Тихие волны вероятностей

Его Величество Гуриг в облике сэра Камалкони и его Величество в облике, собственно, его Величества, на первый взгляд, были двумя совершенно разными людьми. И то лишь потому, что первый взгляд был направлен исключительно на внешность. Чёткая разница была в том, как этот человек ощущался… тем органом, для которого я и названия-то не знал. Сутулящийся, немного строгий, но неизменно добродушный Помощник Придворного Профессора овеществлённых иллюзий или слегка отстранённый, невыносимо прекрасный, с величественной королевской осанкой монарх – всё это, несмотря ни на что, был один и тот же человек, наше великолепное Величество Гуриг VIII. Его присутствие, которое я всякий раз ощущал кожей как шёлковые колебания морской, прогретой солнцем воды на мелководье, невозможно было спутать ни с чьим иным. Даже с закрытыми глазами. Так же, как для меня было невозможно ошибиться в присутствии Джуффина. И в присутствии Шурфа тоже: аура, если можно так сказать, моего лучшего друга вблизи вполне отчётливо покалывала кожу в самых неожиданных местах и иногда щекотала подмышки, уж не знаю, с чем была связана столь пикантная особенность реакции моего организма на него. И Мир дрожит и хохочет от присутствия в нём любого мало-мальски могущественного колдуна, и я всегда отчётливо чувствую эту дрожь и хохот вблизи таких людей. И это очень приятное ощущение. Я так и не понял, был ли Король рад моей просьбе и вообще испытал ли по этому поводу хоть какие-нибудь чувства – если я был прав насчёт своих подозрений относительно личности сновидца, после всего случившегося его Величество вполне мог утратить ко мне интерес. Тем не менее когда я попросил Гурига встретиться со мной, он сразу же пригласил меня прийти в замок Рулх без промедления. Это меня немного озадачило. Я-то привык к тому, что обычно знаю, что чувствует или как реагирует почти любой мой “безмолвный” собеседник. А теперь не знал, что и думать: то ли его Величество настолько хочет меня видеть, то ли, наоборот, не хочет, но считает себя обязанным исполнить мою маленькую просьбу, а потом побыстрее выкинуть из головы. В замке меня встретили согласно полному церемониалу, то есть вежливо, но непреклонно опутали тонкой металлической сеткой и с лицами, сияющими гордостью от качественно сделанной работы, закинули мою дезориентированную от такой прыти тушку в паланкин. В этом помпезном средстве передвижения я отправился по дворцовым коридорам на поиски Короля. Которые, впрочем, продлились не слишком долго. Меня внесли в большую, скромно (по сравнению со всем остальным) отделанную комнату и терпеливо дождались, пока я догадаюсь слезть с шикарных носилок, а затем споро и почти бесшумно удалились. Отсутствие привычки к этой грешной сетке сыграло со мной злую шутку: вылезая из паланкина, я запутал в ней правую ногу и позорно вывалился на пол, возблагодарив всех Тёмных Магистров, что тот был устлан толстым мягким ковром. Неловко (из-за потянутой лодыжки) поднявшись и осмотревшись, я заметил громадный стол у дальней стены, а за ним сосредоточенно пишущего Гурига. Король наполовину скрывался за стопкой табличек, но это не помешало мне залюбоваться его красивым лицом. Наверное, какие-нибудь древние китайцы с моей поддельной родины, увидь они наше Величество, стали бы поклоняться ему, как божеству, построили бы храм его имени и день и ночь воскуряли бы благовония в его честь… Впрочем, мои мысли пошли не совсем туда, куда нужно. – Прошу прощения, сэр Макс, что встречаю вас так невежливо, да ещё в своём кабинете, – послышался из-за табличек голос Гурига, – но… сами видите: внезапное незапланированное исчезновение королей на несколько дней чрезвычайно плохо сказывается на текущих делах этих самых королей. Вы согласитесь подождать несколько ми… Его Величество наконец оторвал взгляд от бумаги перед собой и