Трое

Моргана с довольным видом распахивает тяжёлые двери: - Устроим поединок, как в старые добрые времена? Голубые глаза очень смешно расширяются, когда Артур дёргается в сторону звука и запоздало опускает меч, прекращая бой. Сэр Леон, которому в этот раз выпала очередь выполнять бурное и продуктивное действо наедине с принцем, незаметно выдыхает за его спиной с таким беспредельным облегчением, что девушка невольно сочувствует всем рыцарям. У Артура в последнее время появилась необычная привычка хотя бы раз в неделю проводить половину ночи в тренировочном зале, уделяя дуэли несколько часов. В городе зачастили буйствовать то проезжающие мимо пьяные путники, то жаждущие поживиться воры, то оголтелые разбойники, так что принцу не всегда удавалось поддерживать форму и полноценно тренироваться, чаще он занимался сыскной работой. А если и получалось, что почти всегда что-нибудь да происходило ещё, что требовало его непосредственного вмешательства. Слава Богине, пока по ночам никто принца не тревожил, иначе и эти вылазки прикрыл Утер под предлогом "ты будущий король и должен успевать всё". Разумеется, об ночных бдениях знали исключительно страдающие от недосыпа рыцари и Мерлин, который должен был в случае чего наплести ерунды с три короба. Зная его слугу, наверняка это было бы что-то вроде: "О, у него прихватило живот, вот уже несколько часов не вылезает из туалета, а я ему говорил - не ешьте немытые фрукты, милорд!" или "На него напала муза вдохновения, бродит по коридорам и сочиняет сонеты, да, у нас очень талантливый и возвышенно-чувственный принц". Моргана тоже знала, потому что Артур сообщил ей по секрету во время очередной прогулки на тот случай, если ей вдруг понадобится помощь. Что ж, момент неожиданно настал. Моргану одолела страшная проказа - беспросветная скука. Раньше именно принц спасал девушку от сей напасти своими подарками; она могла целыми днями впитывать информацию, рисовать в воображении картины древних сражений, очертания вымерших животных или культуру далёких народов. Конечно, лучше всего было бы познавать магию, раз от единственного источника знаний Моргана отказалась сама, но, за неимением лучшего, и простые книги помогали скрасить время. То, что от Моргаузы больше не было никаких вестей, одновременно и пугало, и радовало. Был ещё один вариант - помстить Мерлину, что всё ещё умудрился ни разу не столкнуться с Морганой. Возникали мысли наслать в комнату слуги кучу огромных жаб, сделать так, что любая одежда на нём щипала бы до боли, заколдовать язык, чтобы вместо обычных слов произносил какую-нибудь ересь, или прикрепить к коже стойкий запах гнилых овощей (он ему очень даже знаком) - идей была уйма, и с каждым днём их становилось лишь больше. Однако проблема оставалась в том, что все они могли привести к подозрениям в колдовстве с последующим лишением его пустой головы. А ещё, для такого волшебства нужно было видеть жертву, а жертве явно не хотелось побывать в шкуре козла отпущения. Цветы эта шустрая жердь с ушами всё равно умудрялась доставать самые разные, некоторые из них девушка даже ни разу не встречала. Вместе с Гвен, которой всё-таки открылась самая страшная и болезненная тайна её леди и которая удивительно спокойно восприняла эту новость, будто всегда подозревала подобное, они осматривали очередное загадочное растение и восхищались (Гвиневра - открыто, Моргана - тайно). Она ещё злилась на Мерлина: у него всё-таки дар раздражать людей одним лишь видом. Но, проведя столько ночей без сна, проматывая момент отравления снова, снова и снова, Моргана мысленно поставила себя на его место и перед выбором: пожертвовать слугой или позволить Моргаузе, Гвен и другим умереть. Тяжёлый, убивающий сердце выбор. Потому злилась уже больше устало: не осталось сил на действительно беспощадный гнев - такие эмоции буквально выжигали нутро, изнуряли хуже кошмаров и страха перед Утером. Ей кажется, была в этом и вовлечённость со стороны Клятвы, не желающей стать частью очередной сошедшей с ума волшебницы. И теперь, раз Артур лишил её самой последней радости, так как из-за загруженности вечерние прогулки тоже временно прекратились, равно как и поставки книжного опиума, то пусть и возвращает радость жизни. Моргана целенаправленно проходит к стойке и оглядывает с увлечением, касаясь