Если не ты, то кто Если никто, то я Если не я, за что носит меня земля Если не мы, тогда песня теряет суть А в наших паспортах все надо зачеркнуть! Если земля в огне Если с огнями цирк Дело опять во мне Спичкой внезапно — чирк… «Если» Нуки
***
Се Лянь вышел из родительского дома в осенний вечер, устало вздыхая и потирая лоб. Вообще, обычно с возрастом люди находят общую волну со своими родителями, но они с отцом периодически продолжали спорить с упорством, достойным лучшего применения. Се Лянь видел в этом определённый уровень родительской заботы, несомненно, но от поездок в гости неминуемо уставал. Город расцветал фонарями и пах мокрыми опавшими листьями, но дождя не было, а воздух оказался достаточно прогретым, поэтому Се Лянь решил пройти до своего дома пешком, даже если это означает вернуться совсем уж в темноте. Жизнь Се Ляня сложилась, на его вкус, вполне ему подходящая, вот только, родители ждали от него другого. В первую очередь даже не касаемо должностей или дохода, самым главным конфликтом всегда было то, насколько часто один из самых талантливых детективов в городе, а может быть и стране, подставляет себя под удар ради защиты людей. Переходит дорогу не там и не тем, даже не задумываясь об этом. «Не задумываясь о чувствах людей, которым важна твоя жизнь», — говорил отец, и ругался, чтобы сын перешёл на более кабинетную должность, или хотя бы перестал рисковать собой там, где любой другой не стал бы, заботясь о себе и близких. В этом они были как будто из разных миров — Се Лянь не мог представить, что пройдёт мимо, прикроет глаза и сможет сохранить себя, видел во всём своё дело и считал эту пользу и свои принципы важнее жизни, независимо ни от чего, а его родители жили в мире, где заботиться надо в первую очередь о себе, если хватит возможности — тогда уже может кому-то перепадёт. Не считали нормальным причинять боль близким ради чужих. Се Лянь их понимал, понимал. Сделать что-то с собой не мог и не хотел. В кофейне возле его дома под вечер было пусто, поэтому никто не мешал спокойно посидеть в углу, выпить пряный кофе и расслабиться после выматывающего разговора окончательно. Рана на левом плече, ставшая причиной последней ссоры, вновь неприятно напомнила о себе, и Се Лянь поморщился. День вышел трудным и самую малость дурацким. Сначала работа — задержание, на котором по нелепой случайности погибла гражданская, решившая вмешаться, помочь, но в итоге просто добавила бессмысленно пролитой крови, потом родители, явно давшие понять, что не потерпят переноса встречи, и их бесконечный спор. Он отпил ещё горького и пряного американо из своей чашки и открыл недочитанную книгу, ненадолго откладывая в сторону свои заботы. Но много он прочитать не успел — его отвлёк стук от того, что кто-то поставил что-то на стол. Се Лянь поднял взгляд. — Интересный выбор вечерней литературы, хотя многие основополагающие мысли у Мо Яня я бы всё же подверг сомнению, — около его столика стоял и улыбался очаровательный внешне молодой человек. Его длинные чёрные волосы были собраны в растрепанный хвост, добавляя лукавости и так лисьему выражению его лица. Но самыми примечательными были глаза — один глубокого черного цвета, другой странный, красноватый с более светлыми прожилками в радужке. Се Лянь невольно отметил чужую красоту и обаятельность, и приветливо улыбнулся в ответ. — С какими же именно мыслями автора вы не согласны? — книгу Се Лянь отложил в сторону, предпочитая ей нового знакомого. — И не желаете ли всё-таки присесть? — Благодарю за приглашение. Ну на самом деле, просто не люблю безнадёжную мораль. Что борьба с коррупцией и бюрократией бесполезна, а истина недостижима — разве не походит на отговорку, отказ от необходимости действовать? Перекладывание ответственности со своих плеч, мол, я не могу, никто не