Тихие волны вероятностей

На следующий день Джуффин выпнул меня из своего кресла и приказал не являться ему на глаза до завтрашнего дня. Пользуйся, пока можешь, моей добротой, сказал он, и выметайся отсюда, пока здесь не началось Управление Полного Беспорядка. Я едва успел допить кружку утренней камры – правда, десятую за это утро, но всё равно желанную, – когда он в самой бесцеремонной из своих манер даровал мне День Свободы от Забот, чуть не лишив чудных остатков ароматного напитка приготовления мадам Жижинды, но всё к тому шло. В моей постели в Мохнатом Доме спала Меламори, и кем бы я был, если бы я в таких обстоятельствах начал противоречить Джуффину? С Меламори не сравнится даже самая лучшая камра, а лучшая, что я пил, варила Теххи. Обругав себя вполголоса за то, что так некстати вспомнил прекрасную дочку Лойсо Пондохвы, я решил для разнообразия пройтись до дома пешком. Мой среднестатистический свободный от работы день обычно выливается в тягомотное нечто, особенно если на это время не было запланировано ничего более-менее интересного и при этом не являющегося работой. К чести работы, она иногда настигает меня даже вопреки моим планам отдохнуть, и это было одной из самых замечательных вещей, которые я познал в этом Мире. Но сегодня было не так, сегодня я честно не работал, а выгуливал леди Меламори, чему она радовалась, как ребёнок, а я радовался, как два ребёнка – так мне было хорошо с ней. Настолько хорошо, что я забыл и про Гурига с его королевским приёмом, и про сновидца с его аномальными зонами. Я чувствовал себя, как пузырь Буурахри, который надувают счастьем – вот-вот и полечу в небо, причём без всякой корзинки. Но Меламори не была бы собой, если бы не попыталась меня как-нибудь по-дружески уколоть. Другое дело, что для надутого пузыря, коим я на тот момент являлся, укол был фатальным: счастья он меня не лишил, но изрядную его долю забрал. – Что мы здесь делаем? – безнадёжно спросил я, подняв голову на вычурный фасад особняка Блиммов. – Я здесь навещаю своих родителей, Макс, – отрезала Меламори и, решительно взяв меня под руку, добавила: – А ты меня сопровождаешь. И не отпирайся, иначе я посчитаю тебя бесчестным интриганом, недостойным моего внимания. – Но я думал, что во дворец ты будешь сопровождать меня просто так, по доброте душевной, – продолжал ныть я и одновременно забираться по ступенькам на высокое крыльцо. – Кто же знал, что ты потребуешь плату. – Изображая твою девушку, я, по твоей милости, рискую оказаться в немилости у Короля и быть высланной из Соединённого Королевства навсегда. – Не преувеличивай, – буркнул я, ни на секунду не поверив, что это может оказаться правдой, – его Величество не настолько мстительный. К тому же я не его собственность, чтобы охранять меня от всего на свете. – Насчёт охранять – я бы не была так уверена, – ошарашила меня Меламори и слегка вздрогнула, когда дверь перед нами распахнулась и в проёме явился дворецкий Блиммов, важный, как Старший Мастер Хранитель Королевской Печати, и надменный, как Глава гильдии изамонских меховщиков. – Что ты имела в виду? – невольно шёпотом спросил я свою прекрасную спутницу после того, как вслед за ней с некоторой опаской просочился в дом. – По-твоему, его Величество меня охраняет от тебя? – Посмотри-ка вон туда, – сказала Меламори, разворачивая меня к окну и указывая на остановившегося на противоположной стороне улицы господина в сером лоохи. – Хоть этот человек и одет в мышиные цвета, но так уж получилось, что я заметила, что он следует за нами, ещё в начале нашей прогулки, и запомнила в лицо. А знаешь кто это, бедный мой Макс? Это королевский шпион собственной персоной! Так что да, за тобой следят. И даже если у него нет приказа охранять тебя от моих коварных посягательств на твою вообще не сопротивляющуюся тушку, то совершенно точно доклад о том, как и с кем ты провёл сегодняшний день, ляжет на стол Королю на позднее сегодняшнего вечера. Грешные Магистры, во что я влип?! Это, получается, его Величество – вот такой собственник, что следит за мной, как за неверным мужем? Мысли меня посетили неутешительные, но потом до меня дошло, что именно это и было моей целью – продемонстрировать, что