End of Flashback
- Я просил тебя поговорить с ним! Объясниться! В любви своей идиотской признаться, в конце концов! Между каких моих слов ты прочёл “сломай ему кость”?! - Муж и жена... - бубнит старший под нос, но к его сожалению, Тэён улавливает и слова, и посыл. Тэён бросается драть другу волосы ещё до того, как вероятность угрозы оценивается хмельным мозгом старшего. Теоретически, он любит Джонни, но конкретно сейчас предпочитает об этом забыть. - Перестань! - когда на пути праведного гнева возникает красноречиво препятствующая лангета, Тэён понимает, что пусть и окольным путём, но этот великорослый засранец таки добился своего и даже большего. Ли вопросительно гнёт бровь, оставляя за скобками “какого хрена?”. - Вы с Джэхёном, очевидно, перегибаете! Всё нормально. Чего разорались? - У тебя перелом. - А у тебя ребёнок, дальше что? - Тэён шокировано открывает рот, на секунду теряясь и сбиваясь с нужной мысли. - Ты только что сравнил моего сына с компрессионной трещиной в кости?! - Тэён теоретически и этого друга любит... любил, но в настоящий момент не прочь избавиться уже от обоих. - Нет, но продемонстрировал, как вы оба за уши натягиваете факты на задницу! Тэн и его красочное образное мышление всё ещё стоят между Тэёном и Джонни, и последний экстренно трезвеет, без помощи давно надоевшей капельницы, на одной лишь той мысли, что возможно, чисто гипотетически, на какую-то там долю процента ещё не безразличен человеку, наглядно доказавшему за последние годы, что является центром его собственной Вселенной. Может у него даже есть шанс? Малюсенький такой.. шансик? - Папи! - Сончана в эту “семью”, видимо, сами небеса попали, не иначе, ведь только его голос обладает потрясающей способностью сглаживать любые конфликты между её членами и мгновенно остужать слишком буйные порой головы. - Папи, смотри! Топот маленьких ножек сопровождается писком и диодным перемигиванием самых любимых ребёнком кроссовок, что добрый дядя Тэн привёз малышу из Китая. Естественно, “руководствуясь одними лишь мыслями о безопасности”, а на самом деле видя, сколь бурную реакцию хайповая вещица вызывает у тамошних детишек.. и сколь много головной боли эта затея приносит их уставшим родителям. Так или иначе, но по мере приближения этого самого звука на лицах старших заранее расправляются последние складочки и заломы, рефлекторно растягивая губы в любящие улыбки. Тэн забивает на чужое недовольство и предупреждающие жесты Джэхёна и присаживается на корточки, чтоб наконец получить возможность поприветствовать малыша как следует. Сончан тормозит на самом подлёте, со скрипом резиновых подошв втираясь в начищенные до стерильного блеска полы. - Дади сказал низя, - ребёнок очаровательно хмурится, не понимая, но всё же послушно заводя ручки за спину и сцепляя в замочек. Понимая в отличие от ребёнка, чем они рискуют, Тэён подходит ближе к сыну, прижимая к своей ноге и аккуратно придерживая за плечико. - Ну раз “дади” сказал, то мы будем слушаться, да? - таец шкодно улыбается, и Сончан тут же отзывается ответной улыбкой и кивком. - Но поцеловать любимого дядю Тэна ты можешь, м? - малыш задирает голову, стремясь получить разрешение от “папи”.. “дади” может быть и “дади”, но последнее слово в таких вопросах всегда за “папи”, а он на то и ребёнок, чтоб интуитивно считывать все тонкости межличностных отношений этих глупых взрослых. Тэён улыбается, естественно, не имея сердца хоть в чём-то ограничивать своего ребёнка, и мягко кивает, не забывая добавить “только аккуратно”. Убедившись в своём заранее ожидаемом успехе таец к этому моменту уже на максимум надувает щёку, поворачиваясь к ребёнку нужной стороной, и наконец получает крупицу заслуженной ласки. - Папи! Смотри! - Сончан протягивает руки вверх, всё никак не желая оставлять привычку уютно сидеть у папы на ручках, и смиряясь с грядущей болью в пояснице, Тэён послушно поднимает сына, уже слыша краем уха, недовольный цык мужа. - Я же просил тебя, так не делать! Приседай, если хочешь его поднять, - он подходит ближе, опуская большую тёплую ладонь на чужую спину и получает виноватый клевок лбом в плечо. - Папи! Папи! - Сончан протягивает родителю ручку, на которой висит слишком большой для его миниатюрного запястья фирменный резиновый браслет с эмблемой университетской Больницы, а на по-детски пухлой кисти красуются два красных штампика в форме крестика и улыбающегося котика. - Сончанни совсем как папи! - О боже.. только не это, - вздох Джэхёна за их спинами окончательно сбивает напряжение, прорывая густую атмосферу чередой сдавленных смешков. Джэхён стоически терпит тычок острого локтя в бок и отвечает любящим поцелуем в висок, заставляя старшего аж зажмуриться от удовольствия. - Вы достали... - Джонни опускает голову, отводя взгляд от дышащей любовью пары. - Завидуй молча, - Тэн откликается на автопилоте, не успевая ни подумать, ни вовремя остановиться. Джонни за его спиной замирает, кажется, переставая дышать и в полной мере проникаясь ощущением окончательно захлопнувшейся крышки гроба, в которую его любимый человек только что вогнал последний гвоздь. Тэн рад хотя бы тому, что старший не может видеть выражения его лица в тот самый момент, когда ощущение неловкости липкой вязкой жижей растекается между ними, окончательно фиксируя устоявшуюся дистанцию. Тэён бегает растерянным взглядом от одного полуживого друга до другого совсем мёртвого и