Фальшивая невеста

Они слишком разные, будто олицетворения света и тьмы, огня и воды, жизни и смерти. Даже судьба смеётся над ними рождая одного на вершине мира, а другого на дне вселенной. Однако почему-то Тюхе и Фемида решают свести их вместе, играя в свои игры. Возможно, что богини сделали свои ставки, отправляя их в пучину самых разных чувств, заставляя пройти через все возможные стадии человеческих отношений. Порой, даже гении бывают слишком глупы, перед осознанием собственных чувств. Пытаясь доказать себе, что Вероника — не более чем пешка, меняющая цвет в его игре в зависимости от плана. Блондин бьёт по больному, по её гордости и намерениях, каждый раз напоминая, что она ничего не значит. Юноша ещё не понимает, почему его взгляд всегда прикован к раздражающе энергичной герцогине, что будто в одно место ужаленная бегает по особняку с криками: «давай сюда свою задницу, Моран! Время делать уколы, тебе понравится, я обещаю!» Темноволосая недавно закончила обучение на врача, надеясь отточить свои навыки на единственно доступном и нуждающимся экземпляре пациента. Не только это, похоже бывший военный провинился в чем-то ещё, поэтому Уильям интересуется: — Брат, а что сделал Себастьян? — Полковник неудачно применил свои навыки по «обольщению» в отношении леди Колдвей, — слегка посмеиваясь, вспоминает Альберт, — похоже, это сильно не понравилось Рони. Теперь же она мстит: сначала обыграла его в карты пять раз подряд, вынуждая стать объектом её профессиональной практики, а теперь гоняется за долгом. Должно быть, она выглядела действительно пугающе, раз брюнет отказался от выплаты карточных обязательств. Сознание быстро рисует в голове образ девушки, которая совершенно серьёзна настроена на достижение своей цели. Впрочем, картинка и реальность сильно отличаются, когда объект его мыслей появляется прямо перед глазами. Он бы сказал, совершенно. Блестящая на солнечном свете, взмокшая от пота светлая кожа, растрепанные шоколадные волосы, что выбиваются из хвоста, слегка красные щеки и лихорадочно горящие глаза. — Берти, если я не поймаю эту заразу, то переверну всё вверх дном, — складывая руки, облаченные в рубашку, недовольно говорит девушка. — Леди так не выражаются, — замечает шатен, ласково улыбаясь, — тем более гнев Льюиса страшен. — С Луи я уже договорилась, он согласен, что такое поведение непростительно, — игнорируя замечание в свою сторону, она садится на диван, закинув одну ногу на другую. Уильям медленно сглатывает, наблюдая, как одна капля стекает по шее, пропадая где-то на груди. Только волшебный дар самообладания не даёт ему сорваться с места, чтобы проделать тот же путь своими губами. Скидывая всё на недостаток женского внимания, у блондина меняются планы на сегодняшний вечер, который он проведет в компании какой-нибудь леди с вполне понятными намерениями. Что говорить, потребности надо удовлетворять вовремя. Однако после этого вечера ничего не исчезает, её образ наваждением преследует во снах, заставляя шептать имя. Смириться со своим желанием можно, утопая в работе и исследованиях, чтобы не засыпать. Пить с Альбертом — плохая идея, потому что трезвым ты точно не останешься. Впрочем, сейчас ему это и не нужно. Впервые его продуманный до мелочей план даёт маленькую осечку, из-за которой страдает новый член команды, что младше даже Смит на два года — Фред. Такой благодарности, как в тот вечер он ещё никогда не испытывал к темноволосой, потому что она буквально забрала мальчишку из лап смерти, исправляя его ошибки. Вероника выходит из наспех импровизированной операционной, снимая кровавые перчатки, с устало-довольной улыбкой: — Сделайте лица попроще, господа, — сиплым голосом говорит девушка, обнажая белые зубы, — чудесная и неповторимая — я спасла вашего друга. Восхищение своим талантом приму позже. «Дерьмо, кажется, я сделала невозможное… Ещё придется придумывать оправдание для Дерека, потому что братец точно заметил, что меня нет. Ох, уж этот контроль» — прижимая пальцы к переносице, думает она. — Уилл, придумай мне достойно оправдание перед братом, через двадцать минут, — устало просит темноволосая, слегка сжимая чужое плечо. Пусть она и злится, но понимает, что скорее всего юноша