VI
Антон Шастун создал группу «Попов – чмо».
Антон Шастун пригласил Scroodgee в группу «Попов – чмо».
Scroodgee набирает текст… «Шаст, ты еблан?» Тут же следом с соседней кровати донеслось: – Шаст, ты еблан? – Лицо Эда выразило всю вселенскую боль и принятие, которые в нём, видимо, скопились за недели выслушивания стенаний Антона по поводу своего неблагополучного преподавателя. – Ты хочешь, чтобы я эту парашу не просто слушал, но ещё и читал? – Блять, братан. Я так с мыслями собираюсь, чтобы настроиться на подготовку. – Делаю группу «Шастун – чмо». А ты это говно удали! – Эд, сам заебал, погоди. Есть идея. Я найду единомышленников, познакомлюсь с ними поближе, добавлю в группу и буду допытывать, как расположить Арсения к продуктивному диалогу, – Шаст сел на край кровати и решил погрузить соседа в свой небезупречный план. – Я тебе сразу отвечу, можешь не тратить время: горизонтально, желательно вдоль кровати, – пробубнел Эд. – Чего ты стебёшься? Бля, братан, ну завязывай. Смотри, – Шастун заговорщически наклонился вперёд, – я отыщу ту Таню, которая к нему на консультации ходит, допрошу её. Если получится, уломаю Позова раскрыть мне все тайны Попова. Может, его тоже в группу пригласить? Так же удобнее общаться. Клуб единомышленников! – Шастун восторженно захлопал. – Место в коротком листе на отчисление стопудово ты себе забронируешь. Особенно если начнёшь подстрекать одного препода против другого. Группу удали, а Таню найди. Ссылку потом кинь мне на её страничку, я заценю. Антон, как обычно, не понял, всерьёз говорил друг или шутил, но, по опыту, всё же решил, что скинет. – Вот, Эдик, ты уже чуть менее скептичен. Смотри, давай с тобой подумаем, как можно подкатить к Попову, чтобы он отъебался раз и навсегда со своими придирками и был обычным научником. Выграновский ошеломленно взглянул на друга, не веря своим ушам. – Подкатить? Шаст, ты готов жопу подставить ради ебаного диплома? Типа, какой диплом, такой и Шастун? Ахуеть, братан, ты жаждешь знаний. – Заткнись! Дебил, подкатить – это не значит в таком смысле. Кстати, думаешь, зашло бы? – тут же в мозгу Шастуна загорелась лампочка. – Только представь: я ему – липкие намёки, а он охуеет и, чтобы избавиться от провокаций, всё моментом согласует. Эд убрал телефон, опустил ноги с кровати и вымученным голосом ответил: – Чтобы он тебе что-то согласовал, ты должен хоть что-то делать, сечёшь? Как минимум, план. Шастуна как по затылку ударили. – Блять, я забыл про него. – Дурак, ты, Тоха, – Эд уже начал сворачиваться обратно в моток одеяла, как вдруг не сдержался и выпалил, – ты мне только одно объясни: а почему тебе западло сделать так, как он тебе сказал? Мол, прочитай вот это, потом поговорим. Может, там всё и написано. Ты же даже не пробовал! Просто время потратил на выдумку своих коварств. Пытаешься наебать судьбу там, где это не нужно. – У меня нет времени, чтобы прослушать гигабайты этого говнища, Эд. Я когда это должен делать? – не унимался Шастун. – На работе воткни в уши и вперёд. – Стоп, сегодня какой день недели? – лицо Шастуна побледнело. Время – почти десять утра, пар нет. Не дай Бог суббота. – Суббота, Шаст, опомнись. – Пиздец! Срочно, кинь мне булку, я чуть работу не проебал!***
Доехать до «Фикуса» было несложно. Всего одна пересадка, двадцать минут общественного транспорта – и Антон у цели. Если б не разговор с Эдом, он бы точно психанул и на нервах завалился спать, напрочь забыв о смене. Ангелина сегодня в магазине, а он, как верный и трудолюбивый сотрудник, должен был обхаживать своё подсобное хозяйство. Не прям своё, конечно, и не с воодушевлением, но всё же. Другого варианта, кроме как вставить наушники и включить аудиолекции, присланные Поповым, у Шастуна не было. План заранее обречён, потому что восприятие информации на слух и тем более её запоминание у Антона ощущалось по уровню ниже плинтуса. В запасе ещё четыре дня до назначенного Поповым срока на отправку плана, и хотя бы часть отборной звуковой свалки Шастун способен был осилить. Просто на случай, чтобы козырнуть