ваниль

      Чонгук, уткнувшись носом в холодное стекло, напряжённо наблюдал за улицей немигающим взглядом. Он уселся на подоконнике на кухне, предварительно расчистив его от всякого хлама (вроде старых книжек и инструкций ко всей технике в доме; зачем он вообще их собирает?), и теперь нервно теребил шнурок на поношенной растянутой толстовке.       Все его планы на ночь канули в Лету.       Конечно, он мог наплевать на гостеприимство и всё равно усесться со снэками за последнюю часть Резидента, но был уверен, что расслабиться в чужом присутствии у него не выйдет. А значит, и смысла в этом не будет никакого: только бесцельно лишит себя сна.       Чонгук тяжко вздохнул и поспешно протёр запотевшее окно, чтобы вернуть себе чистый обзор. Чимин, затеявший всё это безумие, ещё полчаса назад успел предупредить его о том, что Хосок — его нежданный гость на сегодня — уже в пути. Так что он должен был объявиться с минуты на минуту.       Честно говоря, Чонгук и сам не знал, чего так опасался, и почему внутренности словно обвязали натянутой струной. Хотя чему он удивлялся: после того, как он по-идиотски выплеснул на Хосока всю свою злость и разочарование, в мыслях остался осадок горькой пристыженности. Но всё же Чонгук считал, что этого было недостаточно для тревоги такого уровня.       Он крутил в голове на повторе смутные картинки того самого вечера и мрачнел с каждой секундой всё сильнее и сильнее: это воспоминание было одним из многочисленных осиных ульев в его памяти, и ворошить его, руководствуясь здравым смыслом, не следовало. Но Чонгук не мог остановиться.       Стоит ли ему извиниться? Или, напротив, замять тему, спрятать её в самый далёкий угол пыльного шкафа и никогда больше к ней не возвращаться?       Чонгук ещё раз проверил входящие сообщения, чтобы убедиться, что ситуация с приездом Хосока не изменилась, и чертыхнулся себе под нос.       Откуда-то снизу раздался громкий недовольный мявк. Чонгук широко улыбнулся и, обернувшись, наигранно опешил:       — Простите, вы это мне?       Пристально смотрящее на него немигающим взглядом создание открыло крохотную пасть, чтобы возмущённо мяукнуть ещё раз.       — Я услышал вас и с первого раза, — вздохнул Чонгук и осторожно спрыгнул с подоконника, чтобы обновить воду и еду в кошачьей миске. — Не обязательно так ругаться.       Маленький хвостик деловито протопал за ним следом на другой конец кухни и продолжил настырно виться у его ног, пока Чонгук наливал свежую воду и насыпал корм.       — Скоро у нас будут гости. Надеюсь, ты не переволнуешься, как прошлый раз с Чимином, — продолжил бормотать под нос парень, найдя в котёнке отличную собеседницу. Он потянулся к ней указательным пальцем, собираясь осторожно погладить по макушке, но кошечка ловко прошмыгнула у него под ладонью и принялась жадно уминать свой ужин. — Хотя я сам, знаешь ли, места себе не нахожу, а к нам ещё никто не приехал. Так что будем вместе с тобой прятаться под диваном. Хосок, наверное, подумает, что мы сошли с ума — ну или точнее я, вряд ли ты его этим удивишь — но мы же теперь команда, да?       Ответом Чонгуку было только смачное чавканье. Он посидел рядом с котёнком ещё пару минут, любовно наблюдая за её зверским аппетитом, и затем вернулся обратно к окну на свою обзорную площадку. Сердце ухнуло в пятки, когда он увидел на подъездной дорожке Хосока, растерянно озирающегося по сторонам.       — Чёрт, — выпалил он и, в панике помотавшись из стороны в сторону, решил распахнуть фрамугу. — Хосок! — крикнул он, практически наполовину высовываясь из окна. Тот испуганно вздрогнул и недоумённо поднял голову. — Я сейчас спущусь!       