Трое

- Артур, ты уверен, что мы можем это сделать? Моргана с большим подозрением оглядывает весьма хорошо запрятанный коридор в дальнем углу сада, а затем Артура, чуть нервно придерживающего сплошь увитую плющом и диким виноградом дверь, на что тот расширяет глаза до невозможности, будто намекая, что сейчас не время для разговоров. Вот только все, абсолютно все в Камелоте знали одну простую истину (помимо полного запрета магии, конечно) - никому никогда нельзя заходить глубже основной части парка, кроме специально доверенного слуги. Неповиновение каралось смертной казнью, и это даже официально задокументировано. Волшебнице достаточно проблем в собственной жизни, чтобы на неё повесили ещё и нарушение приказа. - Конечно, - принц выглядит твёрдо уверенным в совершаемом преступлении и даже показательно крутит на пальце тяжёлую связку ключей, мол, я получил её законно. Но, зная Артура и Утера, её терзают смутные сомнения о том, знал ли вообще король, какие махинации проворачивает наследник у него под носом. - Пойдём. Моргана ещё сильнее щурит глаза, пытаясь высверлить ответы из навесившего невозмутимость принца, но затем всё-таки доверяется чужим действиям и проходит дальше по короткому тоннелю, который переходит в специально отстроенную часть открытого пространства, ограждённую от прогулочных дорожек сада. Они ступают на небольшую, выложенную камнем, площадку, в центре которой обустроен невероятной красоты пруд, хотя, безусловно, прежде чем увидеть что-либо, волшебница чует одуряющее благоухание цветущей вишни, накрывающее будто облачным туманом. В зеркальной глади воды отражаются размашистые ветви вишнёвых деревьев и разнообразных цветов, красивых и причудливых, но совершенно без запахов, чтобы не перебить естественный аромат розовато-белых соцветий. Когда она присаживается на кованную скамью, поставленную исключительно для удобства двоих, то взгляд невольно обращается к не менее потрясающей статуе, установленной посередине водоёма и захватывающей дух утончённостью работы мастера. И пока Артур беспокойно умащивается рядом, стискивая челюсть и отводя взор от привлекающего внимание произведения искусства, Моргана с горечью улавливает знакомые черты и узнаёт ту, с которой началась новая веха истории. В детстве маленькая подопечная короля частенько вертелась рядом с Гаюсом, будучи в восторге от процесса варки интересных зелий и насыщенного плывущего запаха трав, пока Артур старался во всём подражать отцу и больше времени уделял мечу и щиту. Она совала нос в каждый бутылёк и склянку, чем наверняка невероятно раздражала и тревожила придворного лекаря, отвечающего за девочку головой. Поэтому мужчина аккуратно оттаскивал Моргану от алхимического стола и занимал её различными рассказами, начиная от свойств лекарственного сбора и заканчивая призраками, стенающими в пещерах под замком. Только из-за одной из историй Гаюса волшебница замечает несоответствие размера постамента и самой статуи, словно там должно стоять нечто более масштабное, потому что когда-то Утер построил этот кусочек уединения именно для своей жены, и в те времена в центре пруда возвышался совсем другой памятник. Придворный лекарь вдохновенно объяснял, что король, перед предъявлением Игрейне такого подарка, показал ему, как близкому другу, грандиозность достигнутого результата. Наверняка, мужчина упускал в своём повествовании Нимуэй, бывшей тогда приближённой колдуньей, но понять его можно - ему, как и всем, дорога собственная жизнь. И со слов Гаюса это была невероятно изысканная работа, являвшая миру Триединую Богиню как женщину с безликими, но безусловно прекрасными чертами лица и со всеми видами магических существ, копошащихся в складках её платья, в волосах и на плечах, а за руки божество держала мальчика и девочку, олицетворяющих как простых людей, так и магов. Обычно после этого описания лекарь затихал и неумело менял тему, догадываясь, что тем самым лишь раззадоривал любопытство девочки. Из крупиц информации, которые Гаюс нечаянно обронял после наводящих вопросов, Моргана догадалась, что после смерти жены Утер пришёл сюда в поиске утешения, а нашёл лишь ещё большую ненависть, которую не