той или иной рукояти оружия; пристальный взгляд принца приятно скользит по нервам, будоража кровь предвкушением. Краем глаза она успевает заметить отпущенного королевской рукой и вылетающего из зала лохматого, взмыленного Леона, чьё лицо - само олицетворение слова "благодарность". Она сдержанно прыскает и вытягивает приглянувшийся меч: тот чуть более узкий, чем другие, и выглядит поновее остальных. Моргана вспоминает, что отец Гвен предложил королю слегка видоизменить форму для оружия рыцарей и выковал несколько экземпляров на пробу; ей прекрасно известно, что против навыков и силы Артура у неё нет и шанса, поэтому преимуществом телосложения, как у неё, может стать только скорость и ловкость. - Ты так всех своих рыцарей распугаешь, и кто тогда будет охранять Камелот? Девушка озабоченно прикасается к лезвию, проверяя на остроту и по-детски шипит, когда слегка режет большой палец, на что Артур страдальчески закатывает глаза и кистью вытирает пот со лба, подавляя желание обмакнуть всю волшебницу в лекарственный настой. Моргана невозмутимо стряхивает алую каплю и начинает неспешно обходить по кругу сильную фигуру. Со стороны кажется, будто та дразнится и раззадоривает светловолосого юношу, который, наконец, успокаивает частое дыхание, но, на самом деле, она ненавязчиво запоминает детали комнаты, поскольку одно из самых первых вбитых в память наставлений Утера, когда они вместе проходили подготовку, была необходимость оценивать окружающую обстановку и искать в ней максимально возможную выгоду. Принц, поколебавшись, прокручивает в руке меч и принимает правила игры, шагая в противоположную сторону, не забыв насмешливо осклабиться - всё-таки учились они у одного человека. - Если рыцари испугаются подобного, то грош им цена, - Артур спокоен, с нескрываемым любопытством наблюдает за мягкой, кошачьей поступью и показательно не реагирует, когда Моргана неуловимо сокращает расстояние между ними. Ещё и выглядит так, словно ему совершенно всё равно на исход поединка, и он просто упивается одним её присутствием. Сказать, что такое льстит - это ничего не сказать. Жгучий азарт постепенно подогревает кровь, отражаясь в зелёных глазах и заражая голубые. - Так хочется попрактиковаться? - выразительно хмыкает принц, когда подопечная короля поправляет выбившийся из тугой прически локон. Женская кольчуга от движения едва слышно бренчит, когда звенья соприкасаются друг с другом; одна из причин её интереса к дуэлям заключалась в том, что в облачении, похожем на рыцарском, она тоже выглядела великолепно и наслаждалась этим. Моргана псевдо задумчиво разглядывает потолок, не прекращая примеряться к весу и длине оружия. За счёт иной формы лезвия оно ощущается слегка легче обычного, а от того и очень непривычно, ведь выбитое в памяти обычное усилие необходимо чуть ослабить и успеть привыкнуть прежде, чем бой начнётся. Мелькает даже мысль всё-таки поменять на стандартный меч, но снисходительный вид Артура вызывает знакомое чувство соперничества и упрямства, на грани с ребяческой глупостью. - Да. Давненько я не укладывала тебя на лопатки, - наконец, зевает она равнодушно, и, ах, как замечательно взвивается в ответ на подколку мужская гордость, как тренированное тело заметно подбирается и выглядит более грозным, чем ранее. Завтра леди наверняка не встанет из-за взвоющих от непривычной нагрузки мышц, но зато сегодня будет что-то крайне занимательное, нутром это чувствует. - И Гвен тут не при...чём? Заканчивает Артур предложение при ярком звоне столкнувшихся мечей. Моргана, проверив чужую защиту, тут же отступает назад, всеми силами создавая вид, что её никто не спровоцировал, она сама решила напасть именно в этот момент. Возбуждение от едва начавшегося поединка глубоко перекликается с эмоциями, которые словно сорвались с цепи, беспощадно заставляя сердце наращивать пульс волной огромного прилива. - Да, Гвиневра здесь не при чём, - "мне скорее скучно, и я немного злюсь на нас обоих, и на Мерлина, ещё магическая метка понемногу меня убивает, но тебе лучше об всём этом не знать". Она вновь быстро нападает, теперь с другого угла и резче, но принц скучающе блокирует выпад, хотя Моргана замечает, что прилагаемые им усилия становятся серьёзнее: девушка действительно давно не занималась, но выбитые на подкорке удары сами