Только дыши... на моих губах

— Как, блять, это произошло?! Как, я вас спрашиваю?! — Даллон рвёт и мечет. От силы его голоса дрожат стены, а полицейские, что были оставлены возле всевозможных входов-выходов, боязливо жмутся друг к другу, виновато опустив головы. — Ты должен был следить за камерами! — дёргает он за плечо одного из своих подчинённых. — Ты!.. — Даллон, успокойся, — нервно потирает переносицу Ракковиц. — Криком дело не решить. — А чем решить, бля? — злобно шипит Макс, как бешеный смотря на коллегу. Но у Сета ответа нет. Он сам в шоке от происходящего. Нет, конечно же они допускали мысль, что преступник за ними последует, но именно по этой причине они и поставили столько своих людей по всему зданию. Как же так вышло… — Господин… — неуверенно произносит один из парней Даллона. — Но на видео нет кого-либо, кто входил в гостиницу за всю ночь…       Звериный оскал на лице, и парень, кажется, сжимается до размера горошины. — Да ну? То есть два трупа, — показывает он рукой в сторону запасного выхода, — это иллюзия? — Даллон, подожди! Он…       Споры, ругань, выяснения отношений: кто виноват, кто не прав, кто получит выговор, и это в лучшем случае, а Зи потерянный и разбитый сидит на стуле, апатично смотря в пол. Когда он проснулся и не увидел рядом Нью, то даже не подумал о чём-то плохом, будучи уверенным, что они в безопасности. Но когда взгляд скользнул в сторону двери, которая оказалась открыта, Панит как ошпаренный подскочил на постели и, спотыкаясь, ринулся в коридор. Всего одна маленькая надежда, что всё это недоразумение, всё не так, как могло ему сейчас показаться… Совсем немного он просил, правда? Вот только пустой коридор и тишина становятся вердиктом.       И минуты не прошло, как Прук начал ломиться в комнату детективов. И минуты не прошло, как Ракковиц пытался понять, что ему объясняет столь суетливо Зи. Ну а когда уже понял, то сам поднял на ноги весь отель, что привело к найденным трупам их коллег, что привело их в комнату охраны, где удивительным способом оказались испорчены все файлы прошедшей ночи…       И пропавший Нью. — Это, блять, шутка такая, нахуй! — продолжает рвать и метать Даллон, пока Ракковиц безуспешно старается его успокоить.       А Зи так и продолжает сидеть в оцепенении, теряясь в догадках. Почему Нью не разбудил его? Зачем вообще открыл дверь? Или дверь взломали? А что если это кто-то из полиции? Пошёл ли Нью с ним сам, или он заставил Нонга? Где он сейчас? Жив ли?..       Сердце вопит как дикое… От боли и страха… От тоски.       Он не должен был засыпать. Он должен был его дождаться! — Блять! — резко вскакивает Панит на ноги, от чего стул с грохотом падает на пол. Суетливо парень начинает ходить по комнате, нервно покусывая ребро ладони, пока голова пытается выудить из сотен хоть одну здравую мысль. Нужно найти, нужно помочь, нужно спасти, вот только как?! — Зи! — влетает в комнату нервный Макс. — Ты можешь мне ещё раз объяснить, как это произошло? Было хоть что-то, что показалось странным… м-м-м… подозрительным…       Честно сказать, Зи непривычно видеть Даллона таким. Не то чтобы он его часто видел до этого, но… Этот сумасшедший детектив всегда улыбался и шутил, а теперь похож на голодного и чертовски опасного зверя. — Ничего, Пи. Я пришёл, закрыл дверь… Точно закрыл, вот сто процентов. Я помню, как три раза ключ повернул и ручку подёргал. Потом мы немного поговорили, Нью был тут, я ушёл в душ. Вернулся. Мы лежали, говорили, потом, — детали опуская, — я, видимо, уснул, а Нью… Может, он в душ пошёл, чтобы умыться. Я… я не знаю, — перепуганные глаза, в которых столько вины и страха, пронзают Даллона насквозь. — Я не знаю…       Детектив делает глубокий вдох. Затем кладёт свою тяжёлую ладонь на плечо Нонга и, чуть склонившись к нему, очень тихо интересуется: — Я вижу, что ты мне не договариваешь что-то. Рискну предположить, что с Нонгом вы состоите в иного рода отношениях… не дружеских.       Зи бросает острый взгляд на бледное лицо Макса, сразу же прикрывая глаза. — Это не имеет значения. — А вот я думаю, что имеет, — ещё тише произносит Даллон. — Если мы предположим, что этот урод каким-то образом узнал, что вы тут, как ты выразился, беседовали… А затем разозлился… — К чему вы ведёте?! — за секунду вспыхивает Зи. Чего он хочет от него?       