просто не успевает за этими ежеминутными сменами настроений. - Эм, я хотел у тебя уточнить, - Джэхён откашливается, решаясь нарушить это молчание и сместить фокус внимания, привлекая взгляд тайца к себе. - Ты не сможешь сейчас жить один. Может ЯнЯн составит тебе компанию? - Он уехал на какой-то там дорогущий семинар в Германию, - таец качает головой. - А у Сычена подготовка к отчётному концерту. Даже думать не смейте о том, чтобы сказать ему хоть что-то! - он грозит пальцем здоровой руки и, несмотря на весь компроментирующий его вид, угрозу внушает весьма серьёзную. - Для него это очень важно! Ничего не должно его отвлекать! И никто... - Может я поживу с тобой? - точно понимая, что теряет “папи”, Сончан протестующе вешается на родительскую шею. - Кажется, кто-то сильно против, - Тэн мило улыбается, гладя мягкую детскую щёчку. - Да и, Тэён, может ты забыл, но ты вообще-то замужем, с семьёй и целым вагоном обязанностями, - Джэхён молчит, но тем не менее мысленно отправляет сразу десять плюсов в одну конкретную тайскую карму, надеясь, что там принимают переводы. Он Тэна, безусловно, тоже любит, но.. мужа и его личное присутствие в их общей постели он любит куда больше и предпочитает демонстрировать эту самую любовь регулярно. - Хёкки теперь тоже занят, - всё же принимая в расчёт эту необходимость, Джэхён старается мыслить конструктивно.. хотя бы, на максимальном отдалении от мыслей о кровати. - Может я? - голос Джонни звучит.. и одного этого уже достаточно. Тэн, очевидно, теряет дар речи и лишь смотрит на стоящего перед ним Тэёна полными мольбы глазами. - Как бы то ни было, это моя вина.. - он что-то ещё говорит, но требующий согласования этого самого предложения тайский мозг выходит в астрал, оставляя решение вопроса на две довольно улыбающиеся морды.***
Марк не может понять, что с ним происходит. Он из тех людей, кто привык придерживаться строго плана, кто с самого детства знает, что такое расписание и на какой год у него что запланировано... во всём должен быть чёртов план, иначе жизнь его суета и смысла в ней столько же, сколько толку от возни навозной мухи в коровьей лепёшке! Так говорил ему отец, так он и запомнил, так и действовал всегда... почти. Он отступил от плана один раз, и с тех пор всё вокруг пошло наперекосяк, все точно с ума посходили, или он сошёл, в этом он ещё до конца не уверен, но жизнь, привычная и понятная, и правда потеряла смысл. Выходит, отец был прав?.. Мысль об этом отчего-то не успокаивала и ясности не вносила. С каждым бестолковым душным днём Марк лишь больше погружался в собственную темноту. Понимая, что так реально сойти с ума не далеко, он решил действовать. Впервые без плана. Просто встал посреди обеденного перерыва в офисе и поехал в аэропорт. Это был совершенно бездумный бестолковый шаг, но он принёс проблеск надежды, вернул в сознание какие-то неясные очертания будущего... Очертания эти, впрочем, из неясных на борту самолёта, направляющегося прямиком в Сеул, приобрели вполне узнаваемые формы... звуки, запахи и даже температуру. Марку остаётся лишь надеяться, что, дёргаясь в самый разгар поразительно реалистичного сна в своём кресле бизнес класса, он не был столь очевиден, сколь ему показалось в самый первый тревожный момент пробуждения. Остаток полёта, точнее две его трети, парень боялся даже моргнуть лишний раз. Образ Донхёка шокировал настолько, что имей на то возможность, он бы развернул самолёт над Атлантикой и вернулся обратно в Ванкувер, с чётким намерением запереться в собственной квартире, пока его не отпустит. Быть запертым за угон самолёта и подвергнуться обвинениям в терроризме улыбалось уже значительно меньше, поэтому Марк терпел и пялил в бездушные, максимально безразличные к его душевным терзаниям облака. Этот сон, действительно, встревожил и напугал его. Не то чтобы Марк совсем не вспоминал о той ночи или думал постоянно, нет, ничего такого. Он... старался подойти к случившемуся между ними рационально: он не принуждал Донхёка, не пользовался его состоянием, разве что немного... главное, он совершенно точно не сожалел ни о чём, но вот хотел ли повторить ещё раз? Или не раз? Хотел ли он отношений... или ему просто секса не доставало? Всерьёз, за все эти месяцы он ни разу не обдумывал ни одну из этих вероятностей. Было не до этого, не до секса, не то что до отношений! Марк только вернулся, он строил свою взрослую и независимую, почти, он был занят, чёрт возьми! Парень сводит брови к переносице, ловя себя на постоянных коротких оговорках на самых важных моментах. Все эти его “почти” и “немного” уверенно складываются в одно большое “недо”, обнуляя всё, чего он успел достичь. Он чувствует, что что-то упустил, недоглядел, недотянул и даже не попробовал... Марк чувствует себя аномальным неудачником на гребне оглушительного успеха, но почему? Посадка, обмен валюты и вся эта возня с бронью отеля, отвлекают, давая тому самому образу из мыслей немного отдохнуть, а то он бедный устал, крутиться и ворошить каждый уголок чужого сознания на протяжении почти девяти часов. Однако, стоит утомлённому перелётом и убитому джетлагом парню обессиленно рухнуть на кровать, зарываясь лицом в подушки, как он тут же возвращается своей мягкой грациозной поступью и начинает всё с самого начала. В тот день, в парке, Марк пыталась сбежать в очередной раз, скрыться от вороха собственных мыслей и международных звонков, а наткнулся