RED ROOM

Осталось 30 часов…       Я искренне хотела выброситься из машины на полосу встречного движения, где я могла бы медленно прокатиться навстречу своей смерти и, надеюсь, попала бы под машину. Это было бы гораздо менее мучительно, чем поездка, которую я сейчас терпела.       На протяжение семи часов я была заперта в машине Гарри, которую он молча вел. Семь. Гребаных. Часов. За исключением редких перерывов на туалет и перекус, Гарри не разговаривал и не выглядел так, как будто хотел в ближайшее время отдохнуть от вождения. Мои ноги сводило судорогой, а нервы из-за того, что я была с ним наедине, медленно превращались в сгусток гнева. Я не могла усидеть на месте. Городские огни, смешивающиеся с фарами проезжающих мимо машин, превращались в размытое нечто. День перешел в сумерки, что было достаточно отстойно, но в довершение всего оказалось, что приближается гроза. Из-за сильного дождя было трудно разглядеть дорогу, глаза Гарри сосредоточенно сузились около часа назад, и с тех пор выражение его лица не изменялось. Ветер сотрясал и завывал снаружи, пока Гарри мчался по шоссе. Если бы не его крепкая хватка за руль, я бы и не подумала, что сильный дождь его беспокоит.       Я взглянула на часы на приборной панели, нахмурившись при виде времени. 21:32. Я задавалась вопросом, когда мы остановимся? Если вообще остановимся. Конечно, я знаю, что Гарри гребаный псих, но ему же тоже нужно спать? Он ведь не собирается доехать до Нью-Йорка без остановки?       Забарабанив пальцами по дверной речке, я отчаянно желала заговорить, но помнила, что Гарри практически запретил мне это делать, если он не заговорит со мной первым. Я чувствовала себя какой-то гребаной карманной собачкой, сидящей молча и ждущей, когда хозяин скажет, что она хорошая собачка. Нахмурившись от одной только мысли, я выглянула в окно, чтобы отвлечься, хотя меня встретила лишь сплошная тьма. Это было похоже на пытку. Я вздохнула про себя.       Гарри молча ехал, казалось, несколько часов, но на самом деле прошло всего около десяти минут. Он резко повернул налево к ближайшему съезду. Через две минуты я поняла, почему он это сделал, и чуть не начала кланяться ему в ноги. Несмотря на дождь, я могла разглядеть красную неоновую вывеску сомнительного мотеля. Не говоря ни слова, он заехал на свободное парковочное место и вытащил телефон из джинсов, которые выглядели слишком тесными для его тела. Я могла бы даже поклясться, что он сказал, что сжег его в раковине, но почему я вообще должна была доверять всему, что слетало с его губ?       — Мы остановимся здесь на ночь, — пробормотал он, убирая свой телефон и встречаясь со мной взглядом. Он выглядел невероятно измученным. — Без шуток, я не в настроении для этого. Мы зайдем, ляжем спать, а завтра утром уедем, понятно?       Я кивнула, что заставило его только закатить глаза.       — Сейчас ты можешь говорить, иначе кто-нибудь подумает, что ты, блять, немая.       Я впилась взглядом в его затылок, когда он вылез из машины. Он вытащил две сумки с заднего сиденья, одна была моей, единственной, которая вообще была у меня, а другая его, прежде чем потребовал, чтобы я вышла следом.       Как только я вышла из машины, мне захотелось снова оказаться в ней. Дождь был ледяным, а ветер слишком сурово бил в самое лицо. Было почти невозможно разглядеть что-то перед собой, но я увидела размытое тело Гарри и погналась за ним, когда он практически побежал к маленькому ресепшену, который находился под первым лестничным пролетом.       За письменным столом сидел старик, закутанный в куртку, которая была ему велика по меньшей мере на четыре размера. Он нахмурился, когда увидел, что мы приближаемся, и подтолкнул нас поближе, чтобы укрыть от дождя.       — Повезло, что вы, ребятки, добрались сюда! — прокричал он сквозь шум дождя, качая головой. — Сможете поверить, что это только начало бури?       Он покосился на древний компьютер, который стоял перед ним, и кивнул сам себе, прежде чем потянулся за спину и схватил связку ключей.       — Комната 15!       Гарри нахмурился на мужчину, явно сбитый с толку.       — Вы даже не спросили наших имен и не попросили внести задаток! — Гарри закричал, чтобы его услышали сквозь шум дождя. Он полез в свой бумажник, но мужчина лишь покачал головой.       — Мне ну нужно знать, есть ли у тебя деньги, дружок! Я не позволю вам вернуться в такую погоду, мое сердце просто разобьется, если я увижу, что с вами двумя что-то случилось! Пожалуйста, поднимайтесь уже в номер и согрейтесь!       Мое сердце распирало теплом при виде человека, стоявшего перед нами. Он сидел за большим окном и выглядел так, будто сам дрожал от холода. Он был невысокого роста, а его лицо напоминало мне Санта-Клауса. Гарри, казалось, тоже заметил, как мужчина дрожит, и его хмурый взгляд стал глубже.        — Почему вы все еще здесь? Здесь же слишком холодно.       Мужчина махнул рукой и рассмеялся, хотя этот звук был потерян среди шума дождя.       — Мне нужно убедиться, что все, кому нужен ночлег, находятся в безопасности. А теперь, вы двое, поднимайтесь наверх!       Гарри на мгновение заколебался, но кивнул и потянул меня за руку, чтобы я последовала за ним. Это был первый проблеск, который я получила от более мягкой стороны Гарри, и это дало мне немного покоя, хотя я и знала, что где-то недалеко скрывается Плохой Гарри.       Как и ожидалось, номер в мотеле был не самым лучшим, хотя и не худшим, что я когда-либо видела. Стыдно признавать, но в соперничестве с моей собственной квартирой, она лишь ненамного проигрывала ей. В центре комнаты стояли две односпальные кровати, а рядом находилась дверь которая вела в ванную. Перед кроватями стояли письменный стол и стул, а также телевизор, который, я была уверена, был даже старше меня. Тут не было ничего особенного, но это определенно лучше, чем сидеть в машине.       Гарри, очевидно, не разделял тех же мыслей, что и я, потому что его мягкие черты лица превратились в хмурое выражение, когда он с отвращением оглядел комнату. Спортивные сумки, который он, как ни странно, нес в одной руке, упали на пол, и он на мгновение зажмурился. Я с удивлением наблюдала, как его глаза снова пробежались по комнате.       — Эта кровать моя, — сказал он, кивая на дальнюю от двери. Я подняла глаза и осмотрела ее. Не было ничего, что заметно отличало бы ее от другой.       — Этому есть какая-нибудь причина? — спросила я, наблюдая, как Гарри расстегнул молнию на своей спортивной сумке. Взглянув на меня в очередной раз, он вытащил свою собственную подушку, а затем встретился со мной взглядом.       — Уборщики, как правило, начинают свою работу с задней части помещения и продвигаются вперед. Очевидно, что они прикладывают больше усилий к этой кровати, — заметил он, пожимая плечами.       — Так ты просто оставил мне кровать попоганее? — категорично спросила я.       Гарри закатил глаза, глядя на меня, когда подошел к кровати и сбросил простыни на пол. Он тщательно все провел, прежде чем удовлетворился, положил свою подушку и откинул другую.       — Я ведь плачу, так что это справедливо, не так ли?       Я не потрудилась прокомментировать это. Он был прав, но на самом деле мне было все равно, где спать. Я выросла в гораздо худших местах, чем это. Мне просто повезло, что в то время у меня была хотя бы крыша над головой и одеяло, чтобы согреться во время таких штормов.       Вспышка молнии снаружи на миллисекунду осветила комнату, и гром прогремел так, словно был зол на весь мир. Я вспомнила времена, когда боялась грозы. В те годы я убегала в комнату родителей, умоляя их позволить мне обняться с ними. Родители, если они вообще были дома, обычно не спали, но кричали на меня, чтобы я убиралась из их комнаты и вела себя как взрослая. Я ненавидела то, что мне приходилось учиться независимости таким образом. Сидеть одной в своей комнате, обнимать потрепанные мягкие игрушки и говорить им, что дождь пройдет, и с ними все будет в порядке.       Тряхнув головой, я вырвалась из своих мыслей, как раз вовремя, чтобы увидеть, как еще одна вспышка молнии осветила комнату. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, в моей голове всплыли обрывки воспоминаний о том, как я плакала в детстве. Я ненавидела своих родителей. Ненавидела то, что они привели меня в эту жизнь, даже не будучи в состоянии позаботиться о себе. Они никогда не учили меня мечтать о большем или стремиться к лучшему. Все, чему они меня научили, — это как воровать банки с фасолью, когда у нас в доме не было ничего, кроме мышей, и как убегать, когда тебя ловят на этом.       — Ты глубоко задумалась, — заметил Гарри со своей кровати. Он сидел на краю, склонив голову набок и с любопытством наблюдая за мной. — Тебе не нравятся грозы?       Я пожала плечами, направляясь к своей спортивной сумке, которая стояла на полу, чтобы не смотреть ему в глаза.       — Мне все равно на них.       Гарри глубоко вздохнул, а я восприняла этот звук, как его раздражение.       — Как я могу доверять тебе, если ты продолжаешь мне врать, Спайси? — спросил он, качая головой.       Я не могла сдержать гнев, который бурлил во мне от его комментария. Он не заслуживал моей честности. Бросив свою сумку на кровать, я повернулась, чтобы встретиться с Гарри взглядом.       — Мне напомнить, что не так давно ты приставил пистолет к моей голове? Что ты похитил меня, и теперь я, блять, очень далеко от своего дома! Так что извини меня, если я не совсем доверяю человеку, который хотел убить меня.       Еще одно замечание для себя: следи за своим тоном, когда разговариваешь с Гарри. Ему не только не нравится, когда его называют сумасшедшим, но еще не нравится, когда о нем говорят как-то неуважительно. Тогда Псих Гарри выходит наружу.       Секунду назад мы с Гарри находились на расстоянии целой комнаты друг от друга, а в следующее мгновение Гарри вжимал меня в стену, дыша так, словно был чертовым быком.       — Позволь напомнить тебе, что единственная причина, по которой ты сейчас жива, — это я. Найл хотел твоей смерти, Спайси. Он был бы счастлив перерезать твое горло, как только узнал о твоем разговоре с Биллом.       Я сглотнула, хотя и не сдвинулась с места, выпрямляясь, чтобы хотя бы чуть-чуть сравняться с Гарри, который нависал надо мной, а его грудь прижималась к моей. Он был великолепен в запугиваниях.       — Ты наставил на меня пистолет, а потом нажал на гребаный курок. Ты хотел моей смерти так же сильно, как и он, не строй из себя святого, Гарри.       Его лицо стало еще более хмурым, если это вообще было возможно.       — По крайней мере, со мной у тебя был один шанс из шести. Найл не такой добрый, так что будь благодарной, что застряла со мной, а не с ним, — он провел рукой по волосам и слегка сморщил нос. — Мне нужно, чтобы ты доверяла мне, иначе ничего из этого не сработает. Ты боишься грозы? Ответь мне честно.       — Да что, черт возьми, с тобой происходит?! — я не могла сдержать своего порыва эмоций. Он, блять, похитил меня, но вел себя так, как будто это ничего не значило, а теперь стоял и кричал на меня, чтобы я была честна насчет грозы? Гребаной грозы?! Я толкнула его в грудь, хотя он и не сдвинулся с места. — Почему тебя вообще волнует, боюсь ли я гребаной грозы?       Гарри откинул голову назад и издал стон, прежде чем его ладонь ударила по стене над моей головой, а его лицо склонилось к моему. Я нервно отступила на шаг назад, в памяти всплыл вчерашний лифт.       — Дело не в грозе. Все дело в твоей честности. Я хочу от тебя честности, Спайси. Я это уже говорил. Если ты будешь правдива со мной… все пройдет гладко.       — Я даже не знаю, что такое «все» и почему ты вообще везешь меня через полстраны, Гарри. Я здесь в неведении, и мне чертовски страшно, ясно? Я. Блять. Напугана. Просто скажи мне, что ты планируешь со мной делать!       Челюсти Гарри сжались, когда я закричала. Я ничего не могла с этим поделать, я просто хотела знать, что же меня ожидает.       — Я не могу ответить, просто потому, что сам не знаю. Просто… Мне нужно, чтобы ты была честна со мной, ладно? Это все, о чем я прошу, и это путешествие пройдет намного спокойнее.       Учитывая, насколько напряженным был Гарри, мне казалось, что он говорит гребаными загадками. То, что он сказал, не имело абсолютно никакого смысла и не отвечало ни на один из моих вопросов. Я ждала, что он уточнит, но когда этого не произошло, я разочарованно вздохнула и крепко зажмурилась.       