может. Молодой человек действительно уселся рядом и подпёр рукой подбородок, рассуждая. Он, разумеется, безбожно упрощал суть книги, но по большому поводу действительно озвучивал то, о чём думал сам Се Лянь. Разве он сам действительно не выбирал путь, противоречащий подобной морали, и шансы окончить свой путь в выгребной яме, подобно главному герою книги, ничуть его не останавливали. Категоричность же суждений нового знакомого Се Ляню показалась достаточно забавной. — Не могу сказать, что не согласен с вами. Моё имя Се Лянь, могу ли я узнать ваше? — Только если вы позволите угостить вас ещё как минимум одной чашкой кофе и чем-нибудь вкусным, — молодой человек вновь улыбнулся и наклонился, сокращая дистанцию между ними и глядя Се Ляню прямо в глаза. Тот, несколько смутившись, отвёл взгляд, но отворачиваться не стал. Отказываться от угощения тоже. — Сань Лан, — представился новый знакомый, выставив на столик ещё пару чашек и несколько блюдец с выпечкой и сладостями. — И гэгэ определённо стоит угоститься местным имбирным печеньем. Се Лянь вздохнул, прикрыв глаза на столь очевидное лукавство, но допытываться не стал, принимая чужие правила игры. И протянул руку за угощением.***
— Нет, мы войдём в дом вместе, ты нас дождёшься, и не полезешь один в логово к преступнику, — раздался в рации раздражённый голос. Се Лянь тяжело вздохнул. — Прости, но у меня нет времени вас ждать, это может стоить жизни заложникам, так как психика у Чжан Миншенга нестабильна. Я уже слышал выстрелы внутри дома, и не позволю его паранойе сгубить кого-нибудь ещё. Подтянетесь внутрь, постарайтесь не задерживаться, — Се Лянь поблагодарил погоду, шум дождя и буря вокруг позволяли заглушить переговоры. — Это прямое нарушение приказа! И ты подвергаешь ненужной опасности уже свою жизнь! — зазвучал в рации уже другой голос. — Я иду. Закончим на этом. Беспокоитесь обо мне — приходите быстрее. Конец связи. — Се Лянь выключил рацию, не желая раскрывать своё местонахождение неуместным более шумом При всей одержимости безопасностью и страхом нападения Чжан Миншенга, в защите дома было полно дыр. Оно неудивительно — по сути, мужчина никогда не был преступником, пока внезапно не обострился дремавший до поры до времени страх преследования и угрозы извне. Насколько было известно, он даже выдумал себе конкретного врага, который хотел его убить, и почему-то решил, что заложники его остановят. В итоге, были немаленькие шансы, что он будет стрелять в них из-за всего, что покажется больному разуму опасным, начиная с любого шороха вокруг. Внутри дома стояло несколько ловушек, нацеленных на создание шума в случае проникновения, но они также были достаточно грубо сделанными. Се Лянь обходил их одну за другой, пока не оказался вплотную к залу, где обосновался мужчина и несколько заложников. Один из них — худощавый подросток с повязкой на глазу, сидел немного в стороне от остальных, уставившись в стену обречённо-злым взглядом. Именно в него был направлен пистолет сидящего тут же, в паре метров, Чжан Миншенга. — Он придёт, он обязательно придёт за мной, но даже если я сдохну, я заберу вас с собой в ад, и пускай это тоже будет на его совести, слышите, ублюдки, а? А? Голос мужчины срывался на истеричные ноты, лицо, будто перекошенное судорогой, отчаянно потело, а пистолет в руках дрожал. Позади него от сквозняка разлетелась стопка каких-то бумаг, и Чжан Миншенг резко обернулся туда, окончательно срываясь на крик. — Я тут, а ты мразь и трус, раз не хочешь показаться лицом к лицу, я застрелю тебя, застрелю и скормлю псам, но сначала убью их всех, слышишь? Мужчина резко повернулся, и спустил курок стреляя в подростка, в которого ранее целился. Се Лянь едва успел броситься вперёд, оттолкнуть заложника и выстрелить в ответ. Руку прошило болью, но преступник упал, и встать и стрелять дальше явно не мог. Се Лянь облегчённо улыбнулся, и повернулся к подростку. — Привет, ты в порядке? Остальные целы? Тот выглядел ошеломлённым, но всё же кивнул. — Да… Но ваша рука… — Не волнуйся, это мелочи, и скоро сюда прибудет подмога. Юноша кивнул, и Се Лянь отвернулся от него к другим заложникам.***