я снова с леди Меламори Блимм. Ну, а Королю уж как-нибудь станет об этом известно. А чтобы наверняка – ещё и на королевский приём её притащу. – Но ты же не испугаешься? – жалобно спросил я, изо всех сил стараясь не подпустить в голос ни нотки отчаяния. – Наоборот! – воскликнула Меламори и рассмеялась. – Это всю твою затею делает только интереснее! Знаешь, Макс, хоть мне и нравится наш Король, но я всё равно безусловно на твоей стороне, и мне неважно, что у вас там произошло, кто и что кому сказал. На том эмоциональном днище, на котором я тебя обнаружила, никто не заслуживает оказаться. – Кхм, – услышали мы вежливое покашливание и резко развернулись, как школьники, застигнутые учителем за курением. Это был сэр Корва, не знавший, то ли нахмурить брови, то ли широко улыбнуться. Выдержав короткую, но непростую битву, победило природное добродушие отца Меламори, и он с улыбкой обнял дочь, заставив меня почувствовать себя в некотором смысле лишним, ненужным свидетелем столь трогательного семейного воссоединения, что мне тоже невольно захотелось с кем-нибудь обняться. Отношения Меламори с родителям никогда не были особо тёплыми, но сейчас даже их вечные споры и недопонимания отошли на задний план, уступив место искренней радости встречи. Сэр Блимм настоял на том, чтобы Меламори навестила свою мать в Приюте Безумных. А я хоть и предложил себя в качестве всего лишь извозчика, всё равно не избежал встречи с леди Атиссой, вытащенный из амобилера за руку. Мать Меламори имела поистине величественный вид королевы на отдыхе. Так и чудилось, что она вот-вот скажет дочери: “Не сутулься, носки врозь и помни, кто ты такая!”, а взглянув на меня, скривится и закричит: “Отрубить ему голову! Отрубить ему!...” – Ты замужняя дама, дочь моя. Почему же ты пренеприлично виснешь на руке своего слуги? – вопросила она вместо приветствия, пребывая в полной уверенности, что не говорит абсолютную чушь. – Носить такую одежду, какая сейчас на тебе, ниже твоего достоинства. Я тебе сообщала адреса портных, которые знают, как следует одевать знатных леди из приличных семей. Когда ты в последний раз пользовалась их услугами? Подозреваю, я покраснел в попытках сдержать нервный смех. Как чувствовала себя Меламори, я даже не пытался себе представить. – Всё хорошо, матушка, – проговорила Меламори и, подхватив мать под локоть, усадила её и себя на ближайшую скамеечку, – я тебя порадую: я обязательно закажу у одного из твоих знакомых портных вечерний наряд. Знаешь, я ведь иду на королевский приём Тысячи Звёзд. – Это просто замечательно, – равнодушным голосом, но с гордостью во взгляде, ответила леди Атисса. – В твоём возрасте давно пора быть представленной ко двору. Вместо того, чтобы босоногой преследовать оборванцев и мятежников и гулять в компании подозрительных личностей. – Ты несправедлива, одна из этих подозрительных личностей и пригласила меня во дворец. Леди Атисса Блимм смерила меня строгим взглядом, безошибочно определив, о ком говорила её дочь. Надо же, я до сих пор выгляжу подозрительной личностью, а ведь на мне сегодня одно из моих самых приличных лоохи. – Приличной леди негоже называть своего супруга подозрительной личностью. Ты всегда была излишне строга к нему, дочь моя. Всё оставшееся время в этом Приюте Безумных я пытался возгордиться своей стремительной эволюцией от слуги через подозрительную личность до супруга Меламори. Пытался, но так и не смог: становиться супругом пусть даже и такой девушки, как Меламори, не было верхом моих мечтаний. – Ты же уступишь даме место за рычагом? – проворковала Мелималори, с милой улыбкой оттесняя меня от места возницы. – Буривухи не пользуются амобилерами, более того, ими не пользуются и сами арварохцы – я так соскучилась по этому! – Кхм… – покашливание сэра Корвы оказалось для меня почти неожиданностью, поэтому я попытался от него шарахнуться в сторону, но был удержан сильной рукой моей спутницы. Её отец, убедившись, что обратил на себя моё внимание, продолжил: – Как я понял, сэр Макс, вы приглашены на королевский приём Тысячи Звёзд. Личное королевское приглашение? – Личнее не бывает, сэр Корва, – ответил я, натянув широкую улыбку, за которой трусливо