Тихие волны вероятностей

Я ни разу за все годы жизни в Ехо не бывал в трактире “Золотое марево”. Я о нём даже не слышал до того момента, как его Величество Гуриг предложил мне там встретиться. Для меня стало сюрпризом то обстоятельство, что кроме общего зала в нём имелось множество отдельных кабинетов, как в печально известном “Горбуне Итуло”. В одну из таких комнат трактирная служащая такого невысокого роста, что едва доставала мне до плеч, меня и провела. Я выглядел не таким, каким являлся на самом деле. После неудачного посещения особняка Блиммов, где целиком, всем телом вляпался в аномальную зону, я теперь сам себе напоминал восставшую египетскую мумию в не слишком хорошей сохранности и при этом без бинтов. Кожа потемнела, в иных местах почти до черноты, и сморщилась; мышцы будто тоже уменьшились в объёме, отчего ноги казались дистрофичными, а кисти рук походили на птичьи лапки – тонкие косточки, обтянутые пергаментной кожей. Короче, тем ещё красавчиком я стал. Таким потрясающе неотразимым, что увидь меня его Величество в таком виде, наверное, в страхе убежал бы с криком. Ну, может, и не с криком, но убежал бы с большой вероятностью. Однако свой цинизм я до таких размеров отрастить пока не успел, поэтому упал сэру Кофе в ноги с единственной, зато остро нуждающейся в удовлетворении просьбой: помочь мне скрыть мою “красоту” и при этом остаться при своём лице. Наш Мастер Кушающий-Слушающий – человек большой души. Настолько большой, что ему было с чем подойти к этому делу. После его высококлассной работы на меня из зеркала смотрел уже вполне симпатичный парень без печальных следов экстремального контакта с магией времени. А что ещё нужно было, если ты собираешься на свидание? Но свидание с его Величеством Королём было особенным. Как бы я ни противился самой идее заводить близкие отношения с ним, Гуригу я хотел нравиться. Справедливости ради, нравиться я хотел всем и каждому, но почему-то именно перед ним я ни за что не желал появляться в отталкивающем виде. Входя в приватный кабинет, я ожидал, что на время потеряю способность чётко видеть, буду слепо моргать, привыкая к полумраку и, должно быть, вид при этом имея довольно глупый. Я и сам не заметил, когда меня стали волновать подобные пустяки: желание выглядеть безупречно перед мужчиной даже в таких мелочах я считал абсурдным, я не мог такого хотеть. Ведь не мог же? Светильники в комнате горели так же ярко, как в общем зале. – Вы всё-таки пришли! – было первое, что я услышал, и только потом заметил, что из-за накрытого столика поспешно встал незнакомец чуть пониже меня и с чем-то спереди – я даже не сразу поверил своим глазам – похожим на большой живот, который обычно называют “пивным”. Собственно, это он и был. Поднявшийся мне навстречу человек смотрел на меня, как ребёнок на леденец на ярмарочном лотке, или, в его случае, как завсегдатай пабов – на новый сорт пива. Я недоумённо обернулся к трактирной служащей – не ошиблась ли она дверью – но её позади уже не оказалось. Ушла, если не сказать улизнула. Хорошо хоть не захлопнула дверь за моей спиной с характерным обречённым щелчком: не хватало ещё к нелепости ситуации добавлять саспенс. – Ваше Величество?.. Я подумал, что довольно опрометчиво с моей стороны было с порога спросить, не его ли Величество – господин, стоящий передо мной. Что если бы это был не Король? – Это я, – рассмеялся Гуриг знакомым тихим грудным смехом, плавно обтекая меня и самостоятельно закрывая дверь. Он прислонился спиной к этой двери и пронзил меня долгим внимательным взглядом таких невыносимо голубых глаз, как будто кто-то специально раскрашивал его радужку топазово-лазурной краской высочайшего качества. – Согласитесь, у меня замечательно получился дородный джентльмен. – Но глаза-то остались ваши. – С ними действительно труднее всего, – посетовал Гуриг, прошёл мимо меня к столику, уставленному чем-то на вид вкусным, и вернул свой настоящий, сияющий облик. – Глаза почему-то почти невозможно замаскировать. Лёгкое беспокойство не давало мне расслабиться и почувствовать себя, как обычно в непосредственной близости от еды. Я улыбнулся про себя, поняв, что вообще-то пришёл сюда вовсе не поесть, ни за счёт его Величества, ни за свой. Мой взгляд невольно то и дело возвращался к двери. Что я переполошился? Чего испугался? Что не нравится? Я мысленно отвесил себе пару лёгких тумаков, делая глубокие вдохи и выдохи и уговаривая своё заполошное сердце не частить с такой сумасшедшей скоростью. – Вы напряжены, Макс. Не хочется думать, что из-за меня. – Ваше Величество, вы знаете, что такое лифт? – вдруг спросил я, уселся за стол напротив него и чуть не рассмеялся, представив, как Гуриг удивился моему вопросу. – Нет, – ответил он и заинтересованно