посмотрел на меня. Увидев, как я пытаюсь пристроить обратно оттопырившийся при падении из паланкина край сетки, он, откинувшись на спинку стула, звонко рассмеялся. – Вы знаете, вам идёт этот символ моей королевской власти над вами, сэр Макс! – сообщил он, лучезарно улыбаясь. – Видите, там сбоку на сетке маленькая прищепка? Эту полу можно пристегнуть ею. – Спасибо, ваше Величество, – искренне поблагодарил его я и почувствовал, как упал с сердца маленький камешек: Король после исчезновения не выглядит хоть сколько-нибудь страдающим или обиженным. – Здорово, что я ещё могу вас позабавить. Однако его совет был мне без надобности: я решил вовсе снять грешную сетку с себя, надеясь только, что смогу сделать это самостоятельно. Не просить же о таком его Величество. Наш Король, конечно, человек прогрессивных взглядов, но кто знает, как он отреагирует на такую просьбу. Всё-таки церемониал есть церемониал, а разница в нашем положении, как бы я ни ненавидел подобные соображения, была колоссальной. То ли моя дура-судьба решила в этот день сделать из меня комического персонажа, то ли ещё какая пакость, но в попытках стянуть с себя сетку я только ещё больше в ней запутался: теперь из неё торчал не один, а целых три конца. При том, что заворачивали меня в один кусок! И я сдался – пусть торчит. В конце концов я не затем пришёл в замок Рулх, чтобы прихорашиваться, совсем не затем. По-настоящему неловкие ситуации мне ещё только предстояли. Я тихо, стараясь не мешать Гуригу VIII работать, прошёлся вдоль стен королевского кабинета, рассматривая неброские, довольно изящные картины в тонких рамках, осмотрел содержимое книжного шкафа, которое произвело впечатление даже на меня. Шурф Лонли-Локли наверное был бы просто счастлив получить на полдюжины дней безраздельный доступ к этим книгам. Вспомнив о своём друге, я снова взглянул на его Величество. Он брал одну самопишущую табличку за другой из стопки слева, быстро, но внимательно просматривал её, делал какие-то пометки на листе бумаги и откладывал её в стопку справа. Его четкие скупые движения, серьёзное похолодевшее лицо, тонкие пальцы, крепко державшие перо, напомнили мне Великого Магистра за работой. Я часто нарушал рабочие будни Шурфа своим появлением в кабинете его резиденции и невольно становился свидетелем его администраторской деятельности. Эти двое здорово напоминали друг друга. Вот только я никогда не вламывался к Шурфу с теми же намерениями, с которыми явился сегодня сюда. – О чём вы думаете, сэр Макс, с таким интересным выражением на лице? Я невольно вздрогнул от звука голоса и посмотрел на Короля. Гуриг, видимо, уже расправился со своими табличками и теперь сидел в кресле не то чтобы расслабленно, но явно испытывая удовлетворение от закончившейся рутины. Он с доброжелательной улыбкой внимательно смотрел на меня, а я, до того мысленно раз сто пятьдесят повторив свою речь, сейчас вдруг проглотил язык. Я сам удивился своей оторопи – мне стало вдруг неуютно всецело владеть королевским вниманием. – Вы о чём-то хотите попросить меня, но не решаетесь? – уже несколько обеспокоенно спросил Гуриг и сделал пару шагов в мою сторону. – Вам не стоит так волноваться, сэр Макс, вы же знаете, к вашим просьбам я отнесусь предельно внимательно. – Не попросить, – просипел я и быстро сократил расстояние между нами до минимального. – Сделать. Я совершенно не представлял, как можно поцеловать в губы не то что короля, но даже просто мужчину. Я не был уверен, что у меня это получится прилично, ну или хоть как-то получится. Я просто следовал своему решению – иногда упрямство может заменить храбрость. С девушками я флиртовал, загодя всеми доступными и уместными способами выясняя их отношение к возможному первому поцелую со мной. То есть я умел обращаться с девушками и понимал, что надо делать. С Гуригом всё было не так. Флирта, даже хоть сколько-нибудь долгого и к обоюдному удовольствию откровенного разговора между нами не было, и подготовить его и себя к своему выступлению я не мог. Поэтому я, не закрывая глаз и стараясь не коснуться его ни руками, ни туловищем, просто потянулся к нему и на секунду прижался губами к его губам. Тут же испугался своей дерзкой выходки, мысленно дал себе с полсотни оплеух, а когда его Величество ошеломлённо распахнул глаза, перепугался ещё сильнее. Уже отшатываясь, я увидел, как разомкнулись его губы и Король выдохнул “Макс!”