***
Польша. Наше время. Винецбург. Мотор жёлтой машины, именуемой такси, затих сразу же, после того, как она оказалась около многоэтажного здания современного типажа, на первом этаже которого располагалась наша с мамой квартира. Я, наспех поблагодарив водителя, поторопилась выйти, с детским нетерпением желая поскорее перешагнуть порог дома. Отсутствовать мне пришлось не более двух недель, но из-за насыщенности событий, по ощущениям, прошли месяцы. Поднявшись по подъездной лестнице, я с легкой дрожью в руках вытащила из кармана ключ — небольшая красная сумочка, предусмотрительно взятая мной с собой в день уезда в поместье так там и осталась, дожидаясь своей хозяйки. Внутри было тихо и тепло. В прихожей, как и всегда, располагались множественные выходные наряды матери и лишь пара моих. Слегка небрежно сняв обувь, я решилась пройти дальше, почти сразу оказываясь на кухне — квартира была отстроена по типу студии. Факт того, что я и впрямь находилась дома доходил до меня долго, поэтому, даже застав маму, привычно сидящую за барной стойкой и что-то усердно печатающую в ноутбуке, складывалось впечатление, будто — это всё сон или наваждение, наведенное красными феями. Видеть маму оказалось странно и волнительно. Иренка заметила меня не сразу — женщина надела наушники и как-то совсем устало продолжала глядеть в монитор. Мне пришлось обойти стойку с другой стороны и поставить на неё стакан, чтобы мама, наконец, встрепенулась и ежесекундно заключила в тёплые объятия. — Тай, как же я скучала! — искренне произнесла она, ещё сильнее прижимая моё лицо к своей быстро вздымающейся груди. — Я тоже, мам, только отпусти меня, — так долго с ней обниматься было попросту некомфортно: наши отношения никогда не являлись особо тактильными. Она от меня отлипла, мигом ретируясь к идеально вымытой плите. Достав из холодильника всё самое необходимое, мама принялась нарезать овощи для горячо любимого мною рагу. — Кажется, я его тебе задолжала, — рассеянно пробормотала Иренка. — Ты пока присаживайся… Представляешь, кстати, эта Миа, моя редактор, опять всё испортила… Под громкие звуки ножа женщина рассказывала очередную сплетню с работы, на что я, усевшаяся на самый край, расстроенно поджала губы. «Моя мама всегда была эгоисткой. У неё личный комфорт на первом месте.», — вторила это себе каждый день, таким образом полностью смиряясь с реальностью. Но почему даже сейчас… Сейчас, когда я прошла через всё это, она не спросила, как я себя чувствую. Почему она не узнала про то, что со мной произошло и почему я вернулась. В конце концов, по какой причине мама не удосужилась мне рассказывать, как она вообще в это всё ввязалась. — Ну, а я ей говорю, мол: «Миа, как так, я ведь просила тебя сотни раз не отправлять статьи в журнал без моего ведома»… — Иренка по-прежнему орудовала ножом, нарезая фиолетовый баклажан на мелкие квадратики. Послушав совершенно ненужную для меня информацию ещё с минуту, я громко произнесла: — Хватит! Иренка замолчала и, не убирая нож, обернулась ко мне, слегка растерянно хлопая длинными нарощенными ресницами. — Мам, я узнала про вампиров, фей и ведьм и про то что я — несущая свет. Ты думаешь мне правда интересно слушать историю про твою непутевую работницу?! — не знаю, усталость ли так сказалась на мне, но желчь буквально выплескивалась изо рта. — Или тебе совсем на меня плевать? Поняв, что прозвучало слишком резко, я громко выдохнула, но отступать не намеревалась. Мои полные обиды глаза продолжали буравить взглядом резко стушевавшуюся женщину. Иренка нервно закусила губу, продолжая молчать, словно немая. Одетая в шелковый розовый халат, с небрежным пучком на голове и ненакрашенным лицом, мама всё-таки выглядела на свой возраст. Возможно, годов ей прибавили фиолетово-серые мешки, занявшие внушительную часть области под глазами. — Тай… Прости меня, — промямлила Иренка. Мама ненавидела выглядеть плохо. Она всегда вставала очень