перед Арсением, мать его, Сергеевичем, что он полностью в теме происходящего. Поздоровавшись с Ангелиной, Антон надел наушники, натянул перчатки и принялся за работу. Десяток подросших в подсобке эхинокактусов ждали своего часа для переезда в горшки побольше. Уже завтра их острые иголки смогут радовать жаждущих покупателей. Стоило Шастуну нажать на «play», как он застыл с мешком грунта над ведёрком. Такой подставы он не ожидал: лекцию целиком и полностью озвучивал Попов собственной персоной. «Кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права, Арсений Сергеевич Попов» ещё никогда не звучало для Антона так ошеломляюще. Мягкий, явно поставленный голос с ровными паузами произносил заготовленный текст: «Источниками гражданского права являются обычаи делового оборота. Существует несколько критериев…». Антон вслушивался в каждое слово, но не мог понять смысла услышанного. Голос Арсения обволакивал, успокаивал, казался пышной периной, взбитой до облака. Спокойный тембр никак не вязался с привычным образом строгого и вспыльчивого преподавателя, отчитывавшего Шастуна за каждый неверный шаг. Сейчас он слушал не научную теорию, а сладкую сказку на ночь, и этот пугавший контраст окончательно подвёл Антона к мысли – он совершенно не знал грани этого человека. Сам факт, что преподаватель столько часов своей жизни потратил на начитку собственных же лекций – уму непостижимо. Хотя, может, он так рьяно настаивал на том, чтобы Антон всё прослушал, не из-за желания вбить ему в голову новые знания, необходимые для защиты, а чтобы блеснуть безупречно чистой речью? Кто знал. Шастун решил, что опросу на эту тему самое место в группе «Попов – чмо». Потом с минуту подумал над словами Эда и удалил. То ли здравый рассудок, то ли чутьё говорили, что послушать друга будет правильным. Как бы Шастун ни был разочарован участью аудиопоглощения, оторваться и выключить воспроизведение лекции он не посмел. Сначала он убедил себя, что продолжал слушать из-за принципа – Арсений просто-напросто должен знать, что Антон выполнил всё ровно так, как тот ему советовал, и если что-то в будущем плане работы (пока не начатом, но заранее безупречном) будет не так – это целиком и полностью вина Попова. Лекция недостаточно продуктивна, а не Шастун. Лекция. Не Шастун. Спустя несколько минут Антон вынуждено признал – слушать Арсения было довольно приятно. Его лёгкая хрипотца от напряжённой диктовки начала вызывать улыбку – буквально приподнятый уголок, не шире. Губы с каждой минутой расплывались дальше, со стороны, пожалуй, выглядело, словно нервы на лице Шастуна, пересаживавшего цветы, било мелким параличом, но никто, кроме бедных кактусов этого не заметил. И его самого в отражении стекла. С каждой фразой Антон в речи Попова находил ключевые точки, по которым стал угадывать, с какой интонацией будут сказаны дальнейшие слова. Антон слушал лекцию, ловя дыхание и его перебивки, чтобы различать, в какой момент Попову не хватило воздуха договорить фразу, и заключил, что голос, звучавший в наушниках, был безупречен. За почти полтора часа прослушивания Шастун не запомнил ни одной темы или определения. Неожиданно стало плевать на теорию – практика и подробнейший анализ личности говорившего показались ему куда интереснее. Тембр так сильно завлекал, что хотелось укутаться в услышанные «частное право», «широко применяемое», «право владения» и другие фразочки, сказанные Поповым с особыми акцентом и интонацией. Антон и не подозревал у себя таких наклонностей – получать удовольствие от голоса и его приглушенных ноток. Ни с одним из знакомых, а именно таким, по убеждению Антона, Попов для него был – просто знакомым (пусть и с неприглядной предысторией), Шастун не отвлекался на манеру речи. А здесь резко обнаружил, что его вечно напрягавший и невыносимый преподаватель, которого вывести из равновесия – раз плюнуть, вечно метавшийся между смятием, робостью и недосказанностью, на удивление бархатно и интригующе диктовал абзац за абзацем. Шастун на момент забыл о том, что слушал