. А потом я осознал, что Гуриг вцепился в меня и крепко держит за плечи, не давая убежать, хотя бежать мне хотелось очень и очень. Если о нём можно было сказать, что он был потрясён, то правдой обо мне было то, что я был в смятении от нахлынувшего стыда. – Макс… Сэр Макс, вы… это… – тихо выговорил Гуриг, будто что-то ища и не находя в моих глазах. – Простите, ваше Величество, – быстро выпалил я, безуспешно пытаясь высвободиться из его рук, – я должен был это сделать. – Должен? – Это было что-то вроде обета, который я дал сам себе: если вы вернётесь, то я вас поцелую. Я… переживал, когда вы исчезли. Как и многие другие, кто знал об этом. – Его Величество недоверчиво удивился, и я поспешил его заверить: – Только не подумайте, это не в моём обычае! Я вовсе не целуюсь с каждым подряд… – Что мне надо сделать, чтобы получить ещё один ваш поцелуй? Достаточно будет ещё раз исчезнуть и снова появиться? На эти вопросы я не просто не нашёл, что ответить, – они попросту выбили последний воздух из моих лёгких. Вроде бы смешного в ситуации было мало, но я не понимал, шутит его Величество или говорит серьёзно, и только хлопал глазами. Гуриг вдруг словно очнулся, с недоумением посмотрел на свои руки, ослабил железную хватку на моих плечах и, поколебавшись секунду, принялся аккуратно освобождать меня от дурацкой металлической сетки, чей конец вдруг выгнулся и закрыл мне нижнюю половину лица. Я ни секунды не сомневался, что он прекрасно знает, как обращаться с этой штукой, но Гуриг снимал её с меня медленно, преувеличенно не торопился, будто хотел не столько избавиться от неё, сколько пощупать меня. Наконец закончив и внимательно рассмотрев моё горящее лицо, его Величество мягко улыбнулся и сказал: – Сэр Макс, вы сказали, что нам надо поговорить. Вот и поговорим, только чуть позже. Я должен закончить кое-какие дела, больше не терпящие отлагательства, и через некоторое время снова уделю вам своё внимание. А сейчас вас проводят. Что ж, я не обольщался, разговор между нами, видимо, был неизбежен, но я предпочёл бы его отложить на неопределённое, желательно длительное, время. Да, его Величество был тем, кто сделал первый шаг и предложил мне романтические отношения. Да, именно он назначал свидания и говорил мне всякие ужасные вещи типа “я от тебя не отступлюсь”. Но именно я первый его поцеловал, и вся ясность и ужас этого факта навалились на меня сейчас. Что обо мне подумает его Величество? Каким будет шаг с его стороны? И что в связи со всем этим предпринять мне?! Тем временем, меня привели в очередную комнату роскошнее королевского кабинета и оставили в одиночестве. Одиночество моё продолжалось ровно минуту: дворцовые слуги снова вкрались и соорудили на одном из столиков композицию из кувшина на изящной жаровенке, чашки и блюда с какой-то выпечкой. Я бы, может, и отведал предложенное угощение, но своеобразный вкус дворцовой камры (сильно на любителя) и манера королевских поваров готовить надёжно берегли меня от этого. По виду комната, где меня оставили дожидаться его Величество Короля, напоминала уютную гостиную какого-нибудь аристократического дома. Впрочем, из всех домов, где я успел побывать, аристократическим был только особняк Блиммов. И да, в этой гостиной был тот же дух. Разгуливая по комнате, я не мог решить, что