на ещё большие проблемы. Он действительно не думал ни о чём, когда подошёл к младшему. Донхёк из его мыслей и Донхёк вот тут рядом, перед его собственными глазами, оказались вдруг не одним и тем же человеком, и это окончательно сбило Марка с толку. Хёк из его воспоминаний улыбнулся бы широко, ослепляя россыпью искристых звёзд в глазах и бросился бы на шею со своими извечными надоедливыми обнимашками-целовашками. И где-то в этот момент то самое “бы” стало в один неуклюжий рядок с “почти” и “немного”, ведь живой и настоящий Донхёк ему даже не улыбнулся. Весь его отстранённый вид словно кричал об ответном непонимании, на кой чёрт этот человек из прошлого к нему вообще подошёл. Это был Донхёк, но это больше не был его Хёк. Проходит уже больше недели, а у него из головы никак не идёт этот чёртов образ “нового” Донхёка - одновременно такой родной и знакомый, и вместо с тем совершенно далёкий и отстранённый. Марку отчего-то больно думать о том, что младший его перерос - так легко и просто, переступил, оставляя школу за плечами, и продолжил свой путь без него, без Марка. Тупая злость вскипает где-то в недрах глубоко закопанной тёмной стороны Марка Ли - он не может этого допустить, само его эго бунтует и противится идее. Как такое вообще может быть, что он застрял, увяз в своём “недо”, а тот, по чьей вине это произошло - и да, весьма мелочно накануне вечером он таки решил торжественно возложить этот груз ответственности на чужую голову и плечи, - преспокойно живёт себе дальше и, судя по всему, о нём, о Марке Ли, которого он, вроде как, любил ещё недавно, совсем не вспоминает?! Марк решает, что больше не может думать об этом в одну голову. Ему нужна помощь, как минимум поддержка, но он всё ещё боится обсуждать личное с кем бы то ни было ещё. По-хорошему, ему просто нужно поговорить с Донхёком. Как минимум, объясниться после той ночи.. лучшей ночи в его бессмысленной жизни, но об этом он, естественно не скажет. В конечном счёте, эгоизм Марка берёт верх над совестью и здравым смыслом, и парень лезет в телефон, точно зная где добыть нужную информацию.***
Донхёк готовится к прогулке, вися на фейстайме с Тэёном, который “любезно согласился присмотреть за детьми”. Старший смеётся, откровенно радуясь и, должно быть, в миллионный раз повторяя, что младшему “давно пора вылезать из раковины”... на самом деле, он искренне надеется, что пусть Хёк и далёк от какой-то реальной симпатии к кому бы то ни было, но может быть этот парень его хотя бы взбодрит. Как минимум, он его выгуляет за пределы дома! Бонусом ситуации служит тот неоспоримый факт, что Сяоджун, как это принято называть, “свой”. Он безопасен и не вызывает у старших никаких подозрений, ведь ни Тэн, ни ЯнЯн, а именно их и стоит благодарить за весьма откровенное сводничество, никогда бы не пожелали Донхёку дурного. Тем более, он какой-то там дальний племянник Куна. Как раз, как когда-то Джэхён, Сяо подрабатывал у дяди в магазинчике и именно так изначально и познакомился с Хёком, после чего эту карусель ассоциаций было уже не остановить. Пусть сам Донхёк не хочет называть это свиданием, а лишь дружеской прогулкой, но приятный трепет где-то под рёбрами воспринимает с желанным энтузиазмом. Тэён замечает розовые пятнышки на чужих щеках и уже готовится как-нибудь колюче пошутить, как их прерывает такой долгожданный звонок в дверь. - Хён, это, должно быть, он! - младший неожиданно пугается, и старший Ли решает его легонько подтолкнуть к нужному решению. - Ну и чего ты ждёшь, м? - Тэён уже мягко машет ему на прощание. - Иди! Приятного вечера! И Хёкки, как будешь дома, отпишись! Понял? - старший знает, что этого для парня более чем достаточно - такой вот лёгкий пиночек, просто чтоб он слетел на секунду с заезженной до ям и ухабов колеи. - Да, пап! - Донхёк топает к двери, на ходу намереваясь скинуть звонок. - Всё, я пошёл! Вечером позвоню! Не скучайте там без меня! - Тэён показательно закатывает глаза, одним жестом выражая всё, что думает на счёт своего погребённого под заботами сразу за двумя детьми дне, и всё же первым жмёт на отбой. Улыбчивый и счастливый Хёк впихивает уже во второй кроссовок ступню, гася в груди последние смешки, и открывает нараспашку дверь, освещая всю эту бренную Вселенную своей волшебной улыбкой... вот только на пороге оказывается совсем не тот, кого он ожидал сейчас увидеть. Сердце проваливается на глубину, забирая с собой весь тот по крупицам старательно выстраиваемый фундамент новой жизни, что, судя по всему, ему так и не пригодится. Донхёк правда теряется, совершенно не понимая как же так и почему... когда его взгляд соскальзывает левее, и из-за спины Марка становится заметен лишь секундами позднее подошедший Сяоджун. Он выглядит откровенно растерянным и не более понимающим ситуацию, чем сам Донхёк, но это отчего-то даёт Ли нужную сейчас силу и достаточный запал. - Если ты ищешь Джэхён-хёна, то должен был знать, что они с Тэён-хёном уже давно живут отдельно, - Хёк уводит от старшего глаза, снимая с крючка нужную связку ключей и занимая всё своё внимание надёжным запиранием двери. - Только, - хоть и с опозданием, но до младшего доходит, что в данный момент по указанному адресу находится не только Джэхён и даже совсем не он, - его всё равно дома нет. На работе поищи... - Я в курсе, и я не к нему, - холодная болезненная дрожь пробегает по чужому телу, буквально вдавливая грудную клетку