рано, чтобы привести себя в порядок и иногда, будучи дома, всё равно носила длинные каблуки, красиво сидящие на её худощавых ногах. Ещё мама терпеть не могла извиняться. Точнее, она не умела. Будь её вина это или нет — признание собственной ошибки являлось последним, что Иренка могла бы предпринять. Этот факт и факт того, что Иренка не стала наводить марафет, что уж там, вряд ли она даже расчесывалась, привели меня в чувства. Она переживала и очень сильно, но по-прежнему не желала покидать собственный мир, в котором я — часть её небольшого шоу. Шоу, где нет забот, а самой главной проблемой являлась Миа, отправившая статью раньше времени. Иренка развернулась обратно и продолжила в полной тишине нарезать овощи, я же слышала, как зашмыгал её нос. Мама заплакала. Она никогда не плакала, по крайней мере, при людях. Могла злиться или кричать, драться или пронзать взглядом, но плакать — никогда. — Мам… — успокаивать у меня всегда выходило плохо, поэтому я не придумала ничего лучше, чем подойти поближе и обнять её со спины. Совсем невесомо, но этого хватало, чтобы хрупкое тело Иренки вздрогнуло и она отложила нож в сторону. — Просто, это я виновата, Тай, — несмотря на неутешительные всхлипы, фраза была произнесена уверенно. — Я ведь могла отказаться и… ничего бы этого не было. — Отчего отказаться? — спросила, разворачивая маму к себе. Женщина опустила глаза в пол и сомкнула пальцы в замок. Её бледное лицо покраснело неузнаваемости, а губы опустились вниз. Видеть маму такой было до жути неприятно. Но куда хуже являлось то, что я совершенно не знала, как себя вести. Обойдя меня, Иренка села за барную стойку, на то самое место, с которого не так давно поднялась. Перед тем как заговорить, её рот то и дело открывался, но не проходило и секунды — закрывался вновь. — Я познакомилась с твоей бабушкой, Элизабет, когда была подростком… — медленно произнесла она, начиная громко тарабанить ногтями по столу.***
Польша. Варшава. 1998 год. Судорожно копаясь в дырявых карманах джинс, я вытащила погнутую сигарету, а вместе с ней и дешевенькую зажигалку. Закурив, громко выругалась, показывая средний палец забегаловке, из которой только что вышла. Ну за что? Почему все девчонки моего возраста ходили в клубы, встречались с парнями и сплетничали в школьных туалетах, а я обязана обслуживать всяких пьянчуг, чтобы хоть как-то себя прокормить? «Будто попрошайка с улицы», — хмыкнула сама себе, делая очередную затяжку. Однако, сиротой я не являлась. У меня были мама с папой и целых трое младших братьев. Могло бы быть и четверо, но один малыш умер в утробе. Мои родители — хорошие люди, к сожалению, слишком любившие азартные игры в юности. Они погрязли в непосильных долгах и теперь, когда я стала старше и могла хоть чем-то помочь, мне ничего не оставалось, как уехать в столицу на поиски денег. Однако, это оказалось куда сложнее, чем я предполагала. Моя детская мечта — стать журналисткой и открыть собственное шоу, канула в лету. Отец продолжал играть и тем самым наш долг увеличивался. Азарт, после того, как выиграл — куда более страшная зависимость, чем многие, о которых чаще говорят. Еды в доме становилось всё меньше, иногда я могла не кушать по несколько дней, отдавая свою порцию младшим. Мама тоже страдала. Не сумев по иному выбраться из пучины, не сумев вразумить отца, я бросила школу и на последние деньги уехала в Варшаву — город возможностей, как мне казалось. Благо, жить на улице не пришлось. В столице находилась моя давняя подруга, разрешившая остаться у неё на ближайший месяц, пока не найду работу, с которой тоже появилось куча хлопот. В журналы, газеты и тем более, на телевидение меня не брали — ни образования, ни связей, да и восемнадцати не было. Оставались общепиты и подобное, но и здесь череда неудач. В престижных местах отказывали из-за возраста, а в местных забегаловках обращались, как со сбродом: пьяные мужики, наверняка женатые, так и