чувствует себя в разы хуже, прекрасно осознавая собственный провал. Врезать Смит ещё успеет, а вот поддержать — вряд ли. От этого прикосновения блондина будто током ударили, пуская по телу тепло и какое-то странное облегчение. Алые глаза не могли не заметить искусанных до крови, рваных губ и дрожащую фигуру. Вероника остается собой несмотря ни на что, стараясь нарушить гнетущую атмосферу своим появлением. Слыша стук собственного сердца, Уильям понимает, что влюблён. Окончательно и бесповоротно. Влюблён в тяжелый, слегка истеричный характер, что всё равно ловко избегает проблем. Влюблён в мягкую, вполне осязаемую поддержку и холодную голову, когда все остальные потеряны. Влюблён с самого начала, когда она берет его руку, спасая от очередного пренебрежения. Осознание простой истины становится приговором, его личным наказанием, потому что серые глаза никогда не посмотрят на него так же, потому что вряд ли он сможет увидеть искреннюю улыбку, причиной которой будет он, потому что любит-то она совсем другого. Great Big World — Say Something Да, пить с Альбертом — плохая идея, потому что сейчас идёт дождь, а блондин стоит на балконе второго этажа комнаты темноволосой. Как он здесь оказывается — загадка, скорее просто понимает, что нуждается в том, чтобы почувствовать присутствие девушки рядом. В её комнате всё ещё горит свет, и он слышит музыку, рассматривая идеально ровную спину за фортепиано и чёткий профиль лица, где губы слегка шевелятся, что-то напевая. Алые глаза внимательно следят за каждым движением рта, разбирая едва понятные слова. Say something, I'm giving up on you And I'm sorry that I couldn't get to you I would've followed you Он слушает до самого конца, выделяя несколько строчек. Пальцы в белых перчатках выводят силуэт на запотевшем от горячего дыхания стекле, мягко прикасаясь к его поверхности. Единственное, что он сейчас хочет сделать — посмотреть в омут серых глаз, что напоминают сияние звезд в ночном небе. Вероника стала слишком чувствительна к чужому присутствию рядом после пожара в поместье Мориарти, поэтому точно могла сказать, когда появился неизвестный на её балконе. Впрочем, ей совсем не страшно, если кто-то захочет закончить её нелепую жизнь, то она даже спасибо скажет, однако всё хуже. — Ты что, мать твою, здесь делаешь? Она смотрит на собственного фальшивого жениха, что стоит за дверью балкона. Его пустые демонические глаза сияют во тьме, а капли воды стекают по телу и волосам, Уильям выглядит слишком потерянным, будто бы что-то тяжестью лежит на его душе, не давая вздохнуть. Девушка проклинает сама себя, когда открывает французское окно и впускает его. Прекрасно зная, что вряд ли блондин станет отвечать, она тяжело вздыхает, жестом указывая на диван у камина, а сама выходит за полотенцем и горячем чаем, чтобы эта ходячая неприятность не заболела. Разбираться-то ей придется. Брови сводятся к переносице, оставляя заметную черту. Вероника думает, что должно быть спокойно жизни ей никогда не видать, раз собственноручно впустила к себе призрака. Горячая вода обжигает руку, и она шипит. Уильям слушается, молча проходя в указанном направлении. Он почти задыхается, чувствуя запах девушки по всей комнате, успокаиваясь. Ещё-ещё-ещё. Хочется больше, вообще не уходить отсюда, чтобы всё внимание принадлежало только ему. Комната человека может многое рассказать о своём владельце: секреты, особенности, страхи даже душу открыть. Замечая листовки с нотами на полу, разбросанные где-то в углу вещи и предметы на не своих местах, парень слегка улыбается. Она всё ещё терпеть не может порядок, предпочитая знакомый хаос. На голову падает что-то белое и тяжелое, а потом тонкие руки начинают водить туда-сюда, удаляя лишнюю влагу. Движения совсем не нежные, скорее просто механические, выработанные опытом, но от этого лучше. Иллюзия хоть какой-то заботы. Впервые расстояние между ними настолько мало, что только пара сантиметров разделяет лица. Смит слишком серьёзна и напряжена, закусывая внутреннюю сторону щеки от недовольства. Краем глаза он замечает на столе мужские вещи, чей хозяин — Дерек, и горячий чай, который оставил свой след на бледной руке покрасневшим пятном. — Ответить не хочешь, что