научную теорию, из которой ему, хочешь – не хочешь, нужно было черпать частички информации. Все мысли заволокло догадками о том, где бы преподавателю мог пригодиться такой искусный навык. С голосом Попова можно было бы с успехом работать в сексе по телефону, а не рассказывать странным студентам о сущности гражданских правоотношений. Понапрасну растрачиваемый талант! Жаль, Шастун заранее не знал, что Арсений сам себе начитывал, как бы двусмысленно это ни звучало в голове. Полки с растениями были приведены в полный порядок, а Антон всё никак не мог позволить себе выключить запись. Собираясь домой, он сделал её чуть тише, чтобы отчитаться Ангелине, и Арсений буквально шептал ему на ухо отличия материальных и нематериальных благ. Громче Антон не сделал и после, даже на таком низком уровне динамика слова с придыханием и интонационным ударением отдавали непозволительно глубоко. Люди придумали фоновый шум и АСМР, чтобы сконцентрировать мозг и расслабиться, но им и в голову не приходило крутить голос Попова третий час подряд и использовать его как мощнейшее успокоительное. Приехав в общежитие и не застав там соседа, Шастун рухнул на кровать, пообещав себе дослушать буквально последнюю часть и затем продолжить готовиться к завтрашним парам, но спустя пару минут понял, что не способен оторваться от наушников, чтобы банально сходить в душ. Арсений говорил и говорил, повторял, усиливал тон на наиболее важных терминах, и Шастуну стало казаться, что преподаватель находился рядом и в самом деле вкрадчиво говорил с ним. Тема для беседы, конечно, у них намечалась не самая привлекательная, однако это было тем случаем, когда важнее не «о чём говорит», а «как». Шастун скинул ветровку и спортивные штаны, растянулся на спине в боксерах, уже взмокшей после рабочего дня футболке, подложил под голову обе ладони и прикрыл глаза. Всё, что сейчас окружало его в крошечной комнате, свелось к приятным шорохам в барабанных перепонках. Уставший и исчерпанный сегодняшним днём, он вдруг начал чувствовать убаюкивающие звуки даже среди пауз между словами. Самостоятельность, безусловно, пригвоздила Шастуна к практикуемому образу жизни: будь на пределе возможностей, не проявляй слабость, не сдавайся, ещё много чего «не» из цитатника настоящего работяги-мужика, коим он себя считал, но фантазия о том, как его, такого независимого, успокаивающе-монотонно провожал ко сну голос далёкого, воображаемого и уверенного преподавателя, пробивала трещину и расходилась мурашками. Шастун уплыл. Тепло и сонливость разлили его неглубокой лужицей и оставили дремать без одеяла. В наушниках голос Попова продолжал вещать: «Юридические факты…вопрос об их включении в состав элементов гражданского правоотношения является дискуссионным…являются внешними по отношению к правоотношениям обстоятельствами…».***
Эдуард Выграновский, как почетный член клуба сожителей Антона Шастуна (один единственный, не считая родителей), за годы совместного быта повидал многое. Жизнь день за днём готовила парня к чему-то большему, чем сгоревшая жареная картошка и просроченное молоко, которое после ночного дожора Шастун так любил оставлять на столе. Эд прокачивался, уровень за уровнем, наблюдая за скоростью выпадения осадков в виде грязных носков и исписанных черновиков. Но к тому, что сражение с боссом в этой игре случится уже сегодня, Эд был не готов. Вернувшись с единственно важной в эту субботу вылазки, своей родной звукозаписывающей студии, Эд, захлопнув за собой дверь, взглянул на апофеоз своих самых смелых фейспалмов (а их в жизни Выграновского было не счесть, один только йогурт, оживший под кроватью Шастуна, чего стоил). Перед ним полулежа располагался его высочество Антон первый, именованный так отнюдь не за своё высокое происхождение. Он буквально сам вполне понятно показал Эдику цифру «один». Пальцем. Двадцать первым. Удивило ли это Эда – ничуть. Внезапные стояки во сне – обычное дело, а когда делишь комнату с таким же пацаном, привыкаешь быстрее, чем к груди, поставленной на заставку ноутбука. Композиция