Обречённая: Наследие

Наше время. Польша. Винецбург.       Никогда бы в жизни не подумала, что когда-нибудь увижу маму и Кристиана Роспонда, с улыбкой рассматривающих мои детские фотографии. — Какого хрена ты тут забыл?! — моей злобе не было предела. Мама ушла обратно на работу, из-за чего в выражениях я не сдерживалась. А других слов у меня и не было, ведь первое, что мне сказала Иренка, когда я зашла было: «Дорогая, смотри, этот чудный парень поживет у нас немного». И вроде всё хорошо, но я знала, что моя мама никогда бы не позволила остаться дома моему ровеснику и тем более — энергетическому вампиру. — Ну наложил внушение и что? — закатил глаза Роспонд, подмяв рукой щеку. — Я приличный светлый, не буду ведь жить в чужом доме без разрешения, а внушение слегка упростило ситуацию. Он явно не видел никакой проблемы, лишь изредка переводя взгляд с альбома на разгневанную меня. Я же была готова забыть о нашем перемирии и о всяких извинениях. Пока ехала домой, уже успела себя изрядно накрутить: такому состоянию поспособствовала Лекса, только узнавшая о новом мире и внедрившая мне в голову идею о том, что на пороге гостиной меня поджидают Войцех под руку с Жизель. Поэтому амулет, подаренный отцом, оказался намертво зажат пальцами. Но теперь уверенность пропала в том, что Войцех, угрожающий мне смертью хуже, чем самовлюбленный Кристиан, мало того, что изъявивший желание жить у меня дома, так ещё и наложивший внушение на Иренку, только недавно отошедшую от прошлого. — Мне повторить свой вопрос? Какого ты тут забыл, Кристиан?! — строго спросила я, сильно повышая голос, отчего стала похожа на разгневанную мегеру. — Всё-всё, напугала, — он ослепил меня своими ямочками на щеках. — Хватит кричать. Я закрыл все зимние экзамены досрочно, вот меня и отправили тебе на защиту. Так решил дядя, я честно пытался предложить кандидатуру Рафала, но мне суждено, видимо, оставаться твоей нянькой навеки. Кристиан сжал челюсть, отчего его и без того острые скулы стали похожи на лезвия, затем, поднес большой палец к тонким губам и добавил: — В детстве ты куда милее была, кстати, — неоднозначно улыбнулся, то ли делая комплимент, то ли пытаясь поддеть. Я выхватила у него альбом, как только завидела саму себя, сидящую на детском горшке. Да откуда вообще взялись эти фотографии?! — Раньше как-то жила без вашей опеки и всё было в порядке. И не смей больше что-либо внушать моей маме. — А ты не встречайся с моим братом. — Не выгодные условия, — закатила глаза, вновь замечая, что понятие личных границ у Кристиана напрочь отсутствовало. — Серьезно, почему защита понадобилась только сейчас? — Я знаю ненамного больше твоего, — он раздраженно фыркнул. — Могу только предположить, что близится «высшее судейство» и на тебя началась охота. Подняв глаза к потолку, я слегка дёрнулась, ощутив как по телу прошлась лёгкая дрожь, словно от небольшого мороза. — А как происходит это судейство? — с интересом спросила, решив, что от присутствия Кристиана нужно выжимать всё. Роспонд не отвечал, лишь цепко, но в тоже время осторожно оглядывал моё лицо, проходясь глазами по каждой крупинке. В этот момент вампир выглядел отчужденно, будто находился в своих мыслях. — Крист…? — договорить мне не дали. — У Александра Драгомира спроси, — произнёс Роспонд и, воспользовавшись моим замешательством, выхватил фотоальбом. — Не подкол, если что. Высшее судейство — праздник для всех светлых, но мы без понятия, как оно проходит, только одному Создателю, избранной и Драгомирам известно. Я кивнула и, смирившись с постыдным снимком, принялась разглядывать альбом. Вот на фотографии я, держащая за руку Александру. В тот день мы пошли в первый класс. У меня в руках маленький букет пионов — отец, тогда ещё пытающийся таковым казаться, торжественно мне его вручил. С того момента я и полюбила эти цветы. На следующей