внутрь. - Ммм, тогда не знаю, чем тебе помочь, - Донхёк оборачивается через плечо, одаривая старшего приклеенной к губам искусственной улыбкой. - Как видишь, дома никого нет, - Хёк бодренько сбегает по нескольким ступенькам, отвечая улыбкой на улыбку всё ещё молча ожидающего его парня. - Привет! - Привет, Хёкки! Готов?.. Я ведь... я ни от чего важного тебя не отрываю? - Сяо косит в сторону стоящего истуканом и мечущего молнии в его сторону незнакомца. - Нет! - Отрываешь! - вылетает синхронно, и Марк не видит, но, будучи в паре десятков сантиметров, от Сяоджуна не скрывается с какой болью и трудом Донхёк прикрывает глаза и поджимает губы, чтобы сделать следующий вдох. - Ну что? Ты уже смотрел афишу? Я, если честно, не успел, сам понимаешь... дела, - Донхёк “улыбается”, и парень напротив, проявляя чудеса прозорливости, широко улыбается в ответ, кивая коротким “понимаю”. Марк тупо смотрит в спины удаляющимся в сторону парка парням и... молча охреневает от всего того, что роится внутри. Что с ним, чёрт возьми происходит? И с каких это пор Донхёк гуляет направо и налево с какими-то левыми, очевидно, заграничными типами?! Он бьёт себя ладонью в лицо, слегка сожалея, что не наотмашь и не кулаком. Так стыдно за собственные мысли и поведение ему не было вероятно ещё никогда. Сяоджун предполагал заранее, что неловкости не избежать, но не думал, что банальный поход в кино и прогулка по парку может обернуться столь эпичной катастрофой. Донхёк идёт рядом с ним, физически, но даже не замечает, как раз за разом словно отваливается, погружаясь в себя ли, или вне себя столь глубоко, что до него становится не докричаться, даже решись Джун на нечто подобное. - Эмм, а Минки... - и всё же он верно определяет единственную тему, способную сейчас вывести парня из ступора. - А? Он с Тэён-хёном и Сончаном... дома, - Донхёк вроде отвечает, но полностью так и не возвращается. - Если хочешь, я мог бы тебя отвести к ним? А фильм мы можем и в другой раз посмотреть...всё равно, его ещё недели две крутить как минимум будут... - Нет! Не надо! - Хёк отзывается слишком быстро, и весь его мгновенно ощетинившийся вид вопиет о том, что говорит он не всё, а он действительно говорит, просто предпочитает оставить свой комментарий “это может быть не безопасно” за жирными такими скобками. Впрочем, Джун и не настаивает, принимая ответ и так. - Я имею в виду.. давай не будем менять наши планы, окей? - младший пробует улыбнуться, сгладить ситуацию и вытянуть из той задницы в которую сваливается всё, стоит чертовому Марку Ли впихнуть свой нос в его жизнь, но получается задуманное у него пока с натяжкой. Сяоджун хороший парень, и чем больше времени Донхёк проводит рядом, тем более плотное одеяло стыда его укутывает. Младший прекрасно понимает, что его весьма посредственная игра не прикрывает ничего, и Сяо просто позволяет этому быть. Он не задаёт лишних вопросов, не тормошит и не навязывается, когда спустя час бесполезного пялинья в огроменный широченный экран Ли ловит себя на мысли, что даже не запомнил имена главных героев. Он моргает, наспех пытаясь сообразить, что такое они вообще, вроде как, смотрят.. комедию или боевик... но именно в этот самый момент геройскому герою, ака спасителю мира от террористов и падающих астероидов, нужно был смачно так засосать свою невинную перепуганную спутницу на фоне раздувающегося за их спинами ядерного гриба. - Бред... - Донхёк выдыхает неслышно, и его слова удачно скрадывает долби сурраунд, вот только улавливает сидящий рядом парень. Не слова - настроение. Хёк перестаёт изображать даже мнимый интерес, опуская взгляд в спинку впереди стоящего кресла, и так и не поднимает больше до самого конца фильма. Уже медленно шагая по погружённой в вечерний сумрак парковой аллее и волоча в руке едва тронутое ведёрко карамельного попкорна, Хёк понимает, что молчит слишком долго. - Спасибо за фильм и.. за попкорн, - он неловко трясёт шелестящими в картонке зёрнами кукурузы и виновато улыбается. - Да ладно, надеюсь, шум тебе не сильно мешал, - Сяоджун тихо смеётся, и полное отсутствие осуждения в его голосе заставляет чужое лицо залиться самой густой краской из возможных. - О боже... прости! Это так ужасно с моей стороны! - парень накрывает глаза ладошкой и останавливается прямо посреди широкой и, благо, отчего-то совершенно безлюдной дорожки. - Хёкки, - Сяо становится напротив и, шумно вздохнув, тянет вспотевшую на нервах ладошку от чужого лица. - Всё правда нормально, я понимаю, тебе не о чем так переживать! - Нет, это совершенно ужасно с моей стороны! Я испоганил нам вечер, я.. прости, я не думал что всё так выйдет, просто... - Донхёк стопорит, понимая, что не стоит болтать лишнего, но уже, кажется, поздно. - Просто, это было слишком неожиданно. - Это ведь из-за него? Из-за того парня у вашего дома? - ему не особо нужен ответ, но желание продолжить разговор побуждает действовать мягко и неторопливо. Младший сглатывает подступивший к горлу ком и коротко кивает. - Я ведь правильно понимаю, что этот парень и есть отец Минки? - Как ты... - Хек вздрагивает, резко поднимая голову. - Ну как бы это очевидно, - парень напротив виновато сводит брови, немного пугаясь столь резкой перемены настроения младшего. - В каком это месте “очевидно”? - Донхёк нервничает, и его поверхностное дыхание вместе с резко побледневшим лицом добрым знаком не служит от слова совсем. - Ну не