не новая – уснул, приснилось что-то, ну, стоит и стоит. Вот только ни одна постановка не проходит без качественного музыкального аккомпанемента, и этот урок Эдуард имел честь усвоить очень быстро. Шастун, раскинув свое слабо прикрытое трусами достоинство, без запинки декламировал какую-то весьма полезную и оттого нудную монотонную речь. Стоп, что-то юридическое? Эд прислушался. «Имущественные отношения – это отношения по поводу владения, пользования и распоряжения вещами», – разборчиво пробормотал Антон. Боже правый. Лекцию. Наизусть! А говорил, умник, что не выучил. Шикарная методика. Эд не мог отказать себе в удовольствии послушать полностью материал – образование, ведь, ещё никому не вредило. Смирившись с обстоятельствами, он накрыл друга одеялом, пошёл ставить чайник и, как пытливый ум, по ходу вступил с ним в диалог. – А что там с правами, Шаст, расскажи мне. Шастун, замолчав на секунду, продолжил: – Иначе обстоит дело с личными неимущественными отношениями… – Базару ноль, а про права что-то будет? Я про имущество слышал уже, расскажи подробнее. – Функции гражданского права… На удивление Эда, ожидавшего моментальное пробуждение, Антон продолжил свою просветительскую миссию, без остановки вещая все, что услышал за прошедшие часы. Выграновский сел на кровать напротив и, устало выдохнув, достал телефон. – Не терять же первоисточники, верно? Вдруг мне на паре пригодится? – и включил видео. Для фиксирования источника хватило и десяти секунд съемки. «Шастун – чмо» опубликовал видео. Сражение завершено, пора будить героя.***
За чаем всё ещё сонный и недовольный Антон размышлял о том, как несправедлив мир, в котором, помимо работы и пар, на которые нужно ходить и тратить своё время, существовали еще и какие-то немыслимые и бесполезные задания от преподавателей. План был готов, как и прежде, примерно на ноль, голова пухла от переизбытка информации. – Ты уезжаешь на выходные? – резко перевёл тему Шастун. – Пока не знаю, зависит от Егора. Если записи с ним не будет, свалю. А что, нужна пустая комната? – заговорщически протянул Эд. – Колись, Шаст, кого-то нашёл? – Никого я не нашел, сам уехать хочу, хотел тебе траходром обеспечить. – Антон Андреевич, я, в отличие от вас, предпочитаю теряться на чужой жилплощади, оборудованной всем необходимым для комфорта. Мы уже магистры. Трахаться в общаге – моветон, – с самым серьезным видом проговорил Выграновский и потянулся за бутербродом. – Да мне вообще не до этого, веришь. Меня регулярно в универе ебут. Так что, считай, твое правило выполнено – на чужой жилплощади! – Шастун заржал, осыпав Эда крошками изо рта. – Препод твой по праву? – косясь, захихикал Эд. – О! – не поняв намека, продолжил шутить Шастун. – Он больше всех. Ты знаешь, он вообще самый извращенец из преподов, кричит – разложи меня на кодексе, а я хочу же защитить диссер, и как можно отказать? Лицо Эда выглядело настолько охуевшим от услышанного, что Антон отодвинул бутерброд от себя подальше. – Братан, блядь, я шучу, ты чего, – перебил его реакцию Антон. – А жаль. Это бы объяснило безупречное знание материала по его предмету… – Какое знание? Я вообще не представляю, как с ним дальше работать, – Шастун наклонил голову к столу и накрылся руками. – Так ты бы видеоуроки свои пересмотрел, – ответил Эд. Шастун поднялся в недоумении, и тогда Эд кивнул в сторону телефона, лежавшего на тумбочке. Антон взял его, открыл Telegram и закатил глаза, увидев от Эда видео весьма странного содержания, да ещё и пересланное от канала «Шастун – чмо». «Ликвидация юридического лица считается завершенной…», – декламировал его же собственный голос с экрана. Шастун нервно начал кусать заусенец, а затем выпалил: – Ты охуел?! Эда разворотило от взрывной волны смеха. – Как оно, Шаст… я… не могу… лицо юридическое, ой, блять! – Выграновский хохотал, еле удерживаясь на стуле, – по примерам меня… погонял, красава! Подготовка – ВО! Шастун включил видео на повтор и, пересматривая, с ужасом понимал, что вот она – конечная остановка, ниже опуститься уже