улыбнулся. – Это такие крохотные комнатки, даже меньше этой. Они могут поднять человека на большую высоту, и даже ногами по лестнице подниматься не придётся. – Я почувствовал, что скоро сам потеряю нить своего повествования. – Однажды я целый год дружил с одноклассником, а он жил на девятом этаже дома. Как называется самая высокая башня вашего замка? – Подлунная башня. Кажется, Король совсем перестал меня понимать. Но всё ещё честно пытался. – Так вот, девятый этаж – это почти так же высоко, как Подлунная башня. И я в гости к другу всегда поднимался на лифте. И однажды застрял в нём с местным хулиганом, вот так мне повезло… – Застряли? – Лифт сломался и надолго остановился. Его дверцы не открывались. Мы сидели там два часа, пока нас спасли взрослые. – С хулиганом? – Не подумайте чего. Из того лифта я вышел без единого синяка и при всех своих зубах. Как я потом узнал, у них там я тоже почему-то слыл хулиганом и при том не совсем нормальным. Ну, то есть я, по его убеждению, был способен избить человека только лишь на кураже, и уж точно не до первой крови, а до десятой. Я так понимаю, это было против всяких дворовых понятий. Короче, вот так мы и опасались друг друга: я его, а он меня. А он к тому же ещё и тесных замкнутых пространств боялся… – Макс, – позвал меня его Величество и улыбнулся так, будто уловил смысл моих слов. Чем магистры не шутят – может, и правда уловил. – Будьте уверены, я не хулиган, и меня опасаться не нужно. И эта комната – не лифт, в котором можно застрять. Я даже уверен, что эту дверь можно легко открыть в любой момент. Хотите проверить? Я снова посмотрел на дверь, поняв, что беспричинная тоска никуда не делась. Однако я чувствовал: попытайся я выйти из кабинета, даже если потом сразу же вернуться, я не смог бы себя простить за такое детское проявление малодушия. И я остался на месте. – Вы удивились, что я пришёл сюда, ваше Величество, – не слишком ловко попробовал я переключиться на другую тему и наконец обратил внимание на блюда, которые заказал Гуриг. – Почему? – Вы же не из тех, кого чужая власть лишает воли, – будто смутившись, ответил Король. – В моём случае это и хорошо, и плохо. Хорошо – потому что я бы не хотел думать, что вы соглашаетесь иметь дело со мной только потому, что я король. А плохо – потому что я не был уверен, что вы придёте. Можно сказать, это чувство, освежающее своей новизной. Но при этом не очень-то приятное. – Со мной всё что угодно может случиться – вы же в курсе, какая у меня работа: или ловлю какого-нибудь не в меру мятежного магистра, или на противоположном краю Мира ищу решение непредставимой хтонической проблемы, или на Тёмной Стороне могу исчезнуть. – Конечно я в курсе. Я с особым вниманием слежу за всеми делами Тайного Сыска. Уверен, вам уже кто-нибудь да рассказал, что “его Величество Гуриг VIII – фанат Кеттарийского Охотника и Правобережного Дракона”. Я бы сказал, что не являюсь ни тем, ни другим, но вовремя понял, что с моей стороны это выглядело бы как флирт, поэтому заткнулся, едва открыв рот. Гуриг улыбаясь проследил за моей заминкой и продолжил: – Я ещё и поэтому сомневался, что вы, Макс, придёте: слышал, вы пострадали. Но, как вижу, не так уж серьёзно? – На самом деле всё выглядит более чем серьёзно, – ответил я и попытался улыбнуться. Я положил обе руки на стол перед собой и продемонстрировал их Гуригу. – В том виде, в каком я был не более пары часов назад, нельзя даже по собственному дому ходить, чтобы ненароком за чудовище кто не принял, не то что идти на свидание. Вы, наверное, сейчас скажете, что чудовищами в моём доме никого не удивить, вы сами одно такое изучаете, но когда чудовище говорит, что он сэр Макс, и отчаянно рыскает в поисках камры – это полный конец обеда! Вот вы бы, скорее всего, постарались бы отделаться от меня как можно быстрее, потому что Базилио в первые дни своего существования была верхом изящества и красоты по сравнению со мной. Лицо Гурига сделалось таким сложносочинённым, что я не смог его расшифровать. Он молчал какое-то время, разглядывая мои руки, потом, недоверчиво улыбнувшись, посмотрел мне в глаза и накрыл своими ладонями мои, выдав неожиданное: – Я рад, что ты считаешь эту встречу свиданием, – проговорил он и медленно повёл ладонями вверх по моим рукам. Его прикосновения ощущались кожей, как перец и мёд. – Представить не могу, что ты испытал… как больно тебе было… Это что, всё, что он услышал из моей речи?! – Ваше Величество… – Мне всё равно, даже если бы ты не прятал свои раны. – Полагаю, этого мы не узнаем… – Это действительно не так уж важно для меня. Думаешь, я сблизился с тобой только благодаря тому, как ты выглядишь? Моё лицо стало таким горячим – хоть яичницу на нём жарь. Я действительно так считал, но