***
Следующей локацией был импровизированный спортивный зал. Всё происходило в полуподвальном помещении недалеко от их дома — кругом боксёрские груши, тренажёры, а в центре огромный ринг, рядом с которым был столик для судей. Их всем скопом загнали в большую гримёрку, оставив наедине с костюмами, и самые шустрые — Геля, Мишель и Виолетта поспешили разбирать наряды. Лиля шла везде за Кирой, как тень, с того момента, как их высадили с автобуса. Всю дорогу Кира размышляла о том, какое же это испытание, придя к выводу, — не без помощи Лили, — что оно скорее всего спортивное. Лиля ухватилась за единственную чёрную ткань, которую нашла в ворохе одежды, понадеявшись на то, что тёмный оттенок её хоть немного скроет, сделает неприметной. Но тут же с другой стороны выбранный ей костюм потянули на себя наманикюренные маленькие пальчики Ангелины. — Чёрный стройнит. Куда тебе ещё? — невинно поинтересовалась Геля. — Я первая его нашла. — заметила осторожно Лиля. Где была Кира? Куда она делась? Она бы сейчас отстояла право Лили на вещицу, это точно, она могла! — Я рожала, Лиль, совесть имей. Мне нужнее! — надавила Геля, и Лиля уже была готова сдаться. — Яжмамка разбушевалась, мля, — вмешалась вдруг Вилка, уже переодетая. — Сказали тебе один раз, хуй тебе, а не купальник, найди свой! — Виолетта подобрала себе слитый серебристый костюм, который облегал её полностью, и стояла, смешно уперев руки в бока. — слышь, Ангел, лети давай! — Ну, вообще-то… — насупилась обиженно Геля. — Ой, Вил, иди в жопу! Вечно ты везде лезешь. — Петляй давай! — прикрикнула ей вслед Вилка, приобняв Лилю за плечи ободряюще и прижала ткань костюма к её груди. — Ну чё, кукла, ты как? — Я нормально. — опешила Лиля. — Ты чего грубо так с ней? — Не люблю я, когда положняком давят, мать-не-мать, кому какое дело. Мать вообще не та, кто родила, а та, кто… — Вилка пощёлкала пальцами, уставившись на Лилю в ожидании помощи. — Воспитала. — подсказала Лиля учтиво. — Ну-ну, вот, блять! А мы с тобой знаем, — наклонившись, заговорщически прошептала ей на ухо Виолетта, — как и все остальные… что никого она нахуй не воспитывала. — Вил. — нахмурилась Лиля. — Не нам судить. — Но мы обсудим! — загоготала громко Виолетта, прижав её плотнее к себе и потряся. — Давай, жан, одевайся! Буду тебя по рингу швырять. — Чего? — Шучу я! — Виолетта расправила плечи, загнав её в угол, и раскинула руки в стороны, закрыв обзор. — Переодевайся. — А отвернуться не хочешь? — растерялась Лиля. — Спрашиваешь ещё. — заулыбалась та широко. — Не хочу. Лиля насупилась, но грубить Виолетте не стала, та всё же не со зла, да и, что уж, не умела она свои границы на трезвую отстаивать. Поэтому Лиля отвернулась сама, стащила с себя рубашку, передав ту Вилке, и Вилка соорудила из неё ширмочку, растянув края в разные стороны. Лиля разулась, вдела ноги в штанины слитого костюма, натягивая тот попутно и задирая юбку, и, сняв ту через голову, застегнулась. — Матрёшка что надо! — наклонилась к ней с хитрой улыбкой Виолетта, раскачиваясь на пятках-носочках, такая энергичная. Ну, юла. — Только ты это… — она взялась вдруг за молнию, потащив вниз. — Тебе же не семьдесят, будь смелее. Открой прелести. — засмеялась она, опустив взгляд на образовавшийся вырез, а Лиля замерла на мгновение. Оцепенела. Затем, вынужденно расслабилась — это просто Вилка. Вилка её не обижала и не домогалась. Шутила просто. — Не хочу. И так выгляжу… странно. — действительно, ей так казалось. Наряд не был спортивным, он был, скорее, маскарадным, словно