странице оказалась Иренка, молодая, изменившаяся разве что исчезнувшей с лица юношеской припухлостью. Мама слегка улыбалась, а в меж её пальцах тлела тоненькая сигарета. Я и не знала, что она когда-то курила. — Делать тебе больше нечего? — спросила, при этом, сама глазами пожирая новые фотоснимки. В душе затаилось тёплое чувство ностальгии и какой-то благодарности Иренке. Я была уверена в том, что она сжигала все мосты, пытаясь уничтожить воспоминания об отце, а теперь, когда мне открылась правда, в целом, обо всём вампирском мире. И, может, я и оказалась бы права, но слегка потрепанный альбом, который явно открывали множество раз, говорил совершенно обратное. — А чем ещё заняться? — парировал Кристиан. Я могла с ним не согласиться и перечислить кучу вещей, которые могли бы увлечь куда больше, чем семейные фотоснимки, но вместо этого замерла, завидев молодую тёмноволосую девушку, одетую в пышное свадебное платье. На её лице сияла нежная улыбка, так и плещущая яркими цветами даже сквозь черно-белую фотографию. На меня, ещё не заплывшими от старости глазами смотрела бабушка, держащая под руку достаточно симпатичного смуглого юношу. Кристиан, словно почувствовавший моё волнение, остановился, так и не решаясь перелистывать. Слегка дрожащими пальцами, я дотронулась до целлофана и вытащила пожелтевший снимок. Паренек смотрел куда-то в сторону, словно вовсе не заинтересованный в происходящем, однако, к собственному потрясению, я узнала в нём знакомое лицо. Вспомнилось заседание, скучающее выражение лица Александра и его беспристрастный компаньон, названный Полем. — Мастер перевоплощений, — скривился Роспонд, тыкая безымянным пальцем в затылок парня. — А? Кристиан порылся в кармане и вытащил смартфон, после открывая неизвестный для меня браузер, расположенный под иконкой «S». — Гуглом мы тоже пользуемся, но для более упрощенного поиска информации по светлым, создали свой интернет-браузер. Скачать его может любой, но вот с регистрацией проблема — если тебя нет в нашей базе данных, то приложение никак не заработает, — он обогнал вопросы с моей стороны, попутно вбивая в поиск: «Поль Дюбуа». В голове сразу закралась мысль о том, что пребывание Кристиана в моём доме может сыграть на руку. Теперь вот я знала причину, по которой ничего не смогла найти на Александра, рыская в обычных поисковиках. На экране высветилась статья с сайта, повествующая о том, что Поль Дюбуа — верховный ведьмак синего камня и компаньон единственного наследника Драгомиров, совсем недавно занявший место в совете. Затем в тексте начали перечислять его заслуги, не забывая упомянуть, что он является единственным известным ведьмаком, способным перевоплощаться и менять собственную внешность, как ему угодно. Впоследствии прилагались и три фотографии, подтверждающие данный факт. На одной из них был скрюченный старик, другой — известный мне молодой парень, а на третьей вовсе ребёнок лет десяти, не более. — Сума сойти, это всё он? — ещё не понимая, восторгаться мне или ужасаться, спросила я. — Верно, — кивнул Роспонд, вновь кладя телефон на место. — Крайне опасный ведьмак, в общем. При всём моем уважении к мистеру Драгомиру, я бы ему не доверял… Не ясно, что такой змей выдаст. — А ещё он мой дедушка, — выдохнула, сопоставив, очевидно, свадебную фотографию и статью. Я никогда не видела своего деда. В детстве меня обуревало любопытство, однако, с каждым годом оно иссякало. В конечном итоге же, учитывая резко радикальное мнение о нём моей горячо любимой Лиззи, и вовсе перестала думать о том, что этот человек когда-либо существовал. — Мне говорили, что он умер… В горле образовался ком. Злоба подступила совсем внезапно. Опять ложь, окружающая меня отовсюду. Вспомнился день заседания — Поль и глазом не моргнул, и намёка не подал, просто продолжал монотонно читать результаты голосования. Его наверняка