Король был убедителен. Кроме того, с некоторых пор я мог физически чувствовать, когда мне врут. Гуриг не врал. Я деликатно забрал свои руки у Гурига и спрятал их под стол. Жест получился слишком детским – как будто украденную конфетку припрятал от всевидящего взрослого. Должно быть, его Величество тоже подумал о чём-то подобном: какое-то время, не дольше пары секунд, он пытался сдержаться, но в конце концов мы оба рассмеялись. Я наконец почувствовал лёгкость и довольство жизнью – состояние привычное и полностью меня устраивающее. – Расскажите ещё что-нибудь, чего нет в отчётах сэра Джуффина, Макс, – попросил Гуриг, наполнил до краёв мою чашку незнакомым мне напитком. Напиток вкрадчиво проскользнул в мои ноздри запахом тёплого жёлтого света, какой обычно горел в кухонном окне моего дома детства. – Мне очень нравится жёлтый свет, ваше Величество. Он тёплый и уютный, в Ехо такой редко встретишь. Здесь, в основном, оранжевые грибные светильники или белые звезды Марьеза… А что это я пью такое интересное? – Ох, Макс, – совсем по-простецки фыркнул Король, – это я с собой принёс. Только не выдавайте меня хозяину трактира, что я тут со своим напитком. Вам нравится? – Ещё бы, – искренне похвалил я. – Что-то ванильное и сливочное, но не совсем. И при том освежающее, будто добавили крохотную капельку мяты. Некрепкое совсем… – Оно и не должно быть, это компот, – засмеялся Гуриг и вдруг придвинулся ко мне с заговорщическим видом. – Я, не в силах забыть ваш клубничный компот, за последние восемь лет послал столько ботанических экспедиций в разные концы Мира! Не меньше сотни – точно. И все с одной лишь целью: найти ягоду, похожую на клубнику. Пусть даже если бы она оказалась ядовитой. Мои повара… – Сумели бы сделать её ещё ядовитее! – невежливо перебил я Короля и расхохотался. Гуриг рассмеялся вместе со мной, плавно оказавшись ко мне гораздо ближе, чем был изначально. Это вышло у него очень естественно. Будто хотел просто дружески хлопнуть по плечу, придвинулся да так и остался на новом месте. – Атемойя максимально близка по вкусу к клубнике из всех, что я попробовал, как мне кажется. Ощущать его Величество так близко от себя было непривычно. Наблюдать за его скупыми, но полными изящества движениями, когда он наливал компот в свою чашку, было интересно. Если бы я на самом деле собирался стать настоящим царём народа Хенха, то манеры и замашки точно попытался бы скопировать с Гурига VIII. И хоть мы не впервые были совсем рядом друг с другом, в этот раз с Королём было что-то не так. Или что-то не так было со мной? Я просто не мог быть таким беззаботным и даже расслабленным, каким был сейчас. Не в такой ситуации – уж я-то себя знал. Мне бы следовало волноваться о явном намерении Гурига сократить между нами дистанцию. Но всё, что выдал мой загадочный организм, было лёгкое недоумение: надо же, а королевские ухаживания, оказывается, гораздо более стремительны в плане физического сближения, нежели я предполагал! Что происходит? Король мягко улыбался, что-то рассказывая мне, а я слушал его голос, не особо вникая в смысл, и улыбался в ответ. Это было похоже на… – Макс? – позвал меня Гуриг. – Вы выглядите так, будто засыпаете или погружаетесь в транс. Это мой голос вас убаюкал? Я молча отрицательно помотал головой, удивившись самому себе: в нормальном состоянии я ответил бы довольно многословно. А сейчас мне не хотелось не только говорить, но и двигаться не особо тянуло. Однако я пересилил себя и выдал: – Я не распознал бы этого, даже если бы меня ткнули в это носом, – я перевёл дух, потому что озвучивание слов давалось мне с некоторым трудом, – поэтому скажите прямо, ваше Величество, вы что-то такое добавили в этот грешный компот или колдуете, чтобы приворожить меня? – Я никогда не стал бы этого делать, Макс, – ответил Гуриг и озадаченно оглядел меня. – Но вы не выглядите приворожённым. Скорее, заторможенным… Я наблюдал за сменой выражения лица его Величества, и это пробудило во мне некоторые беспокойства. А всё потому, что Гуриг явно догадался, что со мной происходит и почему, но молчал, удивлённый до такой степени, что даже рот приоткрыл. – Ваше Величество, если это не вы, то тогда что, ради всех магистров, со мной творится?! Подозреваю, мне не совсем удалось скрыть нотки беспокойства в голосе: я со всё большей отчётливостью ощущал, как странное оцепенение охватывает моё тело, распространяясь от туловища в руки и ноги, как будто я медленно погружался на дно кастрюли с киселём. А вот в голове прояснилось, и я понял, что эта встреча, похоже, стремительно движется к своему преждевременному концу. Мне очень не нравилось быть настолько беспомощным, и я злился. На себя – что глупо попался на чьё-то колдовство и даже не заметил этого. На