Фальшивая невеста

Душно-душно-душно. Девушка хочет себе кожу содрать, лишь бы не чувствовать, как тело наполняется свинцом. Рваное непостоянное дыхание и звук выстрела в ушах кажутся иллюзией, созданной в собственной голове. Почему он отошёл от своего плана? Почему не позволил ей стать такой же? Почему закрыл глаза, мягко отбирая оружие? Уильям всегда был непонятным, то есть нет, когда с ним можно было разговаривать, то всё вставало на места, но с возрастом он всё сильнее закрывается в себе, отдаляясь и взваливая груз ответственности исключительно на собственные плечи, и становится невозможным. Блондин будто специально действует ей на нервы, режет острым словом и поддерживает. К слову, последнее вызывает много неозвученных вопросов и мыслей. У обоих, потому что у неё окно в комнату открыто с пьяной ночной вылазки, а в кабинет Мориарти можно заходить, не спрашивая и с ноги, когда выбесит. Их отношения, если они вообще существуют, странные. В обществе аристократов — наигранные, перед ребятами — раздражающее, но уважающие, а наедине — уютно-понимающие. Люди меняются будто хамелеоны, в зависимости от ситуации. Это похоже на театр слепого актера, что бьётся в молчаливой истерике, пытаясь спастись. У него руки в крови и непозволительно мягкий взгляд, а у неё сердце бешено бьётся, питая иллюзии на нормальное, человеческое существование, где нет места насилию и смертям, где можно быть счастливыми. Но знаете, театр не может существовать без зрителей и актёров, где всё роли расписаны сценаристом и режиссёром. Искусно созданные маски, будто образы, что въедаются под кожу, разрастаясь шипами по телу. Глубоко, болезненно и поддельно. Вероника никогда не отходит от своей роли, становясь почти идеальной невестой на публике, но ощущает себя фальшивкой. Такой ненастоящей, будто бы ложь, что длится уже многие года, превращается в правду. Какая же партия у неё теперь? Их отношения странные, настолько, что блевать тянет от иллюзорности и истинности, скрытыми за образами актёров. Однако подобное кажется нормальным и до белого света в глазах правильным, словно так они могут существовать рядом. Что теперь делать, остаётся самым актуальным вопросом для темноволосой. План «А»: отомстить и сдохнуть — провалился. Плана «Б» она не имеет. Впрочем, быть фаталистом тоже неплохо. Может в веру удариться и в монашки уйти, чтобы грехи свои замаливать? Хотя нет, это тоже не подойдет. В голове какая-то пустота, мысли скачут с одной на другую, образуя неразличимый поток информации. Она была в шаге от убийства своего и чужого, но почему-то профессор решил вмешаться и сделать всё сам. Только вот, идеального сценария не произошло. Всё ещё звук выстрела играет, горячее дыхание над ухом обжигает и глаза закрыты, не позволяя увидеть момент смерти мерзкого ублюдка. Смит не уверенна, но, возможно самую малость, она благодарна, что кто-то остановил весь этот абсурд. Однако в крови кипит ярость, смешиваясь с отчаянием и обидой. Девушка никогда не просила, чтобы он убивал из-за неё, просто не могла взвалить ещё одну смерть на его плечи, прекрасно зная, что на самом-то деле Уильям себя ненавидит за подобное. Герцогиня делает ставку на его безразличие и призрение в свою сторону, а ещё на желание доказать тот факт, что она ничем не отличается от них, но ошибается. — Поздравляю, ты победил, — говорит информатор бесцветным голосом. У неё перед глазами всё плывёт и сознание куда-то ускользает, заставляя цепляться за едва различимые в темноте черты. Вероника не любит запоздалую реакцию своего тела на стресс, никогда не любила, потому что стоит ей немного расслабиться и всё — здравствуй, мистер обморок. Хватка на руке становится ощутимее, сжимаясь, как кандалы. Ещё немного и услышишь звук щелчка. Они идут по какому-то очень тесному пролёту трущоб прекрасного