приводят в движение мышцы и направляют тело. Артур уходит в глухую защиту и выглядит обеспокоенным сильнее, чем хотел показать, и это явно не связано с их дуэлью. Моргана внимательно считывает выражение его лица и не может не удивиться тому, насколько же он заботится о своих людях. Будучи наедине, его рыцари могут свободно общаться с ним, без титулов и великосветских манер, со слугами принц вёл себя без нарочитого венценосного высокомерия, с горожанами и людьми из деревень держался нарочито строго и сурово, тем не менее, внимательно выслушивая все просьбы и жалобы. И сейчас Артур явно винит себя за то, как они с Гвен расстались, пусть и хорошо понимает, что обременять друг друга погасшими чувствами было совершенно ни к чему. Она узнаёт в его скрупулёзном перемалывании собственных решений и эмоций саму себя. - Вы взрослые люди, - искренне говорит Моргана и, даже когда принц поднимает на неё тяжёлый, полный внутренней борьбы, взгляд, не ускользает от его глаз, позволяя влезть в свою душу и удостовериться в правдивости высказанного. - И разошлись на хорошей ноте. Кто я такая, чтобы вмешиваться?.. Нет, моя тонкая душевная организация, конечно, предлагала незаметно подсыпать тебе слабительное, но Гвиневра оказалась слишком порядочной для такого. Артур фыркает со словами "от тебя следовало ожидать подобного" и уже более расслабленно улыбается; широкая спина, до этого словно скованная невыносимой виной, выпрямляется. Такой принц девушке нравится намного больше - более лёгкий, более смелый, более живой. - Напомни, а какая мне выгода?.. - задаётся неожиданно Артур, будто действительно не понимая причины, по которой ему нужно так напрягаться и испытывать своё терпение на прочность. Конечно, она не может не увидеть, что тренировка с закалённым рыцарем вымотала принца, но его усталость с хорошим оттенком - у него получилось сбросить напряжение этой недели почти полностью, остались лишь какие-то отголоски негатива, связанного с решениями отца и некой внутренней неудовлетворённостью. Тем не менее, Моргана отмечает, что за его вопросом кроется что-то большее. - Достойный соперник? - она показательно задирает нос и едва прячет каверзную улыбку на сказанный серьёзно абсурд. А потом, мгновенно спав с лица, проворачивает серию ударов: Моргана старается вложить как можно больше силы в рубящий взмах сверху, надеясь пробить чужую оборону через выбивание меча. У Артура хватает ума сдержать ехидный смешок, иначе чёрноволосая фурия точно словила бы момент и быстро настучала ему по пустой голове невероятно увесистой рукой. - Это, безусловно, прекрасная причина, но недостаточная, - принц отводит её выпады в сторону, отходит на пару шагов назад и резким мощным движением отбрасывает Моргану, отчего она чуть не теряет равновесие и как можно незаметнее морщится - щека, случайно прокусанная зубами, неприятно ноет. Сглотнув металлический привкус, она подозрительно прищуривается. - И что же ты хочешь? - Твоё признание, - отчеканивает жестко Артур, направляя на неё меч; сердце волшебницы замедляется, замораживая кровь в жилах. Моргане хватает скорости мышления для того, чтобы не начать каяться во всех прегрешениях. Вместо этого она вполне правдиво и непонимающе хлопает ресницами. - И в чём же? - девушка призывает все силы актёрского мастерства, что живут в ней, чтобы голос звучал не слишком фальшиво, а лицо не отражало весь спектр первобытного ужаса. Моргана даже не знает, в чём провинилась или где прокололась, но трясёт её уже заранее - принц умел быть крайне пугающим, когда хотел. Артур раздражённо выдыхает и строит высшую степень недовольства, словно ему не нравится даже говорить об этом вслух: - Что это именно ты подсовываешь дурацкие мягкие игрушки мне на порог. О. Напряжённое красивое лицо проясняется, сердце возвращает ритм в норму - она уже почти забыла о том, что где-то неделю назад со скуки начала просить самых незаметных слуг подкидывать каждое утро ему под дверь пушистых белых медведей, наслаждаясь возмущённым рычанием Артура, заряженного энергией тихой ярости на целый день. Игрушки, кстати, очень непростые: они приглянулись ей тем, что являли миру такие постные и одновременно глупые мордашки, поразительно напоминающие одну венценосную личность, что устоять перед ними было невозможно. Моргана скупила их