RED ROOM

Harry. Осталось 10 часов…       Зависимость: (англ. addiction — зависимость, пагубная привычка, привыкание), в широком смысле, — ощущаемая человеком навязчивая потребность в определённой деятельности.       Мне пришлось погуглить гребаное значение этого слова, потому что я не понимал, что, черт возьми, происходит с моим телом. Я хотел найти определение зависимости, которую человек испытывает к другой душе.       Однако я ничего не смог найти. Ничего. Нихрена. Кроме какой-то поэтической чуши, которую я прочел на чьем-то тамблере, не было никакого нормального медицинского описание, которое дало бы мне какую-либо причину, по которой я чувствовал себя так, как будто у меня была самая болезненная ломка.       Я глубже вонзил ногти в руль, наблюдая, как мимо проносятся машины, сотрясая мой ровер, когда пролетают по шоссе. Для того, чтобы поискать в гугл определение зависимости, я съехал на обочину, как какой-то влюбленный идиот, хотя и знал, что это близко не похоже на правду.       Мое тело было горячим от пота, а кончики пальцев дрожали. Я не должен был отпускать ее с Найлом. Это было глупо. Глупо. Он ненавидел ее, и не было достаточно веской причины, по которой он захотел бы провести с ней рядом целых четырнадцать часов. Последние четыре часа я ехал наедине со своими мыслями, прокручивая в голове все возможные версии поведения Найла, которые могли бы вызвать такую драматическую перемену в его сердце.       Мне не пришло в голову ничего, кроме того факта, что он хотел убить ее. Теперь я сидел, обхватив голову руками, на грани приступа паники при одной только мысли об этом. Я звонил им по нескольку раз в час, желая получить общую информацию о том, как идут дела, хотя Найл вообще не позволял мне разговаривать с Софией. Это заставляло меня нервничать.       Так нервничать, что последний звонок закончился не очень хорошо. Вызванный тревогой гнев взял надо мной верх, и я сдался, требуя, чтобы София поехала со мной, потому что Найлу я не доверял. Он не спорил, хотя и выкрикивал в мой адрес множество красочных слов, половину которых я не понимал. Ирландская невнятность брала верх, когда он злился. Хотя в свою сторону я редко наблюдал подобное.       Он отстал от меня всего на двадцать минут, хотя выехал я раньше. Ему нравилось ускоряться, даже когда мне он говорил ехать спокойнее. Мудак. Мне пришлось сидеть и ждать, пока они догонят меня. Оставаться наедине со своими мыслями никогда не было хорошо. Ни для меня, ни для кого другого.       Постукивая пальцами по бедру, я не обращал внимания на несколько капель крови, которая сочилась из ранок в форме ногтей под глазами, наблюдая за приближающимися машинами. Некоторые сворачивали прямо перед тем место, где на обочине стояла моя машина, другие пролетали мимо, как будто убегая от кого-то. Однако Найла по-прежнему не было видно.       Он убивает ее, рассмеялся Дьявол. Она умрет. Больше не будет твоего Ангела. Пока-пока.       Я хлопнул себя рукой по голове, яростно моргая, чтобы избавиться от подобных мыслей. Найл бы этого не сделал, пытался убеждать я себя. Он бы не сделал. Только не Найл. Не мой лучший друг.       Разве? У него ведь тоже есть темная сторона, насмехался дьявол.       Я хмыкнул про себя, мое мягкое постукивание превратилось в резкие шлепки по бедру, когда я пытался заглушить собственные мысли. Иногда я замечал, что любой звук, исходящий из моего рта или руки, мог заглушить Дьявола, даже если всего на секунду. Временное решение.       — Ну же, — бормотал я себе под нос, в безнадежности осматривая проезжавшие мимо машины. — Где ты?       