знаю.. родинки на лице? - У меня тоже родинки на лице! С каких пор это о чём-то говорит? - Ну вообще-то говорит... это генетически наследуемый признак... - Вот от меня он его и унаследовал! - Донхёк хмурится, до последнего не желая признавать уже очевидного. - Хёкки, не злись, - Сяоджун мягко улыбается, в какой раз за этот вечер пытаясь вырулить ситуацию на мирные рельсы. - Я не знаю, как правильнее это объяснить.. Минки ещё, конечно, совсем маленький, но что-то общее в них даже сейчас начинает проступать. Это как смотреть на Сончанни! Вроде смотришь, он точная копия Тэён-хёна, но стоит рядом появиться Джэхён-хёну, как сразу замечаешь, как сильно они похожи и сколь много у них общих черт. Донхёк молчит, пряча взгляд в камешках отсыпки под ногами. Он и сам понимает, видит, как с каждой неделей его взросления в сыне проявляется всё больше марковых мелочей, просто... говорить об этом вот так, в парке посреди аллеи с парнем, с которым у тебя вроде как свидание, вот вообще не то! - Хёкки? - младший вздыхает и поднимает взгляд, решая, что этот парень, “с которым у него вроде как свидание”, заслуживает правды. - Тебе не за что переживать, я же не собираюсь болтать. - Спасибо, - и Хёк дарит ему, должно быть, первую честную улыбку за этот вечер. - К слову, чего он от тебя хотел? Зачем пришёл?.. - Я не знаю, мы... мы не общаемся, - Джун, не сдержавшись, приподнимает в удивлении брови. - А как же Мин... - Он не знает! И узнать не должен! Пообещай мне здесь и сейчас, что ты не скажешь ему! Никому не скажешь! - Сяоджун чувствует, как парня начинает трясти и это злосчастное ведёрко попкорна в руке лишь усиливает эффект, создавая своей шумной вибрацией дополнительное давление. - Шшш, всё хорошо, - он забирает мятую липкую картонку и осторожно опускает на землю, зарабатывая возможность получить в захват теперь две ладошки. - Хёкки, я тебе клянусь, что стану последним человеком, от кого он сможет узнать нечто подобное, - парень тяжело дышит и всё ещё дрожит, не успокаиваясь данным ему обещанием нисколько. - Хёкки, правда, это совсем не стоит твоих нервов! Если ты не хочешь, чтобы этот человек о чём бы то ни было знал, он никогда не узнает! Только представь, сколько людей стоит сейчас на защите твоих интересов, м? - младший глубоко вздыхает. И правда, чего он вдруг так разнервничался именно сейчас? - Всё хорошо, не бойся! Мы все с тобой... Это происходит как-то само собой, просто момент благоволит, и спустя пару секунд Донхёк обнаруживает себя в успокаивающих его дружеских объятиях. В них нет ни пошлости, ни далеко идущих планов.. Сяо просто мягко сжимает его плечи и гладит по волосам, помогая стабилизироваться и перестать бояться неясно чего. Хёк, наконец, обнимает парня в ответ и устало утыкается лбом в чужое плечо, открывая тому вид на не такую уж и безлюдную аллею за своей спиной. Сяоджун смотрит прямо, не отрываясь и даже не моргая. Он знает, конкретно в этой ситуации у него очевидное преимущество - вот оно тут, дрожит и жмётся в его руки, - но если смотреть на картину в большем масштабе... то на стороне у этого парня целая плеяда более чем весомых аргументов, главный из которых - их общий сын. Марк стоит на достаточном расстоянии, чтобы не быть замечанным Донхёком и при этом иметь отличную возможность разглядеть всё, начиная от положения тел этих двоих, до вызывающего взгляда этого наглого недоноска, что посмел покуситься на его. Задетая гордость душит и нервной дрожью сжимает кулаки... нет, он не падёт так низко, чтобы устраивать бессмысленные сцены ревности в публичном месте. Он пойдёт другим путём! Шум приближающихся голосов и яркий смех заставляет Донхёка резко выпрямиться и, разорвав контакт, обернуться назад... - Хёкки! - Сяо возвращает его внимание, быстро поднимая с земли ведёрко и протягивая обратно в руки его законного хозяина. - Оу, спасибо, - Хёк ещё больше начинает смущаться, когда они вдруг попадают в атмосферу снующих то тут то там прохожих. Так хотя бы это больше смахивает на реальность. - Давай, я провожу тебя до дома.. так мне будет спокойнее, и меньше шансов не оказаться придушенным за безответственность Куном! Донхёк звонко смеётся, оставаясь действительно рад и благодарен, что этот вечер заканчивается для них на позитивной ноте. Образа переживающего по-китайски и ругающегося по-стариковски Куна оказывается вполне достаточным для обоих, чтобы провести остаток пути до дома за весёлыми шутками и историями из прошлого, и закрывая за спиной входную дверь Хёк с облегчением обнаруживает, что думает вовсе даже не о Марке, но о Минки, с которым он ещё ни разу в жизни не расставался на сто-о-оль продолжительное время. Парень решает быстренько умыться, переодеться в мягкую пижаму, позвонить, как и обещал заранее, Тэёну... а уже утром вновь обнять свой персональный комочек счастья и дышать его сладким запахом, пока голова не начнёт кружиться. И никаких Марков, как видно, в его плотном графике больше не значится. Нет такого, и всё.***