Целовались они или нет, какая, блять, разница?! Мин его поэтому забрал, что ли? Бред какой! — Он в прошлый раз чуть дверь бронированную не пробил, — как факт, с досадой. — Думаю, сейчас могло произойти что-то схожее… — Я всё равно не понимаю! — Прук уже не сдерживается. — Как это связано? Ладно, окей, я понял. Он одержим Нью, но как связано то, что происходит между нами? — Потому что он им одержим, — тяжело выдыхает за спиной Ракковиц. — Ему невыносимо видеть Нонга с кем-то другим, тем более в таких близких отношениях.       Зи в неверии смотрит на детектива. — То есть это я виноват?! — Никто тебя не обвиняет, — спешит понизить градус Даллон, — это просто предположение, не более того. И уж точно от тебя здесь ничего не зависело. Он… так или иначе, шёл за Нонгом по следам… — Но как… — обессиленно падая на постель. — Как он может знать, что именно происходит у нас? Да мы ничего такого не делали даже… Господи… — как же Прук омерзительно себя ощущает сейчас. Его словно в помоях вымазали.       Один из работников команды детективов, что осматривает комнату, решает вмешаться в тяжёлый и очень эмоциональный диалог: — Думаю, причина в этом, — а в руках держит небольшую камеру, которую выудил… а откуда? — Очень ловко спрятал, — вроде бы хвалит, — просто так не найдёшь… — Он явно поехавший, — нервно улыбаясь, кивает Макс. Кажется, ещё немного, и он развалится на части. — Он не мог пройти сюда, — злобно бормочет Ракковиц. — Здесь повсюду наши люди. Он не мог сюда зайти! Мать твою! — со всей силы он пинает стул. — Ну почему, — глубоко вздыхает Панит, исподлобья смотря на детектива. — Здесь были ваши сотрудники, работники этой гостиницы и… мы.       Судя по взгляду Даллона, тот тоже обдумывал этот вариант, да и по угрюмому Ракковицу становится всё понятно. — Вообще, — снова прерывает их сотрудник, — хоть видеозаписи и повреждены, но ПиСан сказал, что это примитивный вирус. Он сможет восстановить файлы, возможно, что не все, но… — Он точно есть на этих записях, — перебивает молодого парня Ракковиц. — Сколько у него уйдёт на это времени? — Около… — Да у нас нет времени, — разводит руками Даллон. — Час, два, сутки? Трое? У него Нонг, и у нас каждая минута на счету. — Я это понимаю!!! Но…       Зи раздражённо закатывает глаза, отворачиваясь от очередной перебранки полиции. Как же ему надоело слушать их споры, их выяснения… Они всё говорят и говорят, но ничего не делают.       Поникшие глаза останавливаются на вещах Чаварина. Ушёл в ночных? А там ведь холодно…       «Нашёл о чём волноваться, Зи».       Но ведь беспокоится, и очень даже сильно. А в руки берёт толстовку, в неприглядной мысли поднести её ближе к носу, чтобы вдохнуть ещё хранящееся тепло чужого тела, вот только с грохотом на пол падает смартфон, привлекая общее внимание. — Это телефон Нонга Нью? — сразу же подходит к Пруку Даллон, поднимая смартфон. — Нет… — нахмурившись, откровенно не понимая, как телефон Супамона оказался у Чаварина. — Это телефон Джеймса.       Макс переводит удивлённый взгляд на Зи. — И каким образом он попал к нему?       Но Панит сам не понимает. Лишь плечом скупо жмёт, аккуратно забирая из чужих рук знакомый смартфон. Нажимает на блокировку, ну просто проверить, и чудо, телефон работает! Но вопрос-то открытый: как сей девайс оказался у Нью? — Возможно, — шёпотом, — когда мы были на чердаке, Джеймс отдал ему…       Единственное объяснение, больше нету. — Ты знаешь пароль?       Задумчиво посмотрев на Даллона, прикусив щёку изнутри, Панит быстро двигает пальцем по экрану, облегчённо вздыхая. — Видимо, знаю…       День рождения Нэта. Ёбанный романтик. Но спасибо. Это значительно упрощает дело. Первым делом Зи лезет в галерею, в которой на первый взгляд и не видно чего-то стоящего или того, что может помочь. Но затем Прук открывает файл, где Джеймс хранит запароленные папки. В них много личного, в них полно компромата… Хех… Как тут не улыбнуться, когда Зи точно знает, что хранится внутри этих скромных файлах. Но вот она — странная, безымянная, по дате… вчерашняя? — Это новый файл.       