Лукреция

С первых секунд пробуждения мой разум заполнили мысли о грядущем дне. Ощущение было, словно я пролежал всю ночь не сомкнув глаза, но назвать себя усталым значило бы сильно преувеличить. Я знал, что в школу сегодня не пойду, но в во избежание укоров со стороны кого либо из старших нужно было использовать старую схему. Поэтому я встал, механично стряхнул песок с простыни и ощущая уже привычную лёгкую тошноту с головокружением, отправился в ванную комнату. После натянул джинсы и футболку, которые со вчера висели на моем стуле возле кровати и отправился на кухню, прихватив рюкзак. Тетради в нём не менялись уже несколько дней. За столом сидел Боб Уилки, обыденно допивая свой кофе. Сьюзен стояла ко мне спиной, будучи занятой мытьем посуды. Присаживаясь как можно отдалённее, я вяло пожелал им доброго утра. Сестра тоже поприветствовала меня и сообщила, что на сковородке стоит омлет, которым я могу позавтракать. Свояк не слишком заинтересованно глянул в мою сторону и кивнул, от чего мне стало как то неприятно. Всё ещё из головы не выходил наш с ним недавний «конфликт», когда он застал меня за прослушиванием нового альбома Judas Priest. В следующее же мгновение мне досталось по лицу его увесистым кулаком. Это было очень странно, я ощущал злобу, но одновременно совсем ничем не мог на это ответить. Моё былое уважение пропало, несмотря на то, что буквально несколько лет назад мы с ним отлично ладили. Он даже был моим первым тренером по бейсболу, когда я ещё играл. В любом случае, к моему счастью, ни Боб, ни Сьюзен не были особыми любителями утренних разговоров. Перекинувшись с ними парой слов, узнал, что мама ушла на работу несколько минут тому. Повезло, похоже. Я специально задержался за столом, чтобы не выходить одновременно с полицейским, который медленно встал, поставил кружку на мойку, попрощался с женой и ушёл. Ещё некоторое время я выжидал, ковыряя оставшуюся пищу, пока не услышал звук уезжающего автомобиля и в душе облегчённо выдохнул. На улице был конец августа, тёплое приятное утро. Я мельком посмотрел на наш газон возле дома и даже не сразу понял, от чего ощущаю себя странно при этом. И вдруг мне вспомнились Силуэт, луна, стеклянная кобра. Теперь уже, они всплывали в сознании совсем смутно, в дымке, что не было так удивительно. Но всё же я прокручивал в голове все детали, которые только смог запомнить. Правдоподобной картины всё ещё не возникало и я решил обсудить это с кем то. Мой велик стоял возле крыльца, опираясь на стену. Всё такой же обшарпанный, с облезлой синей краской, но с хорошо накачанными колёсами. Мне предстоял двадцатиминутный объездной путь, который я всегда проделывал на всякий случай, чтобы не возникло вопросов, почему это я направляюсь вверх по улице, когда школа совсем в другой стороне. Хотя не думаю, что для Сьюзен факт непосещения занятий оказался бы сюрпризом. Тем не менее, мне нравилось так кататься- да и это было уже почти традицией. А если брать в сравнение, какой адски длинный путь я проделывал на этом транспортном средстве в свои 12 лет по дороге на бейсбольную секцию и обратно… Вспоминаю, как заваливался домой в 11 ночи вспотевший и с ужасной болью в мышцах. В добавок я подрабатывал в то время разносчиком газет, чтобы позволить себе покупку нужного инвентаря, который сейчас торжественно пылился в коробках на том же чердаке. И всё же, крутя педали, мысли надоедливо окружали меня, а отвлечься на предвкушение важнейшего, казалось бы, события дня- прослушивание недавней пластинки группы Triumvirate, которую обещал принести Руп, не получалось. Весь в вязких мыслях я едва не проехал нужный дом. Всё же тускло-жёлтое двухэтажное здание отчасти привело меня в чувство, я достаточно резко развернулся и через пару секунд уже стоял на пороге. Звонок в доме Марка звучал очень неприятно. Вероятно он был сломан, так как если его нажать сперва слышался типичный «динь», но вот вторая нота звучала куда выше обычного и жутко заедала. Это очень раздражало хозяйку семейства- миссис Балли. Когда я находился в доме, то видел, как каждый раз её лицо морщилось при этом звуке. Поэтому нажав на нужную кнопку я не мог сдержать усмешки, представляя недовольные морщины на её обычно приветливой физиономии. Уже через пару секунд темноволосая женщина отворила дверь, глянула на меня и крикнула куда то на второй этаж высоким голосом «Марк, к тебе пришли!». После чего продолжила, обращась уже ко мне, — «привет, заходи». Я кивнул и зашёл внутрь. В доме было достаточно светло и чисто, деревянная лестница блестела послушно и глянцево, а по ней быстро спускался парень шестнадцати лет с чёрными прямыми волосами почти достающими до плеч и собранными в низкий пучок. Увидев меня он едва заметно улыбнулся. Мы обменялись приветствиями и пошли в его комнату. Там была привычная