X
— Вот ты мне сейчас всё это рассказал, Арс, и у меня только один вопрос — ты кому больше поднасрал? Мне, Антону или себе? Если хочешь знать моё мнение, то зря извиняешься, мне с этого не убудет, — Дима направился к мусорке выкинуть докуренную сигарету. Арсений до этого процедил Позову скомканную просьбу простить его за то, что он не мог дальше оказывать любезность и продолжать кураторство. Сам при этом старательно сдерживал порывы ругательств в адрес Шастуна. Был ли Дима ему за это благодарен, он не знал, но не было смысла слышать то, что и так сочилось всякий раз при столкновении с Антоном. Ущемлённая гордость Арсения в любом случае не позволила бы продолжать им работать вместе. Арсений не считал себя в сложившейся ситуации виноватым, но под ложечкой сосало неприятное ощущение тревоги за парня. Не то чтобы ситуация была жизненно опасная, да и Эмир разрулит её в пару звонков и подписанных бумажек, просто Попова не прельщало быть частью разборок. Ещё ни разу студент не отказывался от него, и это било по самооценке. А если сложить всё, что связывало его с Шастуном, так и вовсе всё случившееся выглядело глупой несправедливостью. На вопрос Димы он так и не ответил, лишь молча сложил руки в карманы брюк, показав всем видом, что точка в диалоге с его стороны уже поставлена. — Ты домой? — спросил Позов. — Да, на сегодня всё. — Планы есть? А то мы с Серегой хотели… — Не, я откажусь, нужно съездить в пару мест, — перебил Попов, и, пожав товарищу руку, направился в сторону парковки. Конечно, Арс солгал. Ему жутко хотелось отвести душу за стаканчиком чего-нибудь приторно-алкогольного, но он понимал, что пока осадок невыполненной просьбы не уляжется, так открыто и расслабленно беседовать с Димой он не готов. Беда не приходила одна — эту поговорку Арсений вспомнил, поливая дома свой цветник. На крошечном росточке, только-только пересаженном в отдельный горшок, он вдруг заметил слегка подсохший участок. «Неужели перелил?». Попов раскопал ещё свежую землю и вздохнул — вода стояла, как на болоте. Бедный цветок тонул, а Арсений даже не додумался взять на всякий случай домой пакет почвы. Спасать так спасать, и провинившийся садовод, натянув на ходу кроссовки и проверив бумажник, потащился на угол в свой родной магазинчик. До закрытия полчаса, успевал. Дверь привычно легко открылась, а сопровождаемая тихой музыкой атмосфера и влага в воздухе чуть успокоили суету. — Добрый вечер! — поздоровался Арсений в пустоту. Видимо, перед закрытием и за неимением таких же очумелых клиентов Ангелина вышла в подсобку. В ответ на голос Попова внутри помещения послышались спешные шорохи. Спустя мгновение на зов выглянула улыбчивая кудрявая голова. — Добрый… вечер, — затухший на глазах энтузиазм Антона моментально встал между ними стеной. — Чем могу помочь? Глаза предательски бегали по его лицу, пока мысли крутились про собственный невзрачный наряд: домашняя футболка не первой свежести. Может, в таком наряде он выглядел для Антона… безопаснее? Как будто другой человек, не скрытый под фильтром официоза. Могло сработать. Последний гвоздь в крышку — встретить человека, наоравшего на тебя несколькими часами ранее. На удивление, вид у Антона был не озлобленный, скорее расстроенный. Чуть притушенные за вечер эмоции вновь вспыхнули в Попове, заставляя помедлить с покупкой. Эмоциональное напряжение сказалось настолько, что Арсений был готов сорваться и вылететь вон из магазина, только бы не испытывать эту ненужную неловкость. Ему казалось, что рядом с парнем он становился уязвимее, словно стоило Антону открыть рот, как вся уверенность Арсения в своих действиях рассыпалась в пыль, а она и без того сохранялась хрупкой. Смущённый, Попов задал крутившийся на языке вопрос: — Ангелины нет? — Сегодня уже не будет. Если нужна она, то завтра, — так и не сдвинувшись, монотонно ответил Антон. Арсений собрался развернуться, как вдруг вспомнил причину, заставившую его купить почву именно сейчас: его крошечный цветок или утопится, или засохнет за сутки, и ему придётся корпеть над ним весь вечер, дожидаясь утра, чтобы поддержать остатки жизни. Суматоха не стоила этого спектакля. Раз пришёл, так пришёл. — Дело в том, что она знает название грунта, который мне нужен. Она обычно его приносит из склада, небольшой такой, — сказал он, собравшись. Шастун устало повернул голову к стеллажу сзади в поисках стоявшей неподалеку коробки. — Два с половиной килограмма? — Кажется. Там ещё