Любовь на века.

Утреннее солнце пробивалось сквозь кроны платанов, рисуя причудливую мозаику из светотени на мраморном полу беседки. В этом уютном уголке дворцового сада Айсун Султан, сестра самого повелителя Османской империи, позировала своему супругу Матракчи Насух-эфенди. Приняв расслабленную позу на подушках, Айсун позволила своим пышным формам распуститься подобно цветку лотоса. Тяжелые шелка парчи ниспадали с ее плеч, обнажая смуглую грудь, украшенную рубинами. Томный взгляд из-под длинных ресниц был обращен на Насуха, который сидел перед ней с блокнотом на коленях. Матракчи старательно вел уголь по бумаге, стараясь передать каждую черту лица своей прекрасной жены и утонченные изгибы ее форм. Порой он отрывал взгляд от рисунка, чтобы залюбоваться великолепной натурщицей. - О, если бы эти линии были созданы самим Аллахом, они не могли бы быть совершеннее, - промолвил он, окидывая восхищенным взором фигуру Айсун. Та самодовольно усмехнулась и игриво провела ладонью по шелку на выпуклом животе. - Надеюсь, ты запечатлеваешь меня во всей красе, супруг мой. Ибо я - воплощение женственности и чувственности, коей восхищались лучшие из падишахов! В его карих глазах сияло будоражащее смятение. - Твое тело подобно рассвету над Босфором, о Айсун, с его мягкими изгибами и великолепной округлостью. При виде этих форм в моей груди рождается трепет и ликование, - вдохновенно шептал Матракчи, полностью отдаваясь творческому экстазу. Айсун польщенно улыбнулась, потягиваясь с довольным видом на своем ложе. Ее бедра при этом раздвинулись, открывая соблазнительный изгиб талии. - Я надеюсь однажды узреть нечто более драгоценное, нежели собственная красота, - промурлыкала султанша, осторожно поглаживая живот. - Я жажду подарить тебе сына, плод нашей неугасимой страсти. Насух затаил дыхание, чувствуя, как по коже пробегают мурашки восторга. В последние месяцы они с Айсун так старались произвести на свет долгожданное дитя! Осторожно отложив рисунок, Матракчи склонился над своей возлюбленной, ловя жаркое дыхание пахнущих розой губ. Его жилистая рука легла на мягкую плоть живота Айсун, бережно лаская. - Моя прекрасная гарния, нет большего счастья для мужчины, чем завести потомство с любимой женой, - прошептал он, впиваясь взглядом в ее блестящие, точно агаты, глаза. - И если твое чрево однажды вспучится от моего семени, я стану бессменным стражем малыша, словно лев оберегающий свой маленький прайд... Айсун обвила руками шею супруга, притягивая его ближе. Их губы встретились в жарком, исступленном поцелуе, наполненном мечтой о продолжении их рода. - Тогда не будем терять ни минуты, мой легендарный боец, - промурлыкала Айсун с порочным блеском в глазах, запуская пальцы в его шелковистые волосы.

