Только дыши... на моих губах

      Глубокий и спокойный сон становится для Чаварина настоящим благословением, потому что впервые за последние пару-тройку недель он крепко спит, не просыпаясь в поту от очередного кошмара, от предчувствия чьего-то присутствия в комнате. Наконец-то Нью не чувствует беспокойное жжение в груди, скользкое ощущение страха, что с издёвкой играется с Нонгом, а просто мирно спит. Так крепко и сладко — просыпаться не хочется вовсе. Ещё немного, ещё чуть-чуть полежать, уткнувшись носом в эту массивную грудь. Не просыпаться, чтобы не возвращаться в кошмар, что развернулся в реальном времени. Вот только настойчивый стук в дверь явно не собирает прекращаться, вернее, человек, что барабанит, просто так отсюда не уйдёт.       Сонный, едва приоткрывший глаза, Чаварин вяло плетётся к двери, по привычке, сразу же её и открывая, совсем позабыв о наказании Варута. Благо, за дверью оказывается не смертоносный ангел, а всего лишь разъярённый Джеймс Супамон. Сон, что говорится, как рукой сняло. Нью лишь смущённо смотрит на незваного гостя, подмечая про себя, насколько плохо сейчас выглядит Супамон. Нет, знакомы-то они недавно, но Нью часто видит в университете этого парня, и он стопроцентный весельчак. Джеймс известен за свой громкий смех и за свою наглость, а ещё у него есть чудное качество — разряжать обстановку. По крайней мере, это то, что Чаварин слышал от других людей про этого парня. Впрочем, сейчас нельзя такое подумать. Сероватый оттенок кожи свидетельствует о весьма сильном беспокойстве и нервозности, покрасневшие глаза, с такими ужасными мешками под ними кричат не только об отсутствии сна, но и он слезах. Да. Горькие слёзы никого не обошли стороной. — Где Зи? — осипший голос. Нью даже неловко взгляд в сторону отводит, чтобы не вводить в смущение всегда уверенного в себе Джеймса, хотя, впрочем, того вряд ли что-то сейчас смутит. Сразу же после своего вопроса, он просто заходит внутрь чужой комнаты, но Чаварин и не против, молча закрывая за Супамон дверь. — Какого хуя, — он пытается повысить голос, но, в итоге, тот чуть ли не пропадает вообще, — ты спишь, Панит?! — и, запрыгнув на постель, начинает бить друга по груди. — Вставай, слышишь?! Подни… — голос-таки пропадает. А у Нью сердце замирает от этой картины. Тёплый и драгоценный момент вместе с Зи — их общий, подошёл к концу, но Чаварин даже не думает сожалеть об этом, поскольку видит и чувствует, насколько плохо человеку, что пришёл к ним. От реальности убегать нельзя — это Прук вчера весьма чётко до него донёс. И даже если подобные мысли всё же продолжают скользить в голове Нонга, он не поддастся им, не покуситься на лёгкий путь. Зи уверенно сказал, что Нью — сильный человек. Так почему бы не попробовать вкус мира с этой стороны? Жертвой он уже был, избегающим реальность тоже, и вот теперь есть шанс, при поддержки других людей, попробовать что-то другое. Возможно, на этом пути Нью почувствует себя лучше, сможет с улыбкой встречать новый день, не хороня угнетающее чувство вины в глубине своего сердца… Возможно… — Тихо! — из размышлений вырывает голос Панита. — Успокойся, немедленно!       Прук крепко прижимает к себе вздрагивающего Супамона, который с безысходным отчаянием хватается за него. Словно ищет спасения. От увиденного, Чаварину становится стыдно — он смотрит на то, что видеть не должен, но и уйти непозволительно. Картина тяжёлая, как, впрочем, и ситуация, но Нью, сделав глубокий вдох, бегом направляется на кухню, и, взяв бутылку воды, возвращается к парням, неуверенно присаживаясь на край кровати. Он с опаской смотрит в глаза обеспокоенного Прука, совсем неуверенный в том, что имеет право слушать откровения Джеймса. — …скажи мне, что я не прав, Зи?.. Он умер только вчера. Наш друг, блять… умер… Он умер, Зи-и-и…       Нью старается частым морганием согнать влагу с глаз, ведь боль этого хрупкого человека просто поражает. Нью никогда не подумал бы, что Джеймс такой уязвимый. И как сильно же он должен был кричать, чтобы сорвать свой голос? Джеймс… слабый?.. — Они всё ещё в комнате? — тихий вопрос, но по интонации становится понятно, что Прук сейчас безумно зол. — Я… да. Я зашёл к нему в комнату, а Варут на нём скачет, ха-ха-ха… — голос вновь срывается, а Супамон, резко вывернувшись в объятиях друга, искоса, с неприязнью смотрит на Нью, который, почему-то, чувствует себя виноватым?.. — Твой друг… самая настоящая блядь. — Тише, — перебивает его Зи, прижимая к себе. — Я разберусь с этим, слышишь? Я с ними разберусь.       