Лондона, гуляя между зданий и растворяясь в тумане. Холодный ветер пробирается сквозь ткань, оставаясь липкими поцелуями на теле, и темноволосая ёжится, чувствуя неконтролируемую дрожь. Прижимая пальцы к переносице и останавливаясь, она продолжает: — Только вот, разве не в твоих правилах исполнять волю заказчика, крыса из Ист-Энда? Хотя, подобные выражение более подходит ей нежели профессору. Рони размышляет об этом слишком долго, открывая новые уголки своей души, что запятнали грязь и лицемерие. Пусть смерти она и не желала, но если только так можно спасти брата от навязчивых мыслей, то… Нет, даже так это её не оправдывает, стоит прекратить вести себя ребёнок, делящий мир на бело и черное, и совсем неважно, что подобной чушью девушка не занималась. Впрочем, выбор у неё был, и она честно его приняла, однако этот придурок решил, что может взять её вину на себя. О, вывести Уильяма из себя оказывается достаточно просто, если давить на больные точки, а лучше сразу на несколько, чтобы наверняка впечататься в стену и наблюдать, как темнеет алая радужка, появляется опасный блеск в глазах и зрачок сужается по-звериному. Если кто-то спросит сумасшедшая она или нет, то Смит с радостью ответит «да», чувствуя какое-то удовлетворение от того, каким непроницаемым становится лицо блондина и появляется ощутимая угроза для её безопасности. Может быть план «А» ещё не провален? Девушка не уверенна, но находит стальную хватку на челюсти и многообещающий темный взгляд достаточным поводом, чтобы выпустить тихий смешок и приставить острый кончик лезвия ножа к горлу профессора. Он нагибается ближе, будто бы специально проверяя уберёт она руку или нет, получая заметный красный след на правой стороне шеи и медленно прорастающие вниз алые цветы. Мужчина останавливается в семнадцати сантиметрах от её лица, а темноволосая немного поворачивает лезвие, чтобы не задеть артерию. — Твоя жизнь принадлежит мне, пока действует наш контракт, — надменно замечает он, — неужели ты рассчитывала, что я не вмешаюсь? — Делала ставку исключительно на это, — не разрывая зрительного контакта, разочарованно соглашает герцогиня, — и, конечно же, на твой профессионализм. — То есть ты не задумывалась о том, что будут чувствовать люди, которым ты дорога? — Мы рождены, чтобы умереть, и это не твоё дело что я думаю или нет, Мориарти, — взгляд серых глаз становится жестче и печальнее, — как ты выразился, нас связывает контракт, так что не смей давить на моё чувство вины и присваивать себе мою жизнь. «Кто бы говорил, в конце концов ты собираешься поступить так же» — она опускает руку с холодным оружием вниз, убирая его в портупею на ноге. Губы сжимаются в тонкую линию, смотря на небо, лишь бы избежать пронзительно-алого, который готов раздеть до костей, чтобы найти ответы на свои вопросы. Говорят, что действительно полюбить — значит любить тьму другого человека абсолютно и без остатка. Ту сторону, что больше всего нуждается в понимании и принятии. Ту сторону, от которой мурашки бегут по телу от страха и сострадания. Уильям хочет погрузить её в пучину тьмы до той точки, откуда не возвращаются. Оказаться рядом, чтобы подставить своё плечо и показать — они не разный, напротив — отвратительно похожи. Он буквально становиться одержим идеей, что откройся девушка ему полностью, как делала это перед чёртовым красноволосым бастардом, то они смогут быть вместе. Повлиять на сознание сложно, ему только и остаётся, что аккуратными манипуляциями подталкивать к возможности лишить жизни другого по собственной воле. В ней тьмы ничуть не меньше, чем у отпетых серийных убийц. Мужчина видит это на дне звездных глаз, так глубоко, что никто не замечает. Естественно, кроме него. Однако он никогда не хотел, чтобы Смит страдала. Не хотел, чтобы она лишилась родителей, которых любит до