здесь забыл, так ещё и пьяный? — нервно приподнимая бровь, уточняет темноволосая, сидя на коленях прямо перед ним. — Я хотел сказать «спасибо», — опуская голову на плечо девушку, он прячет улыбку, — спасибо… — Уилл, — тихо зовёт его Рони, тыкая в мокрую руку несколько раз, — ты в порядке? Может быть головой стукнулся? — «Нет» на оба вопроса, — утыкаясь носом в шею, он делает глубокий вдох, отвечая, — ты такая удивительная… «Я точно прибью Альберта, клянусь, он у меня танго танцевать будет!» — думает герцогиня, старательно сохраняя самообладание. Господи, да она рискнет прибить ещё и Уильяма за такие вольности в свой адрес. Впрочем, кажется ему действительно плохо. Очень плохо, раз каким-то образом блондин умудряется оказаться здесь. Как бы много он на себя не брал, но юноша всего лишь человек, с такими же чувствами и эмоциями. Лучше от этого знания не становится, однако вызывает немного сочувствия. — Уилл, тебе надо переодеться, чтобы не заболеть, — закатывая глаз наверх, оповещает Вероника, — и выпить чай. Уилл? — Обними меня, пожалуйста, — горячий шепот обжигает ухо, — и я буду делать всё, что скажешь. «Я погреб твой с вином сожгу, Берти» — обещает она, чувствуя, как дрожь по телу проходит. Лучше бы убили, честное слово, чем возиться с пьяным психопатом. Глотая на языке матерные слова, которым её научило далеко не аристократическое общество, Смит аккуратно притягивает его к себе, заставляя слезть с кресла. Уильям кажется слишком непривычным: доверчивый, нуждающийся в тепле других и мягкий. У неё в голове одна мысль: «чего он добивается?» или «очередная проверка?», заставляет сердце бешено биться от страха и смирения. Может, ей стоило оставить его за окном, молча выключить свет и дождаться пока эта проблема исчезнет? Однако это не в её правилах, от слова: совсем. Порой такие геройства вызывают у неё отвращение к собственной персоне, как сейчас. Что-то внутри срывается на крик: — Эй, открой глаза, идиотка! Этот человек — убийца, а ты всё ещё думаешь, что каждый заслуживает второго шанса?! Боже, да ты само олицетворение тупости! В то время, как второй старается поддержать: — Но ты же понимаешь, что у него есть причина поступать так? Да, это неправильно, но и ты не жила той жизнью. «Нет, так я точно сойду с ума. Может повеситься сразу?» — её буквально разрывает от противоречивых чувств, вызванных этой опасной личностью. Понять блондина она не в состоянии, да и если приблизится к разгадке, пожалеет. Неужели ей будут пользоваться всё время, держа в ужасе? — Умг-х, — сдавленно вырывается из сомкнутых губ, когда чужие руки сжимаются на собственном теле. Чувствуя тепло, исходящее от девушки, он радуется тому, что не был отвергнут. Это настолько прекрасно, что все мысли, роем кружащие, в голове успокаиваются, даруя покой. Пока не ощущает крупную быструю дрожь, исходящую от темноволосой. Гении правда идиоты в некоторых сферах. В случаи блондина — в любви. Он собственными руками уничтожил любую возможность на счастье, слыша сдавленный отголосок страха, что рвется прямо из души Смит. «Даже так, я всё равно не смогу отказаться, потому что слишком слаб» — эта мысль остаётся единственно-актуальной и по сей день, когда Вероника врывается к нему в кабинет, полная ярости и желания убить. Он видел этот взгляд у людей, которым не повезло стать частью его плана, однако единственное о чём он думает — как можно оставаться такой же прекрасной. Золото на револьвере играет отблесками от лампы, а черное дуло направленно прямо в голову. Адреналин в крови повышается, потому что впервые он не знает полон барабан или пуст. Принятое решение известно только ей одной, однако всё идет по плану. Такую реакцию он предполагал, а вот предупреждающий выстрел в потолок и весёлое безумство — нет. — Луи, солнышко, будь добр, оставь нас поговорить наедине, — холодным голосом просит девушка. Она смотрит на серьёзное выражение лица младшего Мориарти, устало выдыхая. У темноволосой в голове будто чужие мысли читаются: — Что здесь происходит? Рони, давай ты успокоишься и положишь… Ещё один выстрел. Вероника выбирает подходящий момент, когда никого нет дома, кроме братьев Альберта. На этот раз пуля попадает в раритетную вазу, что стоит рядом