Джеймс ничего не отвечает, лишь сильнее начиная плакать, а Нью, вдруг осознавший причину такого поведения, впервые, пожалуй, за всё время чувствует злость на своего друга. Ему, конечно, не судить Прэма, и всех деталей он не знает, но видит же, собственными глазами видит в каком состоянии сейчас находится Джеймс… А ведь Супамон друг Варута. Не может же быть такого, что… Прэм не знал о его чувствах к Сирапхопу. Вот что парни имели ввиду, говоря о Санта-Барбаре. — …здесь есть аптечка? — полушёпотом спрашивает Панит, удобнее устраивая между своих ног надрывно плачущего друга. Нью коротко кивает, сразу же направляясь за необходимым предметом, не особо понимая, зачем она понадобилась, ведь успокоительных препаратов в ней точно нет. Но вот только стоит её принести, стоит Паниту открыть её, как ужасающая правда открывается взору Чаварина. Вот уж чего он точно видеть не должен был.       Джеймс наносит себе увечья… Глубокие и безобразные порезы красуются на его руке. Замешательство, шок, оторопь, паника — Нью разом накрывает. Если честно, он никогда не видел таких людей, не видел подобных шрамов, и никогда он не делал чего-то подобного с собой… Почувствовав резкий приступ тошноты, Чаварин подрывается в ванную комнату, оставляя Зи обрабатывать раны друга в одиночестве. Сам же предпочитает умыться, а затем, едва не срываясь в схожий приступ истерики, выискивает в своей сумочке заветный пузырёк с успокоительным препаратом, который они вчера с Прэмом купили к ближайшей аптеке после допроса. Он бегло пробегается по инструкции: три раза в день, по две таблетки. Так! Явно пора начинать. — Нью! — Зи зовёт Нонга, и тот, плотно закрутив крышку, спрятав пузырёк обратно в свою сумочку, выбегает из ванной, обеспокоенно смотря на старшего. Взгляд сразу же касается Джеймса, неподвижно лежащего на кровати. — Побудь, пожалуйста, тут. Я отойду на несколько минут.       И даже ответа не дожидается, пулей вылетая из комнаты. Чаварин растеряно смотрит вслед Пруку, затем на Супамона. Подбегает к нему, замечая, что парень, вероятно, вот-вот заснёт, и сразу же выбегает вслед за Панитом, не забывая закрыть за собой дверь. Мало ли что. Вот только Зи попробуй догони. Тут из рубрики: вижу цель — не вижу препятствий. И Нью едва поспевает за старшим, но он искренне обеспокоен тем, что Зи может сделать, находясь в таком состоянии. Это если он-то — Нью, вечно спокойный, никогда не злящийся, сейчас зол, то что говорить о Пруке… Не важно ведь, друг он ему или нет, просто наблюдать за человеком в таком состоянии, в котором сейчас Джеймс находится — уже испытание.       «Это не каникулы. Это квест, блин. Не помутись рассудком и выживи!» — запыхавшийся Чаварин смеётся с собственных мыслей, но от улыбки и следа не остаётся, когда он, таки догнав Зи, слышит из приоткрытой двери незнакомой комнаты громкие голоса.       Там все… явно на эмоциях. — …что, блять, с тобой, Панит? Ты сдурел?! — взвизгивающий голос точно принадлежит Варуту. Но Нью мнётся рядом с дверь, от чего-то не решаясь заходить внутрь. — Ты, блять… — шипит Зи. — Существо, лишённое каких-либо чувств. Мораль и принципы тебе явно чужды.       