мне теперь делать: тихо, но невежливо уйти или остаться и начистоту поговорить с Гуригом. Я бы наверное смог сделать первое, но что-то подсказывало мне: не надо. И этой советчицей была явно не моя смелость. Смелость заводится в моём организме только при наличии свидетелей, а на меня сейчас не смотрело ни одно живое существо. Я осознал, что потираю губы, которые всё ещё ясно чувствовали мимолётное касание губ Гурига, и отдёрнул руку. Моё внимание привлекла большая занавесь из плотной тёмно-синей ткани, закрывавшая большую часть стены. Хоть сама по себе портьера не была чем-то примечательным, но она отчаянно выбивалась из интерьера, не сочеталась абсолютно ни с чем в этой гостиной. Такое мог бы допустить в своём доме я или даже Джуффин, но в гостиной королевской резиденции такого быть не могло, просто потому, что не могло тут такого быть. Моё любопытство было возбуждено настолько, что я даже на время забыл о Короле и наших с ним делах. Я заглянул за занавесь. Я ожидал чего угодно: голую стену, условную “дырку на обоях”, коридор, дверь, зеркало, “потайной” ход, но там была просто ещё одна комната. Гораздо меньше гостиной по размеру и в той же мере гораздо более примечательная. Впрочем, зеркало там таки имелось. Оно стояло у стены напротив входа. Я медленно вошёл в комнатку и, не зная, куда смотреть в первую очередь, повернулся к выходу. Только выхода я не увидел: за мной была сплошная стена без намёка на тёмно-синюю портьеру. И только когда моя рука прошла сквозь эту стену и нащупала тяжёлую ткань, я понял, что стена была искусной иллюзией. Возможность беспрепятственно выйти успокоила меня, и я продолжил осматриваться. Вдоль боковых стен были расставлены столики и развешаны низкие полки, на которых были разложены музыкальные инструменты, в основном духовые. И это было то единственное определённое, что я мог о них сказать. В моём мозгу сами собой выскакивали карточки “флейта”, “дудка”, “кларнет” и даже, да простят меня магистры, “гобой”. Я никогда специально не интересовался музыкой, но подозревал, что в Мире подобные инструменты имеют иные, нежели в Мире Паука, названия. Каждый из этих музыкальных инструментов будто бы сиял непонятным внутренним светом и словно бы смотрел на меня внимательным взглядом. Это было не очень уютное ощущение: их здесь было не меньше сотни, больших и маленьких, деревянных, металлических и ещё каких-то, и каждый из них словно удивлённо спрашивал меня: “как ты здесь оказался?”, “ты сыграешь на мне?” Сами стены были почти полностью скрыты за многочисленными полками, заполненными свитками, книгами, табличками, снабжёнными бирками с надписями. Библиотека, догадался я. И скорее всего, музыкальная библиотека. Вот уж не ожидал я, что его Величество Гуриг VIII такой увлечённый музыкант! И коллекция его “дудочек” впечатляла! И только одна стена не была занята стеллажами с книгами – та, возле которой стояло зеркало. Отношения с зеркалами в этом Мире у меня складывались противоречивые, поэтому мне не всегда хотелось в них заглядывать – кто знает, что я в них увижу. Или не увижу, что, наверное, ещё страшнее. Но в это я посмотрел. Сначала быстро боковым взглядом, потом так же быстро, прямым, но не заметив ничего подозрительного (да и могло ли оно быть во дворце, полном обычной и магической охраны?), всмотрелся внимательнее и обомлел. Вместо привычного и обычного меня там отражалось полузнакомое существо, состоявшее из мягкого пурпурного света. Нет, я был вполне узнаваем – если постараться и продолжать как-то помнить о себе обычном – но сияние, распространявшееся от меня во все стороны, приковывало к себе всё внимание и даже пожалуй смогло бы меня совсем заворожить, если бы я никогда до сих пор не бывал на Тёмной Стороне. Я вытянул руку – моё отражение сделало то же самое. Только мои пальцы, отражённые в этом зеркале, словно бы