обстановка: двухэтажная кровать, награды за соревнования по плаванию на полках; чехол с бас гитарой, проигрыватель и прочее занимали весь угол. На сером ковре сидел Джон Вурхис и перебирал конверты с пластинками в ящике. — О, уже даже Мастейн явился, а Клетчатого всё ещё нет. Это та ещё кидалова, — несерьезно возмутился он, когда я вошёл в комнату, а после добавил «здоров, Дейв», махнув рукой в мою сторону. — Руперт ещё не пришёл что ли? -спросил я у Марка, присаживаясь на своё любимое место с левой стороны от двери и бросая рюкзак куда то в угол и подальше. — Да он никогда рано не приходит. Это тебе ведь только дорогу перебежать,— басист глянул на Вурхиса,— а он на автобусе катается. Может совесть проснулась и он решил уроки не пропускать… — Нет уж, кидануть друзей куда бессовестнее. — Тебе что альбом так невтерпёж послушать? С каких это пор ты поклонник прогрессив-рока? , — ухмыляясь поинтересовался я. - Ага, конечно альбом, а как же. Он мне конспект по литературе должен был принести сегодня, у меня трубы горят… как обычно, впрочем. Сейчас снова двоек с начала года понахватаю, что потом не разгребу. И к бабушке в Аризону отправят.., — зарание уверенный в поражении жаловался Джон, закрывая ящик. — А, вон оно что., — задумчиво протянул Марк, оседлав свой стул. Настала небольшая пауза.- Слушай, передай бас, я немного поиграю, — подытожил он. Вурхис несколько секунд смотрел на собеседника, словно это шутка, а потом с обреченной улыбкой вдохнул и повернулся к чехлу, что стоял возле него. — Бери свой дрын проклятый, никакого от тебя сочувствия. В ответ Балли младший только пожал плечами, достал инструмент и стал неспешно его настраивать. Меня позабавила эта ситуация и только я хотел что то добавить, как на первом этаже послышался стук, а после и знакомое «Ма-а-арк.!» Поскольку у Марка были заняты руки, он лаконично крикнул «Пусть поднимается!» И через минуту в комнату зашёл Руперт в клетчатой рубашке с короткими рукавами. На плече же у него висела тряпичная почтальонская сумка. — Всем привет и звиняйте. Меня задержали дома, — начал он, закрывая дверь на защёлку, ведь больше гостей не ожидалось. — Ру-у-уп, слава Богу ты пришёл. Ну что, принёс? — тут же оживился Вурхис. — Принёс, всё принёс: и пластинку, и тетрадь, и шприцы. Я вопросительно глянул на открывающего сумку ударника, а он, даже не отрывая глаз от содержимого, произнёс: «Шучу, Мастейн», что заставило всех слегка посмеяться. После он достал чёрный конверт с изображённой на нём мышью в лампе и предал мне, так как я был ближе всех к проигрывателю. А пока ставился винил, парень наконец вручил Джону заветный конспект, от чего лицо последнего, казалось, сейчас треснет. Когда в комнате раздались первые ноты «открывашки», почти одновременно с этим снова заговорил Руп, видимо рассчитывая, что мы не настолько уж заинтересованы музыкальной ценностью нового альбома Triumvirate, хотя я точно видел, как Марк отложил бас-гитару и закинув одну ногу на стул, опёрся рукою о колено, приняв классическую для него созидательную позу. В ней его вытянутое лицо с небритыми юношескими усами выглядело особенно мрачно. Как бы там ни было Росс почти сразу же признался, что уже прослушал эту пластинку и стал всячески её нахваливать, время от времени поднимая палец вверх, что бы все замолчали, хотя вещал в основном только он и приговаривал «Вот, вот это хороший.!». Мы послушно концентрировали наше внимание на музыкальном отрывке и только начинали вслушиваться, как Руперт продолжал. Я не стал терпеть и после моего вежливого «Руп, завали, мы музыку слушаем» он действительно заткнулся. Да, на целых три с половиной композиции, что, пожалуй, оказалось его рекордом. Но первым устал от молчания Джон и прекрасно зная, к чему это приведёт, спросил что то о концепции альбома. Тут уже Росса было не остановить никому. Диалог вмиг перешёл в историческое русло. Мне одержимость Руперта этой темой, порой казалась нездоровой, настолько скрупулезен он был по отношению к датам и фамилиям. Поэтому абсолютно ни у кого, кто знал бы его дольше десяти минут не оставалось сомнений, что этот парень станет либо историком, либо отправится в политику. Ни за что одновременно, ведь как он говорил «ни политика-историка, ни историка-политика не возможно воспринимать серьёзно в обеих профессиях». В то время ни то, ни другое меня толком интересовало, но слушая рассказы нашего ударника (а рассказчиком он был действительно знатным), поневоле пробирал интерес, тем более речь шла о Спарте. Военная тематика будоражила мой мозг ещё в детстве, когда я, насмотревшись телевизор, по несколько раз на полу в своей спальни «реконструировал» операцию «Нептун» или «Аида». Задавая один вопрос за другим мы поневоле перешли уже к обсуждению древнего Рима. Балли тоже вскоре погрузился в