Не дожидаясь ответа, Чонгук рванул в прихожую, чтобы накинуть на плечи пуховик и быстро всунуть ноги в незашнурованные ботинки. Пока он спускался, чуть не навернулся кубарем с лестницы, наступив в спешке на один из шнурков. А когда стремительно распахнул входную дверь в подъезд, то чуть не разбил нос подошедшему Хосоку. Кровь прилила к щекам, и Чонгук пристыженно шмыгнул, отходя на шаг в сторону и пропуская своего гостя вперёд.       — Привет, — прохрипел он, слегка задыхаясь. На лице Хосока растянулась широкая улыбка, когда он поздоровался в ответ, и Чонгука моментально бросило в холодную дрожь, вот только вовсе не от холода. Хосок прошёл вперёд и, когда дверь за ними захлопнулась, на несколько мгновений погрузив их в темноту, Чонгук иррационально почувствовал себя в опасности. Тряхнув головой, чтобы сбросить наваждение, он излишне приободрённо для того, чтобы это было искренне, добавил:       — Четвёртый этаж. Только лифта нет. — Стоило свету наконец отреагировать на их движение и зажечься, как Чонгуку в глаза бросились набитые сумки, удерживать которые Хосоку явно давалось с некоторым трудом. — Тебе помочь?       Чонгук протянул ему руку и вопросительно наклонил голову. Хосок настороженным взглядом последил от кончика его пальца вплоть до плеча, будто ждал какого-то подвоха. Это должно было показаться Чонгуку странным, но он настолько привык ощущать себя не в своей тарелке в присутствии Хосока, что не придал этому особого значения, продолжив ожидать хоть какого-нибудь ответа.       — Да, спасибо, — с облегчением вздохнул тот и отдал Чонгуку свой шоппер. На его лице сквозь маску радости проступила тяжёлая усталость. Чонгук ощутил покалывающие мурашки, пробежавшие по задней стороне шеи, но списал неприятное ощущение на сквозняк. Он провёл ладонью по коже, чтобы попытаться избавиться от дискомфорта и, приглашающе кивнув, прошёл мимо Хосока, чтобы показать ему дорогу.       Тот явно был уставшим, ибо останавливался после каждого пролёта, чтобы хоть немного отдышаться. Чонгук терпеливо дожидался его, каждый раз переминаясь с ноги на ногу на одной из ступенек выше, прежде чем пойти дальше. Но за вежливым ожиданием Чонгук ощущал звенящее напряжение. И ему оставалось молиться всем известным богам, чтобы в итоге удержать себя в руках и не взорваться.       — Чувствуй себя как дома, — первым делом бросил он, стоило им переступить порог квартиры.       Хосок вновь улыбнулся ему, но в этот раз с искренней благодарностью. И Чонгук впервые за вечер подумал, что вовсе за Хосоком не следует по пятам всепоглощающая катастрофа: нет, просто Чонгук сам науськал себя на дурное предчувствие. Обречённо вздохнув из-за собственной излишней драматичности, он уже было снова открыл рот, чтобы приступить к экскурсии по своей скромной обители, как из-под их ног раздалось вопросительное (как Чонгуку нравилось думать) мяуканье.       — Ой, кто тут у нас? — мгновенно залепетал Хосок, опускаясь на корточки и силясь получше рассмотреть в полумраке прихожей полностью чёрного зверька. Чонгук услужливо щёлкнул по выключателю и поспешил представить свою новую сожительницу:       — Хосок, познакомься, это Сати.       Кошечка что-то промурлыкала, словно здороваясь, и боднула Хосока в голень. Чонгук так и застыл на месте, шокированно наблюдая за тем, как его нелюдимый кошачий ребёнок ластится к чужому человеку и уже пытается вскарабкаться к тому на колени всего несколько мгновений спустя после первой встречи. Хосок продолжил радостно сюсюкаться с котёнком и даже не высказал ни капли раздражения, когда вцепившаяся ему в ногу Сати попыталась забраться повыше, лишь слегка поморщился. Вырисовывалась нехилая такая идиллия, и Чонгук не смог удержаться от расползающейся по нутру досады.       — Хах, — с трудом выдавил он. — Предательница.       Чонгук понадеялся, что следующий мявк был предназначен ему, иначе он бы окончательно потерялся в ощущении себя третьим лишним.       — Мне не стоило?..       