Гурига – что даже не пытается выразить сочувствие и как-то помочь. Я всем телом устремился к выходу, не желая сдаваться слабости, но чувствовал, что терплю полное фиаско: до двери мне, может быть, ещё и удалось бы дотащиться, а вот открыть её и уж тем более выйти из “Золотого марева” – было уже выше моих сил. Я забыл, что мог запросто шагнуть Тёмным Путём куда угодно и как угодно далеко. Я забыл, что эта грешная дверь в приватный кабинет трактира может легко стать для меня дверью в Коридор между Мирами. Я забыл, что могу, на худой конец, послать Зов Джуффину и попросить о помощи. Я обо всём забыл, кроме одной навязчивой мысли, что пора валить. – Я пошёл, ваше Величество, – пробормотал я и сам не узнал свой голос – хриплый и испуганный. – Мне лучше уйти. Я ухожу… Король вдруг схватил меня за руки и удержал, прижав их к столу. – Нет, не уходишь. Голос Гурига странно звенел. Король смотрел мне в глаза твёрдо и неумолимо, будто решил прикончить меня прямо здесь, и при этом его взгляд как будто о чём-то умолял. О чём-то безнадёжном. Я растерянно сел. – Прости меня, Макс. Мне… мне не следовало тебя касаться, это только всё осложнило… Всегда осложняло, – сбивчиво проговорил он, но моих рук так и не выпустил. С Гуригом что-то творилось: половина его лица вдруг пошла еле заметными разводами, похожими на волны на поверхности воды, но через несколько секунд всё снова пришло в норму. Меня легко испугать (что при моей профессии, наверное, не очень хорошо), но трудно заставить показать свой страх. Однако когда Гуриг проник ладонями под широкие рукава моей скабы, щекотно, мимолётно огладил локтевые впадинки, а потом переплёл свои пальцы с моими, выглядя при этом крайне взволнованно, я вырвал свои руки, вскочил и чуть не рухнул на пол – ноги отказывались держать меня твёрдо, настойчиво намекая, что неплохо было бы вернуться в сидячее положение. Вернуться к Гуригу. – Я… Не делайте так больше, ваше Величество. Что бы ни случилось, никогда не хватайте меня за руки. Я зажмурился и тяжело опёрся о край стола. Пара кружек полетела на пол: я не заметил, как смахнул их. Несмотря на лёгкую дезориентацию, я заметил, что Король тоже встал и, приблизившись ко мне, обнял со спины. Настойчиво потянул обратно на мягкое широкое сиденье. Мои попытки освободиться из непрошенных объятий не дали результата, точнее, он был не тот, на который я рассчитывал: его Величество лишь крепче прижал меня к себе и тихо проговорил в самое ухо: – Я знаю, что с тобой происходит. Я тебе объясню, если ты прямо сейчас вернёшься со мной на диван. К этому моменту я был уже настолько испуган, что, не подумав, с силой пихнул Гурига локтем в бок, услышав болезненный выдох, и что есть силы схватился за ручку двери. – Останься. Любые просьбы Джуффина и раньше, и сейчас всегда вызывали у меня желание если и не поспорить, то предварительно выяснить всю их подноготную, его мотивы и цели. Короля мне хотелось слушаться, не споря. Этим Гуриг отличался от всех прочих людей. И сейчас на его короткую просьбу “Останься”, высказанную таким – ТАКИМ! – тоном, мне не хотелось возражать ни словом, ни полсловом. Королевская просьба каким-то непостижимым образом наполнила каждый кубический дюйм комнаты. Королевская просьба стала каждой тенью и каждым бликом света в этой комнате, каждым предметом и каждым глотком воздуха. Королевская просьба была как Зов и как заклинание Белой магии самой высокой ступени – ни от того, ни от другого закрыться было невозможно. Королевская просьба отозвалась в каждой клеточке моего тела зудящим желанием подчиниться. Я ничего не ответил, и моё молчание Король закономерно принял за согласие. Он мягко увлёк меня за собой на сиденье, прижался всем собой к моей спине и обнял, обвив руками. Я попытался высвободиться из этих объятий, которые заставляли меня чувствовать каждое биение моего сердца. Этот маленький мышечный комочек будто стал тяжёлым стальным шариком, перекатывающимся в жестяной баночке, гремя и ощутимо ударяясь о стенки. Мои колени неконтролируемо задрожали, я не смог не то что встать, но даже отодвинуться. – Я не буду спрашивать, что это вы тут со мной делаете, ваше Величество, по-моему, это и так очевидно, – постаравшись придать своему голосу твёрдость, произнёс я. – Но зачем? Руки его Величества стали более настойчивыми. Он обхватил меня за грудь, прижав к телу мою левую руку и оставив свободной правую. Я чувствовал себя наполовину пьяным: моё тело, безвольное и податливое, практически лежало на груди Гурига, а ум при этом оставался кристально чистым. Дыхание Гурига раздалось возле самого уха, от чего я на миг потерял ясность мысли, а мой взгляд – фокус. Когда это закончится? Как это остановить? Я всё ещё надеялся, что слишком далеко эта нелепая