закос на женщину-кошку. Лиля оглянулась — костюмы остальных были так же маскарадными. Ткань блестела и тянулась, подчеркивая все сокровенные места. Лиля снова застегнулась. — Хватит, а? — жалобно протянула она, уставившись на Вилку снизу вверх, и та, как ни странно, затормозила. Покачивания прекратились, туповатая улыбка сползла, и Виолетта в самом деле перестала, став похожа на нашкодившего щенка. — Косяк. Тебе некомфортно? — Мне неприятно. — уточнила Лиля, забрав у той свою одежду. — Спасибо, что прикрыла. — Ты же моя подруга. — виновато улыбнулась Вилка. — Всегда пожалуйста. Просто ты… Ну, я слышала, что тебе эта ящерица говорит, понимаешь, и я, ну… Ты знать должна, ты красивая. Ты ебать какая соска, ну, кукла! Нечего стесняться. — Виолетта. — вздохнула Лиля, засмущавшись. — Дело же не в этом. Просто… — Ляля! — послышался вдруг знакомый грубый голос, и Лиля моментально сгорбилась, сжалась вся, став меньше. Посмотрела тихонько в сторону, разглядев Киру, уже ищущую её в суматохе, и поспешила выйти навстречу. — Началось уже всё, по парам бьют, рядом будь. — распорядилась она как всегда уверенно и сухо, закинув руку ей на плечо. Но, к сожалению или к счастью, они не стали парой в этом испытании. Которое заключалось, как верно заметила Виолетта, в швырянии по рингу. Лиля даже не знала, кто бы подошёл ей, как партнёр, быть может, кто-то вроде Идеи — безопасной и спокойной, у которой нет на неё обид и злобы. Киру определили к Диане, что смысла не имело, но для Киры это было «проще чем два пальца обоссать», как она выразилась. — Кристина, вы с Лилией. — объявил скромно ведущий, и Лиля сначала не отреагировала, так как не поняла, но, когда все в комнате оглянулись на неё, а Кристина протянула довольное «о-о», её затрясло мелкой дрожью. По спине побежал холодок. — Бить по-настоящему, напоминаю, нельзя. — добавил мужчина, но легче Лиле не стало. — Пизда тебе, малая. — с чувством выкрикнула Кристина. — Будешь летать, как ракета. — Я хочу выйти с Кристиной. Вместо Лили. — неожиданно послышался голос позади, и всё затихло. Лиза. Лиза, с которой практически никто так и не общался, которую били в окружении толпы, которая не сломалась даже под таким давлением. И она сейчас хотела её спасти, в очередной раз. Несмотря ни на что. — Думаю, нам есть что сказать друг другу. — Да я тебя убью. — серьёзным тоном отрезала Крис. — Стой и не рыпайся нахуй, пока меня реально с тобой не поставили. Ей один хер ничё не будет, — Кристина ткнула в сторону Лили, — а тебя я буду хуярить, пока мне не надоест, блять, и… — Снято! Стоять! — крикнул оператор. — Это всё вырезать! Нельзя! Перерыв у всех, чтоб не было левых разговоров! — и тут послышался глухой удар чего-то об пол, видимо, он скинул рупор от злости. Чёрт. Лиза хотела её выручить, но мало того, что не вышло, она ещё и разозлила Кристину сильнее. Теперь Лиле предстояло стоять напротив бешеной собаки. — Остынь. — нахмурилась Мишель, опустив ладонь на плечо Кристины, но та уже покраснела от злости. — Я же говорила тебе, я сама тогда… Тебе мало того, что ты уже сделала, я не понимаю… — Ты, нахуй, рот закрой! — сорвалась та, оттолкнув чужую руку, но Мишель на это только приподняла брови, отстранившись. — Зая, блин, прости. Прости, пожалуйста, ну… — тут же сменилась Кристина, но Мишель уже развернулась и пошла прочь, снова в гримёрку, судя по всему. Кристина поспешила за ней. И Лиля крепко задумалась — почему с одними вели себя так, а с другими иначе. Почему, условно, перед Мишель извинялись