Обеспокоенный голос гостя вырвал Чонгука из мрачной задумчивости, и он немного оттаял от до смешного искренней паники: Хосок испугался, будто в действительности совершил что-то ужасное.       — Вообще-то, она обычно сторонится людей. Сторонилась. До этого момента, — выдохнул Чонгук, до удивления легко признаваясь в резкой вспышке ревности. — Даже со мной у неё больше рабовладельческие отношения. Она приказывает, я выполняю. От остальных она прячется. Ты первый, к кому она прилипла.       Чонгук опустился на корточки рядом с Хосоком и попробовал погладить котёнка, и та с двойным рвением приняла его поглаживания.       — Извини, не знаю, как так вышло, — хихикнул Хосок, и Чонгук невольно улыбнулся в ответ.       — Очень много самодовольства для извинений, — с наигранной ворчливостью отшутился он и бросил мимолётный взгляд на Хосока, чтобы понять, не перешёл ли черту. Но тот лишь позабавленно хмыкнул и продолжил тискать гиперактивную Сати. Чонгук испытывал иррациональную гордость, наблюдая за ними. Не то чтобы Сати была какой-то гипер-особенной, а уж заслуги самого Чонгука в этом и подавно не было — скорее всего Хосок просто любил животных, но грудь так и распирало.       Откашлявшись, Чонгук поспешил подняться, пока не ляпнул чего-то смущающего гораздо сильнее его наездов по пьяни. Хотя на языке так и вертелось что-то нелепое, но он даже думать об этом не хотел. Поэтому Чонгук привлёк внимание парня, отвлекая тем самым себя, и кивнул в сторону ближайшей (и единственной) жилой комнаты в своей квартире.       — Пойдем, покажу, что тут где.       Хосок кивнул, осторожно снял ботинки, сначала расшнуровав их, и аккуратно поставил их на обувную полку, с трудом найдя на ней свободное место. Чонгук, в противовес ему, наступил по очереди на пятку каждого ботинка, а затем отшвырнул их в угол, не глядя. Хосок проследил взглядом за полётом его обуви, но даже если его это и возмутило, вслух он ничего не сказал. Так что Чонгук схватил своего пушистого ребёнка подмышку и взмахом руки пригласил парня в комнату.       — Так-с, вот тут у меня несколько одеял. Что-то вроде самодельного футона, я бы сказал? — От неловкости Чонгук принялся жевать губы, пока Хосок с нескрываемым любопытством разглядывал его жилище. — Но не переживай, на полу могу поспать я, а тебя положим на кровать. Знаю, что не густо: у меня даже дивана или раскладушки нет, но они мне обычно и не нужны, так что…       — У тебя так много игрушек для неё, — оборвал его страдания Хосок. Чонгуку понадобилось несколько мгновений, прежде чем он понял, что речь о валяющихся повсюду плюшевых крысах, подраных мячиках, бубенчиках с перьями и прочей лабуде. — А ты ответственный папаша.       Чонгук невольно залился краской.       — Мне просто нравится её баловать, — пробормотал он, опуская безмолвно болтающуюся Сати на её лежанку. — Поэтому она меня ни во что не ставит.       — А насчёт кровати не парься: я посплю на полу, это не проблема, — заверил его Хосок, возвращаясь к прошлой теме Чонгуковского беспокойства. Он шагнул в сторону наваленных в кучу одеял и скинул на них сумку для ноутбука, слишком надутую для того, чтобы в ней лежал только ноутбук: казалось, швы у молнии вот-вот треснут. — Во сколько ты обычно ложишься?       — Под утро, как правило, — пожал плечами Чонгук, пытаясь понять по выражению Хосоковского лица, плохо это или хорошо. — Хочешь сразу лечь?       — Да не обязательно. Просто подумал, что тебя задерживаю.       — Не, — отмахнулся Чонгук. — Можешь не торопиться. А сам я, если что, могу и на кухне посидеть.       Хосок понятливо кивнул, и в комнате повисла неловкая тишина. Чонгук задним числом сообразил, что, наверное, стоило солгать и завалиться спать как можно скорее, чтобы избежать этой неловкости. Но хорошие идеи всегда приходили с опозданием.       