Вот это да. У Чаварина даже глаза округляются в удивлении от услышанных слов, и он всё же проскальзывает внутрь чужой комнаты, сталкиваясь с тревожным взглядом Нэта. Да, всё как Нью и предполагал. Эти двое спят друг с другом. И даже сейчас они…       Неприятно, если честно. Нью не осуждает никого из них, но ему откровенно нехорошо от этой картины. — Я уже устал. Я просто, блять, устал, — активно жестикулирует Зи. — Какой падалью-то быть надо, чтобы делать такое, а? Я вот даже не знаю, кто из вас хуже… — и нервно смеётся, полубоком поворачиваясь, с осуждением смотря на Нонга, что пошёл за ним. — Зи, послушай, — Нэт приподнимается, явно взволнованный происходящим сейчас. — Это… — Я ничего не буду слушать, — резко перебивает парня Прук. — Я уже заебался вас слушать, — чуть ли не смеясь. — Я всё слушаю и слушаю, да охереваю попутно, — и хищно скалится, с большим трудом подавляя свою злость.       Нью же переводит взгляд на не менее злого Прэма. По нему сразу видно, что никакой вины за эту ситуацию он не чувствует. И слова, что звучат с его уст, подтверждают это. — Тебе вообще какая разница? А? Тебе не кажется, Зи, что ты не в своё дело лезешь?       Чаварин отвлекается на шорох со стороны коридора. Высунувшись, он видит Байбла, что очень очевидно также не в лучшем расположении духа. Он кивает Нонгу в знак приветствия и становится рядом с ним, не влезая в происходящее. — Ну куда уж мне, — наигранно возмущается Панит, — то ли дело ты, Варут. Ты вот свой маленький носик вообще не суёшь ни в чужие дела, ни в чужие отношения. — Завалил бы ты своё ебало! — чуть ли не кричит Прэм, с ненавистью смотря на, вроде как, друга.       Зи дёргается, порываясь подойти к Прэму. Дело секундное, и Нью пугается этого. Он очень боится того, что всё происходящее может дойти до рукоприкладства. Нонг успевает лишь руку вытянуть, как перед ним промелькивает Вичапат, резко оттаскивая Прука назад. — Остынь, Зи. Оно того не стоит…       Нью внимательно наблюдает за другом. Он его достаточно хорошо знает, и сейчас он видит, насколько на самом деле Варут уязвлён. Ему больно, очень плохо — это не лицемерие и не ложь, просто Прэм справляется с горем так, как умеет. Так, как ему это необходимо — какой же смысл осуждать человека за что-то подобное? Прэм сейчас сдерживает слёзы, Нью отчётливо это видит, а ещё знает, что Варут ни за что не позволит себе заплакать прилюдно, к тому же в такой ситуации. — Ситуация ну просто у-у-у-ужас, — нарочито кривляется он, поджимая подрагивающие губы. — Достаточно, может, а? — впервые Нью слышит такой грубый голос со стороны Нэта. — Это уже границы переходит все. Ни одного из вас не касается то, что между нами происходит. Врываться в мою комнату, отчитывать, а тем более оскорблять ни меня, ни тем более Прэма, ты, Прук, не имеешь права, — чётко, холодно, высокомерно. Но Сирапхопа тоже понять можно. Он наблюдал, теперь же защищает. Здесь ведь вообще не может быть правых и виноватых… — Никто никого не оскорбляет, Сирапхоп, — цокает Вичапат, — просто погано на душе, знаешь ли. Вчера, так не кстати для ваших брачных игр, нашего друга освежевали. А вы трахаетесь… — Да и что, блять, дальше-то?! — вскакивает с постели Нэт, кидаясь на Байбла. Тут уже Прэм встревает между ними, а Чаварин испуганно виснет на руке Вичапата. Он вообще в полнейшем шоке от происходящего. Как вообще до этого дошло?.. — Нам тоже погано, ясно тебе? Он и мой друг, он был и другом Прэма. Получше, блять, на секундочку, чем ты! Мы-то его не поносили, мы на него не давили. А ты у нас, — в свирепой улыбке расплываются губы Нэта, — великий моралист, — и голос специально искажает, — все возможные ярлыки на Кая вешал. Ты его презирал откровенно, — со злостью выплёвывает слова Сирапхоп, — ты ему другом-то был? Ты-то?! Вичапат, ха-ха-ха, ты лицемерная сволочь! Значит, я и Прэм — просто отбросы общества, потому что справляясь с болью таким вот образом, — и кивает в сторону постели, — а ты, блять, у нас святая невинность! Ты даже понятия не имеешь, что мы сейчас чувствуем… — и правда, глаза на мокром месте…       Судя по всему, никто не ожидал услышать такого словесного потока от Нэта. Тут и ответить-то непонятно что можно. Но Нью видит, как задевают слова Байбла, он чувствует, как напрягается Вичапат с каждым новым словом Сирапхопа. И