за поднятый тон, а Лилю мешали с грязью и только добивали, приманивая лаской? Дело было в том, что Мишель была красивее? Или она просто не давала повода себя обижать? Почему всё было именно так? — Дра-ама! — протянула Виолетта, вновь оказавшись рядом и испугав её. Лиля вздрогнула, обернувшись — как так, она словно выросла из-под земли, прямо позади её спины? — Лесбухи ебанутые. — А ты разве не… — Лиля покраснела. Не могла она прямо об этом говорить пока, даже о себе не могла так сказать, назвать себя так. — Ага. — заулыбалась та, и это до такой степени было абсурдно, что Лиля несдержанно засмеялась. Еле слышно. Еле заметно. Но её настроение стало немного лучше. А ведь ей предстоял бой… Ненастоящий, но бой. С Кристиной.***
— Не могу я! — закричала Лиля в панике, когда засвистел свисток. Колени задрожали, руки тоже, — Не могу, не хочу, боюсь! — Просто высказывай всё, что ты думаешь! Все предъявы! — крикнула в поддержку ей Настя, сидя за столом жюри. — Нет у меня предъяв! — глядя испуганными глазами на Кристину, всё ещё взъерошенную и злющую, пропищала Лиля. — Нечего сказать! — Так не бывает! — не поверила ей та. — Да я не могу трезвая говорить правду! — чуть ли не плакала Лиля, и тут, Кристина резко побежала на неё, вынудив просто закрыть лицо руками. Лилю внезапно опрокинуло назад, но это не было больно, вопреки ожиданиям. Пол ринга был упругим и мягким, удар был громким, но лишь из-за падения её веса. Кристина повалила её и прижала своим телом, практически лёжа на ней, и Лиля от шока даже забыла заплакать. — Мне есть, чё предъявить. То, что мнения у тебя нет, ссышься со всего подряд, даже тени своей ссышься. Боишься сказать мне, что думаешь, а я знаю, что ты думаешь. Что я быдло, что все тут биомусор. — Кристина поднялась, подав ей руку и подняв её лёгким движением лишь для того, чтобы снова повалить, но уже за шею. Вот тут было больно — тяжёлая ладонь сдавила горло, и Лиля схватилась за её запястье, вынудив отпустить. — Вот моя предъява. — нависнув над ней на вытянутых руках, припечатала на удивление спокойно Кристина. — Я тебе это тогда сказала, я скажу снова. Ты жалкая, слабая и совсем зелёная ещё. А главная предъява в том, что ты крышу, — усмехнулась она вдруг, — не ту выбрала. Дурочка ты. Свет от огромных сценических ламп бил в глаза, но фигура нависающей над ней Кристины затмевала всё, казалось, Лиля слепла от силы и власти, которыми Кристина сочилась. Вокруг была звенящая тишина. Лиля могла слышать дикий стук своего сердца в ушах, могла ощущать его в глотке. Глаза слезились. Губы дрожали. Кристина всё ещё была сверху и ни один мускул на её лице не дрогнул, она была изумительно спокойна. — Ну, тут мы видим, что у девочек действительно есть конфликт, действительно было то, что надо было сказать и услышать! Поаплодируем! Итак, следующая пара, Елизавета Андрющенко и-и-и Ронни! Глаза у Кристины были волшебного голубого цвета, такие чистые, как прозрачные льдинки, в которых отражался небосвод. Нос был прямой, тонкий, слегка вздёрнутый. Губы тонкие, сухие, и она их часто облизывала. Лиля повторила за ней движение, как заколдованная, взглядом проследила и повторила, а затем уставилась на ту снова зашуганно, осторожно. И тут Кристина ей улыбнулась. Словно наблюдала за забавным животным, словно котенок перевернулся в коробке или щенок погнался за своим же хвостом. Это было именно таким умилением.***