Джэхён уже привычно возвращается домой, после выматывающе долгого рабочего дня. Он, ожидаемо, начинает сожалеть, что поддался уговорам и остался в Университете после выпуска, и теперь помимо продолжившейся следующей ступени основной учёбы должен заниматься вдобавок научной деятельностью и ассестировать в той самой студенческой Больнице. Одним словом, Джэхён устаёт теперь втрое больше прежнего, но одно осознание того, что он делает это всё ради своей семьи, даёт ему такую необходимую бездну сил. Он открывает входную дверь, уже краем уха улавливая довольный визг сына и топот его быстрых ножек. Джэхён как раз успевает закрыть дверь и развернуться, широко распахивая объятия, когда Сончан на всех парах влетает в отцовские руки. - Дади! - малыш несётся на предельной, рискуя расшибить себе лоб в любой момент. Но разве может быть что-то более увлекательное, чем неоправданный детский риск, в котором он просто не привык себе отказывать? - Хэй, бадди! Как вы? Чем интересным тут без меня занимались? Весело было? - Да! - его ребёнок, его сын просто улыбается ему, и Джэхён больше не чувствует ни капли усталости. - Мы с папи ходили на качеи! Папи и Пинки! - Джэхён давится смехом, находя его детский неправильный лепет очаровательным. Очарование - это именно то, что Сончан унаследовал от своего в высшей степени очаровательного папы. - И чего вы тут застряли? - Тэён появляется в прихожей немногим позже, прислоняясь плечом к стене и обращая на мужа немного усталый взгляд. Он был бы не против поесть, принять душ и завалиться спать, но... Джэхён поднимает на старшего взгляд и оказывается более чем рад, что так и не успел, как планировал ранее, подняться с пола, прихватив на руки и сына, потому как в этот самый момент это могло бы оказаться фатальным. Сонный растрёпанный Тэён, в широкой, джэхёновой к слову, футболке поверх так страстно любимых им трикотажных шорт с укутанным в плед малышом на руках оказывается для него зрелищем из категории “слишком”. Естественно, Джэхён видел Минки на руках мужа и раньше, миллион раз, но... не в таком виде, не в такой атмосфере, не в том контексте, когда, вырвавшись из его резко ослабевшей хватки, Сончан отбегает на пару метров, обнимает папину ногу обеими ручками и шкодливо поглядывает на отца из-за открытого, видимо, остро дефицитной в условиях текущей экономической ситуации тканью бедра. Джэхён опасается, что его вот-вот парализует на месте - такие игры с давлением и лошадь снесут, и хомячка разорвут похлеще пресловутой капли никотина. - Джэ? - Тэён с некой опаской поглядывает на примороженного парня, заботливо запуская пальцы в растрёпанные беготнёй туда сюда локоны сына. Джэхён скользит поплывшим взглядом от сына, к старшему, задерживается на смачно, с откровенным удовольствием посасывающем пустышку сонным Минки, снова возвращаясь рассеянным вниманием к вопрошающим глазам мужа... и Тэён его, наконец, понимает. - О боже... Я убью Юту. - Дядю Ю? - Сончан задирает голову, с интересом глядя на родителя. - Почем? - Потому что дядя Ю слишком много болтает! - Тэён ерошит сыну волосы, снова заставляя расхохотаться и, отвлёкшись, унестись в гостиную, прямиком к позабытым игрушкам. - Солнышко, сложи свой конструктор! Мы сейчас кушать будем! - Тэён разворачивается, пытаясь докричаться до внимания сына, и Джэхён пользуется столь успешно выпавшим ему шансом. Он оплетает руками гибкие бока, тут же пуская по чужой коже колючие волны, и смыкает замочком на животе, заключая мужа в тёплые объятья. - Джэ, у меня ребёнок на руках... - Я же ничего не делаю, - Чон укладывает свою голову на чужое плечо и с прозрачной улыбкой наблюдает за тем, как быстро-быстро двигается фиксатор пустышки в форме медово-бежевого мишки. Минки смотрит на старших совершенно неосознанным взглядом и лакированный пуговки его глазок, всё с теми же чертовски голубыми белками, заставляют лица расплыться в идиотских улыбках в ответ. Тэён, конечно, не злится на мужа ни капли. Чего уж там, после появления в доме Минки, он и сам стал задумываться о том, а не стоит ли им рискнуть и попробовать снова... что бы он ни говорил, а Джэхён будет счастлив, если их молодая семья отметит первый год совместной жизни пополнением. И да, Тэён уверен, что будет счастлив не меньше. Это, безусловно, будет тяжело, ведь Сончан пока даже не думает сбавлять обороты и требует от своего личного “папи” 99,9% внимания. Десятую долю, так уж и быть, он благосклонно уступает отцу на то время, что сам спит. Вот именно в эту 0,1% вероятности Джэхёну и следует уложиться, если он надеется осчастливить их дом рождением маленькой Сверхновой. - Мы справимся? - Тэён шепчет, замечая, что поужинав заранее, малыш уже оказывается готов к необходимому строгим режимом отдыху. - Я буду с тобой, - Джэхён мягко целует плечо. - Буду помогать всем, чем только потребуется, - утыкается носом за ухо, прикрывая глаза и наслаждаясь знакомым ароматом тела. - Ты знаешь, я поддержу любое твоё решение, но... - Будешь счастлив, если у нас появится Звёздочка, - Тэён заканчивает мысль, фыркая в улыбку, и с облегчением для своих уставших рук замечает, что Минки уже вполне готов быть уложенным в кроватку. - Иди умойся, я пока его уложу, и будем ужинать.***