сумел выплеснуть, даже полностью уничтожив статую. Он намеревался спалить это место дотла, но факел так и не коснулся вишнёвых деревьев, обожаемых некогда Игрейной до умопомрачения. Король поступил иначе: вместо разрушенного памятника запрещённой магии он увековечил светлый и воздушный образ жены, что смотрит куда-то вдаль и заправляет вьющиеся волосы, пока ветер ластится у ног, слегка поднимая подол утончённого платья. Кажется, именно такую Игрейну Утер впервые встретил когда-то и сразу влюбился. И, зная всё это, Моргана одновременно понимает и не понимает, для чего принц привёл её именно сюда. Ведь это место является и увековеченной могилой, и скорбным переломным моментом истории, и болезненно-острой памятью об Игрейне Пендрагон. А запах вишни становится всё более терпким и сковывающим, проникая под кожу прогорклым пеплом и криками сотен убитых магов. Артур молчит, созерцая образ матери слишком долго, так что волшебница выныривает из пучины тяжёлых размышлений и как бы невзначай толкает его плечом, откидываясь на спинку скамьи. - Объяснишь, что происходит между тобой и Мерлином? На острые черты лица молодого мужчины падает громадная тень; он на мгновение сжимает кулаки и размеренно выдыхает, будто сдерживая порыв выкрикнуть что-то нелицеприятное. - У нас всё прекрасно, - как бы принц не пытался выдавить спокойную улыбку, получается лишь зверский оскал: слишком очевидно то, что разлад между друзьями, как бы не отнекивались оба, произошёл крайне масштабным и глубоко задевающим даже такого толстокожего парня, как Артур. - Это, конечно, не моё дело... - девушка всем видом показывает, насколько её не убедила чужая чудовищная игра, и как ни в чём не бывало продолжает, почему-то ощущая себя так, словно её укусил один небезызвестный лопоухий маг. - Но, надеюсь, что вы помиритесь. Ссора влюблённых всегда бьёт по обоим, понимаешь? Полностью воспроизведённая фраза Гвиневры при их недавнем разговоре звучит весьма глупо и неуместно, особенно когда Артур сокрушённо выдыхает и бросает на Моргану, всеми силами скрывающую шкодную улыбку, нечитаемый взор, который вызывает полное чувство дежавю. Зато, несмотря на пострадавшую репутацию высокородной леди и разумной личности, сбитый с толку принц явно собирается с задавившими нутро мыслями и также откидывается на спинку. - Не находишь, что у нас с тобой с самого детства установились весьма странные отношения? - пространно говорит Артур, сжимая руки в кулаки, пока Моргана согласно кивает, уносясь по воспоминаниям далеко назад. - Всегда спорим, всегда дерёмся или сражаемся, всегда столкновение точек зрения и воспитания... Думаю, я, как ребёнок, росший в компании подобострастных лизоблюдов, не мог не влюбиться в девочку, которая меня так бесила и интриговала своей стойкостью, понимаешь? Он со слабой улыбкой оглядывается на неё, отмечая в зелёных глазах глубокую взаимность, выстраданную точно такими же сомнениями. И в который раз волшебница осознает, насколько рассудительнее и терпеливее стал человек, вполне заслуженно названный когда-то его собственным слугой "венценосным ослом" и ею самой "наследным полудурком". - Потом наши пути разошлись, по разным причинам, - Моргана отдаёт ему должное - тот хорошо лавирует между подводными камнями. - Мы общались, но между нами всегда была какая-то стена, возведённая недомолвками и непониманием... И раз... раз мы пытаемся выстроить новые узы доверия взамен старых, то мне нужно кое в чём сознаться. Девушка с тревогой наблюдает, как дёргаются желваки на широкой челюсти, выдавая недюжинное волнение и неуверенность в происходящем. - Ты уверен? Если не хочешь... - осторожно начинает волшебница, покрываясь мурашками от некой тревоги. Тем не менее, принц продолжает, похоже, сражаясь уже с самим собой и с заложенным отцом принципом молчать о любых терзаниях, боясь показаться слабым и беспомощным. - Нет, я должен поделить с тобой, как с близким и родным, - не замечает, как на этом слове она слегка вздрагивает, - мне человеком... До того, как тебя похитили, мне пришлось узнать, кто я такой. Вернее, что я такое, - и с места в обрыв кидается вместе с Морганой, осознанно вызывая у неё плотное