некуда. Стояк, слабо спрятанный за тонким одеялом, и ликвидация. – Ты это удалишь, Эд! По-любому! Блядь, удали это! Я же почти голый, посмотри! Канал открытый создал, еблан! Я засужу тебя, сучара. – Конечно, засудишь! Ты ж теперь подкован, с правами своими а-ля – у-лю, на короткой ноге, – несчастный Эд задыхался от смеха и кашлял, вытирая слёзы, – но удалять нельзя, братан, у тебя диссертация на носу, – он выхватил телефон у Шастуна, – а это пригодится. Так лучше запоминается! Всё, я сейчас буду искать нам продюсера, запустим полнометраж, а ты обеспечишь контент. Шуточная потасовка уже перешла в рукоприкладство, и даже это не спасло Шастуна от неминуемого позора. Приложили подушкой, засняли в бессознательном состоянии в полном бреду, дожился, блядь, голову уже сломал с этим Поповым. Нужно было взять себя в руки и закончить начатое. Хотя, честнее, начать неначатое и закончить, сделав законченным. Пока Шастуну дано только конченый. – Ну Эд, ну мудак. Остаток вечера Антон усиленно переносил весь свой запал в текстовый редактор. После тотального аудиопогружения, как минимум, зачаток интеллекта уже должен был просочиться в подкорку Антону. Если постарается, то к среде план будет полностью готов, и тогда Попов поймёт, кого потерял. Ложась спать под утро, Шаст зарёкся никогда больше не отключаться в наушниках, даже под тяжелейший металл. Спой он что-то подобного жанра во сне, точно лишился бы дружелюбного соседа, последнего из адекватного окружения. Scroodgee Переслано от Шастун – чмо 04:47 «Еблан. Когда-нибудь ты опиздюлишься, Шастун, и тогда моя группа наберёт заслуженную популярность и признание». – Сам еблан! – крикнул Антон в ответ, как оказалось, не спавшему Эду.***
В воскресенье вечером Попов выполнил норму всех домашних дел, досмотрел целый сезон нового кулинарного шоу, покормил Сырника и погладил одежду на завтра. Он и не догадывался, как на другом конце города от всей души храпел озлобленный подготовкой к консультации Шастун, уснувший за клавиатурой и уже час печатающий щекой ёмкое «ААААААААААА». Какая-то неясная тревожность подкралась вместе с окончанием выходных, и, чтобы её развеять, нужно было срочно просмотреть свое расписание на неделю и убедиться, что он ничего не забыл. Пары, пары, выступление во вторник, консультация, пары. Встреча с Шастуном в среду не сулила ничего продуктивного, но была необходима, он заметно отставал и, по расчётам Попова, уже должен был писать первую главу. В минуты моральной слабости Арсений даже думал плюнуть на принцип и помочь парню баш – на баш, в память, так сказать, о прошлых встречах, но их последний разговор настолько выбил Попова из колеи, что его стало дёргать от каждого входящего письма на электронку. Шастун не давал ему спокойно выдохнуть всю прошлую неделю, а напоследок ещё раз напомнил о чудовищном конфузе. «Что, если он станет меня шантажировать? А если он снял меня на видео и намерен распространить его? Вдруг он рылся в моих документах и успел украсть данные карты или сфотографировать паспорт?». Арсений накрутил себя до состояния свистевшего чайника. «У меня просто не остаётся выбора, придётся самому сделать план за него. Я почти уверен, у него есть компромат на меня. Он пойдёт с ним к Эмиру, к декану, он может разрушить всю мою карьеру!». Пёстрые заголовки новостных пабликов мелькали перед глазами Арсения бегущими строками: «Некогда известный преподаватель А.С. Попов с позором уволен из N-го университета за развратное поведение». «Уберите детей от экранов, хотя нет, подведите ближе, ведь они могут разглядеть зад того, кто их столько лет учил». «Преподавал через жопу – читайте подробности наркоманских приключений одного из бывших московских ученых». Паника и злость – ну какой дурак! Мог бы раньше догадаться, с кем имел дело. Ему же тогда при встрече прямым текстом сказали – мол, ничего, я вам покажу! К моменту прокручивания таких мыслей Арсений уже не слушал здравый смысл, кричавший, что из обычного воробья он беспочвенно создал агрессивного грифона. Сила самовнушения сыграла с ним