норовили заглянуть под юбку молоденькой официантке; владелец снижал и без того мизерную зарплату за любую провинность, даже если её и не было. Выбора я не видела, поэтому продолжала работать, надеясь, что все-таки получится заполучить какие-то гроши — сразу же отправила бы маме, как сниму комнату. Я потушила сигарету и кинула в ближайшую мусорку, попутно отряхивая фартук от накопившейся на нём сажи. Надо было возвращаться внутрь. Напоследок насладившись свежим весенним воздухом, развернулась, но зайти мне не дали: плечо крепко сжали. Передо мной стояла невысокая ухоженная женщина преклонных лет. Выглядела она крайне богато: матовые чёрные туфли, закрученные короткие волосы, с подступающей сединой, бледно-розовый брючный костюм и цепкий высокомерный взгляд, присущий только людям чего-то в жизни да добившимся. — Мы знакомы? — немного сумбурно спросила я, не решаясь убрать чужую руку. — Нет, — произнесла она с английским акцентом, после глянула на мой бейджик и распластала бордовые губы в широкой улыбке. — Иренка, правильно? Меня зовут Элизабет Грант. Женщина, наконец, убрала от меня ладонь и принялась копошиться в большой белой сумке, попутно с нужной ей визиткой, доставая чёрный конверт. Она протянула мне карточку, на которой был номер телефона и надпись: «E-центр». — Предлагаю Вам работу в нашей компании, Иренка. Взамен мы выполним любую Вашу просьбу и наградим весьма неплохой суммой. На моем лице проступила полуулыбка. Ну да, как же. Даже я, приехавшая из глубинки, прекрасно знала о существовании мошенников. Вот только, я хотела погасить долг, а не получить новый. — Откажусь, — разговаривать с Элизабет было некомфортно. — Свяжитесь с нами завтра, если надумаете. Женщина, перед тем как уйти, вложила мне в руку тот самый конверт и чуть ли не испарилась, уставшими, но резвыми шагами, удаляясь от меня всё дальше и дальше. После смены, закончившейся в глубокую ночь, я вспомнила о странном подарке, а вскрыв конверт обнаружила сумму денег, которой бы хватило для того, чтобы жить вдоволь несколько месяцев. На следующий день Элизабет взяла трубку со словами: «Я знала, что Вы перезвоните».***
Мама замолкла, не сдержав порыва чувств, взяла меня за руку и совсем грустно посмотрела: — Я начала работать на светлых. Они называют таких, как я сосудами или донорами — мы доставляли энергию светлым несущего класса, иногда, высшие тоже заглядывали. Виктор… Твой папа, он какое-то время был надзирателем в центре, где я находилась, следил за тем, чтобы светлые брали не слишком много энергии. Познакомились мы быстро, на день второй, наверное. Поженились тоже, как только мне восемнадцать стукнуло. Вначале я была очень счастлива — смогла закрыть все долги за очень малый срок, а после и с карьерой мне помогли… Подделали окончание школы, экзамены, я поступила в приличный вуз, с устройством на работу тоже похлопотали, даже не знаю, как они это всё делают… — женщина вновь скривила мучительную гримасу и громко шмыгнула, позволяя очередной порции слез окатить её щеки. — Дальше стало хуже… Я продолжала быть донором и начала чувствовать сильную слабость. По настоянию Виктора, я обслуживала высших, чтобы с меня брали только отрицательную энергию, но и её отсутствие сказывалось на здоровье. Впав в сильную апатию, я приняла решение уйти, Виктор меня в этом поддержал. Тогда мы уже были женаты два года и вот настал момент, когда я узнала, что беременна. Случился выкидыш, к сожалению… Так продолжалось годами, мы перепробовали всё, но ни одна ведьма, ни один врач не могли нам помочь… А ребёнка от суррогатной матери я категорически не хотела. Иренка вновь сделала паузу и теперь могла лицезреть то, как слезы заполонили и мои глаза. Я даже не подозревала, что у мамы был выкидыш. Иногда, в лет пятнадцать, в то время, когда родители окончательно погрузились в свои проблемы, позабыв обо мне, я подозревала, что была нежеланным ребенком. — Я ходила по знахаркам, лежала