— Ты молодец, что меня тогда предупредила. — Кристина расслабленно стояла, потягивая коктейль, чёрт знает какой по счёту. Кира подавала ей всё больше и больше новых, сама — пригубила свой только слегка. Ей надо было оставаться начеку. Ей бы послать Кристину нахуй и забить прямо сейчас, когда та уже пошатывалась, пользуясь случаем, но нельзя было. Во-первых, тогда ей пришлось бы признаться самой себе в том, что форму она подрастеряла и была в состоянии завалить Захарову только когда та была невменозе. Во-вторых, если бы Кира поступила так тупо, то в конце недели её бы турнули точно. Кристину пока выгонять не торопились за избиения, ни за побои самой Киры, ни за побои Лизы. Им, блять, не хватало чего-то, чтобы эту суку патлатую скинуть. Да и не та ситуация: наручниками к ней была прицеплена какая-то бочка, а к Кристине — левая тёлка, явно заряженная чем-то. Тварина. Кира пробежалась языком по внутренней стороне щеки, по зубам, по нёбу. Ломки не прекращались, только становились слабее. Под чем была Сколопуха? Под ЛСД? Под мефом? Что она употребила, что ей сейчас было так заебись? Принесла с собой? Может, они все, с левых сезонов, притащили с собой чего? — Не думала я, что Индиго такая мразь. Она же тогда… на тебя меня натравила, получается? — пьяно протянула Кристина. — Получается, пиздела на тебя, чтобы мою бабу окучивать? — Получается, так. — кивнула Кира, отпив немного рома. — Гнилая тварь. — и она правда так считала. — Я же… — Кира чуть приблизилась, глядя Крис в глаза, и честно, ровным тоном проговорила, — никогда бы Ляльку не тронула. Сечёшь? Люблю я её. — Пиздишь. — хмыкнула Кристина, обнажив белые зубы, и Кире захотелось вмазать по тем. В смысле, блять? Она не верила, что Кира не трогала Лилю? Блять, не насиловала она её — это бред, как девка могла изнасиловать девку? Хоть Кира и не любила использовать определенный пол в отношении себя, но факт оставался фактом. Кому скажи “меня изнасиловала тёлка” — всем будет разъебно смешно. Всем, кроме ебанушек вроде Лизы, которые сгущали краски для остальных. — Ты её не любишь. — уточнила наконец Кристина. — То, что ты не целочница, я уже поняла, когда хуярила Индиго. Ясно же, что это было для отвода глаз. — отлично. Кире даже доказывать ничего не нужно было, Крис сама додумала всё. — Но и то, что ты якобы её любишь, пиздец какая хуйня, Кирюха. Сколько ты Лялю знаешь? Недели три? Конечно, это была хуйня. Кира и бывших не то чтобы прям любила. Вообще, любовь — неясное, мутное чувство. Кира семью свою любила, тех, кто её воспитал, по крайней мере она была готова на многое ради бабули с дедулей, денег она никогда не жалела. Даже стыд испытывала, когда вспоминала, как бабушка плакала. Это же любовь? А девок своих любить было ей… ну, западло. Нахуя? Кира в детстве очень любила свою мать, как пример, и мать её предала раз сто за жизнь, постоянно избивая и гнобя. Мать её предавала, трахаясь на кухне, пока Кира в их общей комнате делала уроки, будучи маленькой девочкой. Мать её предавала, туша об неё окурки в приступе пьяной доминации. Мать её предавала, когда её за волосы таскали материнские хахали, а она только ползла за новой бутылкой водки и говорила ей рот закрыть. Дядю своего Кира тоже любила, но уже с большей осторожностью, потому что от матери ей досталось. А стоило ей полностью дяде Саше довериться, как он её избил до кровавых соплей. Просто потому что так ему показалось правильным — нехуй выёбываться, нехуй своё мнение высказывать, ты, дескать, бабища. А воспитывал он её, как себе равную, ставил, как равную, чтобы опустить потом. И ладно бы Кира была к этому готова, это не так — она