Не зная, чем развлечь гостя, пока тот будет обустраиваться и готовиться ко сну, Чонгук поинтересовался:       — Чаю?       — Было бы не лишним, спасибо, — с тихой улыбкой согласился Хосок и шмыгнул носом. Чонгук только сейчас, после череды суматохи и нелепых конфузов, обратил внимание на его болезненно раскрасневшиеся щёки, нос и пальцы.       — Можешь пока переодеться, — нахмурившись предложил он, с трудом удерживая себя от того, чтобы Хосока заставить. Более того, пробежавшись взглядом по его одежде под снятым парой минут назад пуховиком, Чонгук едва не раскошелился на несколько возмущённых комментариев.       Пришлось напоминать себе, что это не его дело.       Хосок пристыженно отвёл взгляд.       — Вообще, у меня нет с собой сменной одежды. Обычно в родительском доме есть всё, что мне нужно, и я не запариваюсь над этим.       — Не проблема, — мотнул головой Чонгук. — Сейчас я найду что-нибудь.       Он полез в шкаф, начисто игнорируя попытки Хосока отнекаться от помощи, и немногим погодя вытащил наружу чёрные оверсайзные штаны с начёсом, футболку с дебильным принтом «Позови меня бухать» и потрёпанную жизнью серую худи. Чуть подумав, ещё достал нераспакованные носки. Весь ворох одежды он сунул в руки уже не сопротивляющемуся Хосоку и, довольно кивнув самому себе, с чувством выполненного долга отправился ставить чайник. Стоило Чонгуку проявить даже толику заботы, как его попустило: мышцы расслабились и перестало сводить горло. Намурлыкивая под нос мелодию новой попсовой песни, слова которой были на английском, отчего Чонгук никак не мог их запомнить, он залил в электрический чайник воды из большой бутылки и щёлкнул по кнопке. Не дожидаясь, пока вода закипит, он достал из шкафчика две больших кружки (на одной из них были персонажи из «Атаки титанов», а на другой — щенята) и от души насыпал в них заварки.       Хлопнув сахарницей по столешнице, Чонгук ненадолго задумался и направился обратно в комнату. Когда он заглянул внутрь, его взгляд случайно мазнул по обнажённой спине переодевающегося Хосока, его торчащим позвонкам и виднеющимся даже на спине рельефам рёбер. Выглядела эта картина жутко, так что Чонгуку пришлось собраться с силами, чтобы заговорить.       — Сахар нужен? — прохрипел он и поспешил прочистить горло. — В чай.       — Нет, спасибо, — через плечо оглянулся Хосок, ничуть не смутившись, и натянул Чонгуковскую футболку, которая висела на нём, будто балдахин.       — Окей, — буркнул Чонгук и поспешил ретироваться. Дойдя до кухни, он устремился прямиком к холодильнику и окинул его полки в поисках чего-нибудь калорийного. Вот только кроме кошачьего корма и нескольких рыбных консервов ему нечем было похвастаться. — Чем я вообще занимаюсь? — пробормотал он и решил захватить с собой хотя бы вскрытую пару дней назад пачку уже подсохшего печенья.       Не густо, но хоть что-то.       Залив кипяток в кружки, Чонгук сунул печенье подмышку и шаркающим шагом вернулся с чаем к Хосоку. Тот, уже переодевшийся, рылся в собственной сумке, что-то в ней перекладывая. Чонгук покосился на него с любопытством и подошёл к компьютерному столу, оставляя на нём дымящиеся напитки и сладости.       — Могу пока убрать в твой холодильник?       Чонгук обернулся и с удивлением обнаружил возле Хосока целую стопку контейнеров, стоящих на полу.       — У тебя очень много… еды, — поражённо хмыкнул он.       — Мама постаралась, — с гордостью кивнул Хосок. — Ты не голоден?       — Я? — Чонгук пристыженно глянул на принесённую пачку печенья. — А ты сам есть не собираешься?       — Нет, — слабо ухмыльнулся тот лишь одной стороной губ. — Я слишком устал для ужина. Но ты не стесняйся.       — Не, я пас, — досадливо поморщился Чонгук. — Но у меня тут печеньки к чаю. — Он помахал упаковкой со стола, надеясь привлечь к ней внимание Хосока. И когда Хосок вежливо отказался, Чонгуку осталось лишь стыдливо корить себя за свой нелепый синдром спасателя. — Холодильник весь в твоём распоряжении.       «К чёрту», — раздражённо решил Чонгук. У него целый вечер пошёл по одному месту из-за того, что совесть не позволяла отказать лучшему другу в просьбе. Конечно, ведь у него даже не было убедительной отговорки кроме банального «не хочу». А теперь ещё покалывало самолюбие из-за проигнорированной заботы.       Чонгуку пришлось напоминать себе, что так-то Хосок ему ничего не должен. И тогда же пришло облегчающее осознание, что и Чонгук Хосоку тоже ничем не обязан.       Тугая струна, режущая нутро, ослабла. Чонгук схватил свой чай с печеньем, на которое теперь никто кроме него не претендовал, и завалился в кровать, собираясь провести ближайший час, бездумно пожирая сладости и изучая новые грани Ютубовского дна.       — Зови, если что-то понадобится, — бросил он Хосоку, прежде чем заткнуть уши наушниками. — И если решишь лечь, просто выключи свет. Не жди меня.       Но не успел он нажать на заветную кнопку «плей», как Хосок вновь пристал к нему с расспросами:       — Подожди! Что насчёт утра?       — А что насчёт утра? — недоумённо переспросил Чонгук и тоскливо подумал о том, что чай не собирается его ждать и скоро остынет.       — Ты никуда завтра не собираешься? Во сколько мне нужно уйти?       — Я об этом не думал, — честно признался Чонгук и перевёл расфокусированный взгляд на развалившуюся в своей лежанке Сати. — Мне никуда не надо, так что, думаю, мне всё равно. Оставайся хоть до вечера.       — Хоть до вечера, — рассеянно повторил за ним Хосок. Казалось, он ожидал абсолютно другого ответа. Был готов к тому, что Чонгук выставит его ни свет ни заря?       — Уже довольно поздно, — обратил его внимание Чонгук, ощущая нелепую потребность объясниться. Будто не он лишь пару минут назад решил для себя, что больше не будет загоняться из-за всей этой ситуации. Пожёвывая внутреннюю сторону щеки, Чонгук выдержал на себе настырный Хосоковский взгляд, который не мог прочитать. — Что-то не так?       — Что? Нет. Нет, просто удивился. Спасибо, — покачал головой Хосок и, подняв стопку контейнеров, вышел из комнаты.       — Ага, — поддакнул в пустоту Чонгук, пребывая в смятении. Он всё-таки включил видео, чтобы попробовать отвлечься, но болтовня в наушниках смазывалась в белый шум. Он на периферии зрения наблюдал, как Хосок вернулся в комнату и принялся организовывать из одеял местечко поудобнее, после чего взялся за уже остывший чай, принюхался к нему и принялся тихонько сёрбать, уставившись в телефон.       Чонгук уже готов был признаться самому себе в том, что не сможет переключить внимание с гостя в своей квартире на что-нибудь более отдалённое, как Хосок вновь повернулся и его губы зашевелились в короткой фразе, которую Чонгук не мог услышать.       — Ты спать? — предположил тот первое, что пришло в голову, поставив включенный летсплей на паузу.       — У тебя есть вайфай?       Чонгуку не нужно было быть особо проницательным, чтобы понять, насколько Хосока напрягает каждое продление диалога.       — Да, подключить? — потому уточнил он коротко.       Он ждал, что Хосок спросит у него пароль, чтобы ввести его самостоятельно, но вместо этого тот кивком ответил на вопрос Чонгука и протянул ему сотовый. Чонгук шмыгнул носом и постарался поскорее закончить. Когда Хосок, получив телефон обратно, опять поблагодарил, Чонгук не удержался от громкого фырканья:       — Не нужно благодарить за каждую мелочь. Я не сделал ничего такого.       — Но если я и вправду благодарен? — пожал плечами Хосок. Чонгук решил не отвечать, раз уж вопрос всё равно был риторическим.       — Блин, — шикнул вдруг Хосок, подскакивая на ноги. — Мне звонят. Мне надо… Я отойду.       