беспокойство и тревогу. - И что же? - осторожно вопрошает девушка, чувствуя, как на затылке шевелятся волосы от предположений. - Творение магии, - Артур скорбно кривится и выплёвывает на выдохе, одновременно вскакивая со скамьи и начиная мельтешить перед ней, не в силах справиться с бурлящими вулканом эмоциями. Полузадушенного "что?" от Морганы хватает для того, чтобы пробудить ото сна окончательно бешеный, пожирающий внутренности вихрь, и молодой мужчина перед ней яростно и лихорадочно рассказывает ей предысторию начала Великой Чистки. Принц с неутихающей болью повествует о том, как королевская чета никак не могла завести ребёнка и какую роль сыграла в этом магия и приближённая волшебница Нимуэй, и, к счастью, абсолютно не видит, насколько ужасающе отыгрывает роль шокированной девушки волшебница, чьи актёрские способности неожиданно отказали. Ведь она знала об этом. Ещё с той поры, когда её ломало и выкручивало на постели от последствий отравления, Моргауза изрыгала потоки проклятий на Мерлина, на Пендрагонов и не могла сдержать злорадной ухмылки, словесно перенося сестру в годы процветания и свободы магии, пока ритуал, проведённый Нимуэй, не изменил всё. "Утер - просто идиот, который не понял правила игры, и, желая наказать за это игру, наказал почему-то игроков", - желчно повторяла раз за разом Верховная Жрица, и Моргана с ней соглашалась, ощущая режущее сожаление от того, что Артур так и не познал материнскую любовь. Волшебница не вспоминала об этом раньше из-за неспособности даже вообразить событие, при котором она смогла бы объяснить двуличие его отца и магическое прошлое. Она невероятно старалась отстраниться от этой информации, дабы не проскальзывало и капли жалости или горечи в общении с принцем, который иногда мог действительно быть неочевидным до ужаса, а порой становился вдруг проницательным донельзя, выуживая из обычного диалога намного больше, чем хотелось показать. Артур останавливается и смотрит на Моргану измученным взглядом. - Эта Моргауза, - при имени сестры волшебница прикусывает нижнюю губу, физической болью прогоняя душевную, - эта ведьма заставила меня усомниться в короле, в его любви к королеве... Вот почему я не могу не ненавидеть магию, понимаешь? Она отобрала у меня мою мать, чуть не заставила убить отца и множество раз подводила к смерти не только его, но и меня. - Почему ты мне это рассказываешь? - задушенно выдавливает из себя вопрос девушка, отворачиваясь от светловолосого молодого мужчины, предпринимающего нескончаемые попытки стать новым тираном. - В будущем, когда Утер отправится к праотцам, я... я продолжу его династию и его политику. Странно, что девичья шея при столь резком повороте в сторону Артура не хрустит, отдаваясь му́кой в затылке. Моргану пугает то, насколько изнуряюще подавлено от тяжести принятого решения сгибается человек, который намеренно шёл в сторону крови и смерти. Он смотрит сверху вниз, будто стараясь всеми силами донести свои слова до возлюбленной. - Все в Камелоте знают, как ты относишься к казням и как сострадаешь тем, кто обладает магией, - едва заметная улыбка, окрашенная надеждой и болью, искажает красивое лицо в посмертную маску. - Я хочу знать, будешь ли ты на моей стороне, если моя позиция не изменится, и волшебники и всё, что с ними связано, будут под запретом. Знал бы принц, сколько выдержки понадобилось в этот момент Моргане, чтобы не закричать от взметнувшегося ужаса, от едкого гнева и сырой печали, что поселяются в животе тёмной взвесью отравления, так остро напоминающей сковывающую петлю на шее. Лишь заледеневшая часть разума давит любую ненадёжную эмоцию, не позволяя раззявившему пасть отчаянию поглотить свою хозяйку с головой. Артур не такой человек, который ступает на выбранный путь легко и непринуждённо. Нет, для такого ему нужно весьма много времени, необходимо обдумать и взвесить любые последствия, а, значит, на самом деле, он смирился с отведённой ему отцом ролью совсем недавно. Однако это не значит, что смирилась Моргана. - Магия - не зло, Артур, и ты должен это прекрасно понимать, - девушка плавно встаёт и подходит к нему, не обращая внимания на угрюмую твёрдость чужого решения, - Любое зло рождается здесь и здесь, - она прикасается пальцами одной руки в области бухающего нервно сердца, а другой - своего виска. - А магия - ничто иное, как инструмент, как любое другое оружие в руках человека. Лишь то, что внутри у каждого, может направить тот же меч на защиту нуждающихся или применить его для убийства невинных. - Нет, - он качает головой и ожесточённо трёт лоб, будто изгоняя подступающие признаки мигрени, - ты не права. Оружие можно научиться держать и использовать, это не врождённое. В отличие от магии... - ...