Доминик не был уверен, что услышал все верно…ребенок только что попросил убить его…что такого ужасного случилось и сейчас проигрывалось в его голове, что он предпочел бы этому смерть. Он отмахнулся от медсестры, говоря, что Мэттью успокоился после того, как он снял ремни, и что она может подать на него за это в суд. Он не прогнал Келли и был благодарен ей, когда она расправила вокруг них шторки, создавшие им подобие личного пространства.
— Келлс, Мэтти вернулся.
Как-будто в подтверждение его слов Мэттью…или, вернее, Мэтти снова стал говорить, но в этом все еще не было ничего приятного.
— Дайте мне таблетки счастья…пожалуйста…так больно.
— Говори с ним, Дом, — сказала Келли.
— Келли, прямо перед твоим приходом Мэтти сказал, что хочет, чтобы его кто-то убил.
Было похоже на то, что Келли задумалась; без сомнения, включался ее режим психиаторки.
— Спроси его, почему.
— Ты уверена?
— Должно быть, триггер вызвал воспоминания о чем-то травматичном, мы можем что-то узнать.
— Окей, — сказал он и отвернулся, поворачиваясь лицом к Мэттью. — Мэтти, почему ты хочешь, чтобы кто-то тебя убил?
— Я хочу, чтобы это прекратилось.
— Мэтти, кто-то делает тебе больно?
— Он не останавливается….я просто хочу….о, пожалуйста…только одну таблетку…что это…о нет….
Его голос стих и развалился на мучительные, выворачивающие наизнанку рыдания.
Доминику хотелось просто заключить его в свои объятия, однако это был, пусть даже только в его сознании, Мэттью школьного возраста.
Медсестра вернулась в сопровождении доктора, который, казалось, был настроен решительно.
— Я разберусь с этим, — сказала Келли и исчезла с доктором, оставляя медсестру с Домиником и Мэттью…они думали, он может ему навредить? До него доносились горячие слова, брошенные в споре, доктор и Келли, должно быть, были в чем-то не согласны. Несколько минут спустя Келли снова появилась, а Мэттью, или Мэтти, к счастью, притих.
— Они собираются перевести его в отдельную палату специального отделения. Я позвонила Моргану и его родителям. Доминик, я думаю, что, что бы он ни переживал, это событие могло послужить триггером развития диссоциативного расстройства или по крайней мере сыграло в этом большую роль. Нам нужно разобраться с этим сейчас, прежде, чем Мэтти снова исчезнет или, чего хуже, появится Хассан.
— Ты хочешь, чтобы Мэтти остался.
— Дом, ты знаешь, что по своей воле Мэттью нам ничего не расскажет. Но эта личность может. Это может стать прорывом, который нам нужен.
— Он может уже не быть Мэтти, когда проснется.
— Он может, но я думаю, что эти фиксаторы, возможно, вызвали травмирующее воспоминание из его подросткового возраста, поэтому Мэтти и появился.
Они остановились, когда пришли носильщики, чтобы перенести Мэттью.
— Завтра утром я, Морган и родители Мэттью встретимся с врачами. Если его состояние позволит, мы отвезем его обратно в клинику.
Доминик посмотрел на нее.
— Вы снова наденете их на него.
— Только если все будут с этим согласны, и я хочу чтобы ты тоже там был. Мы ценим твое мнение. Я знаю, что это может звучать жестоко, но это будет делаться под нашим присмотром. Если мы сможем разговорить Мэтти, то потом сможем поставить Мэттью перед тем, что узнали, и у него не будет другого выхода, кроме как принять то, что случилось.
Доминик вздохнул…сколько всего еще Мэттью предстоит вынести, прежде чем он обретет покой в своей травмирующей и разрушительной жизни.
— Иди домой, Дом, поспи….и можешь не спрашивать, с ним остается Крис. Мистеру Уолстенхолму очень сложно отказать.
Доминик не хотел, но по крайней мере Крис был тем, кому, если бы проснулся Мэттью, он мог доверять, и не был бы посторонним человеком, если бы это по-прежнему был Мэтти. Лежа в постели он думал о том, что да, решение Моргана и Келли было жестоким, но в нем не было злого умысла. Мэттью нужно было избавиться от бремени своего прошлого, как бы болезненно это ни было.
***
Крис никогда бы не смог привыкнуть к виду его младшего брата на больничной койке. Он все еще хорошо помнил первый приступ астмы Мэттью, то, каким испуганным он выглядел, пытаясь сделать вдох. Это было еще одной вещью, которую бы он выместил на человеке, который сунул зажженную тряпку за дверь, этим сделав Мэттью сиротой и повредив ему легкие. Затем были и другие вещи, которые для детей были обычным делом……сломанная рука, кроме всего прочего.
Однако сейчас он стал думать о тех травмах, которые он получал, будучи подростком, был ли их причиной «неловкий, неуклюжий возраст»? Что, если некоторые из них он получал в драках с тем мелким засранцем, о котором все знали, что он занимался травлей, но не останавливали, так как это всегда происходило за стенами школы.
Однако было время, в особенности после того, как ему исполнилось четырнадцать, и, если подумать, продолжалось это до того, как ему оставалось всего ничего до шестнадцати, когда он приходил после своих дополнительных занятий и, казалось, держался так, будто любое движение доставляло ему боль. Но он никогда не видел никаких синяков; в любом случае, на его лице.
Ужасная мысль заставила его содрогнуться…что, если происходило что-то гораздо более ужасное; его замутило от одной только мысли, что, если тогда он попал в руки очередных больных подонков?
После признания Мэттью в доме Доминика и до того, как он сбежал в когти Донни Джеймса, он успел исследовать эту тему, и он знал, что люди такого рода всегда поддерживали связь друг с другом; могло ли быть, что те, кто принимали участие в его абьюзе, в конце концов снова его нашли?
Он вновь посмотрел на Мэттью, который все еще спал, но не было похоже, что этот сон даст ему отдохнуть.
— Эх приятель, мы тебя серьезно подвели. Все это время мы думали, что ты просто разыгрывал сцены, но ты ничего не говорил, ты просто молчал. Клянусь, если кто-нибудь делал то, что я очень надеюсь, никто не делал, я….я и мои друзья с регби, мы заставим их пожалеть о том, что они к тебе притронулись.
***
Он постарался не вздрогнуть, когда он протянул руку, чтобы потрепать его по волосам.
— Ты был хорошим парнем, может быть в следующий раз мы сможем затянуть эти ремешки немного сильнее….потому что ты так хорошо выглядишь, когда ты весь из себя такой беспомощный и умоляешь меня остановиться. Да, мне он нравится, уверен, остальным тоже понравится, когда я покажу им DVD.
Он ничего не сказал и молчал, пока его везли обратно на угол, затем безмолвно выбрался из машины, прежде чем пойти в сторону дома. Ему было все равно, что шел дождь…намокнуть было ничем по равнению с тем, что только что случилось, и дождь скроет его слезы.