попытался спрятать чувства, которые я испытывал по этому поводу. Судя по насмешливо скривившимся губам Меламори, получилось у меня не ахти. – Приглашение для меня плюс один. А как вы поняли? – Собственно, это неудивительно, раз уж вы носите это кольцо, – он указал на мою левую руку, на указательном пальце которой красовалось, как будто всегда там было, подаренное Гуригом широкое кольцо с руной и тремя камешками. – Вы знаете его значение? – заранее холодея от ужаса, что мог бы предположительно означать для меня этот подарок, спросил я и медленно стянул его с пальца. Когда я вообще успел его снова надеть?! – Нет, это украшение мне незнакомо. Но мне известно, что такие подарки преподносят только лично, а в этом случае можно сделать вывод, что и приглашение на приём было сделано вам лично его Величеством. Как видите, я не ошибся. Ох, надеюсь, Шурфу удастся отыскать про это грешное колечко хоть какую-нибудь информацию в своих орденских библиотечных закромах! Сэр Корва садился в амобилер несколько охотнее, когда за рычаг уселась его дочка. Моя репутация безумного возницы давно и прочно закрепилась в умах всех и каждого в Ехо. И, может быть, в его ближайших окрестностях, но это не точно. Разумеется, отец Меламори был в курсе этого, и на его лице, когда я подвёз всех нас к Приюту Безумных, был написан далеко не восторг и сожаление, что поездка закончилась. Но облегчение сэра Корвы быстро сменилось паникой – сразу, как только Меламори тронулась с места. На самом деле, слово “рванула” к нашей ситуации подходило гораздо больше. Порвала пространственно-временной континуум! Вышла на сверхсветовую скорость! Душа берсерка в упаковке от киндер-сюрприза! Только теперь я совершенно осознал, насколько она в своём Арварохе соскучилась по нашим скромным еховским реалиям. – Макс, – как бы даже немного смущаясь, сказала Меламори, когда мы остались одни, хотелось бы сказать, в целом мире, но нет, всего лишь в амобилере, – прости мою маму за её слова. Безумцы могут сказать что угодно и… Высадив своего отца, она отвезла нас и остановилась на маленькой, незнакомой мне улочке. Наверняка злясь и проклиная небо над моей головой за то, что из-за меня, такого прекрасного, она вынуждена говорить что-то подобное, вынуждала уже меня выслушивать смущающие вещи. – Ого, ты никогда не просила у меня прощения за леди Атиссу, а ведь твоя мать называла меня гораздо более неприятными вещами, нежели слуга или твой муж, – рассмеялся я, за улыбкой скрывая неуютное чувство, что что-то пошло не так в нашем с Меламори весёлом свидании. Меламори слабо улыбнулась и, подумав, ответила: – У буривухов в Арварохе мощный культ предков, они помнят и почитают своих отцов и матерей от начала Мира. В каком-то смысле, я переняла эти взгляды, поэтому… Нет, ну это был совсем непорядок: не должна моя Меламори уже второй раз за две минуты обрывать незаконченную фразу, не зная, что сказать. На моей памяти эта бойкая девушка почти никогда за словом в карман не лезла. Единственный случай, который я помню, произошёл в первый год моего переселения из Мира Паука в этот, когда я ненароком перепугал её своей неизъяснимой загадочной природой, и она не то что разговаривать, даже просто находиться со мной в одном помещении могла с трудом. Я потянулся к ней и обнял, как мог, сам себе напоминая Армстронга – такого же неуклюжего и мурлыкающего, подобно двигателю мотоцикла “Урал”. – Она светская дама до мозга костей, несмотря на своё нынешнее местопребывание, – снова заговорил я о леди Блимм-старшей. – Ну, хоть в чём-то я смогла ей угодить, – фыркнула Меламори и отпихнула мою голову, когда попытался ткнуться носом в её шейку. – Я могла бы пойти во дворец вместе с тобой только ради одного этого, даже если бы ты не задумывал больше никаких авантюр. Авантюр. Да. У меня резко упало настроение, как только моя милая язва напомнила мне о наших с Королём делах. После всего, что я пережил с ним и из-за него, я должен был признать: обаяние его Величества Гурига VIII было сокрушительным, этого у него не отнять. Раз уж даже меня проняло. Тем больше боли причиняли подозрения, что все эти демонстрации чувств с его стороны были неискренними. Просто чтобы