безумия в двадцать один год. Но ему выпадает удивительный шанс — отказаться нельзя. Просто терпение кончается, настолько стремительно, что вынужденная близость кажется первым шагом к счастью, но на деле — убийством. Ядовитая вина, словно кислота на языке остается от осознания: его желание приблизить теплый свет чужой души — уничтожил. Он должен был остановить Веронику в своём кабинете, должен был отпустить безответную любовь, наблюдая со стороны за её счастьем. Должен был, но не смог. Теперь же её серые глаза смотрят пусто и обреченно, пряча глубокую скорбь и боль на самом дне. У неё тело дрожит и взгляд расфокусированный. Тяжело видеть, как человек, что значит слишком много, может только беззвучно страдать рядом с тобой, старательно держа все эмоции под контролем. — Знаешь, мне не нужно, чтобы кто-то брал на себя ответственность за мои преступления и желания, Уилл, и я уж точно не собиралась заставлять тебя делать подобного. Мне жаль, прости. Даже в такой ситуации она умудряется подумать о его чувствах вместо своих. Порой подобное раздражает до скрипа зубов. Ему не жаль совершенно. Потому что сделай информатор то, что планировала, его миру пришёл бы конец. «Идиотка» — заключает он, разжимая пальцы на лице девушки и отстраняясь. — Я сделал то, что посчитал необходимым, и к тебе это не имеет никакого отношения, — бесстрастно бросает профессор. — Теперь всё в порядке, он мёртв, так что не забивай себе голову ненужной виной. Девушка дергается от его слов, как от удара, отрываясь от созерцания небес. Серые глаза смотря на него долго и опустошено. Вероника хочет прочесть хоть что-то, но это бесполезно, и может она просто слишком сильно устала, чтобы искать. Гулко выдыхая, герцогиня закрывает глаза, прежде чем печально спросить: — Насколько должно быть твоё эго задето, раз приходиться говорить мне подобное? Не имеет ко мне никого отношения, да? Подавись своей ложью, Мориарти, надеюсь, ты не задохнёшься. На нос падает что-то мокрое, подозрительно означающее приближение дождя, и она трясёт головой, смахивая мысли и воду. Хватит, с неё достаточно безуспешных попыток понять гениальный замысел мыслителей мира сего. «Что и требовалось доказать» — она хмыкает, потому что впервые ей действительно плевать, что прячется за этим холодным анализирующим взглядом, спокойно разворачивается, если спокойно вообще возможно при состоянии Рони, и уходит. Деньги мертвецу не нужны, а домой надо добраться, пусть перспектива ливня над головой ей и не нравится, но лучше уж на улице ночевать, чем выдерживать присутствие человека, что считает тебя инструментом. Остается только молиться на свою психику, что она не упадет где-нибудь в подворотне в обморок. «Думаю, часа три хватит. Давай, Вероника, просто продержись немного!» — собственные мысли звучат слишком наигранно, а щёки обжигают горячие слезы, — «Ну, нет, соберись уже. Мы слишком гордые. Может напасть на кого-то из Скотланд-Ярда? Вдруг меня заберут и посплю нормально… Брат правда разозлится, и скандал будет, ещё и личность откроется. Хех… уже представляю вычурные заголовки газет: «обезумевшая: герцогиня Смит». Впрочем, из мыслей выводят самым неприятным образом — вторгаются в личное пространство. Блондин обнимает её со спины мягко, но настойчиво, не позволяя и шагу сделать, зарываясь носом в волосы. Смит выпугивается по струнке, моргает несколько раз, пытаясь избавиться от слёз, потом тыкает пальцем в чужую руку и говорит: — Отпусти, я не… Начавшийся дождь обрывает её на полуслове, не позволяя закончить. Подобная сцена могла бы показаться романтичной, почти что списанной из новелл, что проштудировала информатор, ломая голову над планом для подруги и брата. Однако в контексте их отношений — это дешевый фарс, не более. Разум вещь хорошая, понимающая, чего не скажешь о собственной