обязывала должность, но даже так дедушка никогда не пытался со мной связаться. Поборов желание кинуть альбом на пол и уйти в комнату, я крепко сжала фотографию в руке, ощущая, как поток злости начал утихать. Правильно. Сейчас не время думать о том, по какой причине дедушка никак не участвовал в моей жизни, куда важнее понять — насколько сильно он замешан во всей этой суматохе. — Я удивляюсь тому, что он в принципе до сих пор жив. Ведьмы живут, как и обычные люди, немногим больше уж точно, — Кристиан явно находился в своих мыслях и мой настрой не подхватил, лишь продолжал задумчиво рассматривать альбом. — В любом случае, о твоём родстве с Дюбуа даже мне известно, так что ничего сверхъестественного в этом нет. Неоднозначно махнув головой, я нехотя вложила фотографию в альбом, с тоской засматриваясь на молодую и счастливую бабушку. Хотела бы и я с ней такой повстречаться… Или просто увидеть ещё один раз, напоследок, украдкой. — До сих пор не верю, что её нет, — тихо произнесла, а по телу импульсом прошлись мурашки, словно от холода. Да, у меня не было и часа свободы, чтобы как следует поскорбеть. А ведь недавно я так радовалась, предвкушала собственную встречу с бабулей, то как крепко её обниму, почувствую запах цветочных духов, впитавшийся в одежду. Лиззи была совсем старенькой, уже скрючившейся и исхудавшей, но в её глазах продолжал гореть огонь, я, до этого не встречавшаяся со смертью близкого, считала, что этот свет спасет бабушку, что она проживет вечно… Реальность оказалась жестокой и чуда не случилось. Теперь имя моей драгоценной бабушки то и дело пытались запятнать, а я запуталась — получится ли у меня её оправдать. — Я тоже скучаю по родителям, — скомкано сказал Кристиан, сжимая челюсть. Удивительная штука — жизнь. Каждый раз, когда меня охватывали горечь и печаль, когда становилось тяжело дышать, Роспонд оказывался рядом. И странным образом у него получалось обратить моё внимание на себя. Всё происходило также, как в саду. Густые брови парня сомкнулись к тонкой переносице, а уголки тонких губ потянулись вниз, в тёмных глазах же читалось не столько беспокойство, сколько понимание, сочувствие. Я вспомнила, как прижималась к его широкой груди, как дрожала от страха, а он не отталкивал, наоборот, гладил, прижимал к себе ближе. Порыв повторить, вновь забыться в его объятиях, позволить себе успокоиться был сравним с энергией, что тянула меня к Драгомиру. Но и первый шаг делать я не решалась. Общение с Кристианом напоминало игру в «кошки-мышки», в которой совсем неясно, кому из нас суждено оказаться хищником. — Тяжело было осознавать, что мамы больше нет, что она умерла. Я часто задавался вопросом: «Почему именно наша семья?». Энергетические вампиры так редко умирают не естественной смертью… Так почему мы? А потом ещё и отец… — слова давались ему тяжело, взглядом он уткнулся в собственные колени. Небрежно положив руку на диван, Кристиан случайно дотронулся своими пальцами моих. Этого хватило, чтобы его внимание оказалось переведено на моё лицо, а я, желая этой непонятной близости, не стала ничего менять, ощущая, как на руку распространялось тепло чужого тела. — Бабушка была сложным человеком, по крайней мере, все так говорили. Но я чувствовала рядом с ней такую лёгкость, такую любовь… Глаза заполонились слезами. Я страдала, но не позволяла себе думать об этом. Переводила всё внимание на мелкие проблемы, ссоры, предназначение. Делала всё, чтобы заполнить пустоту в сердце. Было ли у Кристиана также? Сейчас, видя, как он, только недавно сидевший с самым высокомерным лицом, столь неловко, бережно, даже тяжело подбирает слова, я не знала, что и думать. — Я просто боюсь оступиться, — едва слышно донеслось до меня. — Мой отец предал нас. Он был ослеплен и за это поплатился, оставив меня, оставив Рафа совсем одних. Если бы не дядя Войцех… Не