Лиличка!

      В ванной её нашла Лиза. Она зашла бесшумно, пока Лиля глухо рыдала, держась за свои же плечи в истерике. Лиля хлюпала носом, из горла её вырывались страшные истошные завывания, как у плакальщицы, а со стороны это, должно быть, выглядело совсем жутко. Лиза же не издала ни звука, до смерти равнодушная, будто видела подобное сто тысяч раз и это было обычным завершением дня.              Она жила в совершенно другой комнате, Лиля даже не замечала её весь вечер, но подняться и отмыться от крови ей помогла именно Лиза, терпеливо придерживая её за руки и отворачиваясь, пока Лиля смывала красные следы. Лиля всё ещё не могла стоять самостоятельно, и из-за лёгкого опьянения, и из-за расцарапанного лона, и это было убого и стыдно, но выбора не было. Пришлось опираться о плечо Лизы, вылезая из душа, будучи промокшей насквозь, благо, та додумалась накинуть на неё полотенце поверх одежды.              — Давай переоденем тебя. — предложила она, когда Лиля рухнула мокрой головой на подушку. Постель стремительно пропитывалась водой, но не нашлось сил встать и одеться.              Лиза невозмутимо опустилась на колени перед её чемоданом, вытащила её пижаму, полностью закрытую, состоящую из штанов и кофты, и бросила ту на кровать. Лиле было ужасно холодно. Она бы переоделась, но не хотела согреваться, ведь если бы кроме боли внизу не осталось ничего, она бы окончательно погрязла в ней. Лиза попыталась поднять её, но Лиля отпихнула ту резковато, не желая терпеть прикосновений от кого-либо. Не после случившегося.              — Заболеешь, у тебя уже губы синие, — предостерегла Лиза, — Можешь переодеться сама, я смотреть не буду, если хочешь…              — Я хочу остаться одна, — глухо отозвалась Лиля, не глядя на неё, — спасибо, что помогла.              Повисла тишина. Нечего было добавить, Лиза застала её в наиболее неприглядном состоянии, и Лиля не знала, как оправдаться, как объясниться и выйти из этого положения. Они говорили в третий раз за всё время, первые два раза Лиза предостерегала её насчёт Киры, а теперь наблюдала за плодами, которые Лиля пожинала из-за глупости. Наверняка Лиза хотела сейчас сказать «Я же говорила».              — Я говорила, что так будет, — подтвердила её догадки Лиза, и это было так неуместно, так не вовремя. Лиля обессиленно прикрыла веки, — Я не думала, конечно, что она настолько больная, но…              — Это же, блять, не о тебе, Лиза, — выругалась Лиля, и, пошатываясь, резко села на постели. Перед глазами поплыло, в уголках защипало, — Не лезь ко мне, что непонятного? — она пьяно покачнулась, еле удержавшись, когда встала в полный рост, заглядывая той в удивительно спокойное лицо, — Чего ты всё разнюхиваешь? Думаешь, я не знаю, что ты крыса?              Лиля так по сути не считала, но так считала Кира, которая тем же образом высказалась в сторону девушки после их разговора в уборной. Лиля тогда вышла в смешанных чувствах, задержалась довольно сильно, а Кира трактовала всё по-своему и, уводя её за плечи оттуда, ядовито выплюнула:              — С этой крысой облезлой вообще не пересекайся. — и Лиля неосознанно транслировала чужие убеждения. Осознание же свалилось на голову неожиданно.              — Ты ничего обо мне не знаешь. Сомневаюсь, что в нынешнем состоянии ты знаешь, как ходить, — снисходительно ответила Лиза, даже не обидевшись, и это лишь сильнее зацепило Лилю.              В ней всё истошно вопило от злости и обиды, хотелось кричать, крушить всё, пожалеть себя и чтобы другие жалели, но это бы добило её. Особенно от Лизы, которая, казалось, была готова обгладывать Лилю до костей в этой жажде понять и принять. Лиля не могла погрязнуть в этом.              — Я пытаюсь помочь. Лиль, ты пьяна, более того, тебя изнасиловали, — колени Лили ожидаемо подкосились, — Просто дай мне помочь.              Казалось, Лиза активно переступала через её границы, говорила всё слишком прямо и тупо, будто бы поднося дуло правды Лиле ко лбу. Как если бы Лиля сама этого не знала, Лиза называла произошедшее такими грубыми словами, что её тошнило.              — Пошла ты нахуй. — выплюнула она ядовито.              — Лиля. — предупредила её устало Лиза.              — Что? — подобралась Лиля, хмурясь, — Не нравится, как я общаюсь? Так ударь меня, — потребовала она, — легче станет.              — Тебе? — так же беззлобно поинтересовалась Лиза. Сама безмятежность.              Лиза смотрела ей в глаза равнодушно, будто бы специально выводя на эмоции, сбивая с Лили всю спесь. Да, ей стало бы легче. Лучше бы Лиза её ударила. Лучше бы дала стоящий повод плакать, более стоящий, чем то, что она не сумела предотвратить. Лиля скривилась наверняка непривлекательно, накрыла лицо ладонями и заревела, не выдержав напряжения.              Что ей делать теперь? Как себя вести? Надо жаловаться, надо сообщать, надо собрать вещи?              Лиза опустилась на колени уже перед ней, закатывая штанину её пижамы и подставляя ту ей под ногу, и Лиля наступила, глотая слёзы. Лиза одевала её, как беспомощного ребёнка, а Лилю разрывало изнутри от ужаса, она совершенно не понимала, что будет дальше.              — Принеси мне выпить, — взмолилась Лиля, — бутылочку, там была бутылка под столом, вино. Пожалуйста, — она всхлипнула судорожно, когда Лиза безэмоционально механическими движениями расстегнула на ней лифчик, избегая лишних прикосновений. Точно так же Лиза накинула на неё кофточку, помогая Лиле пролезть в ту головой и вдеть руки. Молча, но хмурясь и играя скулами зло. Наверное, была против пьющих людей, возможно, даже ненавидела их, — я не хочу трезветь сейчас, — зарыдала Лиля жалобно, схватив ту за запястья в истерике, — я себя убью, — солгала она, не зная, что предпринять, потому что отторжение Лизы было очевидным, — Я не смогу так, я не переживу эту ночь, она… Лиза, мне очень больно.              Лиза прикусила нижнюю губу, качнув головой разочарованно, и отвернулась, но Лиля продолжала отчаянно плакать, задыхаясь, и запястья Лизы продолжала сжимать точно так же. Ниже опуститься она всё равно не могла, так хотя бы был шанс унять агонию внутри. В итоге, Лиза не продержалась так долго, как ей хотелось бы.              — Там камеры, — прошипела она, — везде понатыкано дохрена камер, как ты себе это представляешь?              — Тогда помоги мне дойти, — Лиля на пробу двинула ногой, бёдра с внутренней стороны тут же свело болью, внутри что-то затянуло. Она поморщилась, заскулив, и Лиза вздохнула.              — Хорошо, — сдалась та, и по её виду стало ясно, манипуляции Лили она замечала, те были как розовый слон в центре комнаты. И всё же, Лиза сдалась, — ладно.              Лиля осталась в комнате дожидаться, пока Лиза принесёт ей вина, и будь она трезвой, её бы сожрала совесть за такую большую просьбу. Но Лиля была пьяной, её покачивало, пока она пыталась сесть на более менее сухую часть постели, и казалось, вот-вот вырвет. Нет. Ничего, кроме наваждения.              Лиза нашла запрятанную бутылку, наполовину початую, и с пренебрежением передала ту Лиле, которая присосалась к горлышку, как младенец к бутылочке, едва вино попало ей в руки. Лиза наблюдала. В её глазах читалась эта терпимость, печаль и отвращение одновременно, будто бы Лиля была корчащимся в предсмертных муках вшивым котёнком. Вроде и жаль, а вроде и мерзко.              