реакции. Девушка прикусывает губу, стараясь перевести внимание с тепла чужого тела, что только усиливается, прижимая ещё ближе, с горящих щёк, кончено же из-за слёз, и учащенного сердцебиения. Вопрос кому именно оно принадлежит, остается нетронутым. — Прости, но не могу, — звучит тихо, едва различимо среди трели ударяющихся капель о трубы и крыши, будто бы признание, — я испугался, что могу не успеть и потерять тебя. Он говорит в непривычной для себя манере, слишком откровенно и чуть эмоциональнее. Последнего добиться почти невозможно, за исключением некоторых моментов. Темноволосая нехороша в анализе, но интуиция обычно выручает, подсказывая сейчас обернуться и взглянуть на него. Вероника следует своему принципу — слушать сердце — поэтому быстро разворачивается на каблуках, почти впечатавшись лбом в чужой нос. Было бы неловко при других обстоятельствах, но не в данную секунду. Взгляд цепляется за свежую рану от её ножа, и девушка чувствует укол совести, медленно скользя выше. На секунду серебряная радужка задерживается на тонких губах. Она прикусывает язык, вспоминая события в кабинете мужчины, и наконец-то заглядывает в яркие даже во тьме алые глаза. Информатор думает, что знает его достаточно хорошо. Ну, хотя бы надеется на это, чувствуя, как на голову заботливо натягивают капюшон, который всё равно не спасает от уже порядком промокших волос и стекающей по лицу воде. У него веки чуть прикрыты, взгляд мягкий, слегка виноватый и печальный, словно бы в подтверждение своих слов, а на губах едва уловимый излом. Темноволосая сглатывает, зажмурившись от чужого прикосновения к своей щеке, что стирает лишнюю влагу. — Как видишь, я всё ещё жива, — поджимая уголок губ, говорит она, — однако если мы сейчас же не уйдем, то слягу с пневмонией. Слишком многое происходит за очень короткий срок, это буквально ломает изнутри. Девушка хотела бы верить, но не может. Она свидетель многих манипуляций, которые он проворачивает, так что вестись на подобное снова и снова — идиотизм. Пневмонии не случается. Ничего вообще не случается. Тело находят, она читает об этом в газете, рядом с расследованием о смерти её семьи, ощущая пустоту внутри. Всё словно блекнет, а герцогиня пытается найти спасение в привычной работе и безэмоциональности. Получается плохо, но лучше, чем могло быть. Мир продолжает своё движение, а ей остается только подстраиваться, преследуема незнанием собственной роли и целей. Единственная постоянная, что теперь есть в её жизни — работа. Возможно, только здесь она может отвлечься от всего, проводя операции, спасая жизни и немного разбираясь с мертвыми телами. Чего не говори, а врачей в бедных районах Лондона не так уж и много, на вес золота. Девушка сидит в своём кабинете, задумчиво прикусив кончик карандаша и смотри в окно, размышляя о бренности бытия. Как на зло, пациентов сегодня нет, поэтому приходится возвращаться к собственным мыслям. «Испугался, что потеряет меня?» — она ложится на стол, устроив голову на руках, — «Наверное, это объяснимо временем, что мы провели вместе и спецификой наших отношений… Ну, да, «спецификой», Смит. Специфика — это играть роль фальшивки, убивать и… переспать?». — У-у-у, Боже, точно повешусь, — недовольно изрекает Вероника, закрывая глаза. В комнате появляется кто-то ещё, она ощущает это слишком отчетливо, не двигаясь. Просто, только один человек имеет столь скверную привычку появляться в кабинете доктора скрытно, словно профессиональный убийца — Шерлок Холмс — детектив и… тренер. Познакомились они при довольно простых обстоятельствах. Смит проходила практику по посмертной экспертизе тела под руководством Скотланд-Ярда, а Холмс расследовал дело. Слушать доводы начинающего детектива было весьма занимательно, пока он не ошибается, и, конечно же, по привычке девушка исправила его