Сань Лан действительно оказался весьма интересным собеседником, настолько, что Се Лянь с радостью согласился продолжить знакомство и обменяться соцсетями. Ему давно на самом деле не было так спокойно с кем-то. Круг общения у Се Ляня не был таким уж большим, и так вышло, что рядом совсем не оставалось людей, перед которыми можно было бы расслабиться до конца. Сань Лан от него как будто вообще ничего не ждал, и одновременно радостно принимал то, что Се Лянь мог ему дать. Возможно, голову дурманило приятное первое впечатление, но Сань Лан всё равно располагал к себе, как мало кто. И показался Се Ляню очень искренним человеком, несмотря на явное лукавство с именем. И это подкупало. Общение с Сань Ланом практически сразу стало постоянным. И это было забавно, даже если иногда выходило из-под контроля, как когда за Се Лянем увязались его коллеги, они же -друзья детства, и вот им Сань Лан совсем не понравился. Они ему тоже, и в итоге Се Ляню пришлось удерживать друзей от попыток рукоприкладства в адрес острого на язык Сань Лана, который довёл тех до бешенства с полоборота. Се Лянь его не осуждал, скорее, наоборот, но осадил обе стороны, чтобы свернуть развернувшийся прямо посередине улицы конфликт. После этого вежливо, но настойчиво спровадил друзей, намекнув, что вести себя по-хамски — верный способ потерять желание Се Ляня с ними взаимодействовать. С грехом пополам ситуация разрешилась, но попытки поддеть друг друга, даже заочно, стороны не оставили. Впрочем, это было уже скорее забавно. Настоящее имя Сань Лан не то, чтобы быстро сказал, скорее, очень бездарно не сумел поддержать легенду, попавшись на адресе своего профиля. Се Лянь честно подтрунивал над ним достаточно недолго, и уступил в итоге тому, что выдуманное обращение нравится Хуа Чэну больше, по каким-то ему одному ведомым причинам. В принципе, Сань Лан притворяться не умел также катастрофически, как и держать язык за зубами и воздерживаться от резких суждений, будто в каких-то вещах всё ещё сохранил подростковый максимализм. Се Лянь за годы работы видел слишком много фальшивых насквозь людей, так что Хуа Чэн со всем своим не очень понятным, но искренним восхищением и вниманием был действительно глотком свежего воздуха. Се Лянь очень давно ни с кем не сближался, тем более так быстро и при этом ошеломляюще тесно. Гэгэ должен быть осторожен на сегодняшнем задании и написать мне, как только закончит :) Телефон пиликнул уведомлением, заставляя улыбнуться. Сегодня и правда всё могло в который раз в его жизни пойти по слишком уж неправильному пути. В очередной раз — слишком рискованно. Сань Лан не спрашивал его, зачем, и не сказал ничего, кроме просьбы быть осторожнее. Се Лянь на минуту допустил мысль, что тот его действительно понимает. Принимает то, зачем так нужно лезть на рожон.***
— Ты был ранен из-за того, что полез вперёд и прикрыл этого пацана, а он даже не желает с нами разговаривать и способствовать следствию, неблагодарный… — возмущается Фэнь Синь, чуть ли не размахивая руками в попытке высказать своё недовольство. — Помолчи и успокойся. Он ребёнок, и у него стресс после пережитого. Мы нашли рядом с живыми заложниками два остывающих трупа, сильно сомневаюсь, что они и взрослым-то поднимали настроение. А я просто делал свою работу, и никто не виноват. Я сам с ним поговорю и запишу показания. А ты можешь проведать Чжан Миншенга, к нему как раз должны был доехать психиатр и адвокат, их нужно проводить. Паренёк сидел в коридоре, в