ситуация не зайдёт. Надежда померкла, когда Король движением руки притушил яркий свет светильников. Словно компенсируя недостаток внешнего света. И когда я понял, что пытается сделать его Величество, то не смог сдержать протестующего стона. Гуриг, удерживая блюдо с мясом одной рукой, другой выуживал из него пряные кусочки и вкладывал мне в рот, глубоко погружая пальцы и тихо, почти интимно уговаривая поесть. Я не мог не только выплюнуть пальцы Короля, но даже помотать головой, чтобы хоть как-то выразить своё острое несогласие с происходящим. Преодолевая мучительную тошноту и спазм в горле, я заставлял себя глотать и не давиться. Вцепился правой похолодевшей потной рукой в одежду Гурига, только чтобы унять дрожь; левую, прижатую и обездвиженную, изо всех сил сжал в кулак. Я ощущал себя набитым какой-то дрянью. Разве мог я позвать на помощь Джуффина – после стольких-то лет всяческих магических передряг, из которых я вышел невредимым? Разве мог я позвать на помощь Шурфа – за таким-то занятием да ещё и с его Величеством за спиной? Разве мог? – Остановись пока не поздно, – прошептал я, резко отвернувшись от пальцев Гурига. – И расколдуй меня. Это был его Величество – кто держал меня крепко, с оттенком властности, и чьи неожиданно сильные руки исключали всякую возможность вырваться. Это был Король – кто всем телом трепетно прижимался к спине, временами притирая свой живот к моей пояснице, словно хотел не просто прижаться, но слиться со мной. Это был Гуриг – кто жарко и влажно целовал мою шею и лицо – везде, куда мог дотянуться. – Поздно, Макс. Слишком, – ответил Гуриг и поймал моё лицо, подушечками пальцев очерчивая мои губы. – И это не колдовство. Я не колдовал над тобой. И никто не колдовал. – Ты хочешь сказать, что всё это – мой дурной сон?! – разозлился я и рванул из его рук, а он выпустил меня, видимо, от неожиданности. Я чуть не свалился на пол, но удержался на диване и отполз в его противоположный конец. Замер, пытаясь отдышаться. Уставился на его Величество. Король был и похож, и непохож на самого себя: более рослый, шире в плечах, серьёзнее взгляд, тяжелее дыхание. Кожа утратила все свои подробности, на вид стала гладкой и влажной, как будто и не кожей была вовсе, а поверхностью озера в безветренный день. Приобрела голубоватый оттенок, но как раз это в затемнённом помещении мне могло показаться. А под тонкой плёнкой поверхности были видны как будто потоки и течения, медленно или быстро текущие в разных направлениях. И это только на руках и лице – там, где мне было видно. От того, что могло твориться под одеждой, хотелось зажмуриться. И двигался… грешные магистры, как Король двигался! Как будто водой перетекал из одного положения в другое. Иногда будто рассеивался, заполняя всё замкнутое пространство комнаты водяной взвесью с острым свежим запахом, обнимал меня тёплым паром. – Я не колдовал, – снова повторил Гуриг, конденсируясь во вполне узнаваемый образ. – Это совершенно естественное, от природы данное мне свойство. Как лучшие мастера преследования получаются из крейев, так все кейифайи, чем чистокровнее, тем сильнее, даже помимо своей воли воздействуют на окружающих, как лёгкое успокоительное. Неужели не замечал? – Несколько лет назад я виделся с Куманским халифом, но не… – Это работает только на достаточно близком расстоянии. Едва ли тебя подпустили к цуан Афии ближе, чем на расстояние вытянутой руки, – Король улыбнулся мягко и нежно – как раньше, а не с пугающим вожделением. – Если ты когда-нибудь повстречаешься с умиротворённым кейифайем и приблизишься к нему или коснёшься его, то поймёшь, о чём я говорю. Они расслабляют всех, кто рядом, ещё быстрее, чем восторженные. А в доме, где живёт элсидиай, такое настроение – вообще норма. Его Величество снова приблизился ко мне. Он больше не пытался меня накормить. Отстегнув фибулу с моего лоохи, он отбросил её в сторону и распахнул одежду на моей груди. Припал губами и руками к моей коже. В испуге я даже смог двинуть коленом куда-то под дых Королю. – Ну так прикрути немного это своё свойство! – крикнул я, как только Гуриг отстранился от меня, от боли прикрыв один глаз. Я изо всех сил пытался придумать, как отвлечь его от себя. – Неужели не можешь? Неужели не видишь, к чему всё идёт?! – Вижу. Всё понимаю. Я мог бы, как ты выразился, прикрутить, но не хочу. Уже не хочу, – жарко прошептал Король и снова прильнул ко мне губами, целовал мою грудь, терзал губами соски, всякий раз заставляя содрогаться всем телом. – Макс, не противься тому, что происходит. Позволь этому случиться. Ты сейчас беспомощен передо мной, как новорожденный котёнок, и не можешь дать почти никакого отпора, а всё потому, что противишься. Это противодействие твоему внутреннему