теорию. «Кажется, с того времени лет пять прошло, когда мы заключили взаимовыгодную сделку» — вспоминает Вероника, слегка хмыкнув. Похоже, её маленькое замечание привлекает достаточное внимание, раз они до сих пор встречаются. — Белл, самоубийство для слабаков, так что собери свои мозги в кучку, — брюнет кладет свою руку на плечо, слегка сжимая. Кортни Белл — вынужденный псевдоним, состоящий из второго имени и фамилии её матери. В противном случае появилось бы слишком много слухов и лишнего внимания к настоящей личности. — Ма-Шери, не думала, что скажу, однако рада тебя видеть, — поворачивая голову в сторону человека, говорит герцогиня, — что случилось на этот раз? — Почему женщины убивают? — М-м-м, ревность, ненависть, ритуальное убийство, что может быть навязано сектантскими мотивами или влиянием возлюбленного, желание защитить собственного ребёнка, — смотря на свою руку, девушка загибает пальцы, — месть и жажда наживы, так называемые «черные вдовы». Ещё могут быть психические расстройства, но проявляются они реже, чем у мужчин, если мы говори о намеренном убийстве. — Точно, беременность! Она была на раннем сроке, поэтому мы этого не заметили, — Холмс чему-то кивает, — спасибо, доктор! Он срывается с места, чуть не сбив с ног такую же спешащую медсестру. Вероника улыбается, почти что смеясь с этой ситуации, привыкшая к неожиданным всплескам гениальности, и поднимается с собственного кресла, натягивая маску на лицо. Похоже, наконец-то она сможет отвлечься. Пациент прибывает сложный с дырой и деревянной балкой в левом боку, которая едва не задевает жизненно важные органы. Герцогиня чувствует липкий страх, что бежит мурашками по позвоночнику, из-за колотой, рваной раны. Передёрнув плечами, она сгоняет наваждение о трагедии многолетней давности, отдавая чёткие указания персоналу. Пять часов и двадцать три минуты длятся мучительно долго. Каждое действие должно быть точным и выверенным, чтобы оставить шанс на успешное проведение операции. Быть врачом, значит спасать жизни, но не отбирать, и это тяжело, осознавать, что процентное соотношение на выживание ничтожно мало. Она выходит из процедурной вся в крови и с отвратительном привкусом металла на языке, направляясь в дамскую комнату. Живот крутит невыносимо, а с лица капает пот, попадая в глаза. От встречи с «прекрасно» пахнущим туалетом её не спасает ничего, остается только волосы держать себе же. — Дерьмо, — тихо выдыхая в запотевшее над раковиной стекло, шепчет Смит. Черные круги под глазами от недосыпа, что ярко выделяются на бледной коже, губы все в кровоподтеках от постоянных укусов и трясущиеся руки. Отвратительное зрелище, похоже эти месяцы можно по праву называть самыми темными в её жизни, высосав душу. Курить хочется нещадно, почти до ломки, роясь в кармане своей формы. Благо здесь мучения её не ждут, вцепляясь зубами до скрежета в фильтр и зажигая сигарету дрожащими пальцами. Едкий дым слегка трезвит, съедая неприятный привкус во рту. В уборную заходит кто-то ещё, кажется новенькая из Ист-Энда чудом оказавшаяся здесь. Рыжие волосы средней длинны, карие глаза и маленький рост. «Анна, если я не ошибаюсь из Ирландии» — делая ещё одну затяжку, она кивает в сторону плачущей девушки. — Что-то случилось? — слегка приподняв бровь, интересуется темноволосая. — Доктор Белл, простите, я не знала, что вы здесь, — она поднимает заплаканные глаза, пугаясь, — простите. — Слёзы — это нормально, здесь не за что извиняться, — губы слегка приподнимаются, смягчая выражение лица, — мой обед остался здесь пару минут назад, так что сомневаюсь в резонности повода. Всем бывает плохо. Рыжеволосая смотрит на неё несколько долгих секунд, стараясь утереть слёзы, что только усиливаются, превращаясь в истерику. Кажется, произошло что-то страшное, раз довело человека до подобного