привлечь меня. Я осторожно погладил тонкие пальчики Меламори с шершавыми от долгого и частого контакта с древесной корой подушечками и вдруг задумался, почему буквально липну сегодня к своей бывшей девушке. Разумеется, причина – её чрезвычайная привлекательность. Разумеется – радость встречи. Но я холодел от одной только мысли: а что если за её счёт я пытаюсь сам себе доказать, что я – всё ещё я, то есть нормальный в плане сексуальных предпочтений парень, у которого внутренности плавятся нежностью и желанием при виде прекрасных леди, а не мужиков. Ведь я же нормальный? А то, что от поцелуев Гурига у меня в груди ёкает и в животе тянет – так это ничего не значит. А если и значит, то не для меня. Я задавлю это в себе, как зачатки безумия, я смогу. Заем пирожками и запью ароматной камрой или пряным укумбийским бомборокки, на худой конец! Взвалю на себя всю работу Мира, влезу во все передряги и умру от переутомления на рабочем столе шефа – пусть думает потом, куда меня девать, такого мёртвого! Сбегу на другой конец Хумгата и сотворю там себе маленький уютный мирок, где меня не найдут ни Король, ни Джуффин, ни даже мои собственные чувства!!!... Грешные Магистры, у меня чувства! Чувства к его Величеству… Я с силой саданул кулаком по деревянной панели амобилера. Рычаг отломился и закатился куда-то под сиденье с неожиданно звонким и громким перестуком. С таким же звуком рухнуло моё самообладание: я выскочил из амобилера, дождался, пока Меламори с круглыми, как у буривуха, глазами сделает то же самое и испепелил грешную махину, которая всё равно бы уже никогда никуда не поехала. Мысль спрятать амобилер в пригоршню и отнести в мастерскую посетила меня гораздо позже, а восстанавливать амобилеры из пепла при всём моём могуществе я пока не умею. Иногда я очень сильно желал не иметь вовсе никакого могущества: зачем оно, если им так и норовят попользоваться другие? Но я быстро вспоминал, во что превращусь без него. Да и силу своих желаний мне недооценивать не следовало. *** Смену дат я застал на мосту Гребень Ехо. Я мог бы прибыть в дом Кофы Тёмным Путём, но чтобы избавиться от чувства смурного тумана в груди, возникшего после того, как мы с Меламори расстались на время, мне требовалось пройтись ногами. Если в ногах и нет правды, то в них наверняка есть спокойствие и сосредоточенность. А мне и этого было достаточно. – Я ещё никогда не видел, чтобы на Гребне одновременно слонялось столько подозрительных личностей одновременно, – сказал я, отпив камры из кружки, которую вручил мне Кофа. Мы со всем комфортом расположились в его гостиной и теперь наслаждались результатами трудов его повара, а может быть и не одного. – Хорошо, что ты не преступник, мальчик, – со смешком заметил сэр Йох. – Эти подозрительные личности – самые что ни на есть полицейские. Плотное патрулирование моста не помешает, да и ребята Трикки никогда не прочь поработать на Тайный Сыск. – Ведь им платят за эту работу по двойному тарифу, – понимающе улыбнулся я и понимающе кивнул. – По тройному, Макс, – сказал Кофа и пыхнул трубкой, – у тебя устаревшая информация. К моему стыду, вынужден признаться, что причин этого я не знаю. Может, Джуффин знает… Рассеянный взгляд коллеги лучше всего говорил, что тема ему неинтересна. – Так почему это хорошо – что я не преступник? – А сам не догадываешься, мальчик? Ты узнаёшь меня в любом обличии, узнаёшь переодетых полицейских – как в таких условиях ловить тебя? – Вы бы не поймали? Никогда не поверю! – Я бы поймал, – чуточку самодовольно ответил Кофа. – А вот ребятам Трикки пришлось бы повозиться. – Обижаете, сэр Кофа, – возмутился я, но тут же улыбнулся так, что чуть не выронил изо рта наполовину прожёванный пирожок, – будь я преступником, никогда бы не опустился до обычных преступлений. Только с применением недозволенной магии! – Вот уж чего не замечал за тобой, Макс, так это тяги быть пойманным мной! – рассмеялся Кофа. – Вовсе нет у меня такой тяги, – улыбался я по-прежнему широко. – Просто в Холоми мне нравится больше, чем в Нунде. Так почему же на Гребень нагнали столько полицейских? – Это же только предположение – что наш сновидец появится именно в моём доме, точно этого