с ногами младшего брата Уильяма, предупреждая о своих намерениях. Откидывая волосы назад небрежным жестом, она приподнимает бровь: — Кажется, я неверно выразилась, — смотря на сомкнутые в кулаки руки младшего, ухмылка расползается, — вон. В кабинете профессора становится невыносимо душно, спускаясь гнетущей атмосферой по стенам. Эта вынужденно созданная, чтобы самой не разрушиться, темная сторона души девушки кажется совершенно незнакомой. Смит не собирается причинять вреда его брату, скорее просто развлекается, подогревая чувства и выводя из равновесия. Интересно, как давно у герцогини появились военные хобби? — Льюис, всё в порядке, — у блондина даже мускул не дергается, выражая мягкую улыбку, — оставь нас. — Но, брат… Встречаясь с уверенным взглядом, он молча сжимает челюсть от собственной бесполезности, но глубоко внутри радость играет, потому что ему не придётся выбирать одно из них. Чёрт, это правда ненормально, когда между ними есть что-то намного глубже, незримое всем. Конечно, он замечает странности в поведении обоих, да и чувств своих Уильям особо не скрывает от него, однако с Вероникой всё сложнее. Пусть она и пытается казаться прежней, им ясно, с какой опаской порой блестят серые глаза. «Какая жалость, будь они немного другими, всё бы было иначе» — думает блондин, когда она сидит на кухне, слишком заинтересованно подсматривая за его готовкой. — Луи, — умоляюще тянет девушка, — научи меня готовить. Парень закатывает глаза, чувствуя себя немного раздраженным от столь непривычного обращения, отказываясь признавать, что находит это немного умилительным. Кажется, в темноволосой голове с недавних пор появляется глупая привычка — сокращать чужие имена, как душе угодно. — И зачем? Хочешь снова кухню сжечь? — Хей, спец по поджогам далеко не я, — обиженно надув губы, острит герцогиня, — просто есть один человек, у него скоро день рождения и… хочу удивить! Льюис оборачивается назад, поправляя свои очки, чтобы пристально рассмотреть неожиданную просьбу. Смит выглядит смущенной, неловко стуча указательными пальцами друг о друга, и полной надежды на положительный ответ. — Ладно, думаю, это почти возможно, — кивнув головой, он подписал себе бесчисленное количество дней в неудачных попытках, пока что-то не получается. Конечно, по внешним данным печенья ниже среднего, однако на вкус совершенны. Собственно, это подтверждает не только Луи, но и его брат, который неожиданно посещает кухню. Чуть менее яркие рубиновые глаза следят за тем, как они снова ругаются, пока Рони не рычит. Темноволосая дожидается пока блондин снова не откроет рот, отпуская едкие комментарии в адрес своей готовки, и сует туда кусочек десерта, прикасаясь пальцем к губам. Кажется, он впервые видит такого смущенного старшего брата. — Ну? — складывая руки на груди, интересуется Вероника. — Тебе стоит больше практиковаться, может потом не будет таким ужасным, — выдает свой вердикт Уильям, — а пока, я вынужден спасти остальных от этой напасти. В серых глазах читает явное «что?», удивленно расширяясь, когда блондин исчезает с полной тарелкой печенья, что по его словам — полный ужас. Она в недоумении смотрит на оставшегося Мориарти, что только поправляет очки и разводит руки в стороны. — Эх, возможно у Ала будет такая же реакция, — разочарованно говорит девушка, подворачивая рукава, — ладно, давай по новой, Лу-и. В этот раз я точно справлюсь! Льюис растерянно кивает, узнав имя человека, ради которого так старается герцогиня. В его голове невольно вырисовывается любовный треугольник с участием близких ему людей, погружая в глубокие раздумья. Собственно, через пару месяцев оказывается, что Ал — мальчик в одном из приютов дома Смит, к которому она очень сильно привязалась. К счастью, худшие мысли не оправдываются, в отличие от предположения, что темноволосая влюблена. Позже он видит папку на столе брата с подробным досье на того красноволосого юношу с именем Алекс. Тогда он решает не вмешиваться, потому что всегда останется на стороне Уилла, как и сейчас. Молча закрывая за собой дверь, Льюис уходит, совершенно не представляя к чему всё приведет. — Что ж, вполне ожидаемо, — непринуждённо пожимая плечами, девушка садиться в кресло, продолжая