не наблюдается толпы рыцарей во главе с Мордредом, значит, маг уже сообщил друиду о том, что всё в порядке. Предусмотрительный ушастик. - Артур взбесится, когда узнает об этом последним. Моргана закатывает глаза на извечное желание Мерлина потыкать палкой в белого медведя, но, на самом деле, уже предвкушает реакцию другого любимого мужчины. Ей так сильно хотелось запечатлеть и бессильную злость мужа, и его безграничное счастье от осознания простого факта будущего отцовства. Артур отчаянно хотел не быть похожим на Утера во всех отношениях. И если до этого ему удавалось подтвердить титул "король былого и грядущего", теперь ему предстояло стать лучшим родителем, чем были его собственные. Всем троим предстояло. Светло-зелёное бархатное платье настойчиво тянут вниз, и женщина смотрит на Реган, в глазах которой прямо-таки светится каверзный вопрос. - Королева Моргана... А что такое идиот? Моргана тяжело вздыхает. Мерлин нагло ухмыляется. И они возвращаются домой.