Сожаления.

      Се Лянь устал.       Он настолько устал, что у него едва были силы и желание передвигаться, ползти дальше по этой искалеченной дороге жизни. Последние годы его преследовали чёрные неудачи, намного хуже сгоревшего дома или ударившей молнии.       Се Лянь нашёл младенца. Кто-то выкинул ребёнка и у Принца не осталось иного выбора, кроме как взять девочку себе. Малышка Юн Хи росла крепкой, юркой, весёлой и бесконечно позитивной. Его Высочество гордился ей. Она любила танцевать и, взрослея, только смеялась над их неудачами. Се Лянь сильно привязался к этому ребёнку, учил её медитировать, драться, жить в несправедливом мире. И она в ответ любила своего драгоценного Ифу. Их хрупкое счастье рухнуло, треснуло и разлетелось на осколки в один день.       Он на полдня отошёл в город за продуктами, но стоило ему вернуться, как он увидел свою девочку едва живой. Шестнадцать. Она умерла в шестнадцать лет, перед смертью сказав с улыбкой только одну фразу:       — Я люблю своего Ифу…       Се Лянь плакал. Ему было больно, грустно и нестерпимо. Её убили разбойники. Юная девушка ничего не могла, даже с мечом, сделать против толпы.       Найти их было легко. Они слишком громко отмечали сорванный куш.       Впервые за столетия Се Лянь поднял меч не для защиты.       Без сожалений.       Медленно.       Так же долго, как умирала она.       Но даже так, это не принесло удовлетворения.       Он похоронил её недалеко от храмов своих бывших Генералов, без лишних молитв поставив в обоих храмах палочку благовоний за упокой её души. И последующие годы всё напоминало о его любимой дочери. Но это было только начало.       Потом началась зима, ему стало не везти в выступлениях, отчего денег, что и без того кот наплакал, не стало вовсе. И тут пришел голод. Звери попрятались от холода, птицы улетели в тёплые края, не оставляя даже шанса на приемлемую добычу. Голод терзал его днями, неделями. Он был готов есть даже старые трупы зверей.       Замёрзший и голодный, отчаявшийся и истосковавшийся по родному человеку, он просто уже брёл вперёд, пока не понял, что попал в место, где не было снега и было шумно как в крупном городе. Осмотревшись, Принц увидел… демонов. Но не испугался. Ему уже было всё равно, даже если его разорвут на куски.       Се Лянь слишком устал. И давно уже похоронил свое достоинство и смущение.       — Не найдётся ли у вас еды…? — произнёс он слабо и нерешительно, но мягко и почтительно.       Демоны переглянулись и рассмеялись в унисон. Ему пришлось натянуть улыбку.       — О, бродяга, надеешься поживиться? Что же, иди в Игорный дом, может выиграешь у Градоначальника кусок мяса! — хохоча, они покинули это место, а Се лянь… пошёл.       Он был в отчаянии. Измученный даже не днями, а уже неделями голода, и годами непрерывной тоски по ушедшей дочери — ему уже было плевать, что с ним станет.       В Игорном доме… было красиво. Даже завораживало. Демоницы сами привели его к пологу, и раздавшийся из-за него глубокий, бархатный голос озвучил ему ставку. Се Ляню было глубоко плевать будет ли он свободен или убит, так что предложение демона было принято без лишних сомнений.       И он проиграл.       Вполне закономерно с его удачей. Огонёк в его глазах погас, но лишь на какое-то время. Хозяин Призрачного города отличался красотой не только голоса, но и внешности. Он показал ему свои владения и более того — накормил. У Се Ляня бежали слёзы и дрожали руки. Ах, если бы Юн Хи попробовала эти прекрасные булочки и лапшу… она бы сказала что-то вроде, что наконец удача повернулась к ним, и после бы звонко рассмеялась.       А потом была спальня.       Ах, всё к этому и вело, не так ли?       Принц не сопротивлялся, принимая ласку. Был послушен и покорен. Се Лянь чувствовал на себе чужой восхищённый взгляд и не понимал — что в нём такого прекрасного? Самое неприятное было в начале — когда чужие пальцы проникли в него и начали растягивать, а потом… потом было хорошо. Так хорошо, что он на целую ночь забыл о своих проблемах. Принц был сыт и всё, что он делал это лежал и принимал. Принимал поцелуи, чужой член, податливо изгибался, и обретал понимание почему некоторые девушки работают в борделях. Отчаяние доводит и не до такого.       Может стоит задуматься о таком заработке? Но эти мысли выбивали новые толчки. Нет. Он не станет заниматься подобным. Но сейчас ему было хорошо и он готов был раствориться в этом удовольствии.       Ночь подошла к концу, отчего Се Лянь безумно сожалел, проваливаясь в блаженное сновидение.