примесь была… — Сапропель? — Да, да! — голос Арсения чуть воспрял, когда он услышал знакомые слова с упаковки. Мысленно поругав себя за несдержанность, он вернулся к нейтральному выражению лица. Пока Антон доставал нужный мешок и пробивал товар на кассе, из подсобки донёсся заливистый женский смех. Шастун побледнел. И его реакция показалась Арсению гораздо более странной, чем возможно сорванное парню свидание в тени складской романтики. Молча оплатив и сухо поблагодарив Антона, Арсений поспешил домой. Уже пересадив почти утопленника, смыв с рук грязь, Попов облокотился локтями на раковину и выдохнул. И что только этот Шастун с ним делал? Как навязчивый промоутер, вечно совал под нос всего себя тогда, когда этого совсем не хотелось. Почему его стало так много в голове? Стараться не сталкиваться и избегать за километр значило бы признать его победу над собой, растоптать самоуважение, но и находиться вблизи казалось сродни пытке. Сейчас, когда формально они разведены по углам, не возникало повода делать вид, что Антон и его намерения очернить существовали, можно было просто игнорировать тот факт, что проходивший мимо человек трогал твои ягодицы, как Арсений и делал, иногда столкнувшись с бывшим любовником. Грустная история, кстати, один секс, моментальный провал ещё на этапе дрочки. Но речь-то не о бывшем любовнике — Антон, в отличие от них, не испытывал неловкости, а только смотрел своими недоумевавшими глазами и хлестал словами своими острыми по лицу. Знал, что карты всё у него, и прятал туза в рукаве. «Димка разрулит, он точно всё решит с Эмиром. Не моего ума дело». В этот вечер Арсений нарочно не заходил в избранное — он не нашёл слов, которые хотел бы сказать Антону.***
— Сапропеля, слышала? Как сопеля. Сопли друган мой продаёт! Ох, Антоха, надежда флоры и фауны! Будущее в твоих руках, — прошептал Эдик. Таня захохотала. Через пару минут из зала вернулся чуть дёрганный Антон. — Вы чего тут? Юморите? — Шастун попытался перекривлять Эда, отчего вызвал в друзьях новую волну смеха. — Шо ты, бизнесмен, справился? Валим? — Да, буду закрываться, — чуть тише ответил Шастун. — А ты чего такой переляканный? — спросил Эдик. — Попов заходил. Таня изменилась в лице. — Он знает, где ты работаешь? Ого, какой внимательный! Восторг девушки при упоминании преподавателя претил не только Антону. Эд, по всей видимости, почувствовал те же ревностные нотки. Он взял рюкзак, притворившись, что искал зажигалку, лежавшую перед ним, и, как бы между прочим, спросил: — Опять этот твой ферзь? — Я сегодня написал заявление, чтобы мне назначили другого научника. Если кратко — прошло паршиво. Лицо девушки ошеломлённо вытянулось. — Серьёзно? И он сейчас пришел, чтобы просить передумать? — с надеждой в голосе спросила Таня. — Нет, конечно, с чего бы? Он счастлив от меня отделаться. Эд, внимательно разглядывая Таню, пробормотал: — А жопу ему не поцеловать? Нахуй он нужен, еблан доёбчивый. Шаст чуть не двинулся с его руководством. Я в жизни столько про учёбу не выслушивал, как за этот месяц. В жопу твоего Попова. Чеши, собирайся. Таня пожала плечами, не найдя повода вступать в спор, а Шастун повторил: — В жопу Попова, — и направился закрывать магазин.***
Арсений припарковал машину около университета. Погода не радовала — ливень так и не намеревался стихнуть. Арс спешно зашагал по дорожке к зданию. Он бы побежал, если бы умел быстро двигаться в такую погоду и оставаться при этом не испачканным брызгами. Но его окружала вязкая серая масса, в которой каждая лужа цеплялась к подошве и ползла вверх по штанине. Хотелось другой картинки вокруг. Как будто мир Арсения простирался на другом берегу реки. Там и сям цвели яркие цветы, скользили по воде лодочки. Он представил туфельки в воде и хмыкнул себе под нос. Погода странно на него действовала. После уже третьего по счёту занятия вид из окна аудитории заметно преобразился. Если часом раньше, отвлечённый на свои размышления, Попов видел мрачные бетонные блоки соседних многоэтажек, куцые деревья, накрытые прилипшими листьями и облезлые автомобили, то теперь из-за стекла выглядывали уставшие лучи, смотря на которые, Арсений даже чуть улыбнулся. С Позовым они виделись в перерыве, и, глядя на того, нельзя было сказать, что крах Арсения проложил препятствия в их какой-никакой рабочей дружбе. Попов намеренно не спрашивал у Димы, к кому Эмир определит Шастуна, дабы не портить себе и без того шаткое настроение. Сам