Любовь на века.

Брачная ночь для Айсун Султан и Матракчи Насух-эфенди была особенной и волнующей. После пышного празднования их никяха, они наконец остались наедине в роскошных покоях, приготовленных специально для новобрачных. Комната утопала в благоуханиях роз и жасмина. Мерцающие свечи создавали интимную, романтическую атмосферу. Шелковые простыни на огромной кровати, усыпанной лепестками, манили своей мягкостью. Айсун, одетая в роскошное свадебное платье, робко вошла, ее щеки пылали от смущения. Матракчи нежно обнял жену и заглянул в ее прекрасные глаза. "Не бойся, любимая. Сегодня мы станем единым целым, как того желает Аллах. Я буду бережно заботиться о твоем счастье и исполнять все супружеские обязанности." Он осторожно снял с нее одежду, открывая взору совершенное тело юной Айсун. Она прикрыла грудь руками, но Матракчи ласково отвел их в сторону. "Ты прекрасна, как сама луна на небосводе. Позволь мне любоваться тобой," - с трепетом прошептал он. Под звуки нежной музыки они предались первой брачной ночи. Матракчи осыпал жену поцелуями, изучая каждый изгиб ее тела. Айсун, сначала робкая, постепенно отдалась страсти и ответила на его ласки. Их тела сплелись в единое целое, они достигали пика наслаждения вновь и вновь, не замечая ничего вокруг. Стоны и крики экстаза смешивались с шепотом нежных слов любви. Айсун извивалась в объятиях своего повелителя, открывая новые, неизведанные ранее чувственные глубины. Матракчи был нежен, но в то же время страстен и напорист. Он ласкал, целовал, покусывал каждый изгиб ее стана, доводя жену до исступления. Когда он наконец вошел в нее, Айсун ахнула от острой, пронзительной боли, но ее супруг утешающе шептал ей на ушко, покрывая лицо поцелуями. Они двигались в едином ритме, все больше распаляясь от страсти. Матракчи был неутомим, подчиняя себе тело и душу молодой султанши. Айсун оставляла алые следы от ногтей на его спине, но он лишь рычал от удовольствия. Айсун и Матракчи отдавались любовной страсти без остатка в ту брачную ночь. Их неутолённое влечение, копившееся с момента обручения, наконец могло вырваться наружу. Губы жадно сливались в поцелуях, языки переплетались в страстных объятиях. Руки Матракчи бесстыдно блуждали по нагому телу Айсун, лаская ее упругие груди и изгибы бёдер. Она извивалась и стонала, пьянея от его прикосновений. Матракчи опрокинул жену на постель, покрывая поцелуями её лебединую шею. Айсун запустила пальцы в его густые волосы, притягивая его ближе. Когда его губы обхватили набухший сосок, она выгнулась дугой, сладостная дрожь пробежала по телу. Не в силах больше сдерживаться, Матракчи развёл её стройные ноги и вошёл в неё в один долгий толчок. Айсун вскрикнула, смешав боль с наслаждением. Матракчи замер, давая супруге привыкнуть к ощущению заполненности. Вскоре их бёдра заходили в неистовом ритме, комната огласилась похотливыми стонами. Айсун кричала, цараплась и кусалась, теряя над собой контроль. Матракчи лишь рычал, вбиваясь в нее всё глубже и жёстче. Их пылкое совокупление длилось до самого рассвета, сменяясь разными позами и перерывами для передышки. В финальной схватке Айсун оседлала супруга, дико терзая его волосы и исступлённо крича. Матракчи плеснул семенем глубоко в её лоно. Обессиленные, они рухнули на смятые простыни, покрытые следами их слияния. Матракчи притянул жену к себе в крепкие объятия, целуя солоноватый пот на её коже. Айсун посапывала, уткнувшись в его грудь с сытой, довольной улыбкой. Они проведут еще немало таких ночей, утоляя свою любовную страсть, пока Айсун не понесёт от благословенного семени своего супруга.

* * *

Махидевран метала громы и молнии, едва сдерживая бурлящую внутри ярость. Ее надежды на то, что разлука поможет вернуть благосклонность и страсть султана, рухнули окончательно. — Как он смеет продолжать сохнуть по этой наглой наложнице! — ревниво думала Махидевран. — После всего, что я для него сделала, он предпочитает меня чужестранке Хюррем с ее ведьминскими чарами! В душе валидэ разгорался огонь безумной ревности. Уничтожить Хюррем стало ее навязчивой идеей. Ради этого она была готова на любые крайности. — Да поглотит её пламя, коли не слушается меня! Отраву, отраву ей, раз Повелитель потерял разум от любовной дури! —шептала Махидевран, приказывая служанке подсыпать смертельный яд в пищу Хюррем. Ничего не подозревавшая Хюррем с аппетитом съела отравленную еду. Вскоре у неё закружилась голова, живот скрутило нестерпимой болью. Хюррем застонала и рухнула наземь, хватаясь за вздутый живот с ребёнком внутри. — Ах, госпожа!.. — спешно заголосили её служанки, заметив странную бледность кожи Хюррем. Они бросились за помощью к лекарям. К счастью, лекари успели вовремя и спасли как Хюррем, так и дитя в её утробе. Но султана объял гнев, когда он узнал о дерзкой попытке отравления. Он мигом просёк, что за этим стоит Махидевран. Разъяренный Султан Сулейман решительным шагом вошел в покои матери Валиде. На его лице была написана смесь гнева и озабоченности. — Мать моя! — воскликнул он. — Махидевран совершила непростительный поступок — она попыталась отравить мою возлюбленную Хюррем вместе с моим будущим наследником! Валиде ахнула, прикрыв ладонью рот. В ее глазах отразился испуг. — Мой сын, я молю всевышнего, чтобы с Хюррем и ребенком все было хорошо! Но неужели Махидевран и впрямь способна на такое коварство? — она попыталась заступиться за невестку. — Сомнений быть не может, — отрезал Султан. — Следы яда были обнаружены в той же еде, что подали Хюррем. Валиде судорожно сглотнула, осознавая серьезность ситуации. — Сын мой, выслушай мать, — она взяла Сулеймана за руку. — Возможно, все это недоразумение. Пища могла быть просто испорченной, а не отравленной. Ты же знаешь, как часто у нас портится еда на жаре... Сулейман нахмурился, явно не желая верить в эту версию событий. — Матушка, слуги и лекари подтвердили — это был сильнейший яд. К тому же слишком много улик указывают на Махидевран. Ревность застилала ей разум. Валиде вздохнула, понимая, что сын непреклонен в своем решении. — Подумай о Мустафе! Он не сможет жить без матери, если ты её казнишь или сошлешь. Сулейман покачал головой: — Мустафа еще ребенок, он быстро забудет о матери. Для него будет лучше, если он вырастет без ядовитого влияния Махидевран. Ее поступок непростителен. Я не могу оставить ее при дворе после такого. Валиде опустила взгляд, зная, что сын прав в своих доводах. Но ей было жаль Мустафу, которому предстояло остаться без матери. — Хорошенько все обдумай, прежде чем выносить окончательный приговор, — тихо произнесла она. —Махидевран хоть и опрометчиво поступила, но я знаю, что она любит сына больше жизни. Сулейман кивнул, но в его глазах читалась непреклонная решимость. Предательство одной из жен задело его за живое. Он не мог этого так просто оставить. Человеческие страсти и интриги продолжали бурлить при дворе Османской империи. И правителю приходилось порой принимать непростые решения ради блага государства.