представляю, что и было. — Что с ним произошло? Мне не хотелось срывать пластырь со свежей раны, но я буквально чувствовала всем нутром, что недосказанность, обида, горечь, всё вместе, пожирало его изнутри. Вместе с этим пришло облегчение. Нести ношу утраты в одиночестве гораздо тяжелее, чем разделять её с кем-то ещё. — А что могло произойти со светлым, породившим ведьминское отродье? Его убили, как и полагается по закону, — словно сам в это не веря, произнёс Кристиан. Я молча положила голову ему на плечо, желая показать, что небезразлично, что понимаю его боль. Но Кристиан отпрянул, словно зверь от огня. Он захлопнул альбом и поднялся с дивана, опасливо попятившись назад, при этом не отводя от меня взгляда ошарашенных глаз. Находясь в смятении, сам не ожидая, что раскроет потаённое мне, Кристиан растерянно заморгал, не понимая, как себя вести. — Поэтому я не хочу, чтобы ты продолжала отношения с моим братом, — в конце концов сказал он, вновь принимая отстраненный вид. — Раф слишком часто идёт на поводу у эмоций, не понимает, что делать нельзя, понимаешь? Атмосфера перестала казаться приятной. Кристиан вновь покрылся иголками и был готов нападать, не позволяя мне сделать и шага дальше. На деле же, он просто перевёл тему на менее болезненную, чтобы избежать полного поражения. — Мы разберёмся, — выдохнула, не находя в себе сил спорить. Я понимала его волнение. Страх, что участь отца перейдёт и на брата, возможно, единственного для Кристиана родного человека. Но и не торопилась соглашаться. Рафал много значил и для меня. — Ты хоть любишь его? Видимо, садиться обратно показалось для него чрезмерно неловким, учитывая нашу недавнюю близость, поэтому Роспонд опустился на махровый бежевый коврик, таким образом, начиная рассматривать меня снизу-вверх. В его глазах было что-то странное, испытывающее, будто этот вопрос его интересовал не только из-за волнения за брата. Кристиан выглядел куда взрослее Рафала, возможно, возраста ему предавали и более острые черты лица, идеально гармонирующие с нарочитой холодностью взора тёмных глаз. Что же касалось его вопроса, я в очередной раз не знала, что сказать. Чувства, которые я испытывала к Рафу в данный момент сложно было назвать любовью. Он мне нравился. Его лучезарная улыбка, хитрый прищур и взбалмошный, иногда сумасшедший характер, дерзкие фразы — Рафал заинтересовал меня с первого взгляда, но сейчас наша близость казалась мне бременем, ошибкой, которая не должна была произойти. Но и отказаться было страшно. Я так долго жаждала, страдала, хотела повернуть время вспять, что не дать шанс было попросту глупо. Хотелось оправдать мою неуверенность той энергией, что связывала меня с Александром, однако, глупо даже предполагать, что проблема крылась лишь в ней. — Понятно, — так и не услышав ответа, произнёс Кристиан. — Перед тем как рушить ему жизнь, лучше разберись в себе. Хоть ты и несущая свет, все равно являешься человеком, а значит вашими отношениями обрекаешь Рафа на смерть, глупышка,— не обошлось и без подкола, но в данном случае он, скорее, пытался им скрасить напряженный диалог. — Ладно, — без удовольствия буркнула я и, так и не сумев справиться с пронзительным взглядом, уткнулась в свой телефон. Оставшееся время мы не говорили. Кристиан читал какую-то привезенную с собой книгу, а я переписывалась с Александрой, пытаясь удостоверить подругу, что всё в порядке и убить меня никто не пытался. Вскоре, ближе к вечеру, так и не поужинав, я и вовсе ушла к себе в комнату, напоследок постелив Кристиану на диване. Перед тем как уйти, услышала кинутую вдогонку фразу: — Добрых снов, свалившаяся мне на голову проблема. Я показала средний палец, а сама поторопилась как можно скорее исчезнуть в темноте коридора. Щёки предательски покраснели, а сердце стало отбивать чечётку. И это было далеко не внушение. Так что со мной?

