Трое

Она явно находится во сне. То, что Моргана вскочила посреди ночи от зова Клятвы, не ощущавшейся до этого настолько остро и непреклонно, полностью стирая любое сопротивление, прошла мимо охраны, что всё ещё "неусыпно" бдела рядом с её покоями, усыпила пару стражников, встреченных на пути, и далеко ушла в самую чащу леса опять в одном лишь ночном платье - всё это было чрезвычайно дурацким, слишком реалистичным сном, призванным сбить её с толку окончательно. Иной причины, почему девушка стоит сейчас рядом с только что проснувшимся из-за толчка инородной магии драконом, который около года назад чуть не уничтожил город, выбравшись из-под грота под замком, она просто не наблюдает. Стоит признать, что эти магические существа всегда восхищали Моргану. Всякая их частица пропитана волшебством невероятной мощи, что было и неудивительно, ведь считалось, что драконов создала сама Триединая богиня, как наставников и мудрецов для юной расы людей. К чему это привело, известно всем, но сам факт того, что последнее в своём роде создание чистой магии расправляет огромные золотистые крылья и обращает на неё свой умудрённый столетиями взор - невероятен и пугающ. Находясь настолько близко к нему, Моргану буквально плавит исходящая от него сила. Сила, которой хотел бы обладать каждый второй на земле. "Это чересчур", - потерянно думает она, не двигаясь с места, даже когда дракон разворачивается к ней лицом и пристально давит помесью непонятного презрения и тусклого любопытства. Жёлтые с оранжевыми прожилками глаза оглядывают женскую фигуру очень долго и внимательно, пока волшебница сражается с мыслями о том, куда принесла её нелёгкая и что предлагает сделать. И девушке становится вдвойне страшно от того, что Артур мог прямо сейчас идти в её покои, например, предложить тренировку или вновь прогуляться по саду - он лучше многих знал, насколько чуток её сон, и смог бы понять, что в комнате никого нет... Как бы она объяснила своё отсутствие и возвращение из непонятно откуда? То, что выстраивалось между ними, было слишком хрупким и ломким для событий, которые до сих пор у них под табу - магия и всё, связанное с ней. Принц по-прежнему считал себя непримиримым врагом волшебству, хотя у самого внутри чувство справедливости восставало против бездумной ненависти, привитой с кровью отца. Моргана видела это в его глазах, когда сообщали о сбежавшей очередной друидке или колдуне, видела эту борьбу собственной натуры и стальных убеждений, особенно, когда маги не совершали действительно ничего плохого, просто лечили стариков и детей или помогали роженицам. Она правда наслаждалась каждым мгновением с Артуром, стоило им выкроить для себя немного времени: при любом удобном случае оба держались за руки, делясь своим теплом, срывали друг у друга с губ терпкие и яркие поцелуи, разговаривали, обсуждали книги, вот только незримая, но весьма ощутимая проблема являлась тем самым кусочком, без которого невозможно составить единую крепкую конструкцию отношений. Проще говоря, Моргана молчала о собственной силе, не имея ни малейшего понятия, как рассказать такое без перспективы скорой смерти и яростного противоречия в душе возлюбленного, и Артур это чувствовал, вечно переспрашивая, всё ли в порядке, и очень пронзительно наблюдая за ней, особенно когда Клятва давала о себе знать вспышкой невыносимой агонии. Признаться, и сам принц тоже явно утаивал какой-то секрет, иначе не застывал бы порой на половине шага с задумчивым видом, а потом также быстро неловко улыбался и как ни в чём ни бывало переводил тему. О том, что была ещё и вторая причина подобного безмолвного напряжения, волшебница старалась отмахиваться и отпихивать от себя как можно дальше, прикрывала веки и затыкала уши, даже пыталась применять магию, но глупый орган в груди бессердечно и по-прежнему тоскливо продолжал вспоминать черноволосого высокого идиота, засевшего горькой занозой под рёбрами. После случая в тренировочном зале он перестал скрываться и, напротив, теперь очень внимательно рассматривал Артура и Моргану, которые весьма хорошо скрывали настоящее положение дел от чужих взглядов, но не могли утаить от слуги, знающего обоих достаточно долго, безусловную реакцию тела на касания влюблённого человека. Голубые глаза от таких взаимодействий светлели на несколько тонов; Мерлин прожигал тяжёлым взором в большей степени девушку, что ощущала особенно тонко непроизвольные всплески тягучей фоновой магии и также инстинктивно смягчала своей собственной, будто вливая в чужое нутро по каплям спокойствие. Моргана