на обследованиях в самых лучших больницах. Виктор же, на самом-то деле не так и хотел ребёнка, но хотел видеть меня счастливой, поэтому продолжать звать к нам в дом самых лучших, по его мнению, ведьм. Всё оказалось тщетно… Твой отец сказал, что это из-за моей работы донором: будто в моем организме теперь не хватает энергии, чтобы выносить плод, а восполнить энергией человека, давно её истратившую, не способен никто. Это смертельно для светлых. До момента, пока ко мне не пришла Элизабет, меня все больше накрывало отчаяние. Она предложила мне контракт, в тайне от Виктора. Сказала, что ребенок у нас будет и всё, что от меня требуется — подписать бумажку и выпить субстанцию, смутно похожую на кровь. Я, совсем отчаявшись, согласилась. Виктор, как узнал, был в бешенстве, назвал меня идиоткой, утверждал, что от ребёнка надо избавиться пока не поздно. Ну, а потом родилась ты. — И… Это всё? — Не совсем. Ко мне в палату, где я лежала после родов, в какой-то из дней заявились Виктор, Войцех и какой-то мужчина — красивый такой, высокий, темноволосый, молодой… Но сама понимаешь, про вампиров сложно сказать насчет возраста. Так вот, он ни слова не произнёс, просто молча дотронулся до твоего лба, постоял немного и вышел. Глаза у него в тот момент стали чёрные… клянусь, не видела таких никогда у светлых. Я тогда сильно испугалась, растерялась, признаюсь — контракт даже не читала, грезя о ребенке. Но после этого всё наладилось, я полностью отреклась от их мира, общалась только с Элизабет и Виктором. А две недели назад мне позвонил Виктор, сказал, что его мама умерла и что нужно привезти тебя для прочтения завещания к Роспондам. Я не подозревала даже, что это к чему-то приведет… На меня, скорее всего, наложили внушение в тот вечер, я и не помню, как вернулась домой. В голове крутилась мысль, что ехать за тобой категорически запрещено, думала, что уже и не увижу тебя… Но, теперь ты здесь. Я успокоилась куда быстрее, чем мама. Она, закончив рассказ, продолжала рыдать, а я позволяла ей цепляться за ткань одежды и гладила по голове, пытаясь и самой залечить рану, образовавшуюся внутри. Думать сейчас было тяжело. Мама была моего возраста, а ей пришлось решать столь взрослые проблемы… Все, кто знали хорошо Иренку, считали её большим ребенком, потому что подобно детям, она обижалась на всякие пустяки, любила истерить и вела себя крайне наивно. Сейчас же, я осознала, что у мамы попросту никогда не было ни детства, ни нормальной юности, из-за чего она и наверстывала это всё, будучи более зрелой. Под всхлипы женщины, рассуждать о чем-то было сложно, но даже так, я понимала, что «несущей свет» меня отобрали задолго до рождения. И под «красавчиком» мама имела ввиду Александра, который, по-видимому, сам выбрал новую носительницу. Но зачем? И почему именно я? С этим мне предстояло разобраться. Но все пути, так или иначе, сводились к Драгомиру и Лиззи. — Так… Всё, — произнесла Иренка, словно пьяная, отшатываясь от меня. — Я обещала своей дочери рагу, — её голос звучал увереннее, однако, глаза продолжали предательски слезиться. Мама не хотела показаться слабой, особенно передо мной. — М-м… Класс, я как раз голодная, — улыбнулась, хоть и плотно позавтракала в поместье. Иренка кротко кивнула и продолжила нарезать овощи, в этот раз активно рассказывая мне про её новую статью, старательно избегая имя «Миа». Я закатила глаза, при этом заметно расслабляясь — было бы дело в ней, мам.***