***

Поле, усыпанное кровавыми маками, потемнело и постепенно обрастало чёрными, как ночное небо, розами. Я стояла босиком и ощущала, как в ступни вонзались множественные шипы. Но больно не было. Яростный ветер обжигал кожу, проходя сквозь каждый сосуд тела. Глаза оказались направлены лишь в одну сторону: напротив меня, сжимая в нежной, уверенной хватке мою талию, стоял Александр с обнаженным торсом. По легкой дрожи, проходящей по телу от каждого ветряного порыва, я осознала, что и сама почти нагая. Погода и впрямь бушевала. Где-то в небе завиднелась молния и чем ближе она приближалась, тем быстрее маки сменялись розами. На душе отчего-то было спокойно. Мы не разговаривали, стояли молча, глядя друг другу в самую глубину, пронзающую сердце. Вокруг нас происходил хаос, но ощущая, как тонкие пальцы обхватывали голые участки кожи; чувствуя на губах равномерное дыхание, я думала только о желании, тонкими струями просачивающимся в моё сознание. Тёмные волосы Александра растрепались от ветра, и я, слегка подрагивая, решилась их поправить. Рука остановилась в области щеки: меня словно ударило током. Энергия окутала парализованное цепким взглядом тело с головы до ног, а Драгомир лишь нахально улыбнулся и, схватив меня за подбородок, примкнул губами к моим. Мы растворились в жёстком, требовательном поцелуе, как давние влюбленные, разлученные трагичными обстоятельствами. Все мысли куда-то пропали. Не хотелось задаваться вопросов о происходящем, не думалось о шипах, пронзающих насквозь ноги. Были только я и Александр. Он оттянул мою нижнюю губу, затем вновь к ней примыкая. Язык его прошёлся по нёбу, зубам, после сплетаясь в игривом танце с моим. Кожа покрылась мурашками. Ледяные руки Александра давно шастали по обнаженной спине, очерчивали тонкую линию позвоночника. — Нам нужно быть вместе, Таисса, — хриплым голосом произнёс он, на мгновение от меня оторвавшись. — На одной стороне. Я кивнула и вновь потянулась к губам, будто бездомная, которая наконец обрела свое место. Но Драгомир слегка повернул шею, позволяя мне уткнуться носом в его шершавую щеку. Он бережно положил прядь волос мне за ухо, холодно, но страстно осмотрел лицо и развернулся спиной, в момент хватая меня за руку. Показывая, что не уйдёт. — Когда-нибудь ты пожертвуешь собой и поле вновь станет маковым, — Александр с тоской оглядывал чёрные розы. — Будь на моей стороне и тогда останешься свет несущей. Отвернешься — станешь обреченной. Выбирать тебе. Последние слова гулким эхом донеслись до меня. Резкий поток боли нахлынул, совершенно сбивая с толку. Я наконец ощутила едкие шипи, впивающиеся в плоть и холод, ужасный холод, убивающий всё живое вокруг. Содрогнувшись, я вжалась в мужское тело, но и оно не спасало от завывания ветра. — Помоги… — жалобно, с передышкой произнесла я, крепче цепляясь тонкими пальцами чужих. Александр обернулся и одарил меня победной улыбкой, будто только и ждал данных слов. Его серые, цвета северного пасмурного неба глаза, опасно сверкнули. Он прошелся тыльной стороной ладони по моей щеке, затем по подбородку, шее и я чувствовала, как в жилах растекался огонь, согревающий меня изнутри. Боль вновь притупилась. — Выбери ту сторону, где останешься светом… Я была уверена, что он хотел добавить что-то ещё. Ощущала это на непонятным разуму уровне, я ощущала Александра. Его равномерно бьющееся сердце, страсть и ласку, которую он мне давал. Я растворилась в нём. Но нас прервали. До моих ушей донесся голос, манящий, молящий прийти в себя. Мне не хотелось идти на него, но зов доносился отовсюду. Я взглянула на Александра, и он кивнул, позволяя мне ступить дальше. Ветер продолжал завывать и почти сносил меня с ног, но я продолжала бежать, ступая по шипам. Они больше не приносили мне боли. Пока позволял Александр, я чувствовала только его и спокойствие, которое он олицетворял. — Тай… — обеспокоено пронеслось над моей головой. Я резко заморгала, наконец, завидев перед собой силуэт Александры, чьи волнистые волосы были собраны в конский хвост. — О, слава богу, Тай! — обрадовалась она, тут же заключив меня в крепкие объятия. — Я уже думала ты впала в анабиоз. Сонно мотнув головой, осознала, что нахожусь в собственной комнате и, судя по тому, что вокруг моей кровати столпились сразу Кристиан, Иренка и Сандра, спала я куда дольше чем требовалось. — Только не говорите, что опять четыре дня провалялась… — недовольно буркнула, поднимаясь на локтях. В голове пронеслись события сна. Всё те же маки и чёрные розы, вот только ощущения поменялись. Это происходило словно наяву, я чувствовала всем телом присутствие Александра рядом