все, предвкушая веселье и невольно вводя торговца в жадное умиротворение; Гвиневра, проходящая по утрам мимо покоев принца, задорно уверяла, что слышала за дверью настолько бранные слова, что разбойники разобрали бы каждое выражение на цитаты. Ещё где-то за углами бродил королевской тенью Мерлин и бурно восторгался продолжающейся шутке и упорству "тайной поклонницы", за что неизменно получал по шее тряпкой от друга. Усмешка на приоткрытых губах становится ещё ехиднее: - Хм... Ну заставь меня признаться... "Большой белый мишка" проговаривает она одними губами и мысленно хихикает над тем, как пристально и негодующе голубые глаза следят за движениями её уст. Молниеносная мысль пробивает током разум, и Моргана пользуется моментом: пока Артур застыл, наблюдая за словами, вылетающими из нахального рта, она стремительно вырывается вперёд и проливает первую кровь - на его щеке возникает тонкая багровая царапина, наполняющаяся бордовыми бусинами. Порадоваться воинственному трепету она не успевает; принц невозмутимо прикасается к ране, растирает между большим и указательным пальцами липкую жидкость, а затем безмолвно обрушивает на неё череду ударов, напоминающих разъярённый океан из-за пробравших вдруг синей бушующей глубиной глаз. Моргана теряется во времени и пространстве, с иррациональным восторгом ощущая толику благоговения: Артур уже не тот неуклюжий мальчик, отчаянно старающийся запомнить технику боя, а от того совершенно не следящий за движениями противника. И повалить такого противника не составляло большого труда для хитрой и ловкой девочки. На лице принца уникальная смесь тёмного азарта, усталого раздражения и упрямой решимости, буквально приковывающая взгляд девушки, отчаянно сопротивляющейся наступающему на пятки поражению. В её голове всё было совершенно по-другому: она представляла, как раззадорит друга детства почти до белого каления, как голодно мечи зазвенят в страстном молчании, как разогретое тело запылает пламенем. Как долго будет сопротивляться напору Артура и как позволит ему победить. В действительности всё оказывается абсолютно не так. Артур наступает несокрушимой лавиной, заставляя постоянно только защищаться, отступать и блокировать, ещё и отняв преимущество в нападении. В какой-то момент Моргана думает, что сражение больше похоже на грубоватый танец - насколько бы грозного соперника принц не строил, действительно опасные удары он себе не позволял, предпочитая измотать девушку настолько, чтобы оружие выскользнуло из её рук. Подопечная короля из ведущего превратилась в ведомого и полностью подстроилась под заданный темп, просто наслаждаясь давно забытой атмосферой и Артуром, что выглядит таким раскрепощённым сейчас без извечного ярма будущей короны. Конечно, тот вообще предпочёл бы быть простым рыцарем, без нагромождений титулов и обязанностей, может быть, даже фермером, совсем не понимая, что тем самым лишь доказывал, что заслуживает быть следующим королём Камелота, который затмит предыдущего справедливым и мирным правлением. И если раньше это чувство уверенности росло, исходя из знаний о личности принца, то с каждым днём уверенность превращалась в твёрдую убеждённость. Моргана настолько уходит себя, что не замечает своего снижения бдительности и подлого, излюбленного ею когда-то приёма - Артур ставит обыкновенную подножку, обрывая спонтанный, неловкий, но почему-то поднимающий настроение бой. Падая, девушка задыхается возмущением (только ей позволено так низко играть!), небрежно откидывает в сторону меч и из детской вредности хватается за чужую кольчугу в надежде, что утащит глупого принца за собой на пол. Что ж, шалость удаётся: Артур смешно крякает от цепкой хватки хрупких на вид пальцев и не успевает перегруппироваться, чтобы удержать равновесие. Удивлённый взгляд встречается с ехидным и безбашенным, после чего, быстро сориентировавшись, он отбрасывает оружие и обнимает затылок и спину Морганы, принимая весь удар на свои ладони. И вроде всё происходит стремительно, но она даже успевает подумать, что для рыцаря меч - предмет его гордости и верности короне, и выпустить его из рук считается чем-то выходящим за рамки. Пол обжигает холодом даже сквозь нагретые звенья металла; падение выбивает воздух из лёгких, и девушка замирает в объятиях. Принц переживает несколько