очень злую шутку. «Нельзя поддаваться тревоге, иначе она будет решать за меня. Ничего, не умру – один раз подчинюсь его правилам, сделаю план, обсудим это с ним позже. Он будет делать, что захочет, придётся только в конце года поднажать на комиссию. Ничего, я решу эту проблему. Ещё посмотрим, кто кого, Шастун». В среду утром Арсения на кафедре ждал Позов с вполне дружелюбным намерением выпить кофе в перерыве. У Попова были запланированы после ещё две пары и злосчастная консультация. Последний пункт вызывал особую тревогу. Арсений после глобального самокопания полностью перешёл в режим отрицания реальности, смирившись с участью без пяти минут опозоренного члена уважаемого научного сообщества, но рабочие будни немного отодвинули самоедство, уступив место усталости. Однако сегодня, в назначенный день, волнение дало о себе знать с трехкратной силой. Потому, встретив за столом вполне себе расслабленного Диму, Попов без промедлений сформулировал в голове удачный план по тотальному уходу от проблем. – Поз, привет, помню про кофе, пойдём. Кстати, – продолжил Арсений, пропустив коллегу вперёд, – а ты не занят через две пары? Мне нужен очень веский довод быть занятым в компании кого-то, а врать, что занят, и слоняться без дела не хочется. Может, сходим куда? Так сказать, мужской компанией? – Куда мы сходим в пять вечера, Арс? В музей? А вообще, предложение казалось заманчивым ровно до слова «так сказать», – ответил Дима, смотря через приспущенные очки. – Брось, я серьёзно. Да хоть куда. Хочешь, я тебе помогу проверить работы или, ну, не знаю, поедем мыть машины? Куда-то в центр заскочим, что угодно. Отсюда далековато, а там уже и вечер, можем после по стаканчику пропустить. Давай? – Мне не задавать неудобные вопросы? – Если можно, не задавай, – загадочно ответил Арсений. – Ко мне друг из Армавира приедет, нужно его встретить в пять. Если ты не против компании… Попов просиял – ему почти ответили «да». – Всё, встретим друга и втроём пойдем выпьем, познакомимся! – Сережа не пьёт. – Поз, блядь, не душни. Когда я говорю – выпьем, значит мне очень нужно, – Арсений потряс его за плечо, выбивая отговорки. – Диман, если ты сольёшься – я нажрусь, как свинья, в одиночестве и буду орать тебе и твоему другу песни «Любэ». И вообще, не хотел давить, но ты всё ещё должен мне за твоего Шастуна! – А где твоё дружеское участие? Где добровольные и безвозмездные услуги? Где это всё? – уже посмеялся Позов, скинув руку тревожного Арсения. – Освободишься – маякнешь, я скажу, куда подойти. – Сегодня кофе – за мой счёт, – улыбнулся Попов. – И выпивка тоже! – И выпивка тоже, естественно. Разминувшись с Димой у лестницы, Попов поспешил в аудиторию. Он любил проводить семинары за возможность хоть немного прервать собственную речь и послушать других. Студентов было меньше, чем на лекциях, тем более потоковых, все они хотели угодить преподавателю своими скачанными рефератами и беспощадно бились за автомат по его предмету. На семинарах он чувствовал себя более расслабленным, да и отвлечься на телефон было не так неловко, особенно, если дать ребятам какой-нибудь тест. Сегодня, пока четвёртый курс решал задачи, Попов разрешил себе немного проверить онлайн-каталоги алкомаркетов и выбрать подходящую горячительную компанию на навязанный им же вечер. На экране висел баннер мессенджера. Шастун. Попов же совершенно забыл предупредить его, что консультации не будет. Колдун 10:47 «Добрый день! Сегодня дополнительные в силе? Готов защитить план» Давать заднюю – не в правилах Арсения, если только речь не шла о предпочтениях в сексе. В любом другом случае и смысле принципы здорово выигрывали, но принципы и Шастун – совершенно иное дело, Антон способен под монастырь подвести, потому на время совесть могла бы и заткнуться. Нервно набирая ответ, Попов мысленно взывал к Вселенной, чтобы та удалила его контакт из телефона студента.Вы
10:50
«Прошу прощения, сегодня необходимо перенести, на это время у меня возникли дела. План можете прислать мне на электронную почту. Всего доброго».