Наше время. Польша. Винецбург. После нескольких дней отсутствия, мой организм совсем забыл о том, каково это — практически не спать всю ночь из-за вечного потока машин, гомон которых слышно сквозь закрытое окно. — Чёрт, самое лучше место в моей жизни — гребанный лазарет, — сонно пробормотала я, чуть ли не выкидывая телефон с кровати, как только заслышала ненавистный будильник. Осознать то, что после всяких телепортаций, заседаний, вампиров и прочих, придётся идти в обычную школу и общаться с самыми заурядными людьми, являлось для меня чем-то непостижимо сложным. Я и на учебу особо-то идти не хотела, желая сосредоточиться на поиске информации про несущую свет или, хотя бы, найти какие-нибудь зацепки. Но у мамы, отошедшей после истерики и посмотревшей со мной несколько серий отчаянных домохозяек, мнение на этот счёт было другое. Да и Александра мне бы это не простила. Она и без этого достаточно холодно приняла новость о моем возвращении домой, правда, подвезти меня не отказалась, слишком коротко для неё написав, что будет ровно в девять утра. — Как думаешь, мне стоит подколоть губы? — спросила мама, попутно печатая что-то в телефоне. — Издеваешься что ли… — буркнула я, недовольно поедая яичницу с беконом. Кому-кому, а Иренке с лицом явно делать ничего не стоило. — Кстати, хорошо выглядишь, — прошлась по мне взглядом, вновь возвращаясь к рассматриваю смартфона. Мама ещё со вчера полностью избегала темы того, что считалось ненормальным для нашего мира. Она, рассказав абсолютно всё, видимо, не хотела больше иметь ничего общего с вампирами. Я её, в прочем понимала, но и выбора мне не давали. Комплимента хватило, чтобы перед тем, как обуться, довольно обсмотреть себя в зеркале. И в голову не пришло бы, что я буду так радоваться собственной косметичке или же кожаным леггинсам и шерстяному черному свитеру. Была я под внушением Драгомира или нет — возвращаться домой, даже не взирая на рутину, приятно до чертиков. Быстро попрощавшись с мамой, я вынырнула на улицу, одновременно ощущая, как от волнения задрожали собственные ноги. После тяжелого разговора с Иренкой меня ожидал куда более сложный — с лучшей подругой. Александра, как и всегда накрутила волосы и достаточно броско накрасилась, сделав в этот раз акцент на глазах. Торопиться со мной чмокаться в щёки шатенка не торопилась, вначале кидая обиженный взгляд, а после в полном молчании заводя машину. — Ну да, ещё дольше можно было, — неловко пробормотала я, припоминая ей нашу коронную фразу. — Дольше что? Ещё на неделю? Год? Чтобы я тебя уже в реестр мертвых записала? Александра взмахнула рукой, убирая с лица пушистые волосы. Девушка надула губы словно шар и всеми силами старалась не сталкиваться со мной глазами, внимательно смотря в лобовое стекло. — Бабушка умерла. Я ездила на похороны. Ну не могла же я ей выложить с порога всю правду, так? Да Лекса меня за умалишенную примет или в лицо рассмеется. — Чёрт, Тай… — не выдержала она и похлопала меня по бедру, — Мне так жаль… Я знаю, что она очень много для тебя значила. Я с ней согласилась. Тоска по Лиззи, невзирая на то, сколько она от меня скрывала, никуда не прошла. Просто со всем этим ураганом событий, новыми людьми и неожиданным предназначением, у меня и времени не было как следует поскорбеть. — Но разве ты с ней не говорила как раз на днях, перед своей пропажей? По спине прошелся холодок. Из-за всего вышеперечисленного, я и впрямь забыла об этой детали. Но ведь она не могла умереть в тот же день… Как бабуля вообще позвонила бы мне, чтобы попросить присутствовать во время прочтения её же завещания? При этом, я отчётливо слышала голос Лиззи по телефону. Сомнений не было, мне довелось разговаривать с мертвецом. — Как такое вообще возможно… — задумчиво произнесла я. — А? Так что? — спросила тихо Александра, видимо, лишний раз не желая тревожить человека, только недавно потерявшего близкого. — Ничего… Ну да, говорила, я вначале просто к родственникам поехала, а потом произошло и это. Надеяться на то, что Лекса поверит в этот бред, я даже и не пыталась. Чисто теоретически такое, конечно, могло произойти, но подобные совпадения наверняка показалось уж слишком странными чересчур дотошной к мелочам девушке. Как я и подумала, она кинула лишь неопределенное «понятно», после чего замолкла и прибавила скорости, тем самым показывая собственную злость. Мотор машины заглох. Выйдя, школу