сопротивлению, понимаешь? Это происходит само собой. – Остановись, – умоляюще попросил я Гурига, стараясь скрыть смятение в голосе и терпя в этом неудачу. Я мог только наблюдать, как он окончательно расправляется с моей одеждой, оставляя меня полностью обнажённым. – Не бойся. – Я не хочу. – Доверь себя мне. Я в панике попытался выпустить с полдюжины своих Смертных Шаров, даже не подумав, что нападаю на самого монарха, но у меня ничего не вышло: с пальцев не сорвалось ни одного сгустка света, словно не только я попал в западню, но и магия в этой комнате была каким-то образом подавлена. Нет. Я не верил, что всё превратилось вот в это. Я не верил, что его Величество может настолько потерять над собой контроль, чтобы решиться изнасиловать своего подданного. Я не верил, что его Величество с самого начала планировал что-то подобное. Я не верил, что его Величество – это его Величество. Это не его Величество. Это не Король. Это не… – Ты не Гуриг. Я упёрся руками ему в плечи, но оттолкнуть не смог. Что значили мои жалкие трепыхания рядом с сильным, уверенным в себе, одержимым вожделением монархом? Он, потянув меня за поясницу, легко перевёл меня из сидячего положения в лежачее. Замер надо мной на мгновение, оглядев моё тело таким страшным взглядом, что я забыл, как дышать. В это мгновение я бы плюнул в Гурига ядовитой слюной, если бы мог. В это мгновение я бы схлопнулся сам в себя, становясь бесконечно малой величиной, если б мог. В это мгновение я бы послал Шурфу отчаянный Зов помощи, если бы мог. Но разве я мог? А когда это мгновение закончилось, Гуриг снова прильнул к моему зацелованному, затроганному и кое-где покусанному телу, голому, открытому и распластанному. Ни убежать, ни ударить, ни даже закрыться – я ничего не мог. Помогите. Я чувствовал себя беззащитнее моллюска в открытой раковине, уязвимее пациента на операционном столе. Стыдно. Противно. Обидно. Холодно. Противно. Больно. Страшно. Противно. Противно. Противно. Противно… – Макс… Я больше не могу так, Макс. Я хочу тебя до звёзд под веками. Я так давно хочу тебя. Прошу, не надо! Но Гуриг уже поднял мои ноги и, крепко удерживая их, касался меня в местах, в которых я никогда не чувствовал ничьих пальцев. Но и их присутствие оказалось ничем, по сравнению с неотвратимым вторжением королевского естества в моё тело. Неумолимым, болезненным и резким. Помогите!!! Нет, я не пожелал себе смерти, но в этот самый момент понял, что жизнь моя в этом Мире не станет прежней. Что я сам прежним не стану. Просто не смогу. Я не хочу здесь! Я не хочу так! Я не хочу всего этого! “Шурф!!!” Это имя было последним, что я мысленно выкрикнул в безмолвную магическую пустоту этого Мира. Выкрикнул – и наконец почувствовал, как неудержимо полились слёзы. А надо мной высилось небо, всё сплошь в трещинах. И лился из тех трещин невыразимо тёплый, согревающий жёлтый свет. *** Правильно ли я сделал, что сбежал на Тёмную Сторону? Правильно ли я сделал, что позвал Шурфа? Правильно ли я сделал, что не попытался никак отмстить Гуригу? Правильно ли я сделал, что позвал Шурфа лишь в самый последний миг, когда терпеть дальше не стало уже никаких сил? Правильно ли я сделал, что бросил всех и всё, что было у меня в Мире? Правильно ли я сделал, что позвал Шурфа… А кто такой Шурф? – Кто такой Шурф? – тихо спросила меня женщина с экстремально бледным лицом и густо-чёрными волосами и бровями. Я лежал на чрезвычайно удобном ложе, а вокруг меня пахло больницей. Мягкое свечение приборных панелей вокруг убеждало меня, что я и нахожусь в больнице. Или в каком-нибудь подобном месте. – Так кто такой Шурф? – снова спросила женщина и улыбнулась мне. Я уставился на её заострённые, ребристые, начинавшиеся прямо от линии челюсти уши, а после краткого исследования обнаружил, что и у меня имелись такие же. – Я не знаю. Странное имя. Где вы его услышали? Женщина пристально вгляделась в моё лицо светло-серыми глазами и заговорила, но это был не ответ на мой вопрос: – Эрьюн был убит, поэтому ты, его клон, был разбужен сразу после подгрузки его воспоминаний. Вот я и спрашиваю, кто такой Шурф, потому что никакого Шурфа Эрьюн не знал. – Случайный набор звуков, – бросил я и отвернулся от женщины, перебирая в своей-не своей памяти людей, места и события, которые могли бы называться как-нибудь похоже. Кто такой Шурф? Вопросов у женщины ко мне больше не было, и я на долгое время был предоставлен самому себе. Я знал кто я – клон Эрьюна. Эрьюн. Я знал, чем я занимаюсь – дипломатией. Я знал, в чём мой долг – исполнять приказы богов. Я был полностью готов работать во благо их, но меня продержали в этой палате три с лишним часа, а потом ко мне вошло существо со сглаженными носом, ртом и глазницами – один из богов – и спросило: – Кто такой