Джонни сидит в кресле, просматривая документ за документом, но стопка распечаток кажется даже и не думает уменьшаться. Он дико рад, что скрепя всем, чем только можно было на тот момент, Тэн всё же соглашается принять от него помощь. Как ни крути, а весьма размытый срок от трёх до пяти недель жёсткого ограничения в подвижности бьёт по тайцу куда сильнее самой травмы. Джонни зарабатывает своё право быть рядом, вот только его основной работы это не отменяет. За первую, самую тяжёлую неделю практически постоянного нахождения вместе, в восстановлении отношений они не продвигаются нисколько. Ни на сантиметр, ни на два. Тэн держит круговую оборону и даже умудряется заманить в гости Тэёна, чтобы тот помог ему принять душ, и нет, аргументы Джонни из разряда “чего я там не видел” на этот раз не срабатывают совсем. Однако время идёт, и рвущийся на свободу таец зарабатывает разрешение выйти, наконец, на работу для посильного консультирования, попутно разгружая и график Со. И всё бы прекрасно, вот только вопрос личной гигиены в жёстких объятиях лангеты стоит по-прежнему остро. Джонни замечает и шумный выдох и сжимающие переносицу пальцы, снимает очки и откладывает в сторону бумаги, поднимаясь на ноги и подходя ближе к разместившемуся на диване младшему. - Что случилось? - он всё ещё уважает чужие границы и не смеет их нарушать, а потому опускается от парня на вполне приличном расстоянии. - Ничего, всё нормально, - звучит нервно и крайне неубедительно, и Со просто молчит, предоставляя необходимое время. - Тэён занят, помогает Хёкки с Минки, - старший кивает, всё ещё молча требуя подробностей. - Мне завтра на работу! Мне необходима.. - наконец, он сдаётся, шумно выдыхая. - Я хотел принять ванну. - Ok, what’s the deal? - Тэн улавливает в этом неожиданном переходе на английский подвох и переводит на старшего внимательный прищур глаз. - I mean... разве я здесь не за этим? Не дожидаясь дальнейших возражений, а они будут, он уверен, Джонни поднимается на ноги, уже направляясь в сторону ванной комнаты. - Хэй! Ты не можешь! - Тэн выпрямляется, вырастая из своего полулежащего положения. - Почему? - старший заранее предвидит аргументы против, но не спросить не может. - П-потому что! - таец всё же поднимается следом, и, словно только этого и дожидаясь, Со срывается с места своим максимально широким шагом. - Хэй! Джонни fucking Со, ты не можешь хозяйничать в моём доме! Немедленно выключи воду!.. - Почему? - естественно, он не слушается, успевая на ходу забросить в уже начавшую набираться воду пару капсул с ароматическим блестящим маслом из пузатой банки на полке. - Скажи мне, почему я не могу этого сделать для тебя? - семенящий за ним следом на одной онемевшей от долгого сидения ноге Тэн успевает аккурат в поджидающие его на подходе руки. На этот раз Джонни действует предельно осторожно. Он не давит, не совершает резких движений, лишь мягко удерживает, давая в полной мере почувствовать в себе опору. - Ну так что? Скажешь? - он прижимает Тэна спиной к стене, и младший видимо напрочь забывает и корейскую речь, и успешно выученный английский, и родной тайский разом. Джонни смотрит на него вот так, сверху вниз, и в голове звенит просто тотальная пустота. - Я оставлю тебя, чтоб не смущать, - его пальцы скользят по мягкому поясу похожего на кимоно халата, развязывая узел, но не позволяя ткани скатиться с тела. - Позови, как справишься с остальным. Он бьёт по рычагу смесителя, замечая, что воды набралось как раз достаточно, и действительно выходит из ванной, оставляя младшего в полнейшем раздрае и сумбуре. Тэн дышит на четыре счёта - абсолютно безрезультатно, стоит сказать, - пока светлая мысль не посещает его тайскую голову: “Чего он вообще так завёлся?” Не то чтобы Джонни врал, возмущаясь своим “чего там не видел”, но сам Тэн... он же сам врач, чёрт возьми! Так какого разыгрывает сейчас вселенскую скромность перед наготой? Пусть даже и своей, какая, к Дьяволу, разница?! Ограничивая поступление бесовщины в свой ментальный лексикон, парень быстренько... если этот процесс ещё можно так назвать, избавляется от одежды, скидывая всё в корзину для грязного белья, отстёгивает пояса фиксирующего плечо ортеза и предельно осторожно забирается в воду. Того откровенного стона облегчения и удовольствия, что выплёскивается далеко за пределы ванной комнаты, уже самого по себе достаточно для оповещения старшего, но на этот раз Тэн решает действовать по правилам. - Джонни? - его голос уступает в громкости куда больше, но только после этого мягко прозвучавшего сочетания букв чужого имени со стороны коридора слышится звук намеренно оповещающего о приближении шарканья. Младший сглатывает нарастающее волнение и всё же, ненавязчиво так, переплетает ноги, скрывая под тонким слоем мягкой пены всё, что того требует. Джонни появляется в комнате, вызывая лёгкое подозрение своей удивительной расслабленностью и спокойствием. Он знающе роется в нужных шкафчиках, быстренько заполучая всё необходимое, и, сняв с держателя душевую лейку, в три погибели складывается за спиной устроившегося в миниатюрной ванной такого же миниатюрного парня. - Давай, я сначала помою тебе волосы, - Тэн на предложение только согласно угукает, не доверяя в данный момент ни голосу, ни поплывшему в этой неге мозгу. Джонни выливает в ладонь небольшое количество душистого геля и, хорошенько растерев в плотную мягкую пену, запускает пальцы в заранее увлажнённые волосы. Тэн ещё пробует бороться с собой, но попытки эти выходят откровенно невнятные, и спустя пару секунд он уже расслабленно льнёт к чужим рукам и кусает губы сдерживая рвущиеся наружу стоны. Второй подход сокрушает последние крупицы сопротивления, и парень глухо стонет, чувствуя вжимающиеся в кожу пальцы. Старший замирает всего на мгновение, но и этого оказывается достаточно, чтобы заметили оба и поняли тоже оба. - Закрой глаза, - голос Со хрипит, ставя финальную точку в этом противостоянии, и Тэн послушно смыкает веки. - Я смою пену... - Тэн очень хочет сказать ему