***

      Утро наступило незаметно. Точнее сказать, даже не утро, а уже обед. Первое, что почувствовал Се Лянь — боль в районе поясницы. Он был укутан в одеяло как в кокон. Взлохмаченный и немного взвинченный, Принц с трудом принял сидячее положение, рвано выдохнув. В этот же момент юноша вспомнил прошедшую ночь и густо покраснел. Теперь у него не осталось ничего — даже его невинности. Но, он не чувствовал голода, ему было тепло и никто не пытался его избить или убить. Вокруг не в холодный заснеженный лес, а мягкие покрывала.       Боль в пояснице? Не критично.       Одеяло сползло, но он плотнее укутался в него. Такое приятное на ощупь…       Но, что теперь? Его выгонят? Он сам должен уйти? Тяжело сглотнув, Се Лянь вспомнил какой на улице холод, и по коже прошлись мурашки. Ему снова придется мёрзнуть и голодать. Но даже так, он был благодарен за то, что уже получил. Ему не о чем грустить.       Тут дверь отворилась и в проходе оказался хозяин комнаты с подносом в руках. Принц вздрогнул. За своими переживаниями он не заметил, что в помещении был совсем один.       — Проснулся? Я принёс еды… — и правда, в руках у него был поднос с едой, от вида которой желудок сжался.       Вид у демона был от части… виноватым? Сейчас Се Лянь мог отчётливо разглядеть его. Высокий, укутанный в алое и черное, на глазу тонкой работы повязка. Красив как бог.       — Если Вы не против… — произнёс он чуть хрипло, то ли из-за того, что только проснулся, то ли из-за того, что немного сорвал голос прошлой ночью.       — Не нужно церемоний, Гэгэ… — внезапное обращение смутило Се Ляня, но он кивнул.        Хуа Чэн прошёл в помещение, закрывая дверь и ставя поднос прямо на кровать перед юношей. — Как ты себя чувствуешь? — спросил демон осторожно, его голос немного дрогнул, на что принц просто не обратил внимание.       — Немного тянет поясницу, но в остальном хорошо. Спасибо за беспокойство. Мне тепло и Вы предложили мне еду. О большем я не смел и мечтать, — мягко улыбнулся принц, вызывая удивлённый взгляд демона.       — Гэгэ расскажет мне… зачем он пришёл в Игорный дом? — вопрос Князя заставил принца немного понервничать.       — О-ох, ну… Вы… Ты будешь смеяться, — пробормотал принц, опустив голову и заметно побледнев.       Но его руку взяли в чужую крупную ладонь.       — Я не посмею, — уверенно и серьёзно произнёс Хуа Чэн. — Я был бы счастлив, если бы Гэгэ называл меня Сань Лан, — поймав недоумевающий взгляд, он пояснил. — При жизни я был третьим ребёнком в семье.       Принц кивнул, не понимая, чем он заслужил такую честь — его ещё не выкинули, кормят и разрешают звать настоящим, судя по всему, именем. Се Лянь плотнее натянул одеяло, опустив взгляд на еду. Выдохнул и поднял взгляд, полный тоски.       — Последние годы… меня преследуют ужасные несчастья. Я уже привык к тому, что любой мой дом обязательно сгорит, во время грозы — ударит молния, а люди обязательно прогонят меня. А несколько лет назад погибла моя приёмная дочь, — медленно произнес Се Лянь. — Она была моим светом. Всегда весёлая и позитивная она росла и радовала глаз, не унывая сама и не позволяя подобного мне. Но ее убили, и я остался один. И тогда все становилось хуже и хуже. С каждым годом мне было тяжелее заработать деньги, даже просто найти объедки было тяжело. Зимы становились холоднее, а люди — неприветливее. Меня стали всё чаще гнать с городов и деревень, я… Я не помню, когда до прихода сюда вообще ел в последний раз. Недели две-три назад? От обморока к обмороку. Я не могу даже убить себя. То кто-то вытаскивает, то лопается верёвка… Я… я всего то хотел немного еды и место для ночлега, я… мне… — глаза застила пелена, после чего слёзы покатились по щекам. Ком встал в горле, и Се Лянь зажмурился. — Я всего лишь… устал… Малодушно хотел немного тепла, немного еды или в конце концов, чтобы всё это кончилось! Я… я устал замерзать, голодать и калечиться. Больше не могу выносить всё это один! —       Сердце Хуа Чэна сжалось от невыносимой тяжёлой боли, тоски и вины. Он отодвинул поднос и притянул к себе своего замученного жизнью, людьми и небом Бога. Уставшего, искалеченного и невыносимо одинокого. Се Лянь сдавленно всхлипывал, дрожал в чужих объятиях, укачиваемый демоном, нежно гладящим его по голове и спине.       — Гэгэ, тебе больше не придётся скитаться и страдать. Я клянусь, что отныне ты не будешь знать нужны, холода, голода и боли, — принц поднял на него непонимающий взгляд и Хуа Чэн тепло, ласково улыбнулся. — Ты ведь проиграл мне. Так что теперь должен остаться тут со мной.       Се Лянь заметно сжался.       — Я… ставка… жизнь? — градоначальник сначала удивился, а потом нахмурился. Он взял чужое лицо в свои руки, смотря на любимые черты строго и мрачно-обеспокоенно.       — Гэгэ, запомни. Я больше не трону тебя даже пальцем, только если ты сам этого не пожелаешь. Моя вина неискупима, ведь я не узнал тебя с самого начала. Мой Бог, мой Принц. Этот ничтожный замарал тебя и ты имеешь право злиться! — Се Лянь замер, поражённо смотря на демона, словно загнанный зверь.       — Ты… знаешь кто я? — каждое слово было пропитано страхом. Хуа Чэн скорбно поджал губы, но ответил.       — Бог Войны в короне из цветов с мечом в руке. Наследный Принц Сянлэ. Самое благочестивое божество среди всех этих небесных псин, достойных только валяться в пыльной земле. Гэгэ, ты — мой драгоценный Бог. И то, что я сделал… Если ты пожелаешь, я уничтожу свой прах. Если ты пожелаешь… — Хуа Чэн помрачнел, но его руки перехватили.       — Стой! Я уже давно не Бог. И, ты накормил меня. Подушки были мягкими, а одеяло — тёплым. Я не смел и мечтать о таком, Сань Лан. Ты за одни сутки сделал для меня столько, сколько для меня не делал никто за последние лет триста. Так что… единственное, что я хочу сказать тебе — спасибо. Я с радостью доверю тебе свою жизнь.       Се Лянь устал. И ему правда хотелось наконец отдохнуть.       — Отныне и вовек, нужды ты больше знать не будешь, — демон прижал к себе чуть дрожащее тело. — А сейчас ты должен отобедать. Ты слишком худой, гэгэ.       Отвыкший от заботы Принц рвано выдохнул и устало улыбнулся.       Если это сон, то пусть он не заканчивается.