Чонгук даже «окей» сказать не успел, как Хосок упорхал и послышался звук закрывающейся двери. Следующие двадцать минут тот не появлялся, и Чонгук разве что слышал его приглушённый голос с кухни, не разбирая при этом ни слова. Сати, взбудораженная деятельностью, разведённой вне поля её зрения, подскочила и пошла скрестись в дверь, разбавляя царапающие звуки требовательным мяуканьем. Чонгуку пришлось отложить в сторону телефон с наушниками и заняться её отвлечением. Так что когда Хосок зашёл обратно в комнату, Чонгук махал звенящей дразнилкой из стороны в сторону, пожёвывая подсохшее печенье и порой уворачиваясь от летящей кошки.       — Это из-за меня, да? — виновато поинтересовался Хосок, стоя в дверях. — Я слышал, как она просилась на кухню.       — Ничего страшного, — заверил его Чонгук. — Ей в принципе нравится по ночам буянить. Не удивляйся, если проснёшься посреди ночи… или утра от грохота. Как-то раз она даже тостер навернула. Не лучшее моё пробуждение: думал, умру от остановки сердца.       — Ну точно капризуля, — широко улыбнулся Хосок и едва заметно вытянул ладонь в сторону Чонгука. — Можно?       — Скажешь тоже, — выдохнул тот, с облегчением избавляясь от дразнилки, а также от необходимости и дальше выматывать неугомонного кошачьего ребёнка. Сати даже не заметила, что что-то изменилось.       — Кто звонил? — бездумно спросил Чонгук, движимый не более, чем привычкой. Вообще-то, с другими своими друзьями или даже знакомыми он не чурался любопытствовать: в конце концов, если они не хотели отвечать, никто не заставлял их из-под палки. Но с Хосоком Чонгуку казалось, что этим вопросом он пересекает границы дозволенного.       — Сестра. — Даже если Хосок и подумал, что Чонгук лезет не в своё дело, вида не подал. — Хотела узнать, зачем я звонил. А потом немного остро отреагировала, — усмехнулся он.       — Распереживалась?       — Это ещё мягко сказано. Собирается приехать завтра утром, чтобы отдать мне вещи, сумасшедшая, — поделился Хосок с нежностью в голосе, не прекращая играть с Сати.       — Она старше или младше? — решил поддержать и дальше вежливую беседу Чонгук.       — Старше, на несколько лет.       — У меня есть брат на два года старше. Когда мы были подростками, это была катастрофа…       — Понимаю, о чём ты, на все сто процентов, — драматично закатил глаза Хосок, не удерживаясь от пары смешков. — Если бы кто-нибудь лет десять назад сказал мне, что никого ближе неё у меня не будет, я бы устроил очень громкую сцену.       Чонгук широко улыбнулся, судорожно перебирая в голове, как можно продолжить разговор, когда его гиперактивный пушистый комок счастья наконец не выдержала и плюхнулась на бок, дыша с открытой пастью.       — Кажется, мы её утомили, — заметил Чонгук.       — Командная работа, — победно вскинул кулаки в воздух Хосок, после чего широко зевнул. — Пожалуй, я спать. Ты же не против?       — Нет, конечно, нет. Ложись, я выключу свет, — нахмурился Чонгук и принялся собирать телефон и кружки, чтобы забрать с собой. — Буду на кухне. И да, разбудишь перед уходом, если я ещё буду спать?       — Уверен? — скептично поинтересовался Хосок, устраиваясь на полу и накрываясь одеялом.       — Всё в порядке, я потом досплю, — уверил его Чонгук и бросил серьёзный взгляд на Сати. — Ты здесь останешься или пойдёшь со мной?       Чонгук головой осознавал, что кошки не могут понимать человеческий язык, но когда после заданного вопроса его кошка поднялась и прошлась через комнату для того, чтобы улечься на краешке Хосоковского одеяла, он всецело прочувствовал, как подростковый бунт детей сказывается на их родителях.       — Понятно, — тоскливо выдохнул он и хлопнул ладонью по выключателю. — Спокойной ночи.       Ответ прозвучал так тихо, что он практически его не услышал:       — Спокойной ночи.