Ракковиц тоже подходит ближе, внимательно смотря за действиями Прука. — Открой.       Недовольно зыркнув на детектива, Зи нажимает на папку, но, как и ожидалось, на ней тоже стоит пароль. А Прук его не знает. Он не может знать. — Я не знаю пароль. — Попробуй тот же, что и от телефона, — снова подаёт голос молодой парень со стороны, привлекая к себе внимание сразу трёх пар глаз. — Что? Если это было сделано вчера, как вы говорите, пока были на чердаке, то, вероятно, господин Супамон использовал тот, что является для него основным. Тот, что всегда в голове. Тот, что первый приходит на ум.       В принципе, вполне логично.       Во всяком случае, они ничего не потеряют, если попробуют. Но снова они попадают в точку. То есть пароль правильный. Снова день рождения Нэта. А Зи хотел попробовать семь единиц, ну или восемь нулей, ха-ха. Что ж…       Там один файл на три минуты. Файл, на котором виднеется человек в капюшоне, чьё лицо закрыто маской. Не решаясь, боясь того, что там запечатлено, Прук не находит в себе силы включить видео, однако у детективов на сантименты времени нет. Даллон забирает смартфон обратно, ни секунды не сомневаясь, включая видеофайл.       Слышать крики Прэма… невыносимо. Совесть ли заиграла, но Макс сбавляет звук, видимо уловив окончательно поникшего Прука боковым зрением. Не хватало ему ещё тут какой-нибудь припадок истерический получить. — …ты был всё это время… — доходит до слуха Панита. И он напугано, но уверенно поворачивается лицом к детективам. — Ничерта не понятно же! — шикает Ракковиц, отходя в сторону. Даллон тоже не очень доволен. Ожидали, видимо, больше. Но кроме криков и обрывков фраз сложно что-то разобрать.       А Зи стоит в полнейшем оцепенении. Варут точно знал нападавшего. Он его знает. Значит, знает и Прук. А это означает, что он может узнать нападавшего, даже на таком неточном и ужасном видео… — Позвольте мне, — тянет он подрагивающую руку, но Даллон коротко кивает в знак отрицания. — Вдруг я узнаю его. Раз Прэм знает, то я тоже знаю. У нас полно общих знакомых… — Ты еле на ногах стоишь! — Извините! ПиСан смог почистить один из файлов! Думаю, вы должны посмотреть, — протягивает планшет парнишка, искоса смотря на Зи. Пока детективы занимаются просмотров новых кадров, Прук вылавливает в чужих руках смартфон Супамона, делая звук на минимум, рассчитывая, что ограничится просмотром для опознания.       Знаете, Зи озадачен. Он нерешительно смотрит на ролик, снова возвращаясь к нужным секундам, что-то для себя решая, что-то принимая для себя. Но в голове не укладывается. Такое и не может уложиться, ведь он узнаёт сразу двоих на видеозаписи. Это должно, нет, обязано принести облегчение, ведь именно это может помочь сейчас в поиске Нью, в его спасении… Но он просто не может согласиться с собственными глазами, которые рисуют силуэты двух друзей.       Это неправда.       Это всё гнусная ложь!       Такого просто не может быть! — Зи… — Даллон, заметивший состоянии Прука, быстро всё приравняв в уме к правильному ответу, медленно подходит к Нонгу. — Скажи нам, кто он… — Ты же узнал? — Ракковиц более резок в своих словах.       Панит едва заметно кивает. — Назови имя… Зи. — Это…       Боль. Тянущая и саднящая, она словно достигает точки своего кипения, прямо на голове Нью. Ещё и тошнит… Пищевод просто стягивает, а во рту так сухо, что кажется, будто всё внутри покрылось глубокими трещинами.       «Больно…»       Непроизвольно срывается болезненный стон, и теперь уже пульсирующая боль колко и остро ощущается на нижней губе. Металлический привкус во рту… Обрывки воспоминаний.       