«Bound Gods»

                    Неожиданная атака и боль в солнечном сплетении заставили Максима растеряться, потому к тому, что сделал Карпов дальше, — к поцелую — он был совершенно не готов. Распрямиться самостоятельно Брашинский не мог, схватившись за живот в инстинктивной попытке уберечь его от дальнейших повреждений. Оттолкнуть или как-то помешать Сергею целовать себя тоже. Чуть колючая кожа, слабый запах геля после бритья, металлический вкус крови и мускуса на жёстких губах, никакой нежности, свойственной Маше или другим знакомым девушкам, — всё заметно отличалось, как и сами чувства Брашинского. Осознание того, кто его целует, наряду с болью вышибало все мысли. Осталось лишь дикое оцепенение, прямой неразрывный зрительный контакт, кислородное голодание в борьбе за каждый глоток воздуха и слабое сопротивление ворвавшемуся в рот чужому языку. Сумасшедшая дикая смесь, по сравнению с которой злость казалась лишь ребячеством. По крайней мере поначалу.       Сергей, видимо, увлёкся, не считаясь с мнением Максима. Это позволило Брашинскому прийти в себя, отодвинув боль на задворки сознания, и оттолкнуть парня. Ладонью он тут же принялся оттирать губы, пытаясь избавиться от привкуса чужой слюны, сплёвывая и матом выражая своё отношение к поступку и самому Карпову. Лёгкие наконец смогли получить доступ к воздуху.       И хотя прошло несколько считанных секунд, для Максима время растянулось в бесконечность.       — Не знаю, зачем ты это сделал, но шутка неудачная, — прохрипел Брашинский.       — Ага, согласен. Но ты-то лезешь ко мне, хочешь, чтобы я поменялся и не портил тебе жизнь, — иронично напомнил Сергей и отступил в сторону, привалившись к кухонному гарнитуру. — Я уже сказал, что съеду и не буду тебе мешать. Так что можешь не мучиться моей ориентацией и увлечениями.       — А целовать зачем нужно было?! — взъярился Максим, горя желанием отплеваться и промыть рот хлоркой, чтобы обеззаразить себя. От чего — он не вникал. Ото всего, с чем был связан Сергей, и в первую очередь от того, что он был парнем.       — Успокойся, ничем не заболеешь, — с усталостью в голосе произнёс Карпов. Словно это было так легко. Максим просто не мог прийти в себя. Ни после вчерашнего, ни после нынешнего поцелуя. Казалось, с того момента, как он узнал о смерти своего биологического отца, прошла вечность — Максим никогда раньше столько не нервничал, не злился.       — Легко сказать, — процедил Брашинский и вышел с кухни. Стоило бы дать сдачи Серёге, а лучше согласиться на его переезд и выгнать из квартиры, но что-то не позволяло. Что-то, глубоко засевшее внутри после прочтения короткого лаконичного письма отца. Вроде бы и незначительного, кинутого где-то среди фотографий и бумаг, однако единственного и последнего, что оставил ему Дмитрий Брашинский.       Повалившись на кровать, Максим стукнул по ней кулаком. Ему дико хотелось, чтобы Маша сейчас была рядом — нежная, весёлая и уверенная в себе. Он бы не отказался от вечера вдвоём, который бы закончился бурным сексом — чтобы доказать самому себе и умершему отцу, что он всё такой же, как и раньше, что грязь его клуба не коснулась его. Однако сам понимал, что увязает во всём. Ему нельзя было выходить из кабинета и влезать в чужую жизнь.       Недосыпание прошедшей ночью сказалось на его организме самым банальным образом: пока он думал и размышлял, он задремал, навёрстывая упущенное ночью, потому звонок в дверь его напугал и он подскочил, спросонья потирая глаза. Судя по голосу, неприятности Максима продолжались: прибыл его святейшество Савин.       Брашинский не стал дожидаться, пока Сергей расскажет обо всём и Савин заявится с упрёками к нему в спальню. Быстро поднявшись, он вышел в коридор, где в разговоре между Карповым и его Мастером повисла пауза.       — Максим...       — Мне нужно поговорить с вами, — оборвал его речь Брашинский, прищурившись. Он оглядел Сергея, хмуро на него смотревшего, с кровавыми подтёками под носом. Встретившись с глазами Максима, Карпов отвернулся, прошёл мимо хозяина квартиры, бросив, что ему нужно закончить уборку. Брашинский проследил за тем, как тот скрывается в гостиной, потом пошёл в кабинет, не дожидаясь ответа Савина. Мужчина закрыл за ними дверь.       — Ну и? — поторопил его Владислав. Он расстегнул пуговицы своего пальто, открывая часть делового костюма с идеально подобранным в тон тёмно-красным галстуком. Свой кейс он поставил у двери. — Кто начал первым?       Максим вспыхнул и раздражённо взглянул на Савина. Так с ним даже в детстве никто не разговаривал, тем более в двадцать один год позволять отчитывать себя, как пятилетнего, Брашинский не собирался.       — Причём тут «первый»?! — взорвался он. — Да, я полез первым в драку, но этот придурок меня довёл! Он меня поцеловал! Если он ещё раз приблизится ко мне ближе чем на два метра, я не ручаюсь за себя!       — О вчерашнем ты уже забыл? — перебил его Савин. Максим замолчал, мгновенно вспомнив всё до мельчайших подробностей: бледную кожу с ярко выделяющимися красными следами порки, закованное в колодки тело, стоны и крики, полные боли. — Забыл, что ему уже досталось? Решил добавить?       — Ничего я не забыл!       — Тогда объясни мне, зачем срываешься на Серёге? — потребовал Савин. Максим замер на месте, словно вопрос прибил его к полу. Он буравил взглядом мужчину, в глазах которого светилась злость и недовольство. Руки Влад держал в карманах, и Максим не сомневался, что не будь между ними условий Дмитрия Брашинского, то сейчас лежал бы нокаутированный на полу кабинета.       — А ну вас к чёрту, — плюнул Максим. Кажется, он не найдёт общего языка ни с Владом, ни с Серёгой. И хотя, по идее, Савин должен быть на его стороне, он всегда будет против. Он с самого начала вечно обвинял его в эгоизме и алчности, и сегодня не будет исключением.       — Так. А ну, стой, — встал на его пути Савин, не считая, что разговор окончен. Он схватил Максима за локоть, и тот в ярости рванул прочь.       — Да отвалите вы!       — Мы вчера с тобой договаривались, — напомнил Савин. — Он сказал, что лучше себя чувствует, если не считать того, что ты к нему лез. И я не хочу, чтобы он вновь впадал в депрессию или пострадал!       — Да я вообще больше никогда к нему не полезу, — клятвенно заверил Максим. — Только пусть и он ко мне не лезет со своей хернёй... Вы только из-за него припёрлись? Тогда можете возвращаться к своим делам, мы будем хорошими мальчиками.       Только заметив лёгкий блеск в глазах и усмешку на губах, Максим осознал, что его сарказм был двусмысленным для этого садиста.       К счастью, Влад не стал заострять внимание на его оговорке.       — Вообще-то, я к тебе приехал. Вчера я не смог с тобой поговорить, а ты мне нужен. Твоё присутствие. Во-первых, нужно до конца пройти всю канитель с наследством, во-вторых, Анастасия требует пересмотра завещания. Зря Дима добавил такие глупые условия в завещание, особенно с клубом.       — Действительно, — с сарказмом подтвердил Максим и замолк, раздумывая. Приятно, что можно было направить мысли в иное русло, отличное от порок и поцелуев с парнем. — Мы сегодня уже не успеем никуда? — поинтересовался он. Оставаться в квартире с Сергеем он не хотел.       Влад неторопливо отдёрнул рукав, посмотрев на циферблат часов. Максим немного удивился факту того, что тот предпочитает раритетные наручные, вместо обычных в мобильном.       — Собирайся. Через пять минут жду тебя на парковке, — коротко бросил Савин и вышел.       — Давайте договоримся?       — О чём? — заинтересованно уточнил Влад, отвлёкшись от дороги на секунду, чтобы взглянуть на молчавшего последние несколько минут Максима. Как только они сели в машину, Брашинский не произнёс ни слова.       — Вы не будете мчаться на помощь каждый раз, как только мы с Серёгой поссоримся, — пояснил свою мысль Максим, оставив при себе сравнение с Чипом и Дейлом.       — Я приехал не потому, что мне позвонил Сергей. Я приехал, потому что у меня было к тебе дело.       — А, ну да, — протянул Максим, не поверив ни на йоту. Слишком быстро появился Влад, готовый вновь накинуться на него с упрёками, словно Сергей побежал звонить и жаловаться к нему.       — Отставь этот тон, — поморщился Савин. — Я точно так же не горю желанием влезать в ваши разборки. Вчера ты за него заступался и просил обойтись без сессии, а сегодня бросаешься в драку. Что всё это значит?       