Люди с магическими способностями не виноваты в том, что у них есть этот дар, - со спокойными, даже убаюкивающими нотками убеждает Моргана, стараясь не переходить на повышенные тона, которые ни к чему хорошему точно не приведут. Это самый действенный способ достучаться до Артура, который морщится как-то зло и разбито то ли от её речи, то ли от чего-то другого. - И, опять же, лишь добросердечность или ненависть толкает их, как и любых других людей, на хорошие и плохие поступки. А твой отец лишь разжигает вражду между, так называемыми, своими и чужими, вызывая у магов желание отомстить за своих любимых и родных. Этот круговорот насилия и крови не закончится ничем хорошим. Принц уводит взор потемневших глаз от сверкающих зелёных и смотрит в воду, где отражается его лицо без каких-либо прикрас. А рядом с его каменным монументом застыла память об Игрейне Пендрагон. - Магия убила мою мать, Моргана. Та несколько мгновений нервно кусает губы, тщательно подбирая слова. - Если всё так, как ты говоришь, - она касается подбородка, задумчиво потирая его, пока голова нещадно гудит, - то такая магия, как магия Жизни и Смерти, должна быть необычайно мощной и не могла ничего не запросить взамен, Артур. Везде существует равновесие противоположностей, чёрное и белое, верх и низ. И, значит, там, где возникает новое начало, должно быть и завершение, конец. Утер был согласен заплатить такую цену, тебя вот это не смущает? - девушка внимательно заглядывает в глаза принца и с удовлетворением замечает в них отблеск того самого разочарования, которые вспыхнуло и в ней, когда ей поведали эту историю. - А теперь давай подумаем над самым скорбным во всём этом. Она присаживается у пруда и касается застывшей глади воды, порождая хмурую рябь; принц вопросительно приподнимает брови, и девушка криво улыбается уголком губ, чувствуя грохочущую валунами в груди истину. - Если бы кто иной погиб за твою жизнь, не Игрейна, то Утеру было бы совершенно плевать. Артур зеркально копирует её горькую усмешку, а потом также ядовито смеётся. Словно сам не раз и не два раздумывал над коварностью выбора магии. - Думаешь, я этого не понимаю? - стойко принимает нерушимую правду тот, поднимая тяжёлый взор на высеченный в камне счастливый момент короля Камелота. - Думаешь, не осознаю, насколько тогда погряз в отчаянии мой отец, раз согласился на такой шаг?.. Он закрывает глаза и выдыхает, не замечая, насколько остро переживает его слова Моргана, что не в силах погасить вспыхнувшую дрожь. - Однако опасность магии от подобных фактов не изменится, или ты забыла, сколько разрушений принес вырвавшийся на свободу дракон? Сколько раз мы были на грани жизни и смерти именно из-за волшебства? Магия приносит больше урона, чем меч или лук, и ты это знаешь, - он как-то потерянно затихает, будто убеждая самого себя. - Маги в большей степени ужасающи, чем прекрасны, и в большей степени приносят вред, чем пользу. Девушка резко отворачивается от принца, буквально и не единожды провернувшего нож в её грудной клетке; рябь воды сглаживается, отчего редкие лепестки покачиваются крошечными невинными корабликами, будто островки непотопляемой надежды. Знал бы глупый Артур, какая это агония - слышать такое от человека, которого безмерно любишь... Впрочем, не время предаваться болезненному унынию - Моргана же хотела оттолкнуть его... Возможно, даже получится заставить возненавидеть её сущность, таящуюся в королевской крови. Возможно, на этот раз, их разведёт по разные стороны настолько далеко, что они перестанут ощущать чужое сердце как своё собственное. - Действительно? В таком