Потребовалось еще несколько минут, чтобы погрузиться в полнейшую панику, прежде чем машина Найла пролетела мимо меня, словно охваченная пламенем. Облегчение от этого не наступило. Нет, пока я не увидел Софию и не понял, что Найл не причинил ей вреда. Четырех часов наедине с ним многовато для обычного человека. Я мог только надеяться, что он не сломил ее еще больше, чем она уже была.       Не желая терять времени, я снова завел машину и помчался за ними, сворачивая на следующий съезд вместе с их автомобилем. Я преследовал их до ближайшей парковки Макдоналдса и выпрыгнул из машины, как только притормозил. Найл быстро выскочил следом, встречая меня прежде, чем я успел подойти к двери Софии.       — Подвинься, — потребовал я, пытаясь оттолкнуть его назад.       Мой лучший друг, который обычно был очень уступчивым, не сдвинулся с места. У него был свирепый взгляд, когда он выпятил грудь, слегка подталкивая меня в ответ. Я прищурился, глядя со всей своей кипящей яростью, которую таил в себе последние четыре часа. Я пытался поглотить ее, но у меня ничего не получалось. Почему он не позволял мне увидеться с ней?       — Расслабься на секунду, хорошо? — спросил Найл, но его обычный беззаботный голос стал слегка приказным. — Торопишься?       Мои глаза сузились в щелочки. Он скрестил руки на груди, а его сосредоточенный взгляд скользнул с моего лба вниз, к ногам. Мне стало не по себе. Мне казалось, что он осуждает меня, как будто разрабатывает коварный план за моей спиной.       — В чем проблема? — я не смог удержаться от рычания. Мне повезло, что я был выше Найла, иначе я бы не чувствовал себя таким устрашающим. — Почему я не могу ее увидеть?       — Ты можешь ее увидеть, — просто ответил он, пожимая плечами. Однако все равно не сдвинулся с места. — Но можешь и подождать.       — Подождать? — спросил я, мой взгляд метнулся за его спину. Ебаные тонированные стекла. Я ни черта не видел. — Какого хрена я должен ждать? Что ты с ней сделал?!       Паника ясно слышалась в моем голосе, и у меня было чувство, что это доказывает ту глупую точку зрения, которую пытался высказать Найл. Я проклинал себя за то, что раньше не понял, что он что-то замышляет. Я списал это на эйфорию после секса. Всякий раз, когда я занимался сексом с Софией, я словно витал в гребаных облаках. Это заставляло меня чувствовать себя так, словно я был под кайфом.       — Ты выглядишь как накаченный наркоман, — прокомментировал Найл, прислонившись к своей машине. Хотя его голос звучал спокойно, тело было напряжено, как будто он ждал, что я схвачу его за руку и оттолкну в сторону.       Поверьте, это была очень заманчивая идея, хотя я не стал претворять ее в жизнь. Вместо этого я прикусил внутреннюю сторону щеки, чтобы унять гнев.       — Спасибо, — сухо пробормотал я, качая головой. — А теперь двигайся.       — Неа, — пробормотал он. — Подожди немного. Поговори со мной, Гарри. Что происходит?       У него действительно хватило наглости спросить меня, что происходит, когда он стоял там, перед дверью, которая разделяла нас с Софией? Я лишь хотел убедиться, что с ней все в порядке, а он заставлял меня чувствовать себя так, словно я вот-вот спрыгну с гребаного здания.       — Ничего не происходит, — ответил я сквозь стиснутые зубы. Я умолял себя расслабиться, но мозг упрямо отказывался слушаться. — Мне нужно, чтобы ты подвинулся, чтобы я смог проверить, как она.       Казалось, это что-то пробудило в Найле, потому что он наклонил голову и ухмыльнулся. Мы будто бы играли в лото, и я назвал номер, который был в табличке Найла. Мне захотелось откинуть голову назад в отчаянии. Ебаный Найл, вечно нуждающийся в том, чтобы доказывать свою правоту.       — А зачем ее проверять? — продолжил он, все еще наклоняя голову набок, как любопытный лабрадор. У меня возникло искушение оборвать его, чтобы он заткнулся.       Я глубоко вздохнул и покачал головой.       — Я не буду этого делать, — было все, что я сказал, прежде чем снова попытаться пройти мимо него.       Несмотря на нехватку времени для спортзала и лень ирландца, у него были неплохие мускулы. Он с силой оттолкнул меня назад, заставляя слегка споткнуться. На краткий миг я растерялся, потому что Найл редко поднимал на меня руку. Мне следовало бы забеспокоиться или даже расстроиться, но это только раззадорило зверя внутри меня. Я все еще не мог заглянуть в машину, и то, что он продлевал мои попытки, только заставляло мои мысли сменяться быстрее. При любых других обстоятельствах я бы усомнился в странном поведении Найла.       — Что такое? — поддразнил он, выпрямляясь. — Хочешь что-то сказать? Тебя что-то беспокоит?       — Найл, — предупредил я, когда он подошел ближе. — Не надо.       — Почему нет? — продолжил он, глядя на меня с проблеском удовлетворения. — Тебя кто-то беспокоит, Гарри? Ты слышишь…       Мой кулак врезался ему в нос прежде, чем я успел себя остановить. Он отлетел назад, с кряхтением ударившись о заднее стекло своей машины.       — Ты ублюдок, — прорычал я, надвигаясь на него. — В чем, черт возьми, твоя проблема?       Найл плюнул в меня кровью, промахнувшись мимо лица и приземлившись на плечо. Его рука потянула меня за майку в тот же момент, когда я схватила его. Мы стояли нос к носу, пристально глядя друг на друга. Кровь стекала с его лица, но он не потрудился вытереть ее, даже когда она стала капать ему на ботинки.       — Ты — моя проблема, — огрызнулся он в ответ, грубо встряхивая меня обеими руками. — Не смей меня больше бить, придурок.       Я видел, как его кулак приближался к моему лицу, будто в замедленной съемке, но все равно позволил ему ударить себя. Не помню, когда в последний раз дрался с Найлом. Чувство вины возникло быстро, хотя и исчезло, когда я ощутил, как костяшки его пальцев царапнули мою щеку, врезавшись прямо в челюсть. Я застонал, сжимая в кулаках его рубашку.       Слышимый вздох и звук открывающейся двери были единственным, что удержало меня от того, чтобы прижать Найла к его машине и нанести еще один удар по его отвратительно самодовольной физиономии. Возможно, это также было очень важной причиной того, почему я не заключил его в объятия и не извинился миллион раз подряд. По его самодовольству я понял, что этот придурок хотел, чтобы я его ударил. Он ожидал этого.       — Прекрати! — взвизгнул ее голос. Он был слегка приглушен, и я повернулся в направлении этого ангельского звука. София выбралась из машины, потрясенно переводя взгляд с одного из нас на другого.       Я мгновенно отпустил Найла, мой взгляд быстро проскользил по ее телу, пытаясь оценить наличие каких-либо ран или царапин. Было страшно, насколько облегченно я себя почувствовал, когда понял, что она выглядит ничуть не иначе, чем тогда, когда мы расстались этим утром. Я глубоко вздохнул.       — Ты в порядке, — выдохнул я, игнорируя внезапно появившуюся пульсирующую боль в щеке. Вот тебе и адреналин, маскирующий боль.       София одарила меня улыбкой, которая выглядела слегка болезненной. Ее взгляд переместился на мою щеку, и я увидел, как чувство вины вспыхнуло на ее лице, как огромная неоновая вывеска.       — А ты нет, — пробормотала она, взглянув в сторону Найла, прежде чем сделать неуверенный шаг вперед.       Найл покачал головой, как будто отчитывал ее. Я моргнул от этого странного взаимодействия, наблюдая, как София отдернула ногу, словно обжегшись.       — Что за херня? — прорычал я, переводя взгляд с одного на другого. — Что происходит?       — Я… — София открыла рот, но Найл перебил ее. Он переместился так, что встал прямо передо мной, слегка закрывая мне обзор на Софию.       — Сходи поешь чего-нибудь, — пробормотал он, качая головой. — Мне нужно поговорить с этим любовничком.       — Но я…       — Черт возьми, Стриптизерша, — прошипел он, свирепо глядя на нее. — Мы, блять, не друзья. Ты послушаешься меня, или я выполню сворю угрозу и вырву тебе зубы плоскогубцами. Сходи за ебаным Хэппи Милом или еще чем-нибудь.       Я привык видеть, как София съеживается от страха, так что представьте мое удивление, когда она закатила глаза и пробормотала себе под нос «придурок», топая в сторону Макдоналдса. Она стянула через голову толстовку, когда вошла.       Мой взгляд оторвался от ее покачивающегося тела и повернулся к Найлу, который с любопытством наблюдал за мной.       — Что ты сделал? — требовательно спросил я, снова шагая вперед. — Что-то не так.       — Что ты имеешь в виду? — Найл одарил меня ухмылкой, и у меня возникло внезапное желание снова ударить его по лицу. — Поделимся секретиками?       — Продолжай, — неохотно пробормотал я, зная, что он не собирается отказываться от того, что хотел сказать. Я был больше сосредоточен на то, что, черт возьми, происходило с Софией и о чем они говорили.       — С чего ты взял, что с ней что-то случилось? — настойчиво спросил он, хотя и засунул руки в карманы. Это означало, что он больше не чувствовал угрозы. Хотя стоило. Моя кровь, казалось, была холодной и горячей одновременно, пульсируя по телу пободно приливным волнам. Внезапно до меня дошло, к чему он клонит, и мне пришлось отвести от него взгляд. — Гарри, — продолжал он, но его голос вернулся к более мягкому ирландскому тембру. — Почему ты решил, что что-то случилось?       — Потому что… — я зажмурился, сжимая кулаки. — Потому что… Я думал… Думал…       — Они снова становятся плохими, — со вздохом решил Найл. — Так я и думал.       — Поэтому ты это сделал? — хмыкнул я, не в силах пересекаться с ним взглядом. — Чтобы заставить меня признать, что они снова становятся плохими?       — Нет, — честно ответил Найл. — Хотя это подтвердило многое другое.       Я нахмурился, возвышаясь над ним. Он вытер нос тыльной стороной ладони, размазав кровь по левой щеке. Я вздрогнул, желая все-таки извиниться за свои опрометчивые действия.       — Что именно?       Он не спешил отвечать, сосредоточившись на отражении в своей машине, после чего задрал рубашку, вытирая кровь с лица.       — Это подтвердило мои мысли о том, что стриптизерша стала для тебя спусковым крючком, — пробормотал он.       Я пару раз моргнул, прежде чем издать резкий смешок.       — Нет, ты ошибаешься. Она полная противоположность этому, — возразил я, качая головой. — Она заставляет их уходить.       Найл не выглядел убежденным. Для любого другого человека мысль о том, что его друг слышит гребаные голоса в своей голове, была бы странной, неслыханной и, вероятно, ему бы захотелось проводить с ним меньше времени. Я был благодарен Найлу за то, что он не менял свое мнение обо мне даже после того, как я ему все рассказал. Он говорил об этом так, словно это повседневные дела. Он и бровью не повел, когда я сказал, что дал им имена.       — Она делает их только хуже, — парировал Найл, поворачиваясь ко мне лицом. — Как сторонний наблюдатель, я вижу, что она — гребаный триггер. Это нездорово.       — Нет, — продолжал отрицать я, пожимая плечами, будто мое сердце внезапно не забилось быстрее при этой мысли. Все было совсем не так. Она не была спусковым крючком. Нет. Нет. Нисколько.       — Правда? — спросил он, приподняв бровь. — А что насчет пропавших десяти тысяч долларов?       Я моргнул. Откуда он узнал об этом?       — Я…       — Или исчезнувшего Ксанакса? — продолжил он, вскидывая руки вверх. — Хотя вот это реально забавно. Она до сих пор об этом не знает.       — Найл…       — О, точно! — перебил он меня. — А как насчет того гребаного факта, что ты трахаешь ее как шестнадцатилетний подросток, который только недавно понял, как дрочить?       — Найл…       — Нет, — он покачал головой, глядя на меня. — Я, блять, ненавижу нянчиться с тобой, Гарри, но это нехорошо. Она явно затуманивает твой мозг. Как бы сильно мне ни нравилось видеть тебя уверенным в себе, другой ты, настоящий ты, исчез. Это почти как… — он оборвал себя, глубоко вздыхая и проводя руками по волосам.       — Почти как что? — тихо спросил я. В тот самый момент мне показалось, что я задыхался.       Он сглотнул, прежде чем посмотреть на меня. Я увидел, как в его глазах заплясала жалость.       — Это почти как если бы ты застрял в каком-то приступе, Эйч. Я не хочу, чтобы это случилось с тобой.       Я нахмурился, вздрогнув от его слов, и опустил взгляд на свои руки.       — Она заставляет его уходить, — тихо ответил я, и мне показалось, что все слова заглушились шумом улицы. Он заставлял меня чувствовать себя виноватым. — Я не слышу его, когда она рядом. Становится спокойно.       — Это не значит, что это хорошо. Судя по тем решениям, которые ты принимаешь, кажется, он все еще там… внутри. — тихо сказал Найл. — А еще она является причиной, по которой ты стал таким… импульсивным. Опрометчивым. Как будто он все еще там, но ты просто его не слышишь. Ты планируешь завести ребенка или все же подхватить ЗППП?       — Нет, — я закатил глаза, слегка хмыкая.       — Тогда почему ты ведешь себя как пубертатный подросток и не носишь с собой ебаные презервативы?       — Она просто… блять. Я не знаю, — я провел рукой по лицу. Он был прав. — Не знаю. Она вызывает привыкание.       Конечно, он знал, о чем я говорю. У него была зависимость от кокаина, и он все знал об этом и о том, насколько это неконтролируемо. Это был тот зуд, который так хотелось чесать. Тот кайф, который тебе нужно было ощущать, чтобы чувствовать себя живым.       — Ты реально вышел из себя, а прошло всего несколько часов. Это ненормально. — прокомментировал он, пока я смотрел через его плечо на вход в Макдональдс. — Может, нам стоит заглянуть на тера…       — Нет, — резко отрезал я, прерывая его прежде, чем он успел закончить. — Даже не думай.       — Гарри…       — Я прекрасно справляюсь сам по себе. Уже долгое время. Мне не нужно, чтобы какой-то врач рассказывал мне то, что я и так знаю. О чем вообще ты говорил со Спайс?       — Просто задал ей пару вопросов, — он нахмурился еще сильнее. — Она была любопытной, задала несколько в ответ.       Мои глаза мгновенно сузились от его слов, и я нерешительно повернулся к нему лицом.       — О чем именно?       — Ничего такого, — пожал плечами парень.       Я шумно выдохнул. Это прозвучало неубедительно.       — Ладно, о чем именно ты ее спросил?       — Я просто сказал, что беспокоюсь о твоей импульсивности… и спешном принятии решений. И попросил ее оставаться в машине, потому что хотел посмотреть на твою реакцию.       Я закатил глаза, хрустнув костяшками пальцев, пока осматривал пустую парковку. Я даже не знал, где мы находимся.       — Я оправдал твои ожидания?       — Вся эта поездка того стоила, — согласился он с ухмылкой. — Я был прав. Ты не можешь без нее так долго, и все это вредит твоему здоровью. Токсичные отношения.       — В этом нет ничего романтичного, — взглянул я на него.       — Я этого и не говорил, — пробормотал он, пожимая плечами. — О, и я, эм… спрашивал ее, не рассказывал ли ты о… Бекке.       Я моргнул, услышав это прозвище. Давненько я такого не слышал.       — Ребекка? — спросил я, нахмурившись. — Зачем… Зачем мне говорить о ней со Спайси?       Он пожал плечами, теперь выглядя слегка виноватым.       — Я думал, что…       — Что? — я сорвался, ничего не смог с собой поделать. — Что у нас со Спайси романтические отношения, и я хотел бы обсудить с ней Ребекку? Нет. Ни в коем случае.       — Я ничего ей не говорил, — пробормотал он. — Просто хотел узнать.       — Ну, теперь знаешь, — со вздохом хмыкнул я. — Ей не нужно ничего знать о Ребекке.       Найл на мгновение замолчал, заставив меня посмотреть на него с подозрением. Если мое сердце еще не угрожало выпасть из груди при мысли о Ребекке и последовавшем за этим чувстве вины, то выражение вины на лице друга сделало свое дело.       — Что? — на вздохе спросил я. Что бы это ни было, ничего хорошего это не означало. Я потер рукой слегка пульсирующую челюсть.       — Я… э, слушай, во-первых, мне жаль, но я, возможно, упомянул ей о… эм. Голосах. Но я не вдавался в подробности. Все, что я сказал, это то, что иногда у тебя в голове становится шумно. Технически, я даже ничего не говорил о них, — бессвязно тарахтел Найл, вскидывая руки вверх.       Я повернул шею в его сторону так быстро, что у меня закружилась голова, и уставился так пристально, что понадеялся, что он внезапно превратиться в пламя.       — Разговор окончен, — огрызнулся я, не зная, что еще можно сказать.       Обернувшись, я покачал головой. Неудивительно, что она выглядела чертовски брезгливой и виноватой. Все всегда чувствовали себя виноватыми из-за чего-то подобного, что для меня никогда не имело смысла, потому что это не было их виной.       — Да ладно тебе, чувак. Ты не можешь просто уйти, — сказал он, когда я направился в сторону Софии. Мне нужно было увидеть ее. Я нуждался в ней, чтобы успокоить ценами эмоций в моем теле.       Моя София. Мой Ангел. Мое спокойствие. Моя зависимость. Кожа чесалась при одной мысли о ней, и я хрустнул костяшками пальцев.       — Я буду делать то, что хочу, — бросил я через плечо, не потрудившись даже обернуться. Я знал, что увижу, если сделаю это. Жалость. Гнев. Беспокойство. Все вместе. Ничего такого, что я хотел бы видеть. Не сейчас. Не тогда, когда я злился на него.       Слова предупреждения Найла крутились у меня в голове, пока я шел, и я ненавидел то, что маленькая здравомыслящая часть моего разума сомневалась, прав он или нет. Я не был нормальным, я знал это, и знал, что София понимала это, хотя мне было интересно, действительно ли она осознает всю глубину этого, и как далеко я смогу увлечь ее под воду со своими проблемами, прежде чем ей понадобится воздух. Хотя какая-то часть меня хотела увидеть, как она утонет вместе со мной в самых глубоких уголках океана моего мозга. Насколько это было неправильно с моей стороны?       У меня был приступ. Я бредил и слышал голоса в своей голове, которые отличали правильное от неправильного. Так было долгое время, и я всегда принимал это. С юности я понял, что никакие лекарства или гребаный психотерапевт не смогут решить эти проблемы за меня. Хотя у меня никогда не было Софии, которая могла с легкостью изгнать дьявола, успокоить бредовые мысли, но вместо этого подпитывать мой разум ничем, кроме похотливых образов. Это было похоже на то, что моему телу нужно было быть ее защитником, поэтому оно затолкало робкую версию меня в самую темную клетку моего мозга. Это не позволяло мне мыслить рационально, я был слишком занят желанием быть ближе к каждому дюйму ее кожи.       Я поджал губы при этой мысли. Было ли все так плохо, если Найл был прав? Он говорил так, словно это было чем-то ужасным, но, возможно, это было самым нормальным, что я чувствовал за долгое время. Ну и что с того, что иногда я принимаю безответственные решения? Ну и что, что я разбросал немного наличных тут и там. Я становился тем, кем должен был быть.       И если это означало стать самим дьяволом, пусть будет так. Я был готов отправиться в ад.