***
Шастун стоял в курилке с самым сложным лицом из всех возможных. Приехав в университет к девяти утра, он успел позавтракать и сходить на единственную за сегодня пару. Остаток времени до назначенной консультации он слонялся по району, беспрестанно курил и переключал треки в плеере, чтобы хоть как-то сократить бесконечно тянувшиеся часы. Попасть лично к Попову стало его идеей-фикс, и он ждал её подобно Хатико, бережно храня свернутую распечатку плана в файлике. Заскучав, он решил написать преподавателю, чтобы драгоценные минуты ожидания казались ненапрасными, а, получив ответ, резко захотел затолкать эту многострадальную бумажку Арсению прямо в рот. Ну какой пиздец! День караулил по всем подворотням, чтобы его опрокинули? А если бы он работу отменил из-за этого? А если бы его мать ждала? А если бы он прилетел последним рейсом Мадрид – Москва? Нет, так просто сдаваться Шастун не собирался. Учили пробиваться, прорастай, мол, Антоша, через асфальт, значит, нужно пытаться до последнего. Выкинув окурок, он решительной походкой отвергнутого направился в здание, чтобы проверить расписание Арсения Сергеевича. Спустя десять минут сложнейших сталкерских вычислений он понял, что последней на сегодня парой у Попова будет группа выпускников на втором этаже, и если успеть к её началу, то можно застать Арсения врасплох и всучить ему своё великое творение лично. Шастун не прогадал – Попов действительно зашел в аудиторию на несколько минут раньше её начала. Ну что за человек? Все опаздывали в надежде, что студенты разойдутся, а по нему хоть часы сверяй. Дождавшись, когда Арсений разложит на столе свои материалы, он с напускной уверенностью двинулся к нему. – Добрый день! Я все-таки успел, – улыбаясь, как ни в чём не бывало, начал Шастун и протянул Попову план.***
За время предыдущей пары, после молчания в ответ на перенос занятия, Арсений совершенно отпустил своё беспокойство по поводу нерадивого студента-шантажиста, и это сыграло с ним злую шутку. Всё его удивление предприимчивостью Шастуна и его дедуктивными способностями читалось на лице одним большим «О!». – Здравствуйте, Антон. Как я уже написал, к сожалению, консультацию необходимо перенести. А сейчас у меня пара. В другой раз. – Это не отнимет много времени, уверяю. Не потому что там смотреть нечего, а потому что я действительно послушал ваши советы и сделал всё в соответствии с вашими требованиями, – он всё ещё держал вытянутый файл. – Охотно верю, но жду документ на почте. Я занят. – Арсений продолжил делать вид, что рылся в сумке, и мысленно представлял, как Шастун уже опустил палец на кнопку, чтобы нажать «Опубликовать» над файлом с разоблачавшим роликом, но не решился вступать в спор. – Я могу принять участие в вашей паре? – неожиданно выпалил Антон. Шастуна порой удивляло, насколько же на пути к цели его может провоцировать собственная наглость. – Вы, если мне не изменяет память, уже проходили курс бакалавриата, потому не вижу в этом необходимости. – Да, но вы же тогда этот предмет не вели у нас. Очевидно, мне будет полезно вас послушать. Для дальнейшей работы над диссертацией, – не сдавался Шастун. Если бы с такой прытью с Поповым говорил любой другой студент, из числа не заставших его оголившимся, Арсений послал бы этого человека спустя минуту разговора. Сейчас – не мог, всё так же трусил. В том, что компромат имелся, он убеждал себя сильнее с каждой минутой. Иначе откуда у равнодушного до этого момента парня взялось бы столько твёрдости? «Перешел в наступление. Решил разбираться со мной «по-плохому». Запретить присутствие на паре он ему не мог, однако, представив, как его авторитет будет пошатан одним только наличием на занятии недоброжелателя, Попов заметно напрягся. – Можешь занять свободное место при условии, что не станешь срывать семинар. Шастун с широченной улыбкой и не менее широкими шагами направился за последний стол. Аудитория была крошечной, группа – малочисленной, и высокая Антоновская макушка то и дело мелькала, сотрясая кудрявой шевелюрой воздух перед Поповым. Шастун молча слушал, и поначалу это приводило Арсения в чувства и не давало расслабиться, мол, просто помни, Арсений, что за тобой везде и всегда наблюдают. Однако к середине пары, когда студенты начали вслух зачитывать свои решения, а Попов их комментировал и корректировал, Антон вдруг заметно оживился. Всё произошло так резко, будто Шастуну внезапно вспомнилась эта тема. Естественно, это так, если он слушал аудиолекцию. Но неужели он до них добрался-таки? Как будто Антону вдруг срочно нужно было дать понять, что он «в теме», что не только прослушал, но и усвоил его труды, да только до этого не было веской зацепки вставить свои три копейки прямо в разгар ответов студентов. Выскочка. Звёздный час настал, когда