Прэм, повернувшийся полубоком к парням, едва сдерживая слёзы, так разрушающе шепчет: — Ему было очень больно… Из-за твоего поведения, Байбл. Ты не знаешь, как Кай переживал…       Нью чувствует, как Вичапат пятится назад. Боже, да что вообще происходит-то? Это что за дружба у них такая, раз они лупят друг друга столь жестокими и грубыми словами?! Неужели стоило всё доводить до такого?! — Хватит! — вскрикивает Чаварин, вставая между парнями. Он ловит на себе удивлённый взгляд влажных глаз Варута, но сразу же отводит собственные. — Вы же друзья. Все вы, — поворачиваясь к Зи и Байблу. — Как вы можете так жестоко и цинично причинять друг другу боль?! Вместо того, чтобы просто поговорить как люди — близкие друг другу люди, вы унижаете, делаете себе больно! Бог мой, — Нью заливается хохотом, — я в шоке. Я в полном шоке ото всего, что сейчас происходит! Хотите ругаться — пожалуйста! Но меня в это, — и мечет острый взгляд сначала на Прэма, потом на Зи, — не втягивайте! Мне теперь есть о чём думать и беспокоиться!       Чаварин, возмущённый происходящим — это же просто нелепо и несуразно в данной обстановке, порывается как можно скорее покинуть комнату раздора! Вот только оказывается перехвачен Нью, чувствует он и неуверенное касание Байбла к своему запястью. Даже Варут поворачивается заплаканным лицом ко всем, вот только в двери они встречают того, кого меньше всего ожидают увидеть. — Д-Джеймс? — поражённо шепчет Нью, вырываясь из хватки Прук. — Как ты вышел?! — но Зи так сильно держит!       Сказать, что Супамону плохо, ничего не сказать. Если честно, взглянув на него, складывается чувство, что он присмерти. Настолько плохо выглядит парень. Цвет его кожи приобрёл нездоровый зеленоватый оттенок, а кровоточащая рана пропитала повязку, которую наложил Зи. Она-то и привлекает всеобщее внимание. — Что с твоей рукой?! — Прэм подрывается с места, но его грубо отталкивает Байбл. — Вичапат, контролируй свою гнилость, please, — притворно улыбается Сирапхоп, отводя назад растерянного и подавленного всей ситуацией Варута, сам двигаясь вперёд, — Джеймс… пожалуйста, посмотри на меня… — вот такого трогательного и обеспокоенного голоса Нэта Нью тоже ещё не слышал. Мамочки… Ещё немного, и он просто с ума сойдёт! — Замолчите все!!! — во всё горло вопит Чаварин, и даже Прук дёргается от неожиданности, позволяя Нонгу проворно выбраться из его хватки. — Джеймс, — он прикладывает руку ко лбу парня, — у тебя жар… Зи! Надо в больницу! Это же может быть заражение… — чуть слышно шепчет, но все всё прекрасно слышат. — Я за машиной! — Байбл буквально выбегает из комнаты, а Нью аккуратно берёт повреждённую руку, опуская на неё свитер. Нечего смотреть туда, уже скоро дыру прожгут. — Джеймс… — Что происходит, господи?..       Нью неуверенно смотрит на Прэма, не зная, что должен ему сказать. Он переводит взгляд на Нэта, что нервно, обеспокоенно расхаживает по комнате. Кажется, у всех вот-вот сдадут нервы, осталось найти того, кто начнёт это шоу. — Кхм, — Супамон тяжело вздыхает, — ты закрыл дверь… на замок, который изнутри открывается… — Что с твоим голосом?! — не выдерживает Варут, всё же подбегая к другу. Не решается он коснуться Супамона, не может и в глаза ему посмотреть. О, а в этом плане Джеймс восхищает Чаварина — он постоянно, несмотря на ситуацию или собственное состояние, смотрит человеку прямо в глаза. Поразительно. — Я приболел, — язвит Джеймс, в отвращении кривя губы, но на Нью переводит обеспокоенный взгляд, — я пришёл к тебе. Ты не взял смартфон, и ты не видел это… — а сам что-то открывает на своём телефоне. — Только не говори, что новый труп, — шикает Панит, подходя ближе. Нэт тоже оказывается рядом, но смотрит не в телефон, а только на лицо Джеймса. Нью лишний раз поражается тому, насколько, оказывается, люди сложные!       Свистом вырывается тихое: нет. Но тяжёлый взгляд не предвещает ничего хорошего. Джеймс отдаёт в руки Чаварина свой смартфон, с так неудивительно открытой перепиской общего чата.