Девушка пересадила её на койку Амины, самостоятельно сняла промокшую простыню на постели Лили и перевернула такой же влажный матрас, вздыхая тяжело. Лиля же продолжала пить, делая паузы только для того, чтобы отдышаться. Голова приятно пустела, мысли уходили на задний план. Казалось, всё ерунда, завтра не существует, а сейчас она уже в норме. Боли не было, было ощущение тяжести и дискомфорта. Но Лиле было легко, она расслабилась, и хотелось то ли танцевать, то ли спать. Лиза, перевернув и подушку тоже, бросила в изножье кровати её одеяло, а затем подошла к Лиле с полотенцем.              — Чё? — пробурчала Лиля невнятно, испугавшись своего же голоса.              В лице Лизы Лиля увидела самое настоящее презрение. Не конкретно к ней, а к её состоянию, но, тем не менее, Лиза принялась вытирать её волосы, высушивая и ворча. Лиля захихикала, чуть не уронив бутылку, и наслаждалась чужой заботой. Ей бы задуматься, на кой чёрт это сдалось Лизе, но она не могла чисто физически. Сейчас Лиля думала о том, как ей приятно быть вне своих угнетающих установок, как хорошо быть такой. Поэтому она пила, поэтому её выперли с работы и поэтому всё разваливалось.              — Я не буду твоей мамашей, — сообщила лаконично Лиза, проводив её от кровати Амины к её собственной, без простыни, но зато сухой, — чтоб ты знала.              Лиля без сил свалилась вниз, упав головой на мягкую подушку, и растаяла на той лужей безволия и слабости. Лиза накрыла её одеялом, даже подоткнув то, и Лиля не удержалась от смешка:              — Я знаю, — она посмотрела на ту сонно, — моя мама бы так не суетилась.              Лиза помолчала, видимо, раздумывая над ответом, а затем добродушно хмыкнула, оглядев её в последний раз.              — Моя тоже.              С этим она покинула комнату, словно её там и не было, но Лиля, добившая половину бутылки вина за один присест, не обратила внимания, закрыв устало глаза. Она заслуживала отдых.              Проснулась Лиля не утром. В обед. И с ужасной головной болью, от которой хотелось заснуть снова, лишь бы избежать таких страданий. Во рту будто кто-то сдох и разложился, было тошно от самой себя, а хуже было то, что она не помнила, что случилось и почему она так напилась. Неужели ради веселья? Господи, как можно быть такой безмозглой алкоголичкой?              — Кукла, — окликнула её Вилка. Голос Виолетты Лиля бы узнала из тысячи, но сейчас хотелось накрыть уши руками, залезть под одеяло и пролежать так до следующего дня, — жаным, маленький, ну, — ласково прощебетала та, опускаясь на её постель, — ты живая? Я аспирин принесла, водичку.              — Спасибо, — прохрипела страшно Лиля, и от своего же голоса перепугалась. Только сейчас она заметила, что горло болело, а с носа всё ещё текло. У неё было не просто похмелье. Лиля заболела. Какого хрена она заболела, где? Как можно умудриться подхватить что-то в июле?              — Ты куда пропала вчера? — поинтересовалась Вилка, пока Лиля пила похмельное зелье, думая, как ей поскорее поправиться, — Я тебя искала во дворе, не нашла. А у вашей комнаты баба в платке крутилась, я пыталась зайти, но было заперто. Спать пошла, что ли?              — Чего? — не поняла ни слова Лиля. В висках застучало.              — Я говорю, бля, куклёнок, ты вчера съебалась куда-то, я тебя и не нашла. И я чё-то сама, знаешь, прибухнула там-сям, свалилась на койку и всё.              — Я с тобой была, — нахмурилась Лиля.              Они ужинали с Поляковой, обнимались, Вилка кормила её мясом. Подливала просекко, шутила, помогла ей раздеться, когда стало жарко. И они собирались танцевать.              — Тебя твоя ящерица забрала, — напомнила ей Виолетта любезно, — и пока вы базарили, я с Ронни запизделась, а она, бля, танцовщица, прикинь? Не танцы живота или балет, а реально крутые, бля, танцы, мы свалили подальше ото всех с колонкой и…              Белый шум. Лиля ничего не слышала, только смотрела, как двигались губы Виолетты, как её рот образует гладкую букву «о», потом растягивается в улыбке, вновь раскрывается, но уже шире, и опять, и опять, и снова. Они говорили с Кирой.              И Кира снова её гнобила. А Лиля была пьяна и смела, была безрассудна, как обычно, потому что алкоголь всегда окрылял её, сколько она помнила. Ничто больше не помогало ей чувствовать себя настолько свободной.              — …Ронни крутая, — заключила на выдохе Виолетта.              Лиля взглянула на неё рассеянно, сделала глоток воды с аспирином, но ничего не ответила. Голова раскалывалась уже от иных причин. Что Лиля сказала такого, что Кира протащила её за волосы со двора до самой комнаты и…              И?              Лиля помнила душевую кабинку, вид снизу, помнила эту ублюдскую лейку, из которой на неё лился жидкий лёд, и невозможность выбраться. Кира завела её в ванную? Кира завела её в ванную и раздела. И дверь в спальню была заперта.              — Блять! — выкрикнула Виолетта, отпрыгнув на другой край, когда Лилю чуть было не вырвало. Лиля, уронив стакан, вскочила на ноги и унеслась в уборную. Уже упав перед унитазом, позволяя себе расслабиться и выблёвывая вчерашний ужин и горькую желчь, Лиля вспомнила.              Боль между бёдер фантомно вспыхнула, и она согнулась, заплакав — болело горло, болели стенки влагалища, болела голова. Рвота, сопли, слёзы, всё смешалось, и Лиля еле как заставила себя встать, совершенно потерянная. Фоном что-то приговаривала Виолетта о том, что у неё бывали подобные отходосы, и надо просто хорошенько позавтракать и подышать свежим воздухом. Да. Это её сразу вылечит.              Подойдя к раковине, Лиля сразу же наклонилась, чтобы умыться. Смотреть в зеркало было страшно. Не хотелось видеть собственных глаз, это наверняка сокрушённое выражение лица, потому что она знала, что это лишь добьёт. Увидеть ужас в собственном отражении и запомнить на всю жизнь.              Лиля дрожащими руками взяла свою щётку с пастой и, как на автомате, начала чистить зубы. Втирая в те приторно-мятный вкус, Лиля избегала думать о том, как чужая ладонь зажимала ей рот и нос, заставляя давиться плачем. Так же вслепую, не глядя на себя, она умылась, ведь вчера забыла. Или была попросту не в состоянии. Лиля так и не помнила большую часть, она знала о вчерашней ночи лишь урывками, фрагментами, будто человечек в её голове халтурил и не заснял всё.              Не могла она так. Кира была кем угодно, но не человеком, способным на подобное, возможно, Лиля просто перемешала события в памяти и всё было по-другому.              Низ живота болезненно потянуло, ноги свело, внутренние мышцы напряглись.              Случайно, мельком, Лиля таки увидела себя в зеркале, и в груди неприятно потяжелело: она выглядела бледной, потасканной, будто не спала несколько ночей, на правой щеке был небольшой синяк, а на лбу с левой стороны была разодрана кожа, уже покрывшаяся корочкой. Кира била её по голове?              Она не могла вспомнить наверняка, в памяти между всеми событиями были огромные пропуски, большое чёрное ничего, и это было так страшно, что её охватила паника. Лиля попыталась взять себя в руки, но вскоре оказалась на полу, дыша рвано, давясь воздухом и не в силах контролировать это. Виолетта опустилась на корточки, приобняла её за плечи, встряхивая, и Лиля слушала её, но не слышала — не воспринимала, не переваривала, не понимала.              — Дыши через нос, через нос, потом выдыхай ртом, бля, кукла, слышишь, нет! — кричала Вилка, в панике тряся её только сильнее, но Лиля продолжала плакать и задыхаться, — Блять, я не знаю, чё делать, Лиля, пожалуйста! Блять, — разрыдалась в унисон с ней Вилка, — Ты только не умирай, пожалуйста, я…              — Чё происходит?       В проеме двери встала Кира, и Лиля издала задушенный немой крик, схватившись за сердце, которое больно закололо.              Она умирала? Или же сходила с ума? Она уже сошла с ума. И все видели это. Лиля умоляюще уставилась на Виолетту, пытаясь донести той, чтобы она ни в коем случае не бросала её тут, хотя бы не в этот раз. Но Виолетта чего-то испугалась, вскочила на ноги и побежала прочь, не оглядываясь. А Лиля с мстительной, ядовитой злостью запечатлела это в своей голове.              — Сука, ты чё сделала?! — в гневной растерянности рявкнула Кира, но Виолетты и след простыл.              Лиля в любом случае интересовала Киру больше, а потому она уверенно, твёрдо приблизилась и подхватила её с лёгкостью, закинув Лилину руку себе на плечо, чтобы потащить практически на себе обратно в спальню.              Лиля сжалась. Она боялась её, боялась себя и своих воспоминаний, ей было гадко от прикосновений Киры, было страшно от её голоса, который затекал ей в уши и гнездился в мозгах, ведь Киру игнорировать Лиля никак не могла. Лиля сидела на кровати, свесив ноги вниз, а Кира стояла над ней, оглядывая, как сломанную вещь, которую надо чинить без инструкции.              — В глаза мне смотри, — приказала сухо она, схватив её больно за уши и повернув лицом к лицу, как щенка.              Лиля попыталась, но от черноты и пустоты, которая её там встретила, ей стало ещё страшнее, и она скривилась в рыданиях, раскрывая в немоте рот, как рыба. Тут же её оглушила тяжёлая, нещадная пощёчина. От испуга Лиля закричала, и с этим криком будто бы вырвалось нечто, что долго не могло найти выхода из её тела — слёзы полились в три раза быстрее, рыдания стали громче, но боль в сердце прошла. Как по щелчку.              — В глаза смотри, — повторила строго Кира, точно дрессируя, и Лиля из последних сил подняла на ту запуганный взгляд, — дыши. Дыши, блять, пока я не разозлилась, — она была сосредоточена, как дикое животное перед броском на добычу. Скулы казались заострёнными, брови были нахмурены, челюсть сжата, и Лиля, утонув в её чертах, медленно задышала, — Умница, моя девочка, моя Лялечка, — кивнула в одобрении Кира, обняв руками её лицо, так и нависая пугающей тенью, а затем добавила вкрадчиво, давяще, — если бы не я.              Лиля обречённо всхлипнула, плача, и отвела взор, но Кира тут же неосторожно дёрнула её к себе, не позволяя не смотреть.              — Если бы не я, эта обезьяна ебаная бросила бы тебя подыхать у параши, понимаешь? Просто бы кинула и съебалась, — неуместная улыбка коснулась её тонких губ, раздвоенный язык пробежался по тем, — если бы не я.              И это была правда. Виолетта не помогла ей вчера, убежав за другой девушкой, она бросила её сегодня, непонятно почему, оставив Лилю задыхаться. Никто ничего не сделал, когда Кира над ней надругалась. Никто никогда ничего для неё не делал.              — Повторяй за мной, — как с ребёнком, разве что не по слогам, сказала Кира, — «Спасибо, ты спасла мою жизнь».              — Спасибо, — промямлила Лиля охрипшим голосом, посмотрев той в глаза загнанно, и хоть она пыталась не воспринимать эти слова, убеждение в том, что всё правда, настигло её. — ты спасла мою жизнь.              