Дима, словно почувствовав, что тема обучения Антона для Арсения щекотлива и тянула за собой неизвестные ему мотивы, предпочёл не начинать её первым. Всё как будто возвращалось на круги своя, только странно ощущалось это возвращение. Работы не уменьшилось, бодрости не прибавилось, утеряна какая-то нить. Словно разгребание проблем, связанных с Антоном, давало Арсению пинок, чтобы быть заведённым все эти дни. Отвратительно было то, что эти проблемы возникали в связи с причиной, в которую Попов вроде бы поверил. Он был однозначно убеждён, что у Антона есть на него компромат. Но при всем вселенском желании назвать Шастуна дьяволом во плоти больше не получалось. Что это значило? Что Арсений трус, потерявший контроль над ситуацией, или что с ним что-то не в порядке? Или и то, и другое сразу? Видимо, впредь стоило тщательней присматриваться к окружающим, и Арсений ещё раз убедился в правильности такого подхода. Больше никаких перепалок ни со студентами, ни с преподавателями. Полчаса назад его рабочий день был официально завершён. Он расслабленно перескакивал ступеньки, думая о том, как дома в привычной тишине, окутанный истинным фотосинтезированным кислородом, сможет наконец отдохнуть. Подходя к выходу, в шаге от двери, Арсений замер. У ворот снова стоял Антон, и не один: весело переговаривался с Таней. Попова одолело раздражение: почему им вечно нужно было торчать где-то на пути? Почему бы им, как обычной парочке, не выйти в парк, хотя нет, лавки мокрые, или, скажем, в кафе? Может, у Антона не водилось денег на то, чтобы отвести туда девушку? Он же работал, наверняка на пирожное наскрёб бы. Сигареты же дорогие покупал! Не размышляя о том, откуда именно Арсений знал марку сигарет, предпочитаемую студентом, иррациональным безумцем он рванул обратно в кабинет. Если бы его спросили, зачем он, так и не выпустив портфель из рук, стоял у подоконника и из-за жалюзи подсматривал за парочкой, он бы не ответил, потому что даже не задумывался. Взрослый мужчина, сотрудник вуза, шпионил, как умалишенный, и с видом перепуганного мальчишки пялился, ожидая, когда эти двое уйдут, чтобы спокойно вернуться к машине. Арсений внимательно наблюдал за Таней, замечал её живость и энергию, как она рассказывала что-то, очевидно, интересное Шастуну, а ещё эти взгляды Антона, который прислушивался к каждому её слову и неспешно затягивался. Арс почувствовал себя несколько отцепившимся и чужим, как будто стал частью этого разговора, но должным вниманием был обделён. Заметив, что они прощаются, он осторожно задвинул полотно жалюзи, словно покачивающаяся штуковина, как в фильмах ужасов, могла вмиг привлечь внимание, и, медленно и крадучись, предпринял вторую попытку направиться к выходу в надежде, что на этот раз ему удастся проскочить незамеченным. Простоял бы он у окна ещё полминуты, он бы увидел, как Таня, попрощавшись с Шастуном, бросилась к остановке, где ей навстречу уже двигался Выграновский. Арсений бы застал их поцелуй-приветствие, обыденный жест машущей руки от Эда Антону и понял, что Таня к Антону столь же равнодушна, как и он к ней. Но Арсений не видел. Он липким стыдом уворачивался по пролётам ступенек, чтобы шмыгнуть на парковку от избегаемой пары. А ведь зарекся же не поддаваться и не бегать, принимать факт наличия Шастуна на общей территории с достоинством. Только вот при первом же случае достоинство сжалось. «Плохо, Арсений, очень плохо он на тебя влияет». Уже в машине, довольный своей феноменальной сноровкой новоиспечённого ниндзя, но не настолько, чтобы гордиться из-за поджатого хвоста, Арсений пристегнулся и вырулил к шлагбауму. Периферическое зрение на долю секунды уловило движение за поворотом. Вдруг Арсений почувствовал, как его сердце замирает. Из-за угла пронеслось и с бешеным стуком врезалось в крыло еле катившейся машины длинное, изворотливое, и, судя по удару, тяжёлое тело. Шастун откинулся спиной на асфальт, амортизируя по нему рюкзаком, и ошарашенными глазами впечатался в лицо Арсения, переставшего от ужаса даже дышать. В ту же секунду Антон подскочил, покачиваясь. Видимо, ноги от испуга не слушались шумной головы. Встал, опираясь руками на машину. Арс настолько потерял реальность, что даже не попробовал помочь ему. Спустя пару мгновений он, не владея силами на большее, чем эмоции, открыл дверь и заорал: — Ты из ума выжил? Попов смотрел на Шастуна, опустившего голову. Его рюкзак был счёсан жёстким покрытием, а ладони чуть стёрты, видимо, от экстренного торможении о дорогу. Арсений понимал, что на скорости в двадцать километров вряд ли бы увечил своего студента, но страх и неожиданность прищёлкнули в нём здравый смысл, потому он, как досмотрщик, выскочив, обошёл Антона со всех сторон. Не заметив больше ничего критичного, Арсений всё ещё дрожавшими руками стал отряхивать ему спину. — Простите! — часто дыша ответил Шастун.***