горели медленным пурпурным огнём, а с их кончиков срывались длинные лучи. Что и говорить, я был сногсшибательно прекрасен и неотразим! Подойдя к зеркалу вплотную, я попытался рассмотреть, как далеко распространяется моё сияние, и не смог определить его границ. Зато внимательное изучение зазеркалья привело меня в ещё больший восторг: оказалось, что мягкий пурпурный свет – далеко не всё, что заполняло пространство этой комнаты. Почти неуловимая для глаз, постоянно мерцающая и переливающаяся, потрясающе красивая тонкая взвесь прихотливо разряжалась и сгущалась, золотистой пылью висела в воздухе, словно была самим воздухом, обретшим видимость. Иногда появлялись быстро исчезающие искры или лучи других оттенков. И даже флейты испускали слабое свечение. Комнату, какой она виделась через это зеркало, хотелось рассматривать снова и снова, и я был уверен, что если зеркало вынести наружу, то всё, что оно отразит, будет расцвечено тем же многоцветьем. Наверное, если бы я увидел зазеркальный Ехо, то влюбился бы в этот город ещё сильнее, хотя куда уж сильнее. Каким бы счастливым идиотом я сейчас ни был, я всё-таки смог зафиксироваться на мысли, настойчиво крутившейся на периферии моего сознания: шкатулки Гравви Куманского халифа дарят тем, кто их откроет, прекрасные видения и не отпускают, пока те не умрут. Что если это зеркало обладает сходным эффектом и сейчас медленно, но верно захватывает в плен мою… допустим, душу? Уж слишком мне не хочется отрываться от него. Но не успел я как следует испугаться, как все тревожные мысли вылетели из головы: сияющий золотистый воздух позади меня словно бы сгустился. На самом деле за моей спиной просто появился его источник и средоточие. Им был Король Гуриг, чтобы понять это, мне не пришлось даже оборачиваться. – Как вы здесь оказались, сэр Макс? – спросил он мягко, но удивление в его голосе слышалось вполне отчётливо. – Просто вошёл за занавеску, – коротко ответил я. Вопреки обыкновению мне не хотелось в этом состоянии счастливой одури быть многословным. – Просто вошли? – рассмеялся Гуриг тихим грудным смехом, и по золотой взвеси во все стороны от него пробежала лёгкая волна. – А ведь эта комната считается потайной, а занавеску, как вы её назвали, могут видеть только члены королевской семьи, для остальных на её месте просто стена. – Маскировка? – Магический барьер, – уточнил Гуриг и согласно кивнул. – Я не специально, – буркнул я. Надо же, и тут отличился! – Я больше так не буду. – Вам можно, сэр Макс, – заверил Король и улыбнулся так, будто имел в виду гораздо больше, чем сказал. – Я-то не принадлежу к королевской семье. Я даже не уверен, что вообще принадлежу хоть к чьей-то. – А вы бы хотели принадлежать..? – его Величество замялся. – Я хотел сказать, хотели бы вы иметь семью? – Боюсь, это не для меня, – попытался рассмеяться я, но вышло у меня какое-то неловкое хриплое карканье. – Семейные узы не просто так называются узами. Я не умею быть семейным человеком. Только сейчас я понял, что Гуриг стоит, загораживая собой единственный выход, и что места здесь не так много, чтобы я даже смог пройти мимо него, не коснувшись его одежды. Но это меня ничуть не обеспокоило. – Я не планировал показывать вам Зеркало Тайного Взора, – помолчав, сказал Гуриг. – Во всяком случае, не в ближайшее время, но теперь даже рад, что вы нашли его самостоятельно. Благоприятный знак. – Зеркало Тайного Взора? – медленно, смакуя слова на вкус, повторил я, с удовольствием рассматривая отражённую золотистую фигуру Короля, светившуюся ровно и мягко. – Оно показывает то, что не видит обычный человеческий глаз. В нём видимой становится магия и сила Сердца Мира, которую отражают люди. Некоторым достаточно одного взгляда в Зеркало Тайного Взора, чтобы понять суть вещей и явлений. Его Величество подошёл ко мне ближе – так, что пожелай он положить