Взвинченный Мин, грубая хватка на шее. Ощупывание засоса Зи. Удар по лицу… Удар по голове… Темнота…       Да. Точно. вчера он ушёл с Мином. Тогда, получается, что сейчас они… Приоткрыв глаза, но не увидев перед собой чёткой картинки, Чаварин боязно закрывает их, пытаясь глубоким дыханием успокоить подкатывающуюся панику. Просто руки, связанные за спиной — тот ещё напряг. Но вот минута, две. Сердце вроде бы стучит уже тише и спокойнее, а мысли, хоть и суетливы, но уважительно движутся друг за другом — Нью вновь приоткрывает глаза, на пробу, но сразу же резко дёргается, от чего и без того раненная голова бьётся о стену. Прямо перед ним, буквально в трёх-четырёх сантиметрах сидит ангельский Мин, внимательно наблюдая за пришедшим в себя Нонгом. — М-м-м-м… морщит лицо Нью, с неприязнью смотря на незнакомца. Чего уже бояться? Он с ним, перед ним, совсем беспомощный. Будет пытать его? Да пожалуйста. Убьёт? Да бога ради. Просто пусть больше никого не трогает.       И почему-то Чаварин ждёт, когда этот псих начнёт говорить. Может, что-то спросит, ну или поиздевается… Хоть что-то скажет, потому что, честно сказать, сидеть с ним в тишине, особенно когда ты буквально слышишь его тихое и мерное дыхание, чертовски жутко и неприятно. Лучше бы он говорил, пытаясь объяснить свои извращённые мотивы, а не просто смотрел. Чего он смотрит? Вот чего? Его глаза холодные и тёмные, в них нет эмоций, в них нет мыслей, во всяком случае этого не видно Чаварину. Может, Мин всё скрывает, может, он и правда настолько пуст, но любому человеку, в итоге, рядом с таким будет очень неуютно. А это ведь не учитывая, что он маньяк-потрошитель.       Ладно. Со смертью уже смирились, нестрашно. Но что дальше-то? И вообще… где они сейчас? Разорвав неприятный зрительный контакт, Нью изучающе водит глазами по небольшой комнатке, в которой нету окон. Это место ему незнакомо, а ещё оно очень захламлено. Почти что как на чердаке было, только тут всё более… небрежно, что ли.       Испугавшись чужого касания, буквально из-за неожиданности, Чаварин дёргается как от удара током, в замешательстве смотря на убийцу, пока тот, непонятно для чего, прикладывает ватный диск к разбитой губе.       О боги. До чего же заботливый маньяк.       Нью одёргивает голову как может, чтобы избежать этой «заботы», но Мин не оценивает прыти Нонга. Грубо схватив того за горло, ангел продолжает обрабатывать рану, которую сам же вчера и оставил, находясь в приступе ярости из-за ревности. Как бы глупо это не звучало.       Губы опухли, особенно нижняя, но теперь на ней нет крови: ни вчерашней, ни свежей. Но болит всё также. А Мин снова отходит, копаясь на столе. Как же всё это глупо и бессмысленно!       Прокашлявшись от сухости в горле, Нью удобнее усаживается, краем глаза ловя на себе пристальный взгляд Мина через плечо. Бдит, чтобы пленник не смог сбежать? Ха-ха, а куда бежать-то? Где он находится вообще? Боже-е-е-е-е. Почему нельзя просто убить его?       Резко дёрнув стул, раздаётся неприятный для слуха скрип, а затем с грохотом опускается чужое тело на этот же стул. И вот он, убийца, вновь сидит и просто смотрит на Чаварина. Это игра, что ли? Кто первый сдастся и заговорит? Или что? Что ещё ему надо? Настраивается на пытки?       Нью снова осматривает помещении в поисках выхода. Ну а что? Что ему ещё делать остаётся? Вдруг появиться шанс улизнуть отсюда… Но что-то ни одной двери не видно. Но она ведь должна быть! Совсем не стесняясь психопата, что с присущей ему одержимостью наблюдает за ним, Чаварин продолжает рыскать глазами в тёмной комнате, в надежде найти…       И снова резкий звук.       Нью поджимает ноги к себе ближе, оторопело смотря на быстро шагающего по комнате психа. Что? Чего он? Разозлился, что ли? То есть сейчас убьёт?       Сглотнув, набрав в грудь побольше воздуха, Чаварин уже приготовился умереть. Честно, лишь с одной мыслью: лишь бы не мучиться. Во только Мин, опустившись перед ним на колени, протягивает Нонгу подарочную коробочку, во все глаза смотря на Нью. Тот жмётся ближе к стене, в попытке сохранения большей дистанции с неприятным человеком, со страшным монстром, и он уверен, что в этой коробке скрывается очередная гадость…       Пальцы в перчатках приоткрывают крышку, а Нью плотно стискивает губы. Он просто чувствует, что там не будет ничего хорошего. И не ошибается. Свежее человеческое сердце, а рядом, ха-ха, ромашка.       