ваниль

      Ради предстоящего важного разговора Чонгук вытащил из шкафа маленький складной столик и раскидал вокруг него подушки, чтобы было более аутентично. Он выложил на стол всё соджу из своих запасов и даже, скрипя зубами, выставил самую вкусную свою еду. Не только чипсы и орешки в васаби, как обычно, но ещё и мясо, кимчи и разогретые токпокки.       Чимину хватило одной секунды, чтобы понять — он будет не в восторге. Иначе Чонгуку не понадобилось бы его задабривать. Тем более себе в ущерб.       И всё же Чимин прошёл в комнату, разложил своё осеннее пальто на кресле (подсохнуть после моросящего дождя) и уселся на предложенные Чонгуком подушки. У Чимина не было точного ответа: делал он это от большой любви к своему другу, из-за мелочной меркантильности или же побаивался того, какая бойня могла начаться, если бы он попытался сбежать.       И если ты не можешь точно сказать, почему поступаешь так, а не иначе, значит, причина не так уж и важна.       Чимин натянуто улыбался (пока Чонгук, не теряя времени, безмолвно разливал выпивку по высоким стопкам), а в глазах у него плескалось отчаяние. Полторы недели он ловко увиливал от попыток Чонгука в разговор, и теперь для него наступил час расплаты.       Шумно выдохнув в сторону, Чонгук опрокинул первую стопку. Недолго думая, Чимин последовал за ним: он был уверен, что ему понадобится много алкоголя, чтобы пережить этот вечер.       — Думал, ты не придёшь, — отстранённо прокомментировал Чонгук и закусил соджу лоснящимся от жира куском мяса.       — Не то чтобы я очень хотел, — честно согласился с ним Чимин. — Ты меня пугаешь в последнее время. Хотя, казалось бы, куда больше.       Чонгук затравленно шмыгнул носом и ссутулился над низким столиком, не торопясь поднимать взгляд.       — Но всё же я тут, — принялся подбадривать его Чимин, опомнившись. — Я всё ещё напуган, но готов к бою.       Чонгук активно закивал, так и не подняв головы, после чего задумчиво впился зубами ещё в один кусок мяса. Чимин не особо понимал, что за думы он раздумывает, да и понимать не хотел. Он в этом мире искал покоя и умиротворения, а Чонгук, будто ему назло, был настоящим генератором по созданию проблем из ничего. Стоило признать: у парня действительно был талант.       — Только сначала напьёмся, ладно? — дрожащим голосом скорее попросил, чем спросил Чонгук.       Звучал он так, что становилось понятно: вечер без слёз не обойдётся. Это было не очень хорошим знаком. Ведь Чимин точно не сможет удержаться и разревётся с ним за компанию.       — Конечно, — мягко улыбнулся он, подперев щёку ладонью, и игриво пододвинул указательным пальцем свою пустую стопку поближе к Чонгуку. — Наливай.       Чонгук широко улыбнулся ему в ответ, хоть Чимин и не мог не заметить сочащуюся наружу грусть, и разлил для них следующую порцию выпивки. А затем ещё и ещё, и ещё… и снова, и опять.       Чимин, слишком падкий на алкоголь, как обычно проворонил тот момент, когда следовало остановиться. Вот он, всего лишь мгновение назад, развеселившийся и раскрасневшийся от выпитого, а вот он же, но немного позже, уже растёкся по столу, с трудом удерживая голову от соприкосновения с полом или едой.       — Что-то как-то перебор, — невнятно пролепетал он, и Чонгуку пришлось наклониться ближе, чтобы разобрать сказанное. Но не успел Чимин повторить, как тот устроил настоящий хаос, не удержав в руках очередную бутылку и расплескав соджу по столу.       — Отличная заправка к мясу, — заметил Чимин, ни капли не расстроившись, и практически лёг, чтобы зацепить следующий кусок с тарелки ртом без помощи рук. Трюк опасный, и закончился он пятнами на кардигане. — Блять.       — Чими-ин, — жалобно протянул Чонгук, не обращая внимание на развернувшееся представление. — Чимин. Вот честно. Что со мной не так? — и икнул.       Чимин окинул его хмурым недоумённым взглядом и пожал плечами.       — С тобой всё заебись, кроме того, что ты этого в упор не видишь. И не ценишь. И позволяешь всем вытирать о себя ноги. Ты бы меня понял, если бы увидел себя моими глазами. — Чимин подпрыгивает на заднице и со всей дури хлопает в ладоши. — Отличный тост! Чтобы ты понял, какой ты заебись!       Он долил им с Чонгуком остатки из липкой выроненной бутылки и воодушевлённо вскинул руку со стопкой. Чонгук его энтузиазма не разделил и продолжил буравить его жалостливым окосевшим взглядом.       — Я серьёзно, — вздохнул он. — Почему я постоянно делаю всё не так?       — А как надо? — не понял Чимин, ощущая лёгкое раздражение от проигнорированного тоста.       — Надо делать всё, как надо! — Чонгук со всей дури ударил ладонью по столу, от чего тарелки и бутылки задребезжали на высоких частотах. По его мнению, ему приходилось объяснять самые очевидные вещи на свете, и недоумение Чимина нервировало.       — Ты делаешь всё как надо! Выпьем за это! — предпринял тот ещё одну попытку.       — Чимин!       — Что?       — Ты меня слышишь вообще? Говорю же, я постоянно — постоянно, серьёзно — делаю всё через жопу! Я уже устал от этого, что мне с этим делать?       — Всё ты делаешь замечательно. — Не удержался от усталого выдоха Чимин.       — Нет, — закатил глаза Чонгук.       — Да.       — Нет!       — Пидора ответ! — отмахнулся от него Чимин и приступил к выпивке один: не ждать же ему стенающего друга вечность? Тот мог до самого утра мяться на одном месте. — Чего ты хочешь от меня услышать? Чтобы я тебе соврал и сказал, что ты лох последний?       — Но так и есть, — заныл Чонгук, роняя голову на руки. Остальной поток его жалоб Чимин понимал с трудом, но переспрашивать не особо хотелось. Зато очень сильно хотелось отвесить Чонгуку смачный подзатыльник.       — Сейчас дам тебе спойлер к жизни, — Чимин постучал по столешнице, словно в дверь, привлекая Чонгуковское внимание, — но всякие придурки изменяют своим партнёрам потому, что они… придурки, а не потому, что с их партнёрами что-то не так. А твоя Суён, она просто газлайтерша. Чёртова газлайтерша, — едко повторил Чимин, сотрясая кулаком воздух, жаль только Чонгук этого не видел.       Лишь бы только слышал.       — Она тебя тюкала-тюкала, ты и сам начал верить, что ты такой хреновый. А потом она ещё и тебя обвинила в своих хождениях налево, — Чимин возмущённо хмыкнул. — Да ты должен заговоры ей на понос нашёптывать, а не ковыряться в себе!       Чонгук булькнул что-то неразборчивое в стол, и Чимину пришлось переспрашивать, что он несёт.       — Люблю я её! — вскрикнул Чонгук, резко вскидывая голову. Чимин аж за сердце схватился, не ожидая от него подобной прыти. — У тебя такого просто ещё не было.       — Боже упаси, не надо мне такого — ик! — счастья, — пробормотал тот, перекрестившись на католический манер.       — Я так привык жить обязательствами. Делал всё, чего бы ни захотели родители или учителя, или друзья. Вообще боялся шаг вправо-влево ступить. Потому что всё нужно делать правильно, как все остальные…       Чимин слышал об этом миллион раз: иногда в положительном ключе с нотками воздыхания, но в последнее время только в уничижительном, прямо как сейчас.       — И только с появлением Суён серый мир стал ярким, — мрачно подвёл итог Чонгук. — Как я буду без неё жить? — всхлипнул он.       Чимин протянул к нему ладонь и мягко потрепал по волосам.       — Слушай, как бы хорошо всё ни начиналось, в конце же всё это пропало, разве нет?       — Хорошее тоже было, — слабо возразил Чонгук.       — Когда?       — Было, — чуть погодя ответил он, так и не сумев продраться мыслями сквозь тёмные заросли последнего времени.       — Может, всё пошло не туда, когда ты решил снова вернуться к тому, чтобы оправдывать чьи-то ожидания? — с трудом выговорил своё предположение Чимин. Казалось, будто голос его разума ещё трезв, но на деле от полной капитуляции его отделяло лишь то, что Чимин ещё ни разу не поднимался из-за стола. — Тебе бы понять, что твоя жажда к жизни, она шла не от неё, она шла от тебя… даже, если ты научился этому у неё, чувствовал-то ты сам, понимаешь?       — Мне не нравится, к чему ты клонишь, — накуксился Чонгук.       — Я тут не для того, чтобы врать тебе в лицо, — напомнил ему Чимин. — К тому же, ты знаешь: я не умею.       — Это потому, что ты отвратительный человек, — проворчал Чонгук. — И обожаешь со всеми спорить.       — Тебе это и нужно, — хмыкнул Чимин. — Таскаешься за мной, чтобы я спорил с тараканами в твоей башке, потому что сам не можешь.       Чонгук, казалось, хотел в очередной раз возразить. Даже открыл рот. Но из глотки вместо слов вырвались только жалкие всхлипы. Парень закрыл ладонями лицо и, сгорбившись, зашёлся судорожными рыданиями.       Чимин нисколько не разделял его печали. И всё же он подполз к другу ближе, уткнулся носом ему в плечо, приобняв за талию, и заплакал вместе с ним.