мгновений вспышку боли и смотрит ей в глаза, что впервые настолько близко к его собственным. Взгляд Артура наполнен таким безбрежным сомнением в наличии у неё мыслительных способностей, что Моргана прыскает, а затем заходится в заразительном хохоте. Потому что вся их ситуация такая глупая и странная, но внутри плещется сплошное спокойствие. Он размышляет о душевном состоянии девушки достаточно долго, чтобы самому проникнуться моментом и негромко рассмеяться в ответ. Оба смеются и вспоминают времена, когда всё не было безвозвратно сложно и запутанно, когда они носились по замку и поднимали на уши всех слуг, когда спасти кошку от злых собак было подвигом, а упасть на балу перед сотней свидетелей - худшим кошмаром, когда мир казался таким удивительным и добрым по отношению к ним. Когда держаться за руки казалось так просто и идеально, особенно когда короля не было рядом, ведь, стоило ему увидеть их, его глаза наполнялись такой тьмой, от которой дети тут же разрывали ладони и отпрыгивали друг от друга. Капля набухшей из пореза крови срывается со щеки склонившегося над ней принца и падает в уголок губ девушки, обрывая общий смех. Всё ещё нерастворившееся возбуждение бьёт под дых сильнее прежнего, вбрасывая в тело сладкий напряжённый жар: Моргана, не отрывая взгляда от родного лица, улыбается в поражении и со сказанным шёпотом "я сдаюсь" приподнимается наверх, робко прижимаясь к сухим, чуть обверенным губам. Она ставит свою гордость и отчаянные чувства на кон, ведь терпеть собственную привязанность и непонятный флирт, балансирующий на грани между флёром нежности и дикой страстью, сил просто не остаётся. Вот только Артур не отвечает ей, продолжая сверлить потемневшими сине-голубыми глазами, и Моргана прекращает этот недопоцелуй, готовясь... не зная, к чему готовясь. Волшебница точно не ожидает того, что мысли о родстве, Клятве, Мерлине, магии собьются в сплошную мешанину из страшных и опустошающих образов, а затем разлетятся в разные стороны птицами, когда Артур мягко возвратит кроткое прикосновение, опускаясь на одну руку так, чтобы дать ощутить собственный вес, пока вторая, всё ещё будучи на её голове, осторожно дотрагивается до основания затылка, порождая крошечные искры прямо под кожей. Ладони сами ложатся на высокие скулы, оглаживая аккуратно и ласково, чтобы не задеть злосчастную царапину, пока нега умиротворения прокатывается по всему телу от их перемешанного дыхания, от чуткого, деликатного поцелуя, даже от привкуса металла во рту. Давно она не ощущала себя настолько уютно ясной. Артур целует медленно, оглаживая своим языком её, прикусывая распухшие губы и с каждым мгновением теряет по крупице контроля, растворяющейся между ними ненужным холодом. Моргана чувствует это с восторгом и откликается на любое движение, особенно когда мужская рука стекает с затылка ниже и проникает под кольчугу и рубашку, касаясь мозолистыми пальцами тонкой кожи поясницы: гибкое тело инстинктивно выгибает вперёд, отчего её грудь упирается в его. Лёгкие, нежные, даже щекотные прикосновения сводят с ума, и высокий женский стон всё-таки переходит в чужой рот слабой вибрацией. Моргана капризно поджимает губы, когда Артур уходит в сторону и едва ощутимыми поцелуями очерчивает челюсть и основание шеи. Ему явно приходится по вкусу пульсирующая жилка рядом с гортанью - по ней он проходится особенно тщательно, чувственно прижимаясь губами и языком, с удовольствием отслеживая, как ускоряется ритм трепещущего сердца. Несильный, но резкий укус прямо над бьющейся веной, выбивает уже полноценный вскрик, пронзающий осознание обоих. Принц вновь приближает своё лицо к ней, и оба несмело, но счастливо улыбаются друг другу, впитывая царящий между ними покой. В возникшей тишине особенно хорошо слышны голоса Мерлина и Гвен, что переговариваются о чём-то и приближаются к залу. А, раз они здесь, значит, время ночной тренировки явно подошло к концу. Артур быстро встаёт с пола и помогает в этом Моргане; оба старательно приводят себя в порядок, постоянно посылая друг другу загадочные усмешки. Когда Мерлин, впервые за долго время встречающийся с ней лицом к лицу, окидывает их взглядом и с подозрением вопрошает, что за красное пятно на шее у девушки, та, не моргнув глазом, сообщает, что это был очень надоедливый огромный комар.