* * *

Из роскошных покоев дворца Топкапы открывался величественный вид на пролив Босфор. Султан Сулейман Великолепный задумчиво смотрел в окно, наблюдая за проплывающими кораблями. Его взор остановился на гордо реющем османском флаге на одном из судов. В дверь негромко постучали, и вошел великий визирь Ибрагим-паша, главный советник и ближайший соратник повелителя. Сулейман жестом велел ему подойти. - Ибрагим, взгляни, - произнес султан, обводя рукой открывающуюся панораму. - Наши корабли бороздят моря, принося в сердце империи товары со всего света. Пряности, шелка, благовония, драгоценности - все богатства Востока проходят через наши руки. Визирь склонил голову, понимая, что султан имеет в виду новые торговые маршруты, проложенные османским флотом в Индийский океан. - Действительно, владыка, наши купцы обрели верный источник процветания и достатка, - отозвался Ибрагим-паша. - Мы более не зависим от европейских торговых путей и католического Рима. Сулейман перевел взгляд на своего визиря: - Ватикан, без сомнений, понимает это. И пока наши суда идут на Восток за пряностями и специями, папа римский не станет вмешиваться в мои военные кампании на Западе. Сулейман подошел к огромной карте, висевшей на стене, и обвел пальцем границы Османской империи. - Передай нашим капитанам, чтобы они укрепляли флот и обеспечивали безопасность торговых маршрутов. В обмен на свободный проход купцов Европы, католическая церковь будет вынуждена сохранять нейтралитет. Ибрагим-паша склонился в почтительном поклоне, восхищаясь дальновидностью своего повелителя. Благодаря открытию новых восточных путей, военная мощь Османской империи более не сдерживалась экономической зависимостью от христианских держав. Теперь ничто не могло остановить победоносное шествие Сулеймана Великолепного! Константинополь бурлил в преддверии очередного военного похода Сулеймана Великолепного. В казармах слышался лязг оружия, на улицах сновали гонцы, у стен дворца Топкапы выстраивались ряды закаленных в боях янычар. Султан неторопливо прохаживался по тронному залу в сопровождении верного визиря Ибрагима-паши. Его взор скользил по разложенным картам, отмечая пути следования армии. - Как только рассеются майские туманы, мои войска двинутся на запад, - изрек Сулейман. - Австрийцы не ждут нового удара столь скоро. На сей раз мы возьмем Вену! - Будет исполнено, мой повелитель, - склонил голову Ибрагим-паша. Их размышления прервал звук приближающихся шагов. Это вошла Хюррем в сопровождении свиты наложниц. Ее глаза сияли озорными искрами. - О чем бы ни помышлял мой султан, уверена, это грандиозные замыслы! - она игриво поклонилась мужу. - Видит Аллах, твоя прозорливость не имеет границ, Хюррем, - усмехнулся Сулейман. - Но что привело тебя ко мне в столь ранний час? Повелительница покоев коротко кивнула служанке, и та ввела сгорбленную старуху, чьи ладони были густо изукрашены таинственными знаками. - Это Нардан, мудрейшая из ворожей, - пояснила Хюррем. - Она обладает даром предвидения и составляет молитвенные обереги. Я велела привести ее, дабы узнать, чего ждать всем нам от предстоящего похода. Султан благосклонно кивнул, жестом предлагая женщине приблизиться. Та встала на колени и низко поклонилась. - Так говори же, владычица ворожб! Что ждет моего супруга на полях сражений? - потребовала Хюррем. Нардан вскинула глаза, ее тонкие губы зашевелились: - Я вижу великую победу османского оружия. Зеленый штандарт Пророка будет реять над австрийскими землями. Но путь к триумфу ляжет через огонь и кровь... Хюррем чуть прищурилась, подалась вперед, вслушиваясь в бормотание старухи. В следующее мгновение ее лицо озарила сияющая улыбка, и она торжествующе воззрилась на Сулеймана. - Мой султан! Нардан провидит, что я разрешусь долгожданным сыном! Он станет наследником твоей империи и воинской славы! По залу разнеслись радостные возгласы наложниц. Сулейман заключил жену в объятия, не скрывая ликования. Вот оно - знамение, которого он так жаждал! Теперь у него будет сын и достойный преемник его бессмертных деяний! В это самое время за стенами дворца разворачивались другие события. Среди толпы простолюдинов, снующих по набережным Константинополя, одинокая фигура в мужском платье поведала лоцману о желании попасть во дворец. Для Виктории, дочери венецианского купца, игра только началась. Пройдя через тысячу опасностей, переодевшись юношей, она оказалась в столице великой Османской империи. И ее цель - приблизиться к самому султану Сулейману, закулисным интригам и коварным заговорам при его дворе... А в Старом дворце за толстыми стенами своих покоев лежала бледная и исхудавшая Хатидже. Она медленно выздоравливала после недавней лихорадки. Женщина так и не смогла забыть дерзкие речи Валиде об их грядущем союзе с ее юным сыном. Отчаяние жгло Хатидже изнутри. Она знала - ей не победить ненавистную свекровь в ее кознях. И если она не предпримет решительных шагов, то навсегда останется посмешищем при дворе и игрушкой в руках правительницы гарема...