Шастуна мало беспокоили красные ладони или состояние машины Попова. Он погрузился в такой азарт, что даже сумел выкинуть из головы все их недомолвки. Антон никак не мог срастить — как же так он упустил момент? Человек вышел ровно в то же время, ещё немного, и он бы догнал его, успел проследить. Откуда взялась идея бежать мимо парковки? — Ты в порядке? — спросил Арсений, выбивая его из рассуждения. — Да, руки немного, вот, ничего. Всё нормально. Не найдётся салфетки? — ответил Антон, рассматривая оцарапанную кожу. Арсений быстро достал из двери машины влажные салфетки и передал их Шастуну. — Вот, возьми, хорошо протирай, они со спиртом. Будет щипать. — Спасибо, — произнёс Антон и наконец поднял глаза. Арсений Сергеевич выглядел, мягко говоря, встревоженным: словно произошло не столкновение с машиной, а убийство руками Шастуна его любимого пса. Вина и сожаление подступили к горлу больше из-за этого испуганного лица напротив, нежели из-за ситуации, но на неготового к чему-то человеческому Попова не хотелось выливать ушат извинений. Он выдохнул и, собравшись, скинул с себя поволоку щенячьих глаз, которые почти уже состроил. — Какого чёрта, Шастун? — взревел Попов. Парень, смутившись, закрыл упаковку и протянул обратно. — Я ещё раз извиняюсь, Арсений Сергеевич. Впредь постараюсь попадаться под чьи угодно машины, кроме вашей. — Это, по-твоему, остроумно? Антону стоило лишь подкинуть спичку, чтобы пожар-Арсений полыхнул. Потенциальные оправдания и презумпция невиновности Шастуна, о которых Арсений так любил рассуждать, оказались убиты тут же. — А что, если бы лихач с парковки решил вылететь на полосу? Тоже бы скалился? Мозгов у тебя, Шастун… Стой. Ты что, опять бежал за тем распространителем дури? Опять в херню свою ударился? — Чего? — Шастун пошатнулся от шока, перебившего даже удар о железного коня. — Какого распространителя? — Ты тут караулишь кого-то вечно. Я тебе предупреждение делаю последнее, китайское — завязывай с этим… Не договорив, он в последний раз стряхнул с плеча Антона пыль и сел за руль. Шастун ошалело отшагнул от машины на тротуар. — Да ты знаешь, сколько каждый день случается смертей из-за тупости? Нет? Вот тебе был бы пример. Башкой думай в следующий раз, а не в облаках витай, — выплюнул Попов и хлопнул дверью. Антон не мог срастить, что его наблюдения за странным персонажем могли быть так очевидны кому-то со стороны. Решив, что этот эксперимент не стоил обсуждения, он повернул голову на бок и вдруг произнёс: — Я сказал Эду удалить видео. Услышав, Попов принял по-настоящему мрачный вид. Для Шастуна так и оставалось загадкой, почему того так это задело, но раз уж дело принципа, то стоило сдержать слово. Арсений Сергеевич пошевелил сухими губами, ничего не произнёс, лишь кивнул, выворачивая руль уже заведённой машины в сторону дома. Провожая взглядом автомобиль, Шастун щёлкнул зажигалкой. Вот так сталкиваться с Арсением каждый раз — это карма? Если так, то где-то явно система сбоила, потому что, как бывает обычно: судьба сводила либо тех, у кого не решены общие проблемы, либо положительных и отрицательных персонажей, такая недоистория романтическая, либо тех, кто друг к другу тянулся — абсолютная романтика, либо... какие там ещё варианты? Никогда Антону не доводилось слышать, чтобы обстоятельства подстраивались под двух людей, максимально не совместимых в социальном поле. Техническая ошибка, не иначе. Шастун решил, что сказать Арсению о том, что Выграновский уже давным-давно закрыл ту злосчастную группу «Шастун — чмо» или как её там, из публичного доступа, будет важно. Почему-то же то видео беспокоило Арсения. Сказал и сказал, пусть, как говорится, спит Арсений Сергеевич благостно. Его проблемы с башкой. Таких шумоголовых, в конце концов, мало, и хорошо, если один, его надо беречь. Как никак, Танюхе ещё с ним выпускаться, та и жизнь вообще-то полосатая. Жаль только, что мужика с жёлтым пакетиком опять упустил. Ничего. Статистика, в отличие от судьбы, не подводила — явится, куда же он денется— на днях, в то же время.