обнаружить мне не удалось, а вот кофейню «У Джесси», привычно подсвеченную желтой гирляндой — ещё как. — Ты и так прогуляла всю неделю, так что один день роли не сыграет, — произнесла Сандра, буквально утягивая меня внутрь. Находясь в раздумьях, автоматически заказала классический раф и уселась за ближайший свободный столик у окна. В такой ситуации от ответов увернуться было куда сложнее, чем в школе. Александра, сделав заказ, оказалась напротив меня, перед этим слегка нервно заглянув в телефон. — Слушай, я не думаю, что ты способна соврать насчет смерти бабушки… И клянусь, что искренне тебе сочувствую. Но, Тай, это попросту не может быть всей правдой, — она скрестила руки на груди. — Поэтому не уйду отсюда, пока не дождусь подробного рассказа и ты, кстати, тоже, поняла? — осознав, что действует слишком резко, она взяла мою руку в свою. — Я просто хочу, чтобы всё было как раньше, Тай. Никаких секретов, помнишь? Александр выглядела донельзя серьезной, слегка поджав губы и сомкнув брови к переносице. В моей голове пронеслось с тысячу мыслей, перед тем, громко кашлянув, решилась все-таки выложить всё, как есть. Принять такую стратегию мне помогло воспоминание из детства. Я тогда случайно сломала любимую куклу Лексы и, не придумав ничего лучше, чем спрятать её, сказала подруге, что потеряла игрушку. Сандра быстро раскрыла мой обман и обижалась, скорее, на то, что я пыталась её обвести вокруг пальца. — Рассказ будет очень долгий, — произнесла, параллельно благодарно кивая официанту, только что принесшему излюбленный горячий напиток. — И после того, как я договорю — не смей смеяться или считать меня поехавшей на всю голову. Поняла? — я очень строго на неё взглянула, ожидая ответной реакции. После же, принялась вести долгий монолог, начиная с детской сказки про Ксандра и Серафину. Говорить было легко. Наверное, все это время, мне давалось неимоверно тяжело держать всё в себе и теперь, когда нашелся человек, которому я могла данное поведать — груз, наконец, исчез. Конечно, с основной массой переживаний мне помог справиться Кристиан, слишком часто мелькающий в моём рассказе, но откровенничать со светлым, для которого всё услышанное новостью не являлось и Александрой, чей рот раскрывался все сильнее и сильнее от удивления, являлось совершенно разным по ощущениям. Пока я продолжала ведать историю, предаваясь в самые мельчайшие подробности, мы успели заказать, наверное, четвертую кружку различных горячих напитков, дабы не умереть из-за переизбытка кофеина в крови. Когда же, остановилась, наконец, оказавшись в сегодняшнем дне, прошло около полутора часа. За всё время Алекса, меняющая положение тела тысячу раз, не произнесла и слова, лишь иногда задумчиво кивала, а в некоторые моменты, казалось, и вовсе приходила в восторг. — Я тебе верю, — выдала свой вердикт она, посербывая горячий жасминовый чай. — Ну правда, на этих Роспондов взглянуть, сразу ощущение, что смотришь новую часть Сумерек. Понимания ждать я и не пыталась, поэтому удивлённо округлила глаза и недоверчиво повела носом, припоминая, что для меня раскрытие правды закончилось истерикой и четырехдневным сном. — Да не смотри на меня так, — она улыбнулась и откинулась на спинку стула. — Ты правда думаешь, что я, знающая тебя чуть ли не с пеленок, не научилась распознавать, когда ты лжешь, а когда нет? Плюс ко всему, Тай, фантазер из тебя всегда был фиговый, так что сомневаюсь, что ты бы смогла подобное выдумать. Хотела ответить что-то в стиле: «Ты издеваешься?», но меня прервали многочисленные уведомления, весело билимкающие в телефоне. Человеком, решившим меня отвлечь, оказался Рафал, видимо, успевший внести себя в список контактов, пока я не видела. Он спросил, как у меня дела, а после оповестил о успешно пройденном экзамене по истории светлых. Предмет, учитывая страсть ко всему историческому, до жути меня заинтересовал, поэтому я попросила его немедленно скинуть мне