никто из нас не знает. И пока ты весь день шатался по городу в компании леди Блимм… – В свой законный День Свободы от Забот, заметьте! – … пока ты бездельничал в обществе леди Блимм, – повторился Кофа, недовольный, что я его перебил, – кое-кто организовывал эту засаду. – В поте лица! – расхохотался я, совершенно очарованный ворчливыми нотками Мелифаро в голосе Мастера Кушающего-Слушающего. – Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, – с притворным недовольством заметил Кофа. – До тебя я только раз встречал у человека такую способность узнавать замаскированных людей, и тот человек сейчас мёртв. Эх, сэр Кофа, сэр Кофа, подумал я, вздохнул и промолчал. Если я правильно догадался о том, кто такой этот сновидец, то он просечёт эту так называемую засаду не хуже меня. Если не лучше… Я мог бы прослыть чревоугодником – так долго (подумать, не меньше пяти часов) я угощался возле обильного стола сэра Кофы – если бы не вскакивал и не бродил по дому неприкаянным взволнованным призраком. Кроме хозяина, я успел откушать с Мелифаро, а чуть позже с Джуффином, потом ненадолго заглянул Шурф, каким-то чудом вырвавшийся из цепких лап великомагистерских обязанностей, а под конец пришла Меламори, заявила, что она – как минимум, дополнительная пара глаз, а как максимум, возможно сможет при случае присоветовать что-нибудь полезное для поимки сновидца, ведь она в Арварохе обучалась не абы чему, а магии сновидений. Я не стал возражать, хоть подспудно считал, что ей здесь не место – слишком опасно, слишком неприятно, если не повезёт и ты попадёшь в аномальную зону. Мне бы следовало патрулировать комнаты постоянно, чтобы не пропустить появления сновидца, но я полагался на свою удачу, или какая тут должна поработать сила, чтобы мне оказаться в нужном месте в нужное время? В один из обходов холла на первом этаже меня здорово тряхнуло от испуга, когда совсем рядом неожиданно появился Кофа. Он не пришёл Тёмным Путём – недолюбливал, а просто элегантным размашистым движением снял с себя укумбийский плащ и бросил его на ближайшее кресло. Никогда не привыкну к этой могущественной тряпочке, благодаря которой наш Мастер Слышащий передвигался абсолютно незаметно для всех, включая… – Как вы думаете, Кофа, если я надену эту штуку на себя, я стану неуязвимым для аномальной зоны? – Кхм, – задумался хозяин дома, – насколько я знаю, плащ рассеивает внимание смотрящего на него, но от магии, в том числе, магии времени, не защищает. Его голос звучал солидно и убеждённо, но меня он всё равно не убедил. Поэтому, однажды придя мне в голову, эта мысль никак не желала оттуда уходить, ни через пять минут, ни через час. А что если эффекты аномальной зоны зависят от сновидца? А что если он не будет меня видеть, то и мне около него будет относительно безопасно? А что если… А что если… Наивное и, может, даже глупое предположение возвращалось в голову снова и снова, билось внутри черепной коробки, как назойливая муха об оконное стекло. Поэтому, в очередной раз скатившись с лестницы на первый этаж, я принял решение облачиться-таки в укумбийский плащ. Но вместо плаща я увидел лишь его бледное подобие. “Джуффин, началось!” – завопил я, посылая Безмолвный Зов шефу, во все глаза смотря на долгожданного сновидца, который невозмутимо стоял возле кресла и медленно подносил руки к своему капюшону. Я не был в курсе методов, какими другие планировали воспользоваться, чтобы поймать его, но давно решил для себя, что именно буду делать я. Однако в этот момент я забыл не только о своих намерениях и планах, но и вообще обо всём, в том числе, как дышать. Укумбийский плащ успел исчезнуть окончательно, а я ничего не предпринимал. И не предпринимал. И не предпринимал. Я всё-таки очень смешно устроен. “Где именно началось, горе моё?” – отозвался Джуффин как будто откуда-то из колодца, но звук его гундосящего голоса наконец вывел меня из ступора. “Гостиная Кофы на первом этаже”. Сердце стучало часто-часто, а губы прилипли к пересохшим, оскаленным в дикой улыбке зубам. Я протянул вперёд левую руку, растопырив пальцы, и сделал неловкий шаг, потом еле-еле второй, как будто был стреноженной лошадью. И пошёл. Пошёл, не думая, что вот-вот