Максим поморщился, не желая вдаваться в подробности. Он и сам не мог объяснить всё.       — Ничего не значит, — отвернулся Брашинский. Послышался резкий выдох Влада, и вновь повисла тишина.       Машина плавно заехала на подземную парковку под девятнадцатиэтажным деловым центром. Не дожидаясь очередного приказа , Максим мгновенно выскочил и огляделся, рассматривая ряды отполированных до блеска автомобилей. А ведь у него тоже теперь есть четырёхколёсный друг, но из-за разборок с Серёгой и с Владом он вечно не может добраться до своих прав и ключей. А завтра приезжает Маша, и у него были определённые планы на выходные. Были.       — Пошли, — бросил Влад, и его БМВ коротко взвизгнул сигнализацией. Максим побрёл за ним наверх, в роскошный, сверкающий стеклом и металлом вестибюль здания. Центральная часть оставалась свободной и устремлялась к небу. Брашинский вскинул голову, поражаясь размаху архитектурного замысла. — Максим! — поторопил его Савин, остановившись у створок лифта, и парень поспешил встать рядом, пока не приехала наполненная людьми кабина. Максим и Влад тут же устремились вперёд вместе с толпой.       Максим развернулся к стеклянной стене лифта, открывающей вид на копошащихся на мраморном полу вестибюля людей. Кто-то бежал к метрополитену, кто-то — к лестнице, около расположенного в центре фонтана располагались пластмассовые столики с обедающими офисными сотрудниками и просто семейными компаниями. Лифт быстро набирал высоту, вызывая резкое повышенное содержание адреналина в крови, смешанного со страхом и удовольствием, от открывающегося под стеклом прямо под ногами пейзажа.       Он видел, что Савин не оставил без внимания шальную усмешку, появившуюся на губах, и лёгкий блеск в глазах. Он понимал, что выдаёт себя с потрохами, что не стоит Владу знать о его слабостях, однако это было выше его сил. Сейчас ему казалось, что все заботы и проблемы оставались внизу, в то время как он, Максим, возвышался над ними.       — Любишь высоту? — поинтересовался Влад, выходя из лифта с молодым человеком и, вероятно, заметив, что настроение Брашинского резко изменилось в лучшую сторону.       — Да, — коротко ответил Максим.       Савин провёл его в конец коридора, где их встретил весьма знакомый адвокат, бывший при зачитывании завещания. Он поприветствовал гостей и предложил им располагаться в удобных креслах напротив стола. Некоторое время он вспоминал отца Максима, Дмитрия Брашинского, отметив, какой это был прекрасный человек и как всем будет его не хватать. Однако тут же добавил, что такие условия в завещании были достаточно глупы, особенно на территории Российской Федерации, которая усложняла получение наследства своими многочисленными законами и налогами. После сего вступления адвокат перешёл к деловой части разговора.       Суд принял иск Анастасии Голубевой об оспаривании завещания на основании того, что в последние годы Дмитрий Брашинский часто болел сердцем, а оттого мог не отдавать отчёта в своих действиях при составлении завещания. В ближайшее время Максиму следует почаще заглядывать в почтовый ящик, ибо вскоре должно прийти извещение из суда. Из-за этого права на наследство Брашинскому-младшему передать не могут, так как суд наложил арест на имущество.       К счастью, частично Владислав с Дмитрием были предусмотрительны: справка о здоровье на момент составления завещания на руках имелась. Максим также узнал, почему Сергей не был упомянут в завещании — чтобы избежать обвинения в том, что Карпов надавил на слабого здоровьем Брашинского и заставил написать в свою пользу. Правда, условия, выдуманные для его сына, вызывали некоторые сомнения.       Адвокат говорил долго, предупреждая, как себя вести и чего не делать. По его мнению, рассмотрение дела не займёт много времени, несколько месяцев, так как документы у них на руках. Осложнения могут возникнуть, если Анастасия попробует подключить СМИ к делу, но суд определённо выиграет Максим. Ведь за его спиной Владислав Савин.       Один раз звонила Маша, но Брашинскому пришлось отклонить вызов. Он уже устал и хотел побыстрее вернуться домой. В квартиру отца или матери — он ещё не решил. Когда адвокат закончил распинаться о законах, основаниях и прочих терминах, Владислав решил наконец откланяться.       — Устал? — участливо поинтересовался Савин. Максим не стал уточнять, что больше его нервировало присутствие Влада и воспоминания прошедших двух дней, мгновенно вспыхнувших в голове, едва речь кратковременно коснулась Сергея Карпова. Вчерашняя, будто в другой жизни, сессия, поцелуй на кухне, вечный конфликт с сабом отца — это испортило его почти безоблачное настроение. — Не хочешь перекусить?       — Нет, спасибо, — отказался Брашинский от компании Влада.       — Когда ты поедешь снова в клуб? — перешёл к главному Савин.       Максим нервно дёрнулся. Он совсем забыл, что на этой неделе ему ещё два часа нужно провести в клубе. Точнее, он старательно отгонял все мысли о повторении вчерашнего концерта, хотя и понимал, что лишь откладывал приговор и казнь.       — В субботу или воскресение? — продолжил Савин. Максим стиснул кулаки, продолжая хранить молчание. — Или ты отказываешься от борьбы?       — Чёрта с два! — Брашинский раздражённо взглянул на Влада. — С чего мне отказываться?!       — Ну а вдруг, — усмехнулся Савин, неторопливо шагая вслед за умчавшимся вперёд парнем, вынужденным притормозить, чтобы окружающие их люди не были проинформированы всеми их личными делами. — Ты в клубе был всего три раза, и каждый заканчивался непонятно чем. Я не уверен, чего ждать в следующий. Вдруг ты плюнешь на всё и решишь, что клуб не стоит ничего.       — А вам бы этого хотелось? — съязвил Максим, отвернувшись к раздвинувшимся перед ним створкам лифта. Несколько человек вышло, и Брашинский рванул внутрь, не слыша ответа Влада за своей спиной:       — Не хотелось бы... Максим?       В детстве Брашинский был обычным мальчишкой, который любил приключения и опасность. Правда, он боялся темноты и высоты, однако терпеть не мог показывать своего страха. Он не знал, откуда появились эти фобии, возможно, ещё в том детстве, воспоминания о котором не сохранились или были глубоко запрятаны внутри сознания. Когда отец приезжал и замечал ему, что бояться некоторых вещей — обычная реакция организма и стыдиться этого не следует, Максим назло хотел вообще избавиться, считая, что это трусость. Несмотря на страх, он взбирался на деревья, на низкие постройки, подходил к краю обрыва. Не всегда он сам мог спуститься или отойти, как на той же фотографии, когда страх и упрямство руководили его действиями, и отец это прекрасно видел. Страх помогал справиться со злостью, отгоняя непрошеные эмоции. Это была первая ступенька, когда Максим понял, что может, если хочет, управлять собственными эмоциями. Как человек разумный.       Постепенно он смог побороть себя. На место страху пришло чувство эйфории, которое вышибало дух.       Однако залетев в опустевший лифт, он забыл о контроле. Он не успел среагировать.       Страх заставляет человека бороться за жизнь, это вполне естественная реакция организма, чтобы не погибнуть, чтобы выжить в дикой природе. И пусть эпохи менялись, они жили и живут в человеке — страх высоты, смертельной в свободном падении, страх темноты, где таились хищники, страх незнакомого, которое могло принести болезни и боль. Главное, уметь его контролировать, а не поддаваться.       Максим был совершенно не готов к разверзнувшейся бездне под ногами. Мир пошатнулся или он? Максим не слышал голоса Савина, не видел, как его зрачки расширяются от ужаса, как сбивается дыхание, с хрипами выходя из грудной клетки, как взмокают от холодного пота ладони и спина. Он не чувствовал, как руки Влада встряхивают его за плечи и он требует отвести взгляд от пола. Пощёчина возымела эффект взрыва, разрушив безмолвный мир страха, заставив посмотреть на обеспокоенные карие глаза. Но тут же всё поглотила темнота.       — Максим, чтоб тебя, дыши! — выругался Савин, разворачивая напряжённое, как струна, тело и выводя Максима в коридор. Ладонью он закрывал глаза парню, чтобы тот не смотрел вниз. — Дыши, давай же! Вдох-выдох!       Кажется, Брашинский даже не осознавал, что перестал дышать. Бездна под ним исчезла, и ватные ноги подогнулись, но Савин уже посадил его в кресло в коридоре, кинув кому-то из зевак принести минеральной воды. Он похлопывал Максима по щекам, пытаясь привести его в чувство, отведя руку и всматриваясь в застывшие от страха зрачки.       — Ты же говорил, что не боишься высоты! — обвинил его Савин, вырвав у кого-то пол-литровую пластмассовую бутылку с минералкой и поднося к обескровленным губам Максима. Давясь и захлёбываясь, Брашинский сделал несколько глотков, ощущая, как внутренний тугой комок отпускает его.       Он закашлялся. Вода попала не в то горло, на глазах выступили слёзы, и он хлюпнул носом. Савин постучал ему по спине.       — Ты в порядке?       — Почти, — прохрипел Максим. Постепенно он приходил в себя, и собственное недавнее поведение вызывало в нём стыд. — Извините.       — Ты боишься высоты?       — Нет, я...       — Ты боишься высоты? — ещё требовательнее спросил Савин. Максим неохотно взглянул на него. Владислав сидел перед ним на корточках, не обращая внимания на то, что пóлы пальто подметают грязный пол, и внимательно наблюдал за каждым изменением на лице.       — Боюсь. Но обычно умею себя контролировать. Я отвлёкся, — выдавил Максим. — Сейчас уже лучше.       — Вечно с тобой проблемы, — пробормотал Влад. — Почему ты не сказал?       — Не видел смысла! — буркнул Максим. Его смущала толпа зевак, которая собралась вокруг них, прислушиваясь к каждому слову. Зачем Влад устраивает допрос при свидетелях?       Очевидно, Савин понял его чувства, оглянувшись на толпу. Кое-кто мгновенно поспешил ретироваться, кто-то стал интересоваться здоровьем потерпевшего:       — Может быть, вызвать врача?       — Ещё чего! Со мной всё в порядке! — отрезал Максим, поднимаясь на ноги, ослабшие от пережитого, однако твёрдо держащие. Савин выпрямился рядом, с подозрением смотря на него, словно ожидал, что тот грохнется в обморок.       — Думаю, лучше воспользоваться лестницей, — заметил Савин. Максим невольно посмотрел на отливающие стальным блеском створки лифта. Нет, он сомневался, что с ним повторится подобный приступ, но трудно не признавать разумное предложение Влада. Не стоит рисковать. Брашинский сдержанно кивнул, и Савин повёл его за собой, посоветовав не торопиться, и попросил сказать, если станет плохо. По мнению Максима, хуже быть не могло. Он и так не мог простить себе, что проявил унизительную слабость. И главное, перед кем? Перед деспотичным Владиславом Савиным.       Лестница была открытая, но высота закрывалась манекенами, витринами и людьми. Вниз Максим старался не смотреть, а на шестом этаже Влад отвёл его в небольшое кафе. Короткая передышка пошла ему на пользу. Хотя особого аппетита не проснулось, он выпил крепкий кофе и ощутил, что силы постепенно возвращаются. Жаль, что покурить Савин ему не позволил.       До машины они добрались без приключений. Максим подошёл и дёрнул дверь, забыв, что та заперта. Он поморщился и взглянул на Влада, ожидая, когда тот откроет, но Савин не спешил, остановившись рядом.       — Ты сейчас домой или куда? — спросил Владислав, достав пачку сигарет и вытягивая одну. Щёлкнула зажигалка, и Савин затянулся дымом.       Максим поморщился, опустив руку. Он не представлял, какой дом имеет в виду Савин. Квартиру отца? Или материнскую? Он не знал, где сейчас его дом.       — Наверное, домой, — неопределённо ответил Брашинский.       — Может, вам с Серёгой стоит тогда помириться? — Ну вот, теперь ясно, какой дом имеет в виду Савин. — Мне казалось, вы смогли найти общий язык.       Почему-то при этом вспыхнули воспоминания о поцелуе. Конечно, заметно, насколько они нашли общий язык.       — Я разберусь, — коротко ответил Максим, вновь дёрнув ручку. Он хотел сесть в машину, уставиться в окно и засунуть наушники в уши, отгородившись от всего мира. По-видимому, Савин не собирался ему подобное позволять. — Может быть, мы поедем?       Влад кивнул, но с места не сдвинулся, пока не докурил сигарету. Максим отвернулся, терпеливо дожидаясь, когда мужчина соблаговолит сесть за руль. В конце концов, Савин внял его молчаливому бунту и открыл дверь. Максим сел на переднее сиденье и откинулся на спинку, закрыв глаза и ожидая, когда опекун заведёт мотор. Одновременно с шумом двигателя в салоне зазвучала музыка, заставившая его вздрогнуть и покрыться гусиной кожей.       