свою руку мне на плечо, ему не пришлось бы её вытягивать. Я оставался спокоен, потому что вдруг понял, что то ласковое тепло, которое я всякий раз чувствовал в присутствии Гурига, оно и есть эта золотая всепроникающая пыль. Как можно бояться этого? Как можно не хотеть всегда оставаться рядом? В какой-то момент я даже пожелал, чтобы этот свет окутал меня с головой, и какое-то короткое мгновение отчаянно страдал, что не могу сам прямо сейчас полностью раствориться в нём. – Ваша золотая магия прекрасна, ваше Величество! – Это Сень, – мурлыкнул Гуриг где-то сзади и слева. – У каждой королевской династии есть свои тайные магические техники властвования, – раздалось уже сзади справа. – В моей семье это называется Сень Монарха. Она раскинута до самых отдалённых границ Соединённого Королевства и накрывает всю страну сплошным покровом. Она является как бы доказательством власти, которое все Гуриги предъявляют Миру, поэтому Мир принимает нас как защитников и опекунов этой территории, включая Сердце. У меня слегка закружилась голова, и я непроизвольно подался вперёд и опёрся обеими руками о зеркальное стекло. Когда золотая фигура отдалилась от меня, я испытал ничем не объяснимое чувство потери и несчастья и готов был, позабыв себя, потянуться вслед за ней. Но я ценой определённого волевого усилия остановил свой порыв. – Это мои нииолы, – “золотистый свет” подошёл к полке и взял одну из глянцево блестевших флейт. – Мелодии, которые я играю на них, имеют силу заклинаний. Для каждого заклинания свой инструмент. – Вы колдуете с помощью музыки? Мне никто никогда не говорил, что вы музыкант. Я бы послушал вашу игру. – Чаще всего я обновляю Сень Монарха и делаю это с помощью этой нииолы. Его Величество взял в руки длинную изящную флейту чёрного цвета, поднёс её к губам, выдал чистую трель и вдруг остановился. – В зеркало смотрите, сэр Макс. Не на меня, – рассмеялся он и продолжил, но улыбка продолжала светиться в его глазах. В Зеркале Тайного Взора было отчётливо видно, как мощные волны расходятся по золотой пыли при каждом акценте в мелодии, что играл Король, а свечение становится ярче и насыщеннее. Такого мне не просто здесь ещё не показывали, мне даже не говорили, что в этом прекрасном мире вообще умеют заклинать с помощью музыки. Будь я художником, умер бы на месте – от горя, что никогда не смогу перенести на холст то, что увидел сегодня. – Эта же нииола в сочетании с Дымной мелодией из сборника Души Мира распространяет Сень на новые, недавно присоединённые к Соединённому Королевству территории. В последний раз я накидывал свою Сень на Пустые Земли, которыми вы какое-то время правили. А вот эту, – Гуриг поднял одну из самых больших и длинных флейт, – я использую только по праздникам. Хоть её музыку слышу только я, но во время игры каждый житель Королевства чувствует мою радость и тоже радуется. Этот инструмент я использую, когда идёт чеканка новых монет. Белая мелодия, прозвучавшая в день выпуска новых денег в оборот, оставляет на каждой короне невидимое, но вполне ощутимое королевское клеймо – обязательный фактор её подлинности. А с помощью этой нииолы, – Король дотронулся до маленькой, но грозной на вид тёмной дудочки, – мой отец вводил военное положение в стране, настраивая людей на осторожность и самосохранение. А с помощью этой – успокаивал. Его Величество вдруг перетёк к другой полке, взял с неё тёмно-вишнёвого цвета лакированную нииолу и сыграл на ней короткую, удивительно сильную и красивую музыкальную фразу. Не сводя с меня глаз, он медленно отложил её на место. Я так и не дождался объяснений, для чего служит этот инструмент и эта мелодия, поэтому решил заговорить сам: – Это же и есть настоящая власть. – Всё-таки династия Гуригов – кейифайский род, идущий от первого завоевателя Хонхоны Ульвиара Безликого. Старая кейифайская поговорка гласит: не стремись к власти над кошельком и телом человека, стремись к власти над его душой, тогда и кошелёк, и тело станут твоими. – Он понизил тон голоса и, уставившись на меня, склонил голову вбок. – Впрочем, я никогда и никому не навязывал чувства и эмоции, на мой взгляд, гораздо лучше уговорить и убедить. Насчёт своих предков я уже не так твёрдо уверен, но история моей семьи убедительно доказывает: несмотря на то, что на этой территории в своё время кто только ни правил: вурдалаки, фаффы, люди и даже однажды кархавны, эта земля особенно любит королей-кейифайев. Как ты думаешь, Макс, почему? С этими словами, произнесёнными совсем тихо, Гуриг подошёл ко мне вплотную, а я увидел, как золотой свет слился с моими собственными пурпурными лучами. Золотистые руки легли на мою талию, наполнив меня теплом. Тёплый свет прижался к моей спине, тёплый свет нежно гладил меня по груди и животу, дыхание Гурига на моей шее тоже было тёплым светом и им же были прикосновения его губ к коже за ухом и прикосновения пальцев, мягко обхвативших моё горло. Я трепетал в этом сиянии и растворялся в нём – делал всё то, чего так хотел вот буквально недавно. Таял, не желая ничего больше, кроме того, чтобы всё происходящее продолжало происходить, и как можно дольше. Ни страха, ни смущения, – всё, что раньше мучило меня при мысли об отношениях с Гуригом, чудесным образом отдалилось и теперь виделось как через перевёрнутый бинокль. Если раньше я остро чувствовал стремления и желания Короля в свою сторону и заранее ужасался вероятности, что сдамся под этим напором, то теперь я понимал, что так называемый напор был всего лишь ласковым прибоем. Да, тем, что точит камень. Гуриг чуть сдвинулся в сторону и повернул моё лицо к себе мягко, но настойчиво – мне даже в голову не пришло отвернуться. И поцеловал. Грешные магистры, как он меня поцеловал! Не так, как я до этого – мазнул по губам и всё. А как будто накрывал неумолимой волной, вливался внутрь, прижимал к себе так крепко и позволял вдохнуть так мало. Я как будто действительно тонул в воде, погружаясь на морское дно. И ладно. И пусть. Я не против перестать дышать. Только пусть эта вода останется такой же сияюще-золотой и тёплой. Пусть этот свет продолжает так же сильно и властно держать меня. Я хочу каждым своим пурпурным лучиком слиться с ним и может быть обрести самую крепкую и надёжную опору в своём ненадёжном бытии. Но в следующий миг послышался тихий восторженный стон “Макс!” – и золотая вода отхлынула отливом, а я остался обточенным круглым и одиноким камешком на гладкой поверхности мокрого песка. Секунда – я не понимал, почему больше не окутан тёплым светом; секунда – я растерянно глянул на неожиданно отступившего Короля; секунда – я с ужасом осмотрел свою растрёпанную одежду, ещё немного – и я оказался бы раздет; секунда – я разглядел шалые глаза его Величества и пальцы, до побелевших костяшек вцепившиеся в край полки; секунда – я осознал то, что уже произошло и могло бы произойти дальше прямо здесь. И пережил острый, но, слава Магистрам, короткий приступ паники, чуть не сваливший меня на пол. Как я устоял, до сих пор не понимаю. Я отшатнулся в противоположную сторону, кажется, что-то уронил, кое-как поправил скабу и лоохи, встретился взглядом с Гуригом. Он в отличие от меня уже справился со своим сбитым дыханием. Я не мог вымолвить ни слова, только смотрел на него с одним единственным междометием в качестве мысли “Аааааааа!!!” Это была дикая смесь самых разных “А!”: когда в страхе от чего-то убегаешь, когда удивлённо восклицаешь, когда обиженно, по-детски ревёшь и когда бьёшься в экстазе в чьих-то объятиях. Его Величество медленно погладил пальцем тёмно-вишнёвую нииолу, улыбнулся и твёрдо произнёс: – Я хочу тебя, и ты сейчас почувствовал, насколько сильно. Я готов ждать, когда ты будешь готов ответить мне тем же.