Полный ужаса и отвращения взгляд Нью устремляется в глаза напротив. Чёрные, они сейчас полны нежности и глубины… Леденящий душу холод пробегается по телу. Он ему сейчас чужое сердце в подарок преподнёс, а смотрит так, словно в любви признаётся самым романтичным образом.       «Почему я просто не умер в ту ночь?»       Оставив открытую коробочку рядом с Нонгом, Мин встаёт, отходя на пару шагов назад. Снова он чуть склоняет голову и, судя по глазам, расплывается в улыбке. А Чаварину уже тошно от этого. Всё происходящее — предел мерзости, предел отвращения.       Если Чаварин выживет, ему придётся вынести важный урок: никогда не устанавливать пределов. Потому что жизнь не имеет этих границ, а ещё у неё бесконечное число способностей. Например, показывать людям, насколько они наивны и самоуверенны. Это ли было пределом мерзости? Так прямо сейчас Чаварин убедится, что ошибся. Пока Мин громоздко раздвигает коробки в стороны, открывая взору полотно на стене, пока подходит к Нью со стороны, что-то делая с предметами на полке, Нонг начинает понимать, что открывшийся ему экран для показов видеозаписей сейчас откроет ему то, чего он видеть не хочет.       Нью готов прервать молчание. Потому что он, блять, не хочет смотреть на это! Но плёнка уже запущена, и, приоткрыв рот, Нонг в замешательстве смотрит небольшой ролик из нарезок, на которых только он. Куда-то идёт, где-то стоит, или же просто спит, но это он — Нью Чаварин, простой и скромный студент, который пал жертвой маниакального психопата. Снова чёрный экран, и вроде бы становится легче, но вот новые кадры.       Полные ужаса глаза. Судя по всему, душераздирающие крики, пока огромный нож вонзается в тело. Он… смонтировал видео из своих же убийств?       Плотно закрыв глаза, Чаварин принимает для себя решение, что не будет смотреть на этот омерзительнейший ужас, вот только Нонг самонадеянно позабыл, что решения в его жизни принимаются вовсе не им самим. Почувствовав металлическую хватку пальцев на своих скулах, ощутив, как насильно пытаются открыть его глаза, Нью их открывает, потому что, честное слово, ему кажется, что этот ненормальный их ему вырвет или проткнёт…       Он вынуждает его смотреть. Заставляет видеть боль и страх всех тех, кого он изувечил так жестоко. Стоит Чаварину только отвести взгляд, как хватка на лице становится такой сильной, что кажется вот-вот и треснет челюстная кость. Нью смотрит, потому что боится. Потому что больно. Потому что он слабый? Что он может поделать? Как должен бороться? Горькие слёзы начинают капать с глаз, и когда они касаются чужой руки, на удивление, Мин вздрагивает, спеша вытереть их с лица Нонга. Тот пытается отмахнуться, пребывая уже в истерическом состоянии, пытаясь забыть увиденные картинки, но Мин резко хватает его за лицо, приближая к своему. Сквозь маску он касается губ Нью, оставляя лёгкие поцелуи на них, кажется, вкладывая в них все свои эмоции. Что он любит, что он переживает, что всё это было только ради него…       И Чаварин не может успокоиться, лишь сильнее поддаваясь накрывшей его истерики. Это просто жестоко — заставить его лицезреть нечто подобное. Это… Это… Нью уже всхлипывает вслух, стараясь спрятать лицо он обжигающих ядом поцелуев, как вдруг… Мин начинает напевать мелодию… Крепко прижав голову Нонга к своей груди.       А запись идёт на повтор.       Но Нью знатно ошалел сейчас. И даже не моргает. Он даже дышит через раз. Эта мелодия, что поёт ему ангел… Эта мелодия! Её пела мама Нью. Она сама придумала её. Никто не может знать. Никто!       Ощутив, как выворачиваются мышцы наизнанку, как стягиваются в единую точку все органы, Чаварин, как может, приподнимает голову, вышёптывая в линию челюсти: — Кто ты такой?..       Задумчивый, мягкий взгляд направлен на экран, пока его прожигает испуганный и ошеломлённый, а Мин даже не прерывается, продолжая напевать знакомую лишь Нью мелодию, пока свободной рукой так беззаботно, словно нет в этом ничего страшного, стягивает со своего лица маску.       В этот момент мир замирает на долю секунды, прежде чем разлететься на куски. Нью падает прямо в прострацию, двигая губами, как рыба на суше.       Да это просто бред.       Ха-ха.       Не может быть.       Как же так?.. — Так это был ты…