Это была та музыка, под которую Савин трахал Карпова. Мгновенно сформировались до безобразия чёткие сцены насилия и мужского секса. Он тогда не выдержал и зажмурился, но открыл глаза, когда ощутил на себе буравящий взгляд. Савин трахал не Сергея, отнюдь, он делал это с ним, с Максимом. Пусть и мысленно.       — Максим? — в воспоминания ворвался голос Влада, заметившего его напряжённое состояние. — Что случилось?       — Выключите музыку, — процедил Брашинский. Савин тут же потянулся ко встроенной магнитоле.       — Да что опять? — устало вздохнул Савин. Поймав выразительный взгляд Максима, он понял: — А, ясно. Извини, забыл.       Забыл он. Конечно.       — Ты слишком близко всё воспринимаешь, — продолжил Влад.       — Какого чёрта я всё близко воспринимаю?! — взорвался Максим. — Отец умер и оставил мне туеву хучу проблем! Ненормального сожителя, сумасшедший клуб извращенцев, кучу врагов! Да ещё и сверх того вас добавил, который сам хочет со мной непонятно что сделать! Объясните мне, почему с самого нашего знакомства вы пытаетесь меня довести? Обвиняете чёрт знает в чём, а сами... — слова застряли в горле, он не мог их выговорить, но и не нужно было: всё было написано на его лице.       Савин молчал, спокойно выслушивая Брашинского, пока тот не запнулся.       — Это была не моя идея, ты единственный наследник Димы. Скажем так, ты всё видишь в искажённом свете, — сделав паузу, Савин уже более резко продолжил: — Со своей стороны хочу сразу разъяснить. Я тебе ничего не сделаю. По крайней мере, без твоего однозначного согласия. Да, у меня есть некоторые желания в отношении тебя, однако я умею себя контролировать. Насчёт знакомства — ты ошибаешься. Я несколько раз сопровождал твоего отца на встречи с тобой, просто близко не подходил. Да и по его рассказам я тебя знаю давно.       — Что? — выдохнул Максим, не особо веря словам. На лице его проступало выражение откровенного замешательства и отвращения.       — Ты всё прекрасно слышал, — отвернулся Савин, пристёгивая ремень. — Не стоит удивляться, я думал, что ты уже понял, что я хочу тебя. Возможно, это просто прихоть и пройдёт. Тащить тебя силком я не собираюсь. Однако лучше не провоцируй меня. Твои оскорбления заводят настолько, что хочется поставить тебя на колени и как следует проучить.       Максим открыл рот, чтобы высказаться, но передумал. Возможно, всё же вняв зловещему предупреждению.       До самого дома он молчал, да и Влад не горел желанием продолжать сложный разговор. На прощанье Максим бросил несколько слов и короткое «Только не завтра!» на вопрос о том, когда он появится в клубе. Влад кивнул и тут же отъехал.       Измученный последними днями Максим хотел лишь одного — завалиться спать. В квартире его ждал ещё один человек, который внёс в его жизнь хаос. Мысленно послав всех к чёрту, Максим бросился в бывшую спальню отца и повалился мешком на кровать.       Спустя несколько минут в дверь постучались. Брашинский неохотно перевернулся на спину, но на Сергея даже не взглянул.       — Можно?       — Вообще-то нет, но это тебя не остановит. Что тебе?       — Хотел извиниться. За удар и поцелуй, — объяснил Карпов.       Максим неохотно поднял туловище и присел, согнув колени. Сергей стоял у подножия кровати, с лёгкой тревогой смотря на Брашинского.       — Проехали, главное — перестань думать о переезде. Отец хотел, чтобы ты жил тут.       — Вряд ли он хотел, чтобы мы поубивали друг друга, — горько усмехнулся Сергей. Максим натянуто улыбнулся. Он желал одного — чтобы все оставили его в покое. Но очевидно, Карпов ещё не закончил то, зачем пришёл, только терялся, не зная, с какой стороны подступиться. — Послушай, ты бы... Тебе сейчас тяжело, я понимаю. И я наговорил всякого. Но ты реально на взводе. И я подумал, что тебе стоит попробовать снять стресс.       — Да неужели? — хмыкнул Максим.       — Ты можешь сходить в тренажёрку или ещё куда-нибудь, — продолжил Сергей. — Тебе же хочется сорваться, но ты держишься. В конце концов, ты сделаешь ещё хуже, если ты взорвёшься и под рукой будет кто-то близкий. Например, твоя девушка или мать.       — И что ты предлагаешь? — с подозрением поинтересовался Максим.       Сергей пристально взглянул на него, подбирая слова.       — Я думаю, у вас с отцом много общего. И ты мог бы попробовать себя Верхним. Со мной.