ядовитым голосом, — полагаю теперь, дорогой Преступный Лорд, мы поговорим? — У тебя оружие в руках, думаешь так просят об услуги? — ухмыляясь, уточняет мужчина. — Ваше за спиной под пиджаком, — замечает Смит, небрежно маша рукой, — играли когда-нибудь в русскую рулетку? Говорят, увлекательная вещь… Слегка сощурив глаза, Уильям наблюдает за тем, как одним движением она вытаскивает барабан, опустошая его от патронов. Ожидаемо, что темноволосая снова его удивит, он доволен, потому что его непостоянная, своенравная переменная подтверждает свою значимость. — Не доводилось, однако вынужден признать, что действительно захватывающе. Вероника смотрит на него своими серыми глазами, указывая на пять пуль, что лежат на столе. Не отрываясь от её лица, профессор указывает на ту, что ближе к ней, надеясь найти хоть одну брешь, что выдаст истинные чувства темноволосой. — Первый или второй? — кивнув, уточняет она. — Первый, — спокойно отвечает Мориарти. Врач несколько раз вскользь проводит по открытой части, закручивая барабан, и одним движением закидывает его обратно. Он видит едва заметную дрожь женских рук, различает потерянную улыбку на розовых губах и мягкий, задумчивый взгляд. — Предлагаю сыграть в игру, — положив револьвер на середину стола, девушка подпирает подбородок рукой, — правила достаточно просты: тот, кто задает вопрос, после ответа должен выстрелить себе в голову. Мне кажется, это довольно прозаично. Глаза цвета ночных звезд по-кошачьи щурятся, явно получая удовольствие от всего происходящего. Поставить гения криминального мира в тупик, может не каждый, тем более наблюдать такое пристальное внимание к своей персоне. Кажется, он действительно поверил в маленькое представление. Уильям не может отказаться, потому что это будет значить, что он виновен в смерти её семьи. Вопреки тому, что это ложь, девушка наверняка считает так, да и с теми уликами, что он подкинул, совершенно очевидно, что она так подумает. Впрочем, чтобы доказать свою невиновность, приходится принять это предложение. Нельзя сказать, что мужчина не испытывает чувства вины, будучи тем, кто буквально довел её до этой мысли, однако, более подходящей возможности заполучить свою драгоценную любовь прямо в руки — не было. — В таком случае, — притягивая к себе оружие, говорит Уилл, — как поживает Дерек? — Более, чем нормально, правда есть кое-что разочаровывающее, — бесстрастно отвечает девушка, — не так давно я узнала, что мой брат, имел смелость обратится за помощью к одному человеку, который ему отказал. — Право, действительно разочарование. Первый выстрел — холостой, от которого она рефлекторно отодвигается назад, сощурив глаза. Мориарти кладет пистолет на стол, отодвигая к центру. — Вы не против, если я закурю? — поднося сигарету к губам, интересуется темноволосая. — Пожалуйста. В алых глазах играют злые отблески от огня, делая их почти что пугающими. Впрочем, герцогиня уже слишком долго видит этот взгляд, чтобы почувствовать смятение. Выпуская дым из легких, она подносит к голове пистолет, внимательно глядя на напряженное тело напротив. Тихая ярость бушует в его душе, смешанная со страхом. Дерьмо, пистолет же заряжен, и далеко не фальшивыми пулями, как он предполагал. Такую реакцию не сыграешь, по крайней мере она бы не смогла. Дышать становится тяжело, когда серые глаза закрываются, делая очередную затяжку. Холостой. — Чего ты добиваешься? — не скрывая эмоций в голосе, шипит блондин. — Конечно, же хочу наказать людей, что замешаны в смерти моих родителей, Уилл, — наигранно спокойная улыбка расцветает на её лице. Только быстрые удары пальцем по деревянной поверхности, выдают волнение. Вероятность того, что револьвер выстрелит двадцать процентов. Очень низко, однако шанс всё равно есть. Её пальцы отбивают трель, надеясь, что всё ещё не вскроется, иначе план был бы неприятно проигран. Третий везучий выстрел. — Уильям Джеймс Мориарти, — произнося его имя нараспев полушепотом, почти что пробуя на вкус, она складывает руки перед собой, — скажи мне, почему ты отказался от помощи Дери? Это действует, как наркотик. Холодные серые глаза, смотрящие в бушующую злость алых, слегка приоткрытые губы, что немного дрожат, и сведенные к носу