Трое

Пугающие магические всплески повторяются ещё несколько раз за пару недель. Моргана не знает, как, когда и почему, но её может в любой момент накрыть волной необходимости стать единым целым с кем-то неизвестным, это чувство бескомпромиссно подавляет реакцию тела и управляет колдовским потоком. И вновь лишь разум остервенело хватает кандалы, что удерживают непослушные конечности, упрямо упирается в землю, яростно кричит, но останавливает движения. Ей в прямом смысле остаётся ждать, что кто-то её окликнет, коснётся, и тогда тугой поводок спадает, а метка недовольно обжигает разрядами. Всегда пары, всегда с мощными магическими способностями, но... Иногда это мужчина и женщина, иногда оба мужчины или обе женщины. Кажется, даже не всегда это раса людей, потому что пару случаев она ощущала не разум, а, скорее, подсознание, присутствие, причём, не всегда дружелюбное и часто наглое. Как это работает и что происходит - не ясно, но чутьё, усилившееся с появившимся прокля́тым знаком, подсказывает, что всего их должно быть трое, и именно с неё начнётся что-то. И с каждым новым отказом знак пылал только сильнее, ожесточённо терзая плоть. Горлуа уже почти перестала чувствовать плечо, прикладывая охлаждающие компрессы, которые просит приносить Гвен якобы от жара тёмных снов или женских болей. Даже воспалённую кожу не получается успокоить - метка отторгает лечебную магию. В какой-то момент Моргана злится на себя же за то, что искренне рада горе́ недоверия со стороны Мерлина, ведь именно тот чаще всего выталкивает её с тропы, устланной колдовством магических существ - зовёт, стоит ей вдруг замереть на месте, крутится постоянно под ногами, предлагает свою помощь, причём порой настолько настойчиво, что даже проницательная Гвиневра понимает всё совсем превратно, бросая полные романтического бреда взгляды. Это выводит на поверхность раздражение, причудливо сочетающееся с периодическим состоянием транса и постоянно горящим клеймом, но и правдивое объяснение их ситуации слишком запутанное и полное разочарования и взаимных обид. Они по-прежнему смотрят друг на друга волками, но Моргане это уже не приносит столько удовольствия, ведь у неё есть гораздо более масштабные проблемы. Ей становится даже, совсем чуть-чуть, жаль: уж она-то видит, как терзает и жрёт глупого Мерлина изнутри принятое когда-то поспешно роковое решение. Невесело то, что и сама Моргана теперь мучается такой же дилеммой, воя по ночам в подушку от ярости, боли и отчаяния. Моргауза всё также держит в неведении, и это только увеличивает число трещин во внутреннем мире, а сомнения во всём и вся лишь подтачивают душевное равновесие. Единственное, что ещё помогает держать рассудок на плаву - это возобновившиеся вечерние вылазки в сад с Артуром, как это было до раскола между ними. Возможно, столь долгое отсутствие леди Горлуа под боком, без их вечных подколок и столкновений на фоне беспощадных решений короля Камелота, дало принцу пищу для размышлений, и он захотел сделать первый шаг на пути к восстановлению их отношений. Она точно не ожидала Артура, однажды возникшего на пороге её покоев и предложившего позднюю прогулку. Он был самим воплощением сдержанности и уверенности, но Моргана знала особую привычку друга детства - когда принц нервничал, то по-военному выпрямлял спину и закладывал ладони назад, вцепляясь в собственные пальцы и, таким образом, буквально держа себя в руках. Если на тебя постоянно смотрит такой человек, как Утер, учишься скрывать эмоции и выглядеть показательно сурово и невозмутимо, пока в груди клокочет хаос, порождённый несправедливостью и жестокостью собственного отца. На самом деле, Моргана готова была отказаться от его затеи, ведь ещё отходила от очередного призыва на сторону (спасибо Гвен за её излишнюю порой заботливость), но, в итоге, она всё-таки шагала с ним под руку по вымощенным дорожкам при свете факелов. Конечно, Горлуа пыталась истово убедить себя же, что просто не хочет видеть постную физиономию Артура, наводящую тоску и тлен, но, покопавшись в душе, смирилась с горькой правдой: она не желала лицезреть, как замкнётся принц в собственной скорлупе, окончательно принимая дрессуру Утера за нерушимый канон. Когда разрастается пропасть между двумя людьми, всегда виноваты оба. Вина Артура была в том, что он позволил влиянию тирана затмить собственные суждения и благородное сердце, тем самым выбрав бездействие своим приоритетом. И когда нового осужденного вели на плаху, просто опускал руки и закрывал глаза. Вина же Морганы состояла в том, что её категоричность, острое чувство справедливости и вспыльчивый нрав представляли собой опасное сочетание, которое могло невольно ранить за живое близкого человека, и так где-то в глубине души чувствующего свою неправоту. На это наложились возросшие вскоре обязанности одного, возникшие кошмары второй - и вот уже они толкают друг друга всё дальше, не слушая человека напротив и не слыша себя. В итоге именно сострадание, так ярко пылающее в сердцах обоих, и превратилось в последнюю каплю, переполнившую общий кубок. Их первые вечерние прогулки, за столько лет холодной войны, стали негласным мостом между молодыми людьми. Они вдыхали причудливый цветочный запах, густо плывущий в воздухе, ощущали кожей тонущий в пламени закат и молчали, растворяясь в сплетённой тишине мыслей и чувств. Где-то за причудливой аркой в сад, обвитой виноградными лозами, оставалась хищная Моргауза с её беспредельной ненавистью к Пендрагонам и Утер, скаливший зубы на любое проявление магии. И Мерлин - поистине головная боль для обоих. Они ещё не нашли такие слова, что были бы сказаны к месту и ко времени, поэтому им достаточно безмолвной поддержки, тёплой вуалью обрамляющей подопечную короля и принца. Пока один находит время в беспорядочном графике обязанностей и тренировок, а вторая преодолевает слабость и ледяную боль, оба чувствуют - у них ещё есть шанс всё исправить.