замечала по изумлённым глазам слуги, что он, также как и она, не мог контролировать внутреннюю силу, словно почувствовавшую друг в друге недостающую часть и теперь натягивающую неразрывные нити между ними. Хуже всего то, что при этом девушка находилась рядом с Артуром и ощущала не менее глубокую привязанность и к нему. Оба медленно, но верно становились равноценными и равноправными обладателями её предательского сердца, и выбрать кого-то одного - то же самое, что разрезать надвое тело и душу. Иронично, что теперь Моргана действительно понимала разрывающуюся когда-то напополам Гвиневру. Вот только волевым усилием той пришлось принять решение, а девушку терзали сомнения в подлинности собственных чувств и крепкая связь с обоими, при том, что метка никак не реагировала на Мерлина и Артура, хотя кто, как не они, достойны? Бесконечная запутанность эмоций и конфликт рационального и чувственного сводила волшебницу с ума. Наконец, в змеином древнем взгляде мелькает доля некой догадки, и дракон кладёт громадную голову себе на лапы и саркастично фыркает, окатывая Моргану тёплым паром; её распущенные и встопорщенные от ветра волосы тут же начинают виться сильнее. - А, вот в чём дело. Клятва Богине. Звучит так, словно его сложившаяся ситуация только забавляет. - Ты знаешь, почему я здесь? И кто я? - тут же цепляется за фразу встрепенувшаяся девушка и подходит ближе, теперь совершенно не испытывая страха перед столь могучей сущностью. Конечно, дракон вполне способен прихлопнуть её, как надоедливую муху, но от него не исходит никакой жажды крови, скорее... бесконечная усталость, странное отвращение и глубокое одиночество. Дракон снисходительно хмыкает. - Твоё лицо знает весь Камелот, леди Моргана. Хоть я тебя и не звал, - на этих словах в голосе ощутимо проскальзывает глухое раздражение, - но Клятва решила всё сама, принимая меня достойным. У Богини всегда отсутствовало чувство юмора, как таковое, пусть она и считает иначе. Моргану так и тянет спросить что-нибудь про божество (неужели он действительно с ней знаком?), но агонизирующая метка и невозмутимый вид магического существа возвращают поток сознания в более необходимое русло. Всё-таки это вопрос жизни и смерти. - Я могу избавиться от неё? - то, что действительно интересует Моргану с того момента, как в зеркале отразился разрушающий её знак. Дракон задумчиво хмыкает на решительное отчаяние в зелёных глазах и прикрывает веки, прощупывая ауру волшебницы. - Нет, это невозможно... Но есть вероятность, что всё завершится лучше, чем предполагалось, - прищуренный золотистый взор становится всё более любопытствующим и заинтригованным. Будто некое принятое им решение стирает презрение, до этого отчётливо исходящее от существа. И почему-то девушка уверена, что всё опять упирается в метку. Она выдавливает саркастичное "действительно, лучше просто быть не может", слепо разглядывает взрытую огромными лапами дракона землю под ногами и ожесточённо вцепляется в ноющее плечо с Клятвой, чёрные линии которой опухли от жара и, вероятно, выглядели скорее как свежая зарубцевавшаяся рана. Просто смешно, как же Моргауза старалась её освободить, а, в итоге, просто посадила на цепь, которую не снять и не уничтожить - Моргана бы отбросила любую боль в сторону и срезала прокля́тый знак с кожи, если бы это помогло. - Вот только я не совсем понимаю... - хриплый, размеренный голос возвращает внимание на отрешённо вздохнувшего дракона. - Неужели достойные совсем выродились, раз магия переключилась на меня? Моргана демонстративно кривится, на что существо, хохотнув, оскаливает зубы словно в улыбке: - Что ж, это всё объясняет. Судя по всему, Клятва давненько не сталкивалась с настолько упрямой ведьмой со склонностью к самоистязанию, - кажется, веселье дракона прямо пропорционально её злости. - Хотя то, что ты способна так долго сопротивляться, любопытно. Для подобного должна быть причина... - У меня забрали мою свободу и судьбу, сводят неизвестно с кем, как какую-то... - она гневно давится воздухом и буквально рычит, - сучку с породистыми кобелями! Естественно, что я не желаю такого исхода! - Твоя судьба действительно изменилась, спору нет, - недоумение в ответном взгляде вспыхивает слишком остро, на что существо таинственно качает головой и невозмутимо продолжает. - Магический ритуал Трёх и связанное с ним забытое пророчество - весьма сильная магия, и вполне в её силах перекрыть иные предсказания, если они противоречат исполнению Клятвы. - И что это должно значить? - Моргана вопрошает псевдо спокойно, ведь ещё