с собой… И что ещё более странно — нуждалась в нём. Словно я не знала никого, кроме Драгомира, не могла думать ни о чем, помимо его власти надо мной. — Не-а, всего-то проспала первые два урока, Тай, — с осуждением заключила мама, после добавив, что и сама из-за меня уже опаздывает. На это я лишь закатила глаза и попрощалась — Иренка, по её мнению, опаздывала всегда, будь у неё десять минут в запасе или целый час. Начиная в спешке собираться, чтобы успеть хотя бы на какие-то занятия, я параллельно принялась рассказывать о своём странном сне, по не совсем понятным для меня причинам утаивая присутствие в нём Александра. — Так тебе снились вещие сны с тринадцати лет и я про это ничегошеньки не знала? — возмутилась Сандра, распластавшись на моей кровати. — Я вообще не понимаю, почему ты в целом что-то знаешь, — недовольно отозвался Кристиан, при этом окидывая меня недовольным взглядом. — Ты два дня пробыла отдельно от светлых и уже разболтала о нашем существовании всему миру, — он провел рукой по уложенным назад, вьющимся волосам, при этом делая самое высокомерное лицо, которое только могло быть. — Ну да, гораздо круче ведь скрывать всё семнадцать лет и потом обрушивать на девушку, что она, видите ли, какая-то там «свет несущая», — парировала ему Лекса. Между ними завязался спор, что меня ничуть не удивило. Кристиан и Александра были слишком разными, чтобы подружиться. Меня же куда больше волновало сновидение. Я думала о том, что розы, снившиеся мне до этого, олицетворяющие у энергетических вампиров гибель, предсказывали мне смерть бабушки, вот только теперь уверенность в этом пропала. «Их было так много…» — думала я, параллельно накручивая волосы, — «И почему такое ощущение, будто я уже слышала это — обречённая?». — Да уж, я пошла заведу машину, а то и так стою на платной парковке. Чтобы через десять минут была на улице, ясно? — Александра поднялась с нагретого места и, подбадривающе сжав моё плечо, скрылась в дверном проём, оставляя нас с Кристианом наедине. Роспонд фыркнул, подмечая, что на моём месте уже успел бы собраться раз сто. — Ну, извиняюсь, не ты встал с кровати пятнадцать минут назад, — ответила, уже переходя к нанесению тональной основы. Как и подобало девушке-подростку, я была готова сделать, что угодно, но не выйти в свет без косметики. — Слушай, — задумчиво начал Кристиан, но затем замолк, как-то неуверенно принимаясь рассматривать собственные ноги. Я на секунду обернулась, поднимая левую бровь, мол, раз уж завел диалог, нужно его продолжать. Он ответно кивнул, как бы давая понять, что ему нужно собраться с мыслями. — Ты точно всё рассказала? Может во сне был ещё кто-то? — его уши отчего-то покраснели, хоть и внешне Кристиан казался совершенно невозмутим. — Не то чтобы я на что-то намекал, просто уже знаком с твоей энергией… и было стойкое ощущение, будто ты снова её кому-то отдаешь. Но я не уверен, потому что никогда не слышал, чтобы можно было питаться через сны. И, кстати, давно у тебя защитный амулет? — Отец дал перед отъездом с поместья, — пробормотала я, попутно складывая тетрадки в сумку. Чёрт, и что ему говорить? — М-м… Александр Драгомир был в моем сне, — отчего-то оповещать об этом Роспонда оказалось особенно неловко. Кристиан заметно побледнел, после сильно насупился, только минутой позже сумев принять непринужденный вид. Его совершенно очевидно что-то забеспокоило. — Ну, если мистер Драгомир, то, наверное, всё нормально, — в конечном итоге подытожил он. Больше Кристиан ничего выяснить не пытался, а я лишний раз убедилась в авторитете Александра. И меня, скорее, он ужасал, ведь не было ничего хуже, чем оказаться в руках того, кого победить тебе не по зубам. Раскрыв шкаф, мой выбор пал на чёрный вельветовый комбинезон, отлично подчеркивающий фигуру. Кристиан, встретившийся с моим взглядом, означающим то, что настало и его время покинуть мою комнату, заговорщицки усмехнулся. — А посмотреть нельзя? — он заиграл бровями и, желая взбесить меня ещё больше, облокотился о дверной проем. Я кинула в него первое попавшееся под руку — этим «чем-то» оказалась моя расческа. Он мастерски увернулся, что не мудрено, учитывая вампирскую скорость, но, всё-таки, подыграл, скорчив испуганную гримасу. — Сандра прибьёт меня, если я опоздаю! — Поправочка: Сандра не прибьет тебя, потому что я, как твой телохранитель не позволю этого сделать. Закатив глаза, не выдержала и просто выпихнула его из комнаты. Кристиан, в прочем, не особо-то и сопротивлялся. Быстро переодевшись, я неожиданно осознала смысл его слов: Разве это не означает, что Кристиан Роспонд идёт вместе со мной в школу?…