углу около кофейного автомата, и смотрелся достаточно угрюмым, но, когда Се Лянь подошёл к нему, то практически сразу поднял взгляд и улыбнулся. — Здраствуйте. Спасибо, что спасли меня. — Это моя работа, так что не стоит. Рад, что ты в порядке. Скажи, почему ты не захотел говорить с моим коллегой? Нам нужно опросить всех, кто там был, понимаешь? — Се Лянь подошёл к автомату, забросил в него пару монет и стал ждать свой кофе. — Будешь тоже кофе? — Он грубиян. Мне не нравится. И я не хочу с ним говорить, — подросток опустил взгляд и упрямо созерцал пол около себя, будто надеялся, что тот возгорится. — Буду чёрный чай, если можно. Я всё вам расскажу, только не отправляйте меня домой после этого, пожалуйста. -Ты сбежал из дома, перед тем как попасть туда? Почему? — Потому что они меня ненавидят, вот почему! — в голосе подростка сквозил гнев, и он размахнулся и ударил скамейку рядом с собой, в попытке сдержать злость и, очевидно, боль. — И я снова сбегу, если вы меня вернёте! Свободные рукава его свитера задрались, обнажая покрытые синяками разной степени давности руки. Подросток не сразу заметил это, а заметив, тут же натянул их обратно. Се Ляня накрыло сочувствием, несмотря на то, что он прекрасно знал и часто видел, как много людей жестоки по отношению к своим детям, это каждый раз ранило. Он подсел к юноше и погладил его по плечу, не уверенный, что его не оттолкнут, и его поддержку примут. — Хорошо, я никому не скажу, поэтому давай всё-таки обсудим дело. Не переживай, если захочешь, я могу помочь тебе и с этим всем. После дачи всех нужных показаний и нескольких стаканчиков чая, подросток, кажется, окончательно расслабился в присутствии Се Ляня. Они сидели всё в том же углу, жевали сэндвичи, и периодически Се Лянь продолжал их разговор. — А что у тебя с глазом? — подбили ли его родители, или ещё что-то случилось? Судьба этого подростка, так или иначе, уже начала задевать Се Ляня несколько больше обычного, и ему хотелось помочь. — Ну… Вам не понравится, — юноша нервно улыбнулся, явно чувствуя дискомфорт. — Но никаких лекарств ему не надо, если вы об этом. Се Лянь, разумеется, говорил не об этом, но не решился настаивать. — Я хотел бы быть как вы, — сказал его случайный подопечный, когда уже практически собрался уходить. — Спасать людей, помогать им. — Звучит здорово, и спасибо за комплимент. Но лучше будь самим собой, а не пытайся мне подражать. И обязательно приходи, как сможешь, поговорим о твоих родителях. Больше Се Лянь его никогда не видел.***
— Ты наблюдал за моей работой всё это время, — Хуа Чэн выглядел смущённым, и явно ощущал себя пойманным на горячем, и может, ему и стоило бы что-то предъявить, минимум за молчание, но на Се Ляня накатила волна нежности по отношению к Сань Лану, так похожему на нашкодившего зверька сейчас, так что он лишь по-доброму рассмеялся. Хотелось потрепать его по голове. — В смысле, я искренне польщен, что у меня есть такой верный фанат. Тем более, в твоём лице. Их отношения достаточно уверенно скатились в стадию флирта на грани фола, который соседствует с поддержкой и пониманием, достаточными, чтобы верить в то, что всё, что Се Лянь делает — правильно, было проще. У Хуа Чэна под крылом пара благотворительных фондов, один из них — жертвам насилия в семье, и в свободное время он вёл блог на тему принятия особенностей внешности у людей, писал и про свою гетерохромию, и про опыт абсолютно чужих людей. Забавно, что основной заработок приносило ему казино — будто части его личности были из разных миров. И рядом с ним было очень просто быть по-настоящему собой, не было ни озвученного, ни надуманного шаблона, которому стоило бы соответствовать. Хуа Чэн так очевидно на самом деле пытался завоевать его внимание, и это имело ещё больше смысла после информации, что он несколько