этот разговор и только Джону похоже было всё так же скучно. Поэтому он намекнул хозяину комнаты, что пора бы уже «заглянуть за тумбу». Марк согласился и слегка отодвинув элемент мебели, достал пакет в котором находилось примерно пол унции мексиканской марихуаны, которую они с Вурхисом покупали напару. Мне пока что разрешали не скидываться- я приносил табак и крутил косячки быстрее их всех вместе взятых. Правда и курил больше их всех, так что я не знал, сколько ещё продлится эта благотворительность. Росс в нашем «ребячестве», как он любил выражаться, участвовать не хотел на отрез. И всё-таки тема продолжалась. Больше всего мне в тот день запомнилась одна история, которая выделялась тем, что в ней упоминалась женщина. Явлением это было весьма не частым. Насколько я уловил суть это была легенда о том, как жена древнеримского военачальника была изнасилована царским сыном, а после заколола себя кинжалом на глазах у мужа, что послужило началом бунта против царской власти. К тому времени я уже раскурил первый косяк, что несколько поспособствовало моему воображению и в голове всплыл яркий образ девушки потрясённой и униженной произошедшим, заносящей остриё над оголённой грудью. Я издал лёгкий смешок, попутно выдыхая дым и непроизвольно посмотрел на стену. Там висел небольшой плакат с частью звёздного неба. На секунду это показалось мне странным- никак не мог вспомнить, был ли он там раньше? Закрыв глаза я оправдал это тем, что старший брат Марка увлекался астрономией когда то. Мы даже говорили с ним об этом несколько лет тому, — с уверенностью думал я. Но в следующую же секунду уверенность рассеивалась, как дым перед моим лицом. И по кругу. В любом случае при повторном взгляде я снова вспомнил о Тени. Её образ, гниющий у меня в голове, начал уже порядком надоедать. Я жаждал поделиться им с кем то. К сожалению диалог сейчас шёл уже о чём то совсем другом. По моему Джон и Руп обсуждали какого то их одноклассника и много смеялись, а Марк отстранённо джемил. В комнате становилось всё душнее, чад плотнел, а окно почему то никто не открывал. Я, кажется, увяз во всём дыму и совсем не мог пошевелиться. Косяк тлел и обжёг бы мне пальцы, если бы не голос Балли младшего: — Дейв, ты живой там? — А? Да, да. Хорошо всё, — тут же словно очнулся. Я глянул на зазря догорающий штакет и решив сделать пятку, обратился к Джону с Рупертом, — ну и нудные вы, сплетники. Вроде школу прогуливаю, а морит сном как на физике… Ребята почти синхронно пожали плечами. Блондин усмехнулся: — Я не виноват, что мы с Рупом одноклассники. Но откидаешь- предлагай, что уж. — Ну… Ладно, хорошо, мне есть что. Со мной такое этой ночью произошло… — тут же оживился я. — Мы все во внимании, — так и не поняв, был ли это сарказм, я с неким энтузиазмом начал повествовать. Порой ребята вставляли свои не всегда смешные шутки, но в основном даже пытались быть серьёзными, насколько это вообще возможно в таком состоянии. В той части истории, где Тень заговорила я глянул на Руперта и обнаружил явное недоверие в его глазах. Но мне было абсолютно плевать, хотелось избавиться от этого до конца и поскорее. Поэтому я упрямо продолжил, пока вдруг меня не прервал резкий стук прямо рядом с ухом и безрезультатное клацанье дверной ручки. По ту сторону мы услышали голос матери «Марк, почему у тебя опять закрыто?» Вся компания, тут же дернулась и заработала, как часы. Такую синхронность нам бы на репетициях- подумал я в тот момент. Джон побежал открывать окно, Руп потушил самокрутки и задвинул пепельницу под кровать, пока Балли приоткрыл дверь, немного потерянно спрашивая «Извини, случайно захлопнули. Что то случилось?» Саманта (так звали его мать) похоже глянула в саму комнату, где все пытались делать непринужденный вид, хотя получалось, мягко говоря, на троечку. Повезло, что она хотя бы не видела моё выражение лица. Я был настолько огорошен, что даже не тронулся с места, продолжая сидеть за дверью, под стеной. — Почему у тебя в комнате такая вонь, Марк? Снова что то жёг? Ты ведь знаешь, как я этого не переношу. В общем я иду к соседке и хотела сказать, что приготовила гаспачо. Оно внизу, на кухне. Угостишь своих приятелей. И не засиживайтесь долго. — Да, конечно, мы уже проветриваем… Удачно погостить, тогда.., — с абсолютным облегчением, что всё само собой решилось тут же закрыл дверь брюнет. Тишина застыла в комнате на несколько секунд, пока каждый провожал стук туфель по лестнице и приходил в себя. Мою историю словно потушили и задвинули под кровать. Но я тогда ещё не ощущал досады, ведь она пропала и для меня тоже. Марк вдруг издал странный смешок и шатая головой сказал: — Она наверняка уже обо всём в курсе. — Предположу, что тут не сложно догадаться, — подтверждающе добавил Руп. Балли медленно кивнул, тяжело выдыхая. — Пойдёмте есть.