Шурф? За его спиной стояла та женщина, и в её сочувствующих глазах светился тот же вопрос. Её мягкий взгляд умолял меня ответить хоть что-нибудь, хоть отдалённо похожее на правду. Но как я мог им сказать… … кто такой Шурф если сам услышал это слово впервые лишь по пробуждении? Я клон. Значит, из той вон колбы вышел вчера или даже сегодня. Зачем задавать мне один и тот же вопрос так настойчиво? Я бы и в первый раз ответил, если бы знал ответ. Поверьте, мне уже самому стало интересно… кто такой Шурф. Позже я слышал, как один из богов и женщина с добрыми глазами говорили обо мне в соседней комнате – у таких, как я, слабое зрение, но хороший слух: – Почему это произошло? – Возможно, непредвиденная мутация телепатического генокластера. Так случается, вы же знаете. Может быть, Эрьюн воспринял этого “Шурфа” от кого-то постороннего… – Думаете, ошибка при транспозиции памяти? – Больше похоже на брак клонирования. – Но тогда… этот экземпляр подлежит уничтожению… Ответом на эту реплику было молчание. Я понял, что оно значило: если подлежит, значит, уничтожить. Потому что не смог ответить, кто такой Шурф. Я не смог. Я не успел сделать ничего: только вышел из колбы и уже должен умереть. Что значит умереть, если не жил? Это не потеря. Это не страшно. Страшно не это… И этот взгляд добрых-добрых светлых-светлых серых глаз с суженным в точку зрачком меня ничуть не пугает. *** – Моя жизнь длилась всего несколько часов, и я умер, не сумев ответить, кто такой Шурф. Кто-нибудь во всём белом свете знает, кто такой Шурф? – не открывая глаз прошептал я. Я снова лежал, но уже не так удобно, как в предыдущий раз. Было мягко, было тепло, но тело болело так, будто им поиграли в футбол вместо мяча не меньше двух таймов подряд. Моего лба коснулась чья-то прохладная рука, и я испугался этого так, что взвился с постели (если это была постель) и метнулся сначала в одну сторону, а когда буквально налетел на чью-то фигуру в белом, – в противоположную. За спиной была стена. Твёрдая и надёжная. То, что надо. – Эрьюн. Клон. Дипломат, – выкрикивал я, вытаращив глаза на высокого мужчину в белом длинном одеянии. С добрыми светло-серыми глазами и смоляно-чёрными волосами и бровями. – А ты кто? – Я Шурф. При звуке этого голоса я задрожал так, что рухнул на колени и почти ударился лбом о пол. Воспоминания! Воспоминания хлынули в мою голову неудержимой волной-цунами. Под её натиском всякие “Эрьюны”, “клоны” и “дипломаты” продержались совсем недолго – сорвало их с места ко всем грешным магистрам и чёртовой бабушке заодно. А на их место пришло всё то, что произошло со мной до того, как я сбежал из “Золотого марева” на Тёмную Сторону. И лучше бы мне этого не помнить!!! – Я Макс, – подвывая себе в колени, проговорил я. – Из Ехо. – Ты Макс, – спокойно и уверенно повторил Шурф. – Не делай так больше. Пожалуйста. – Что произошло, Шурф? – Во-первых, ты должен понимать, что я всё знаю, поэтому тебе ничего не надо мне рассказывать. Во-вторых, ты в безопасности. В-третьих, я вернул тебя в Мир после того, как ты специально уснул на Тёмной Стороне и обрёл новую судьбу. Отыскать тебя было непросто. Отбить у тех людей, которые считали тебя… тем, что ты называешь “клон”, ещё сложнее. Вернуть прежнюю память – почти невозможно. – Но ты справился, – проговорил я, осознав, что именно сделал для меня мой друг. Я выпрямился, но тут же привалился плечом к стене. – Друг мой, как же ты не понял: если я захотел новую судьбу, значит, у меня были на то причины. Шурф выглядел больным и подавленным. Он осторожно приблизился ко мне и сел рядом, не касаясь даже краем одежд. – Ты – Вершитель, ты бы умер окончательно, если бы те люди довели своё дело до конца. Я не мог этого допустить, Макс. – Не говори ничего и не объясняй. Если ты действительно всё знаешь, то понимаешь, почему я так поступил. И Шурф замолчал. Он умел молчать и умел говорить. Он умел дружить. Он умел спасать и умел поддерживать. Вот такой он – Шурф. – Как ты узнал, что со мной случилось? – В разгар занятий с младшими магистрами от тебя пришёл Зов. Если быть точнее, это был, скорее… – Истошный ор. – Примерно, – не стал спорить Шурф. – Ты выкрикнул единственное слово “Шурф” и пропал. Ты не отвечал на Безмолвную Речь, ты не находился по следам, ты не реагировал даже на Большое заклинание призыва. Мной, Джуффином и Королём была развёрнута беспрецедентная по масштабам поисковая кампания. – Королём? – проскулил я, почувствовав, как болезненно сжалось горло и похолодело сердце. – Его Величество рассказал всё как есть, Макс. Он во всём признался. – И раз уж он тоже искал меня, значит, он знает, где я сейчас. – Не знает. Я же сказал, что ты в безопасности, – глухо сказал Шурф. – Его Величество отказался от притязаний на тебя и