одна из девушек вдруг запнулась, перечисляя способы возникновения вещного права. Мысленно отсчитывая до трёх, Арсений не поправил, а дал ей шанс реабилитироваться. Шастун тут же выпалил: – Принятие наследства забыли упомянуть. И повисла неловкая тишина. Вся группа повернулась к Антону, словно говоря: «Что ты здесь забыл?», но через мгновение девушка добавила к ответу сказанный Шастуном комментарий, и Арсений велел переходить к следующему вопросу. Даже бровью не повел! Никакой реакции – не посмотрел, не одернул за вмешательство, не повернулся. Словно Шастун – призрак, искавший пристанище в здании альма-матер. Выдержка высочайшего уровня. Попов собой гордился. В паузе, пока студенты спорили между собой, длинная рука взметнулась вверх, и, не дождавшись разрешения, Антон начал свою затравку: – Арсений Сергеевич, можно вопрос? Вот в предыдущем ответе звучали критерии деления гражданского права на отрасли, но не говорили, что в целом их же две большие группы – частное и публичное. В ваших лекциях вы допускали, что международное может входить и туда, и туда. Всё же, как разделить эти группы? Не совсем понятно. Попов был ошеломлен. Вопрос, заданный Антоном, явно был не с простого научного любопытства, за ним что-то стояло, но понять повод внезапного интереса к своей дисциплине он не мог. «Пожалуй, так он демонстрирует, что не отстанет от меня, что будет занозой в моей заднице. Вместо кактуса. Хочет намекнуть, что бороться с ним и его присутствием – себе дороже, и проще избавиться от его общества раз и навсегда. Однозначно нужно сказать ему, что с планом все решено. Как только пара закончится, я попрошу его больше меня не беспокоить». Попов, как и ожидал, оставшуюся часть пары ещё не раз слышал со стороны последней парты вопросы весьма глубокого юридического содержания. Как и на первый, Арсений отвечал Шастуну лаконичное «Обсудим после занятия» и переключался на группу. Стоило последнему студенту скрыться за дверью, как Шастун подлетел к уставшему Попову на расстояние вытянутой руки и растянулся в довольной улыбке, получив заветное внимание. – Антон, – начал Арсений, собравшись с силами, – давай сделаем так. План ты скинешь, я поправлю всё сам. Только прошу, удали видео...***
Шастуна словно окатило из ведра ледяной водой. Неужели Выграновский так лоханулся, что видео чтения лекции во сне в одних трусах, его главный позор (из обозримого прошлого и столь же обозримого стояка), утёк в сеть? «Где Попов мог увидеть его? Скорее всего, он посмотрел ролик, и даже не один раз, понял, что я поехал башкой на этом праве, и решил сжалиться? Кто ему скинул?». – Я не могу его удалить, – промямлил покрасневший Шастун, – оно у моего друга на телефоне, а он – та ещё задница. – Допустим, оно у друга. Антон, мы взрослые люди и понимаем, что публиковать такое не стоит. Это не пойдёт на пользу никому, скажется и на твоей, и на моей репутации. Шастун прекрасно понимал, что люди в Интернете могут придумать миллион теорий о том, почему он рассказывал лекции по праву во сне – от банального юмора до чрезвычайных теорий сексуальной фиксации на Попове, а если увидят одногруппники, то железно обвинят преподавателя в чрезмерной нагрузке на бедного студента. Здесь Попов был прав. Видео нужно удалить, но причем здесь план? – Я согласен, постараюсь с ним поговорить. Вас это не коснётся, уверяю. Вот, – Антон в который раз протянул потрепанный лист, — это план, если вдруг у вас появится минутка прочесть. Я пришлю его вам, как только доберусь в общежитие. – Договорились, – ответил Арсений, выдохнув, – я поверю тебе на слово. Шастун, ещё не осознав свой долгожданный прорыв по делу «План по написанию плана», рванулся к двери. Понимание, что Арсений увидел то, что он сам предпочел бы не видеть, пошатывало ноги. – Но, Антон, – крикнул вслед Попов, – знай, что ты мог сказать мне обо всем напрямую, – резкое брошенное замечание, как пощечина, дало Шастуну понять, что преподаватель явно разочарован увиденным. – Это низко – снимать человека, когда он не в себе. – Полностью согласен… – промямлил Шастун в ответ и скрылся.***
Арсений не сразу переварил всё сказанное, но убедился в корыстных мотивах своего студента. Неловко вкинутая фигура речи: упомянул задницу! Ещё и для верности другу скинул! Неслыханная дерзость. «Это чтобы я не нашёл компромат на меня у него в телефоне», – подумал Арсений. – «Как же он хитёр! Насколько же выгодно он устроился, с ума сойти!». Шастун же мигом понял всё про видео и даже не отрицал, что оно есть. Всё-таки снял! Так его ещё не подставляли, но пусть уж лучше он единожды поступится принципами хорошего педагога, чем позволит каждому встречному тыкать ему в лицо его же задницей. Проблема решена лишь относительно. А сейчас Арсения ждали ром и компания.