заткнуться, потому как эти его комментарии делают и без того смущающую ситуацию откровенно невыносимой, но молчит. Осознание того, что это было только прелюдией и основная его личная катастрофа только впереди приходит вместе со звуком откупоривания и пьянящим ароматом любимого масла для душа. Тэн шумно вдыхает, сожалея, что не смог утопиться до того, как стало слишком поздно. На самом деле, Джонни не уверен, что в полной мере отдаёт отчёт своим действиям. Его мозг благополучно устранился от всякого рода мыслительной деятельности ещё в тот момент, когда он вышел из этой самой комнаты, оставляя младшего раздеваться. До сего момента связь с этим органом центральной нервной системы Со так и не восстановил, так что просто действует, полагаясь то ли на инстинкт, то ли на удачу. Он вытягивает из воды здоровую руку парня и принимается мягко растирать золотистую кожу круговыми движениями, осторожно и ненавязчиво массируя явно уставшие от всех этих ограничений мышцы. Тэн поджимает губы, тихо постанывая от удовольствия и рискуя разрыдаться в любой момент. Впрочем, риск этот отпадает, стоит Со переключить своё внимание на ноги. Он перемещается в противоположный угол комнаты и, будучи в майке вообще без рукавов, без риска намокнуть запускает руки под воду, приподымая одну стройную ножку над её поверхностью. Джонни искренне старается не соскальзывать взглядом никуда дальше острой коленки, но к этому моменту у второго участника процесса уже оказываются другие планы. Тэн чуть скатывается, расслабленно откидываясь на спину и уходя под воду по самые плечи, наблюдает расфокусированным взглядом за тем, как блестящее масло струится по его коже, как старший трепетно сжимает в ладонях лодыжку и, не сдержавшись, облизывает пересохшие во влажном напаренном воздухе губы. - Джонни, - Тэн более чем понимает, что обратного пути для него не будет, но и терять ему больше нечего... точнее, больше не хочется терять. Старший отвлекается от медитативного процесса и поднимает на парня полный откровенного страдания и боли взгляд. Он устал, он давным давно своё отмучился, и, откровенно говоря, младшему становится непростительно стыдно за то, что он позволил всему этому хаосу продолжиться по сей день. Джонни замирает, подсознательно чувствуя, что сейчас не его ход. Тэн без каких либо трудностей вытягивает из его влажного хвата ножку и, проскальзывая по предплечью пяткой, упирается пальчиками в грудь, оставляя на тонком светло-сером хлопке ряд тёмных пятнышек. Таец шкодливо хихикает, замечая сходство оставленного им следа со своеобразной кошачьей лапкой, но даже эта его шалость нисколько не сбивает градус напряжения между ними. Старший шумно сглатывает, не отрывая от окончательно упёршейся ему в грудь стопы откровенно невменяемого взгляда. На сей раз он намеренно медленно, смакуя мгновения, взбирается всё выше и выше по тёмной коже в белёсых разводах расплывающейся по сторонам пены пока, наконец, не встречается с требовательно сверлящими его почерневшими глазами. - Сними, - его тон не терпит пререканий, а Со и не думает сопротивляться, делая ровно так, как было сказано, и, аккуратно опустив уже подостывшую ногу обратно под тёплую воду, быстро стягивает майку через голову, скидывая куда-то в сторону нужной корзины. Промахивается, естественно, но “кому какое дело сейчас, в конце концов”. - Ты облажался, - Тэн перемещается, возникая перед чужим носом, и косит как раз в сторону той самой корзины, тут же опровергая предыдущую мысль... хотя Джонни понимает, что младший едва ли имеет ввиду его грязное бельё... если только косвенно. Со подаётся вперёд, прижимаясь своим лбом к чужому, и прикрывает глаза. Ему страшно поверить в то, что это оно, что Тэн, наконец, даёт ему этот шанс. - Прости меня. За то, что я так долго тянул. За то, что заставил проходить тебя через всё это. За то, что не смог вовремя защитить, - Тэн прижимает к чужой щеке мокрую ладошку и улыбается, чувствуя, как взгляд заплывает слезами. - Я люблю тебя, Тэнни. I love you so fucking much.. - Don’t curse, Johnny! - Со ничего не отвечает, выкручивает голову и топит трепетный поцелуй в мокрой ладошке. Он смотрит в любимое лицо и видит улыбку младшего в ответ, и одна она уже окупает всё время того томительного ожидания, что им пришлось провести вдали друг от друга. - Дж-джонни! - Тэн испуганно напрягается, чувствуя обнимающие его под водой руки. Он, конечно, не против, но! - Успокойся, я ничего не сделаю, - Джонни улыбается, становясь перед ванной на колени и чуть вытягивая парня над водой, осыпает лицо невесомыми поцелуями. - Нам надо домыть тебя и уложить в постель! - Я тебе кукла что ли? - Тэн фыркает, но даже обиду изобразить реально не пробует. - Куколка, ты вроде на работу завтра собирался, - младший вздрагивает, чувствуя скользнувшую по бедру ладонь. - Или наши планы... - ладонь огибает напрягшиеся мышцы и кончиками пальцев издевательски медленно начинает взбираться выше уже по внутренней, сверхчувствительной части бедра, - могут измениться, м? - Тэн открывает рот для ответа, но с глухим стоном закрывает обратно, чувствуя, как безвольно закатываются глаза. - Ну так что? - У тебя есть три минуты, Джонни Со, - таец смещается, задевая губами ухо. - На то чтобы вымыть меня, вытереть, вернуть на место ортез и доставить в постель, пока... - острые зубки царапают мочку. - Пока я не передумал и не откатил всё обратно! Справишься, хён?