дал нерушимую клятву не приближаться к тебе ни под каким предлогом. – Не верится, что он пошёл на такое. – Ему пришлось… – сказал мой друг и резко замолчал. Я, не веря своим догадкам, спросил: – Короля заставили? Короля? Как?! Кто?! – Я не горжусь тем, как отреагировал на рассказ его Величества и что сделал потом, Макс, – Шурф говорил неохотно и выглядел смущённым. – Да брось, дружище! – резко, почти зло вскрикнул я. – Единственный, кто должен себя чувствовать виноватым, – это Гуриг, чтоб его, Восьмой! Что ты сделал? Не войну же ты ему объявил! – Иногда твоя интуиция поразительно точна, Макс, – проговорил Шурф, подняв на меня удивлённый взгляд. – Я поднял небольшую армию своих Магистров и организовал атаку на королевскую резиденцию. Хоть я и потерял голову и был в ярости, заранее ничего не было спланировано. Сэр Халли говорит, что только это и спасло его Величество от гибели, а замок Рулх – от полного разрушения. Я стиснул зубы и зажмурил глаза. Я не мог понять, обрадовался я, что Король выжил, или расстроился. Да, наверное, и не время было мне пытаться разобраться в своих чувствах – слишком свежо ещё в моей памяти было то, что со мной сделали. – Сколько же меня не было в Мире? – На то, чтобы успокоить меня и отыскать тебя, ушло чуть больше дюжины дней. Если бы я не сорвался, мы нашли бы тебя гораздо быстрее… – Шурф с виноватым выражением на лице перевёл дыхание. – Королевские стражники и Служба магической охраны при дворе защищали его Величество, и неплохо. Замок пострадал – теперь он частично разрушен и ведутся восстановительные работы. Убитыми было потеряно процентов по пять боевиков с каждой стороны. – Я всегда знал, что ты потрясающий парень, – слабо улыбнулся я, – но чтобы идти войной за меня… – За тебя, Макс. Ты – главное… – сказал Шурф и замолчал, оставив у меня ощущение незаконченной фразы. – Не без помощи Джуффина я взял себя под контроль. А когда осознал, что Ехо стоит на пороге гражданской войны, немедленно прекратил все атаки. – Получается, ты отомстил за меня, мой друг, – горько покачал я головой. – Но тебе этого не простят. – Они и не простили. Мне дали время, пока ты придёшь в себя, чтобы попрощаться с тобой. Потом меня уведут в Холоми. Также я оставил пост Великого Магистра Семилистника. Досрочно. И не могу сказать, что не рад этому. Это было несправедливо – заключать Шурфа в тюрьму. Но глядя на лицо своего друга, я не мог отделаться от мысли, что он в целом доволен исходом, хоть и пытается это скрыть. И тогда я почувствовал злорадное удовлетворение от его рассказа о нападении на Короля. Чёрная дурная масса клокотала и бурлила внутри меня, проявляясь то темнотой перед глазами, то изжогой, то болью в сердце, то головокружением, то истерическим смехом, то слезами. Я не знал, куда себя деть, чтобы всё это не захлестнуло меня с головой и не утопило в тёмном зловонии кипящего, не находящего выхода гнева. – Макс… – тихо позвал меня Шурф и осторожно положил ладонь мне на плечо, и это стало последней каплей. Я с силой ударил его по руке, потом в скулу, а он не сопротивлялся. Он молча принял мои удары, вытер кровь, вытекшую из носа и спокойно посмотрел на меня. – Кричи, Макс. И я закричал. Так, как никогда ещё не кричал в своей жизни. Я бесконтрольно метал Смертные Шары, лишь краем глаза замечая, как Шурф быстро отбивает их каким-то щитом. Я сломал каждую вещь в комнате, я разорвал в клочья каждое одеяло и подушку. И снова кричал, выплёскивая это чёрное дурное, вместе с дыханием, потом и кровью из расцарапанных рук изгоняя из себя злость и жажду неизвестно чьей крови. Не трогайте меня! Пусть никто никогда меня не касается! Я кричал до цветных пятен в глазах, до сорванного голоса, до головной боли. Не думая, что меня могут услышать. Думая, что весь изойду в этом крике, и останется от меня лишь жалкая, скулящая, совершенно опустошенная кучка какого-нибудь непотребства. Тоже мне, Вершитель. Не смог ни себя защитить, ни даже свою судьбу поменять. Ничего по-настоящему нужного не смог сделать. Так, баловство одно. – Если ты потерял что-то важное, // Я найду это для тебя и верну. // Если ты потерял что-то важное, // Я попробую заполнить твою пустоту. // Если ты потерял себя, // Я одолжу тебе твой образ, который помню. // Если ты потерял себя, // Забери у меня частичку себя, которую я хранил с любовью. Я усмехнулся этим словам, но хотелось мне вовсе не смеяться. Мне хотелось рыдать навзрыд – от грусти, обиды и бессилия, сквозивших в голосе Шурфа. Он оплакивал моё горе, он оплакивал своё горе. Он оплакивал неслучившееся, которому уже не суждено сбыться. Так кто же такой Шурф? Лучший и самый близкий друг? Нет. Не только. Он тот, на чьи чувства я рано или поздно мог бы ответить. Когда-то раньше. А сейчас – нет.