попаду в аномальную зону, ведь… Ведь я оказался прав: на меня смотрел именно тот человек, которого я и ожидал. Вытянутую руку прошило дикой болью, показалось, будто мне отрезали пальцы, и я завопил – а я, оказывается, успел забыть, каково это – попасть в аномальную зону. Но я не собирался останавливаться: главное – поймать! Спрятать в пригоршне! Была вероятность, что уменьшенный до состояния микроба, сновидец перестанет так разрушительно воздействовать на реальность. Это и был мой способ. Простейший фокус, но после истории с вызволением Лойсо я твёрдо запомнил, что иногда самые простые способы и есть самые эффективные Спрятать! В пригоршне!!! Последние слова я проорал то ли мысленно, то ли вслух – я так и не понял. Зато понял, что больше не могу двинуть левую руку вперёд. Не от раздирающей и обжигающей боли, нет – к ней я как будто уже немного привык, если вообще возможно к такому привыкнуть. Я не мог спрятать сновидца, потому что в меня кто-то вцепился и держал так крепко, будто на моё запястье повесили кандалы с трёхпудовым шаром. – Не ходи к нему! – выкрикнул его Величество Король, изо всех сил пытаясь оттащить меня прочь от сновидца и аномальной зоны. Его лицо было искажено так, что я его не сразу узнал. В его глазах стояли слёзы, которые он сам едва ли замечал. Что он творит?! Почему?! Почему он мешает мне?! Зачем?! Как он оказался здесь?! Что мне теперь делать?! Что делать, кто-нибудь скажет?! – Гуриг, нет! – испуганно выдохнул я, замерев на секунду, понял, что медлить нельзя, иначе сновидец снова исчезнет, и наконец заорал его Величеству в лицо: – Убирайся отсюда! Однако пальцы, которыми он вцепился в меня, побелели от напряжения, но хватку не ослабили. Мне не удалось ни отпихнуть Короля, ни сбросить его со своей руки. Оставался единственный путь, чтобы не провалить всю операцию, которую планировала и в которой участвовала такая уймища народа, что будь их укоризненные взгляды просто иглами, я бы всё равно истёк кровью – так много дырок они бы во мне наделали. И этот единственный выход, который я видел, заключался в том, чтобы собрать все доступные мне силы в пленённой руке и, всем телом вступив в аномальную зону и поневоле притянув за собой Гурига, провести ладонью вдоль туловища сновидца, “упаковывая” его между большим и указательным пальцами. Я так и сделал, борясь не только с Гуригом, но и со своим телом, которое решило, что умирает страшной смертью, и сопротивлялось изо всех сил, отказываясь повиноваться моей воле. Сзади кто-то кричал и, кажется, на разные голоса, я не понял, кто. Король вскрикнул коротко и болезненно, сжался и рухнул на пол, потеряв сознание. У меня тоже подкосились ноги, и я упал следом, приземлившись в точности на грудь его Величества. Плакал. Хотел ударить его по щеке – то ли чтобы привести в сознание, то ли чтобы выместить злость. Увидел, что половина его лица была изуродована аномальной зоной, и передумал. Чернеющие покорёженные участки кожи уходили за ворот одежды, и только Тёмные Магистры знали, как много Гуриг получил повреждений. Как выглядел я сам, меня не волновало совершенно. И я застонал на одной ноте, почти завыл, вцепившись руками в лоохи его Величества и встряхивая бессознательное, но вроде бы живое тело. Ты дурак, Гуриг! Меня не надо было спасать! Зачем ты совершил такую глупость? Зачем, я спрашиваю?! От тряски одна ладонь Гурига разжалась, и из неё выкатилась маленькая стеклянная сфера с лиловым цветком внутри. Ах вот почему он решил, что я в опасности! И сорвался ко мне, бросив все дела? Ведь у тебя же завтра приём во дворце! Как ты в таком виде покажешься всем?.. – Прекрати, Макс, – кто-то спокойно произнёс рядом со мной и положил тяжёлую руку мне на плечо. Я обернулся и сквозь слёзы разглядел Джуффина. – Если продолжишь в том же духе, разобьёшь голову его Величества об пол. Объяснить убийство Короля мне будет сложновато. – Он идиот. – Хочешь сказать, что идиотов можно убивать? Или что от твоих действий он станет умнее? – Почему он это сделал? – Это любовь, Макс. Что ещё заставило бы его Величество забыть обо всём и обо всех, кроме тебя? Любовь сама по себе та ещё дура, поэтому толкает людей и не на такие глупости.