Кира снова кивнула, глядя на неё с безмолвным вопросом, а затем поползла ладонью с щеки на шею. Пальцами оттянула ворот кофты, открывая вид на грудь. Лиля прижала тот к телу, не позволяя.              — Зачем ты это сделала? — и во взгляде Киры появилось понимание, не надо было лишний раз пояснять, вороша произошедшее. Кира задумалась над ответом. Лиля сломленно повторила, — Зачем?              — Захотелось. — сунула руки в карманы шорт та. Захотелось, и всё. Ничего больше.              — Кира. — взмолилась Лиля, думая — оправдайся, объясни мне всё и оправдайся, окажись права. Всё ведь не было настолько плохо, насколько она запомнила? Не могла Лиля влюбиться в ужасного человека. Не мог ужасный человек так нежно её целовать и хвалить.              — Ты не сопротивлялась, — выплюнула Кира, явно не желая распинаться, — ноги раздвинула, текла, всё было нормально. Чё ты устраиваешь теперь?              — Текла? — непонимающе повторила Лиля, и лишь после того, как озвучила это, до неё дошло. Она была возбуждена? Не давала отпор? — У меня всё болит, — призналась она смущённо, — там.              — Узенькая просто, — проворчала Кира, раздражённо притаптывая, и Лиля покраснела, — Лялька, ты бухая была, я тоже. Может, я чё не то сделала, но не насиловала же я тебя, чтобы ты шугалась. Бля, ты меня выставляешь тварью последней, — пожаловалась Кира, и когда Лиля ничего не ответила, опустилась на корточки, заглядывая ей в лицо, — Давай не будем ссориться, Лялечка. Ссориться со мной ты не хочешь. Это не вопрос, — она улыбнулась насмешливо, как если бы забавно пошутила, — я тебе клянусь, ты не хочешь.              — Ты меня ударила, — вспомнила запоздало Лиля, спрятав взгляд.              — Ты меня шавкой назвала, — невозмутимо ответила та, и Лиля опешила. Она? Да никогда бы! — и это все слышали. А про изнасилование слышал кто?              Лиля хотела было мотнуть головой, но на полпути вспомнила. Оделась она не сама. Её переодела и уложила в кровать Лиза, чёрт знает, почему. И Лиза знала, Лиза всё поняла с порога.              — Вот и я думаю, — неправильно истолковала её молчание Кира, — что это очередная надуманная тобой бабская хуета. И если ты завяжешь с этой хуетой, будет хорошо всем.              И странным образом, услышанное принесло Лиле облегчение. Ей не надо было думать, Кира всё ей объяснила, и теперь неразбериха в голове из-за частичной потери памяти, внутренний конфликт из-за двух разнящихся образов Киры — всё утихомирилось. Она не была жертвой насилия, не в этот раз. У них всё было в порядке.              Дверь в комнату вдруг плавно отворилась и вошла Кристина. Весьма сюрреалистично, так как они не общались довольно давно, а если и случалось, то коротко и по делу. Лиля отвыкла от неё, от её походки, и не могла понять, что происходило. Кристина молчала. Она посмотрела на них мельком, что-то промычала себе под нос, обходя комнату, и что-то в её позе напрягало. Она будто бы готовилась напасть.       Кристина наконец остановилась в центре, сняла кепку, бросив ту на кровать Амины, и завязала волосы в хвост, кивая Кире с удивительно серьёзным лицом.              — Чё? — вздохнула Кира, поднимаясь, — Ты пиздец не вовремя. У нас тут…              — Тёлки говорят, ты целочница, — повела плечами Кристина, подступая, разминая пальцы, сжимая-разжимая кулаки. Лиля не отводила заплаканных глаз от её рук, судорожно думая, что, блять, такое, целочница и почему Кристина так злилась, — А я такую хуйню не уважаю, Кирюх. Я думала, ты нормальная, настоящая. А ты, — она со смешком кивнула на Лилю, — свою же девчонку. Гасишь, пиздишь, теперь ещё и силком в постель тащишь.              — Пиздёж, — подобралась Кира, поджав губы, но Лиля знала, чувствовала, что та опасалась Кристины. И будто прочитав мысли Лили, Кира не удержала порыва своего эго, — Да даже если бы, тебя это ебать не должно.              — Внатуре? — хмыкнула та, подойдя впритык, и потёрла переносицу нервно, — Кир, я сейчас беру девочку твою, забираю к себе в комнату, где она и должна была быть. Идея вернётся сюда, и…              — Ты кто такая, блять, чтобы командовать мной? — ощетинилась ожидаемо Кира.              — Берега не путай, — предупредила её Кристина, нахмурившись, — ты мне вмазала, пока я была синяя, но сейчас-то я трезвая. Я тебе ебало сломаю, — с улыбкой пообещала она, — и за базар, и за то, что ты малую порвала. Порвала же? Лизка говорит, — с неприязнью продолжила Кристина, — видела кровь между ног.              Лиза? Лиза рассказала? Всем, блять, рассказала? Так Кира была права на её счёт. Лиля затаила дыхание, и зажмурилась, отползая подальше к стене. Они стояли в метре от неё, высокие, равные по массе, и очень агрессивно настроенные, и Лиля понятия не имела, что ей делать.              — Иди нахуй с Лизкой вместе. Не лезь, блять, — Кира снова оттолкнула Кристину, не выдержав вторжения в свои границы, — пока сама пизды не получила.              Но Кристина не двинулась с места, дразнясь, издеваясь, провоцируя на первый шаг. Всё произошло быстро, Лиля и не поняла, как, но неожиданно Кира с размаха вдарила той по лицу лбом, снова, как тогда. Вот только Кристина вовремя отшатнулась, и удар пришёлся на подбородок. Зашипев коротко, она с лёгкостью обхватила и повалила Киру на пол, прижав её одной рукой за горло. Всё случилось так быстро.              Кристина сходу начала бить, беспорядочно, снова и снова, не давая опомниться. Её кулак поднимался в воздух и опускался с неимоверной скоростью — по голове, лицу, по рукам и животу, Кристина била куда попало. Глаза бешеные, рот искривлён в оскале. Кира под ней мотыляла руками, отпихивала ту, закрывалась, но всё было без толку, у неё банально не хватало сил. Кристина её убивала, а Кира и звука не издала, не заорала, не заплакала, не взмолилась.              — Ничего не было! — не выдержала вместо неё Лиля, и с полными слёз глазами наблюдала за тем, как Кристина, так и сидя на Кире сверху, остановилась и развернулась к ней, — Я согласилась, я хотела. Я просто… была расстроена, — лгала Лиля, честно-честно уставившись на девушку, — я была испугана, я не так поняла. Не бей её! — завопила она навзрыд, когда та занесла руку вновь, — Не бей её, я правду говорю, а Лиза, — продолжила Лиля боязливо, так как Кристина поднялась и пошла к ней, пошатываясь, — наверное, Лиза тоже просто не поняла. Я была пьяна, мы обе…              — Пиздишь, — процедила Кристина разъярённо, и в глазах её ясно читалось презрение. Лиля охладела, вцепилась в постель под собой, крупно дрожа, а Кристина только скривилась, — но раз выгораживаешь, значит, устраивает. Забирай, — она кивком указала на Киру, которая уже села, и Лиля, увидев её окровавленное лицо, зашлась жалобным плачем, — Терпила.              Затем Кристина вышла, потирая кулак, и не оставила после себя ничего, кроме ужаса и боли. Кира закашляла, сплюнула кровью на ковёр, и поднялась с трудом на ноги, держась за бок. В сторону Лили даже не глянула, да и Лиля не могла, ей было слишком стыдно. Это её вина. Это из-за неё с Кирой постоянно что-то происходило. Лиля накрыла голову руками, опустилась обратно в кровать, и заревела.              Грёбаная Лиза.