тонкие брови. У блондина просто права нет соврать, когда она так разговаривает. — Мне нужен был другой заказчик, — растягивая губы в ухмылке, отвечает мужчина, — иногда, лучше подождать, чтобы получить больше. От его надменной самоуверенности становится отвратно. Господи, как бы она хотела его проучить сейчас. Быть сдержанной — совсем не в её духе, поэтому девушка поднимается, опираясь одной рукой на дубовый стол, буквально нависая сверху. Свободная ладонь яро сжимает долбанную ручку, приставляя дуло. — Конкретнее, Мориарти, — сжимая зубы, выплевывает герцогиня. — Задай это следующим вопросом. «Следующим вопросом? Отлично, будет тебе следующий вопрос, мой дорогой профессор математики» — если он не собирается играть честно, то и она тоже. — Если моя теория верна, то при таком повторе, даже ты не сможешь рассчитать верный ответ, — проводя языком по пересохшим губам, Вероника заново закручивает барабан, приставляя к голове. Похоже, темноволосая выводит его гораздо больше, чем планировала, оказавшись прижатой к столу за шею и с плотно сжатым запястьем. Револьвер с тихим стуком ударяется о пол комнаты, наполненной тяжелым дыханием обоих. Заметить смены состояния у Уильяма — одна из почти невыполнимых задач, потому что в основном он скрывает собственные чувства, держа постоянный контроль над эмоциями. Впрочем, герцогиня справляется — волшебная способность Смит. — Перестань меня провоцировать, — угрожающе говорит блондин. — О, это я ещё не начинала, — сжимая пальцы на красном галстуке, девушка притягивает его ниже, — хочешь действительно посмотреть, на что я способна? — Впечатли меня, Вероника. Ну, самоуверенным засранцам, вроде блондина, всегда достаётся. Откровенно говоря, она уже давно хотела зарядить ему коленкой в челюсть, просто случая не выпадала. Однако сейчас совершенно идеальный момент. Чувство удовлетворения играет в девушке, когда алые глаза смотрят на неё с удивлением. Мужчина рукой трогает ушибленное место, пытаясь понять состояние. Он успел заблокировать удар в последний момент. Победно восседая на рабочем месте профессора, она улыбается, закидывая шоколадные пряди назад. Смит никогда не была из тех, кто применяет грубую силу, ради того, чтобы что-то доказать, однако сегодня — исключение. Тем более, она говорила, чтобы её не трогали. — Получилось? — невинно сверкая серыми глазами, уточняет, — Даже, если нет, мне понравилось. Повторим, как-нибудь ещё? Кажется, ей полностью отбило самосохранение, взирая преспокойными омутами снизу-вверх на Мориарти. Хотя нет, она потеряла его слишком давно, без пяти месяцев тринадцать лет назад. Атмосфера настолько напряженная, у обоих инстинкты и чувства настолько оголены, отдаваясь электрическими ударами по телу. Понять кто целует первым, не получается, потому что вроде Вероника прикасается к его лицу, мягким жестом, едва шепча извинения, а Уильям властно приподнимает её за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Однако голову срывает у обоих, и совсем неважно, кто был зачинщиком. Их поцелуй напоминает битву, где никто не готов сдаться, удовлетворяя собственное эго. Он причиняет боль, такую необходимую обоим, чтобы дышать и жить. Царапая зубами, кусая друг друга до крови, они понимают, что что-то меняется неотвратимо, словно стихийное бедствие. Может быть они сами. Тонкие губы блондина переходят на шею, оставляя свои метки бордовыми цветами на белой коже. Потому что, чёрт возьми, она тринадцать лет принадлежит ему, только ему, и это останется неизменным фактом. Только, если герцогиня сама не захочет уйти… Слыша сдавленный стон, срывающийся с розовых губ, что-то подсказывает, что вряд ли он сможет. — Я ждал, пока ты сама не придешь ко мне, — отрываясь от столь привлекательного занятия, отвечает профессор. — Ублюдок. Смит целует первой, и это разительно отличается от их недавней «битвы». Поцелуй настолько чувственный и мягкий, что можно в нём раствориться. Девушка цепляется за него пальцами настолько нуждающейся, что Мориарти проклинает себя за «срыв», наконец-то ощущая мягкость темных волос с запахом лаванды. Слишком откровенно, слишком интимно и доверительно. Они теряются, высказывая в простом действии намного больше, чем обычные слова.