лет наблюдал за работой Се Ляня, и за ним самим, очевидно, но при этом не пытался сблизится больше, будто опасался чего-то, настолько, что в итоге Се Лянь сам взял в свои руки их неопределённые отношения, и тот факт, что им стоило бы наконец привнести немного ясности. Сань Лан на предложение поговорить и обсудить всё отреагировал ожидаемо нервно, а тут ещё, как назло, позвонили с работы — срочный вызов. — Гэгэ, тебе нужно ехать, мы можем поговорить об этом потом, — при худшем раскладе никакого «потом» не будет, а Се Ляню надо знать точно, не оставлять позади себя незаконченные дела и вопросы. — Мы поговорим об этом сейчас, — Се Лянь подошёл ближе к Хуа Чэну, заглядывая тому прямо в глаза. — Чтобы нам обоим было спокойнее. Я же тебе нравлюсь, я прав? Или понял что-то неправильно? Се Лянь протянул руку и положил её на чужое плечо, приближаясь к чужому лицу ещё сильнее. Сань Лан неуверенно застыл, не зная, стоит ли ему отстраниться или напротив, и во все глаза уставился на Се Ляня. Наконец, что-то для себя решив, он разомкнул губы и выдохнул. — Да… Нравишься — слишком слабо сказано. Гэгэ — самый прекрасный человек из всех, кого я знаю. Они оба были смущены до предела, но Се Лянь всё равно нашёл в себе силы первым потянуться к чужим губам.***
— Наш мальчик такой хороший, отбил сегодня котёнка, которого пытались избить соседние мальчишки, вот уж ужасное воспитание! Молодец, мы гордимся тобой. Такой отзывчивый, чуткий, всегда помогает. И нам тоже, вот я вчера порезалась, так он сам мне ранку промыл и пластырем заклеил. Надеюсь, это не пройдёт, и он останется таким же искренним и добрым, когда вырастет.***
— Я понимаю, они были не правы, что обижали этого юношу, но тебе следовало просто доложить учителю и директору, и оставить это. У тебя своя жизнь, а теперь из-за этой ситуации у тебя и у нас проблемы. Мы волнуемся за тебя. Помощь другим — замечательно, но нужно отдавать себе отчёт, где это уместно. И каким образом. Ввязываться в драки не пристало, и это может загубить тебе будущее, если тебя решат исключить за это!***
— Если так хочешь защищать справедливость, есть множество профессий, которые не несут в себе необходимости подставляться под пули. Ты с ума сошёл. Знаю я тебя, даже не подумаешь быть осторожным, убьешься почём зря, как мы себя чувствовать будем? Смысл спасать других людей, если тебе плевать на твою семью и то, какого нам?***
— Мы приняли твой выбор в работе, но ты же постоянно лезешь под пули, Фень Синь нам рассказывает, ты мог бы избежать большей части своих ранений, и тебя бы никто не осудил. И нам, и обществу принесёт больше пользы твоя жизнь, а не жизнь какого-то очередного мальчишки, которого ты полезешь прикрывать вперёд любых приказов, да что с тобой не так, как ты не понимаешь? За тебя же даже не только мы переживаем, но тебе же всё равно, не так ли?***
Сань Лан никогда не говорил ему быть осторожнее, но к каждому ранению относился всегда так, как будто это его личная ответственность, и плевать, что он физически не мог что-либо с этим сделать. Относился с безусловной и безукоризненной заботой, напрочь игнорируя слабые попытки сделать вид, что ничего страшного не случилось. — Гэгэ может просто позволить позаботиться о себе? Ты делаешь для других так много, позволь мне делать что-то для тебя, это будет более, чем справедливо. Се Лянь вздохнул, не находя в себе желания спорить, но наконец озвучил периодически всплывающее на подкорке мозга сомнение. — Тебя не задевает это? То, что у меня вечно проблемы, и… — Меня не задевает, что гэгэ помогает другим, даже если иногда перебарщивает. Я люблю тебя, всего тебя, и разве это не одна из важнейших твоих черт? К тому же, гэгэ и меня когда то спас, помнит он об этом или нет. Хуа Чэн улыбнулся своей лисьей улыбкой и подхватил Се Ляня на руки.