случае, что будешь делать со мной? Причудливо перемешанная прогорклая злость и затаенная обида ярко искрят в женском голосе, и Артур настороженно впивается в неё, выглядя при этом так, словно является олицетворением и гончей, и загнанной жертвы одновременно. - Ты... о чем? - голубые глаза стремительно темнеют в предчувствии чего-то болезненного, отчего девушке вдвойне страшно - её правда несёт за собой слом всех несущих стен и ожиданий. "Вдох-выдох, Моргана, ты справишься. Ты ведь сама этого желаешь." - Будешь ли ты на моей стороне, принц Камелота? Волшебница выпрямляется до хруста перед ним, бесстрашная и смелая на вид, хотя внутри всё клокочет, и поднимает руку над водой. А затем, потянувшись к источнику магии и оттенив золотым блеском взгляд, протягивает ему ладонь, к которой тонкими струйками потянулась жидкость, формируясь в образы различных животных, какие только пришли на ум. Захваченные лёгким потоком лепестки взмывают вверх, исполняя неизвестный танец в потрескивающем воздухе. Где-то в глубине души, девушка стремилась увидеть его ненависть, его отвращение и ярость, ведь так появлялась хоть какая-то возможность разомкнуть круг, навязываемый Клятвой. И проще отпустить. Артур же выглядит... опустошённым и побледневшим настолько, словно потерял последнюю надежду этого мира. Он ошеломленно молчит, хотя волшебница буквально слышит крик родной души, звенящий в глубокой тишине. Моргане едва хватает выдержки удержать упрямую маску на лице, ведь скрученные внутренности воют от ножевых ран, нанесенных собственной рукой. Что ж, она достигла результата, пусть и не совсем такого. Она хотела заставить его себя ненавидеть, а вместо этого, кажется, уничтожила... "Достойная наследница Утера", - желчно ухмыляется голос с лицом Моргаузы; девушка сжимает челюсть до скрипа и гулко вдыхает сгустившийся до тошноты воздух. Моргана ловит неверящий взгляд напротив и всё ещё протягивает ему ладонь, намеренно облекая украденную из пруда воду в браслеты; спёртые эмоции прогорклыми комками застряли внутри, без шанса на излечение. Потревоженная водная поверхность мгновенно восстанавливает утерянную невозмутимость. - И ты..? - сипло и пронзительно больно шепчет Артур, и теперь поддых ударяет волшебницу, внезапно осознавшей весь кошмар происходящего. Мерлин рассказал. Рассказал про себя. Вот почему они толком не разговаривали друг с другом, вот почему принц, натыкаясь взглядом на слугу, морщил лоб словно в приступе едкой головной боли. Вот почему неразрешимая проблема поселилась в голубых глазах, разрывая своего владельца между долгом наследника и настоящей дружбой, отнимая спокойный сон. Двойное предательство от самых близких людей - что может быть лучше этого? Моргауза была бы в полном восторге. Моргана же чувствует, что её тошнит, пока сердце вымученно обливается кровью. Тошнит от горькой несправедливости, от выплёскивающейся горечи в глазах напротив, от навязанной Клятвы, от пронзительной тоски по Мерлину, от крепчающих уз с драконами, от утробной печали по сестре, и вся эта муть бултыхается внутри разъедающей кашей, отравляет мысли и чувства. Лишь невероятным усилием воли удаётся остановить волну судорожной дрожи, грозившей опутать душу бескрайним отчаянием. Все живущие представители рода Пендрагонов терпеть не могли жалость, а уж тем более испытывать её друг к другу было высшей степенью слабости. Нет, жалость, равно как и сочувствие, не поможет выплыть из этого моря беспорядочного сочетания запретно-сладкой любви и магии, что стянули трёх молодых людей тугими, скользкими жгутами. На лице обоих огромная тень вины и печали, когда Моргана с явным усилием встает на ноги и изящно стряхивает струйки воды в пруд; розовые лепестки неспеша опускаются вниз, более не удерживаемые ничем. Под веками привычная зелень сменяет золото, и они смотрят друг другу в глаза, понимая всё без слов. Артур не готов оставить позади врезавшиеся в плоть устои, несмотря на любовь, а Моргана не уверена, что у неё есть достаточно времени, чтобы помочь ему освободиться от навязанного груза. - Думаю, мы получили ответ на свой вопрос. Девушка уходит безумно медленно, но её всё равно никто не останавливает.