справочные материалы. — И кто это из твоих женишков? — весело спросила Лекса и сама копаясь в собственном телефоне. — Раф… Стоп, каких-таких «женишков»? — я резко вздернула брови. — Пф-ф… А мне нужно перечислять, что ли? — Ты прям как Ханна! — У тебя ещё и лучшая подруга новая. Отлично! Тай, я тебя поняла. Так наш разговор ненадолго вернулся в повседневное русло. Лекса кратко пересказала всё произошедшее за дни моего отсутствия, включая то, как Феликс попытался этим воспользоваться и прилип к ней, словно жвачка. Не обошла она и свои переживания, с небольшой укоризной говоря, что каждый день листала новости и искренне боялась увидеть меня в списках мертвых. — Я же не знала, что моя подруга стала новым Гарри Поттером. Серьезно, ты же теперь типа избранная, — из её уст это звучало крайне восторженно, кажется, она действительно не видела никакой проблемы. — Скорее, жертва обстоятельств, — задумчиво ответила, с большим удовольствием поедая клубничный чизкейк. — Слушай, называй это как хочешь. В любом случае, теперь я просто обязана поехать с тобой в это поместье, как только тебя призовут. Хоть в чемодане всю дорогу проведу, но я должна увидеть всё своими глазами. Столь веселый настрой меня не столько удивлял, сколько разочаровывал. Я кучу раз подвергалась за эту неделю различным опасностям, а ещё ничего, между прочим, не началось вовсе. — В первую очередь я хочу побольше узнать про «несущую свет», пока есть время… Возможно, попробовать нарыть что-нибудь на Александра, но я сомневаюсь, что получится, учитывая его влиятельность. Признаться, интернет, вводя в поиске «энергетический вампиризм», «Драгомир Александр» или же «сказка про светлых и тёмных», мне ничего дельного не выдал, поэтому я думала поискать что-нибудь в городской библиотеке и попытаться разболтать Рафала, хотя вряд ли он знал больше, чем уже рассказал. — М-м… Занудные поиски информации, просто обожаю! Ну, я в деле. С чего начнём? — Александра широко улыбнулась, заправив прядь шелковистых волос за ухо. В глаза сразу же бросились слегка закрученные кончики миниатюрных ушек, отчетливо проводящие аналогию с феями. Ролан, мужчина-фей, который навещал меня в больничном крыле, невзначай спрашивал про Александру. Я, понятное дело, об этом достаточно быстро забыла, не предавая особого значения, но сейчас одна мысль неожиданно возникла у меня в голове. — Ты ведь не знаешь своих настоящих родителей? — спрашивать в лоб не очень хотелось, но по-иному подойти к данному вопросу не получилось. — Ага, тебе и самой известно, меня пристроили в приёмную семью в года два, наверное. Короче, ничерта я не помню про своих настоящих предков, да и плевать как-то. У меня самая лучшая семья! А что? — она слегка напряглась, неестественно выставляя нижнюю челюсть вперед. Я неоднозначно приподняла плечи и кивнула на счёт, принесенный нам пару минут назад дерзкой официанткой. Ответить мне было особо нечего — спросила чисто из интереса, не имея никаких достоверных теорий по этому поводу. Александра вряд ли являлась феей, соответственно, особенность её внешности можно легко счесть за обычное совпадение. — На днях можем сходить в библиотеку, поискать какие-нибудь книги, конечно, вряд ли найдём сразу, но попробовать стоит, — решила вернуться к плану дальнейших действий. Подруга подвоха не заметила. Она охотно закивала и принялась расплачиваться за меня и за себя — в прошлый раз счёт лежал на мне. В кофейне мы провели около трёх часов, так что ехать на занятия смысла особо не было. Думала остаться с ночевкой у Лексы, учитывая её ещё не до конца прошедшую обиду, но здесь мне помешал звонок от мамы. — Да, что случилось? — спросила я, попутно садясь в комфортный салон машины. Иренка редко набирала меня просто так, поэтому я навострила уши, припоминая вчерашнее мамино состояние. — Тай… Дорогая, какого хрена Роспонд забыл у нас дома? — послышалось с того конца. Что ж, кажется, ночевку придется отложить.