Честность? Я не привыкла к этому, как и не привыкла давать людям какую-либо информацию, связанную с Софией. Спайси ничего не заботит. Она не боится. Она задира, которая уверенно демонстрирует свое тело и огрызается на любого, кто проявляет к ней неуважение. С другой стороны София… хрупкая девушка, о которой никто никогда не заботился и не спрашивал, как она себя чувствует. Я не привыкла говорить о Софии, так что представьте себе мою нерешительность признаться в чем-то о себе, в чем-то таком деликатном, как мое детство, совершенно незнакомому мужчине, который собирался убить меня, даже если не признавался в этом прямо.              — Сейчас мне на них все равно, — повторила я, наблюдая, как глаза Гарри потемнели из-за того, что я сказала то же самое. Я посмотрела через его плечо, выдавливая из себя слова. — Но в детстве я их боялась. Я переросла это. Счастлив?       Прогремел гром, как будто проверяя мою честность. Когда я не дрогнула, Гарри, казалось, поверил мне и полностью отстранился от меня.       — В этой истории есть еще кое-что, — сказал он, стоя ко мне спиной и доставая пару спортивных штанов со своей кровати.       Я сделала то же самое со своей одеждой, нахмурившись от того факта, что вся моя сумка в значительной степени состояла из того же самого. Вытащив резинку для волос, которая лежала на самом дне сумки, я собрала волосы в беспорядочный пучок.       — Есть, — натянуто согласилась я. — Но мне не хочется этим делиться.       — Я ничего не буду вытягивать из тебя, пока ты честна, — пробормотал Гарри, прежде чем вышел из комнаты и направился в ванную, крепко сжимая в руке свою одежду.       Он появился через несколько минут и обнаружил, что я лежу в своей кровати, уставившись в потолок. Я делала все возможное, чтобы не думать о том факте, что снова нахожусь под одной крышей с психопатом, но на этот раз у меня даже не было разделяющей нас стены.       Не в силах сдержаться, я повернулась, чтобы посмотреть на Гарри, замечая его свободную футболку и подходящие по цвету штаны. Он выключил свет, так что мы остались в полной темноте, а единственный свет исходил от случайных вспышек молний. Я не слышала шороха простыней, поэтому могла только предположить, что Гарри не потрудился укрыться. Наверняка, ОКР, подумала я про себя.       На мгновение воцарилась тишина, единственный звук доносился от дождя, который отказывался утихать. Я услышала, как Гарри вздохнул.       — Спайси? — тихо позвал он в темноту комнаты. — Я… я просто хотел сказать, что ты можешь мне доверять. С этого момента, пока ты не сделаешь ничего, что может подорвать мое доверие к тебе, и пока будешь честной… Тебе не причинят никакого вреда.       Застенчивый Гарри. Мягкий голос, пронизанный нерешительностью. Это заставило меня крепко зажмуриться. Он был настоящим переключателем.       — Могу я спросить тебя кое о чем?       — Конечно.       Я прикусила губу, задумываясь, стоит ли этот вопрос тех часов сна, которых у меня не будет, если ответ, который он мне даст, будет страшнее, чем я думаю.       — После того, как мы приедем в Нью-Йорк… Я… Я вернусь в Вегас?       Гарри даже не нужно было говорить, чтобы я услышала его колебания. Он тщательно подбирал слова.       — Если все пойдет по плану… Да, вернешься, — осторожно ответил он.       — Ты расскажешь мне что-нибудь о том, почему мы вообще едем туда и зачем ты взял меня с собой?       Снова нерешительность.       — Я взял тебя с собой, потому что ты пошла против меня и моей компании. Верность.       Я бросила взгляд на его кровать, несмотря на то, что ничего не могла разглядеть в темноте.       — Причина, по которой мы едем, как-то связана с твоей компанией?       Еще один вздох.       — Я ничего не могу тебе сказать, Спайси.       Я нахмурилась.       — У тебя… у тебя неприятности из-за меня?       Пауза. Раскат грома, а затем абсолютная тишина.       — Спокойной ночи, Спайси, — пробормотал Гарри. Я услышала, как он повернулся в постели, и прикусила губу, когда поняла, что он ничего больше не собирался говорить.       Миллион вопросов проносились у меня в голове, и я знала, что из-за этого я снова потеряю сон. Мне нужно было перестать задавать вопросы, на которые я не хотела знать ответа, потому что это заставляло мою тревогу бурлить еще больше. Я повернулась спиной, чтобы посмотреть в окно, наблюдая, как небо наполняется молниями и гремит сердитыми раскатами грома. Впервые в своей жизни я пожалела, что не могу повернуть время вспять и снова стать той маленькой девочкой, которая боялась грозы.