впала в шоковое состояние на несколько дней от такого. Бабуля с дедулей Киру никогда не били, да и потом, когда она подросла, были уже не в состоянии. Были такие безопасные. Единственное, чем они могли бы сделать Кире больно — умереть. Женщины, как и её сука-мать, могли сделать ей больно миллионами способов. Они могли предать, поднять руку, — как бы ни было то смешно, — задеть словом. Кира отказывалась их любить. — Люблю я её. — процедила Кира. — Похуй, сколько знакомы. Хорошая девочка. — Да-а, — протянула с улыбкой Кристина. — Хорошая. Хорошие девочки самые приятные. — Приятные? — не поняла она. — Чтобы ломать. — посмотрела ей в глаза Кристина. И шум вечеринки стих. О чем-то громко переговаривались прицеплённые к ним пацанки, вокруг творился пьяный хаос, но у Киры застучало в ушах. Она только и думала — какого хера? Сука, мразь, хули ты хочешь? Ты щас будешь уламывать на то, чтобы тебе отдали бабу? Хуй там! Кира её застолбила специально, как знала, что такие, как Кристина, будут слюной истекать. Конечно, Кира успела всех оценить, и в отличие от Кристины — она сразу поняла, что её Мишель нихера не удобная девка. Симпотная, весёлая, но неудобная. С таким характером, как у Мишель, долго не протянуть рядом с такими, как Кира. Кира свой вкус знала — любила миленьких, тихих и слабых, таких компактных, чтобы даже мысли рыпнуться не проскочило. Чтобы знали заранее своё место. — Нельзя сломать то, что уже сломано, я тебе скажу так. Понимай, как знаешь. — отмахнулась Кира. — Зато можно подразъебать до конца, да? — хохотнула Кристина. — Так чё… — она опустила взгляд в свой стакан, затем снова подняла его на Киру, такой пьяный, еле осознанный. — Она прям нравится тебе? — Нравится. — напряжённо кивнула Кира. — Тебе, кажись, тоже. Кристина посмотрела на неё удивлённо, но не потерянно, скорее, с неким одобрением. Якобы, ого, нихуя себе, тебе хватило духу это сказать прямо? Смелость и силу уважала. Кира тоже. Вот только не любила и не прощала, когда это против неё использовали. — Я бы трахнула. — снисходительно ответила Кристина. Ни-ху-я. Она бы таскала Лялю за собой, демонстрируя, что у неё была хорошенькая кукла под боком, она бы лапала её при всех, отпускала пошлые шутки, оставляла свои отметины, обращалась с ней, как со своей собственностью на людях. Это было показателем статуса, вот, смотрите, что за девчонка около меня крутится. Значит, есть причина. Значит, я пизже всех вас здесь. То же самое она делает с Мишель, только Мишель позволяет себе вырываться, уходить, возражать, и это уже подбивало статус крутой альфа-самки. С Лялей такого не случилось бы. Кира лучше всех знала, чего хотела Кристина. — Не всё в жизни так, как мы хотим, братан. — усмехнулась доброжелательно Кира. — Но я рада, что мы всё порешали. Что всё ровно у нас. — сменила тему Кристина, хлопнув её по плечу увесисто. Пьяная туша, а кулаки будто свинцовые. В своё время, во времена чемпионатов и соревнований, где Кира брала первые места, она бы с ней сравнялась. А сейчас чуть ли не гнулась под весом ладони, блять. — Нормальная ты тёлка всё-таки. “Сама ты тёлка. Все эти коблы и шалавы вокруг — тёлки. Ляля, эта ебучая тряпка с вечно ноющей пастью, тоже тёлка. Редактора, учителя, псевдо-ангелы — тёлки. А я, блять, нет. Не была и не буду.” — Я тоже рада. — натянула улыбку Кира, проглотив недовольство. — Но надо… за Индиго перетереть. Кристина, заинтересованно приподняв брови, уставилась на неё, перестав глушить очередную порцию рома. Вечер обещал быть интересным.