чуть-чуть - и раздражение разорвёт на части. Дракон явно знал гораздо больше, чем говорил, умалчивая о чём-то важном - это бесило ещё больше, ведь недомолвок в её жизни было и есть столько, что впору захлебнуться. Атмосфера между ними резко преображается: с больших золотистых глаз слетает неуместный задор, сменяясь полнейшей серьёзностью с горстью чего-то, похожего на слабую надежду. Голова магического создания придвигается ближе, а где-то позади шуршит чешуйчатый хвост, выдавая нетерпение своего хозяина. - Что ты способна помочь всем, если сделаешь правильный выбор и исполнишь то пророчество, - пауза, возникшая после его слов, вызывает спазмы беспокойства. - Ты можешь разделить Клятву с нами. И не зря. Моргана давится воздухом, ставшим необычайно плотным, и чувствует, как сознание взрывается вопросами в оглушающей тишине. То есть... - С кем? Ты же последний... - она неловко обрывает себя же, с опозданием понимая, что быть тем, на ком закончится раса великих существ магии, уже горько и печально, а уж когда напоминают о подобном - тем более. Дракон тихо выдыхает и скребёт когтями, погрузившись в собственные отдалённые мысли. - Нет... Есть ещё один, - зелёные глаза поражённо расширяются, в то время как змеиные отражают смешанную с грустью радость, - он ещё не родился, но... судя по тому, что нас осталось всего лишь двое и ты здесь, достоин предложенной связи. Его зовут Айтуза, и ты наверняка его тоже ощущаешь. Моё же имя - Килгарра, Великий дракон. Моргана отрешённо кивает, всё еще переваривая навалившуюся информацию. Теперь понятно, почему, помимо дракона перед ней, её тянуло куда-то ещё - не так требовательно и жёстко, скорее просяще и жалобно. Похоже, Айтуза был невыразимо мирным, трогательным и крошечным, его разум чист и невинен и вызывал симпатию гораздо больше, чем недоговаривающий хитрый змей. А потом волшебница вспоминает про условия контура и круга, и её бросает в краску. - Но как... мы... - ей кажется, что ещё чуть-чуть, и она начнёт заикаться от предательски вспыхнувших предположений. Килгарра понимающе смеётся, отчего землю под ногами трясет от вибрации. - Что бы ни напридумывала, всё совсем не так. Мы можем просто замкнуть контур, полагаю, ты знаешь, что Клятве этого достаточно, и твои мысли вполне понятны... Однако не думаешь же, что подобная клятва предполагала что-то столь возмутительное для завершения круга? Если не найдёшь достойных среди представителей своей расы и сделаешь выбор в нашу пользу, сделаешь осознанно, сердцем и разумом, то... Магия подчинится твоей воле, и ты станешь равной нам, во всех смыслах этого слова. Она может стать... Драконом?.. Сама вероятность такого исхода и завораживает охнувшую Моргану, и пугает до дрожи. Голова кружится от раскрывающихся перед ней перспектив, и она в ошеломлении отступает назад, ощущая подступающую мигрень. Килгарра на это посылает ей немного сочувствующий взор и мягко продолжает, будто понимая её лучше, чем кто-либо другой. - У тебя ещё есть время, так что хорошо подумай над этим. Драконы не скованы человеческими догмами и свободны быть где угодно и когда угодно. Нам не нужно разрешение на магию, мы - само её воплощение, самое могущественное и величественное. И способны улететь отсюда достаточно далеко, чтобы быть теми, кем желаем, - убедившись, что Моргана поняла его посыл и слова, он качает лапой, мол, тебе уже пора, и отправляет заряд бодрости и сил, хмыкая над словно воспрявшей духом волшебницей - всё-таки его лежбище достаточно далеко от замка, а девушке нужно ещё успеть вернуться. Подумав ещё, Килгарра призывает ближайшую дикую лошадь, прося отвезти одарённую Богиней до ворот Камелота. Всё это происходит в тишине; Моргана просто с затуманенным любопытством наблюдает за вихрями магии, что куда-то устремляются стрелой, а потом возвращаются с чёрной, очень красивой лошадью, которая смотрит на неё с благоговением после того, как дракон явно что-то объяснил животному. Девушка подходит к отфыркивающейся кобыле, наколдовывает яблоко и, пока фрукт стремительно уминается мощной челюстью, аккуратно гладит по холке, искренне благодаря за помощь. - Что будет, если я так и не завершу Клятву? - Моргана вспоминает второй самый главный вопрос, когда уже почти скрывается среди густых деревьев, вцепившись в наколдованную упряжь. Почти заснувший дракон медленно приподнимает веки и прямо смотрит ей в глаза, не оставляя и шанса: - Считается, что если Клятва Богине так и не будет принесена, в наказание она забирает жизнь. Божества очень не любят, когда пренебрегают их дарами.