AngelMin @ NuNewCwr, сегодня — годовщина того дня, когда я Вас впервые увидел: этот день… в моей жизни… [ВИДЕО]

— Так-так, стоп! — Зи грубо выхватывает смартфон из рук Нонга. — Ты же вчера ответил на его сообщение, Нью, — шепчет Прэм, крепко сжимая руку друга. — Что же там?.. Зи?..       Но Прук молча смотрит видеофайл, и хотя парень пытается скрыть волнение и даже испуг, получается это у него не очень хорошо. — Да что там?.. — Нэт вырывает телефон из рук друга, стараясь держать экран так, чтобы видели и Прэм, и Нью, и вновь включает видеофайл, скинутый Мином.       Короткое видео, всего двадцать одна секунда — что за такое время можно, казалось бы, снять. И все, пожалуй, ждут очевидного: либо из уже скинутых жертв, либо, чего не хотелось бы, тело новой жертвы, вот только увиденное повергает в полный шок абсолютно всех. Там и правда нет крови, внутренностей и мёртвенно спокойных лиц жертв, в чертах лиц которых всё ещё хранится застывший ужас — нет ничего такого, что, несомненно, повергает в шок. Тёмное помещение, беззвучное передвижение — сначала даже и непонятно, что снимает этот человек, да. Неясно до тех пор, пока камера не касается лица беспокойно спящего Нью. Вот он момент — когда кошмар начинает материализовываться. И тут уже не отшутишься.       Нью осторожно забирает телефон в руки, вновь и вновь пересматривая кадры с собственным изображением. Это же тот день… когда Чаварин, мучаясь от ночных кошмаров, проснувшись, заметил фигуру рядом с постелью. Это точно тот день…       Ха.       Ха-ха-ха…       Серьёзно, что ли? Он серьёзно? — Мне нужно на работу, — устало выдыхает Чаварин, отдавая смартфон Джеймсу. — Спасибо, Джеймс… — На какую, блять, работу?! — Нет. Ты никуда не пойдёшь… — Нет, я пойду, — тихо, но уверенно отвечает Чаварин. — Я уже понял, что он нацелился на меня. Так что неважно, где я нахожусь, — смотря Пруку в глаза, — он всё равно найдёт меня, — вот так вот. Его же аргументами бьёт. — Сейчас вам нужно отвезти Джеймса в больницу. Это важнее всего.       Нью спешит покинуть парней. Он не реагирует на нервные ругательства со стороны Зи, что, подхватив Супамона на руки, спешит к лифту, он не реагирует на крики Варута о том, чтобы Нью подождал его, и уж точно Чаварин не слушает причитаний Нэта. Всё это неважно. Абсолютно неважно.       Какой смысл сейчас трястись рядом с Чаварином, когда так очевидно помощь и поддержка нужна Джеймсу? Пойдёт на работу Нью или не пойдёт, — избежать встречи с ангельским Мином ему, увы, не удастся. А сейчас, честно признаться, ему необходимо немного тишины. Весь этот дурдом, по-простому выражаясь, Санта-Барбара, порядком вымотала. И разбираться в том кто прав, а кто нет — не хочется.       Почему-то когда все должны держаться вместе, так называемые друзья начинают ругаться, а от этого становится только хуже. Есть вещи, на которые человек повлиять не может. Эта ситуация одна из тех случаев. Но Нью всё ещё контролирует некоторые аспекты своей жизни, в том числе и работа, на которую он-таки должен выходить. Это эти парни с деньгами — они могут не переживать о подобном, а Нью приходится держаться за это место. И даже если Мин его настигнет в библиотеке, то, в конце концов, это, пожалуй, достойное место для встречи со смертью.