состояния. Вероника тушит сигарету о раковину и подходит к ней. — Ш-ш-ш, давай реви пока не надоест, — мягко гладя по волосам, полушепотом разрешает Смит, — ночная смена начнётся через сорок минут. — Мой… мой брат, — перебарывая рваные всхлипы, она пытается говорить, — он ещё юный, только десять исполнилось… первого числа этого месяца он пропал… Информатор не перебивает её, внимательно слушая, когда девушка упирается головой в грудь старшей, и продолжает свои действия. — И ещё много детей… так много, вы бы знали. Кто-то говорил, что видел, как экипаж аристократов увозит их куда-то… Вероника вздрагивает, предчувствую мерзостный запах неожиданного открытия. Если она права, то ребятам будет интересно узнать подобное. — Мне так жаль, Анна, я тоже недавно потеряла семью, — губы превращаются в тонкую линию, — как зовут твоего брата? — Итан… он и его друзья, они все пропали, — сжимая руки на спине доктора слишком сильно, отвечает она, — нам никто не поверит… — Я верю, всё будет хорошо, и Итан вернётся. Обманывать плохо, но иногда лучше дать человеку возможность увидеть надежду вместо разочарования. Скорее всего он уже мёртв, но всё же хочется верить в лучшее. — Мы простолюдины, доктор Белл, — голосом, читающим приговор, говорит девушка, — Скотланд-Ярд не вмешается, ничего не произойдёт… Почему мир так несправедлив?.. И всё из-за этих чёртовых аристократов! — Может быть так и есть, — темноволосой остаётся только согласиться, закусывая щёку, — должно быть, ты посвятила много времени стараясь его найти. Возможно, удалось зацепиться хоть за что-то? — Кучер говорил, что едет в Дартмур, — речь становится более связанной, почти без всхлипов. Серые глаза закрываются, старательно анализируя полученную информацию. Похоже, охота Баскервиля всё ещё продолжается первого числа каждого месяца, учитывая, что в названном месте находятся угодья Эндерса, что означает надо торопиться, ведь завтра будет новая «игра». «Неожиданная работёнка» — шестеренки в голове информатора закипают настолько стремительно, что ещё одна сигарета не повредит. Стоит ещё проверить информацию у Фреда, поскольку этим делом они занимались вместе, да и пацан является посредником между нищими и Преступным Лордом. — Дорогая, ты испачкалась, — девушка делает вздох, мягко отстраняя от себя, — я вся в крови после операции, так что тебе надо умыться и привести себя в порядок. Вероника улыбается, беря новенькую за руки, слегка сжимая. Она смотрит в карие глаза, пытаясь хоть немного смягчить боль утраты. Помочь информатор не в силах, но хотя бы выслушать и поддержать может. — Простите, наверное, вам идти нужно, — рыжеволосая старается повторить за ней, стирая слёзы, — спасибо, доктор Белл. — Не за что, если захочешь, то можешь зайти ко мне разок другой, — мягко трепля по голове, улыбается темноволосая. Герцогиня выходит из уборной, ловит себя на мысли, что возможно только большее зло может уничтожить другое, медленно спускаясь рукой к пачке с табаком. Взгляд стекленеет застеленный пеленой слёз, и она моргает, позволяя скорбным чувствам выйти наружу. Глаза у неё не открывались, нет. Прожив столько времени бок о бок с постоянными преступлениями и смертями, порой по собственной вине, хочешь ты того или нет — отпечаток появится, проявляясь в холодности и отчуждении. «Насилие остаётся единственно быстрым и главное действенным способом для влияния на сознание людей. Не удивительно, что Мориарти выбрал его, как инструмент. Ащ, блин, надо заканчивать с этим, слишком много лишних мыслей в голове» — думает Смит, зажимая сигарету между губ. Луна сегодня полная ярко сияет на небе, окроплённым звездами. Она на секунду останавливается, сохраняя картину в голове, продолжая свой скоростной маршрут. Искать Фреда — искать иголку в стоге сена, подобных навыков темноволосая не имела, однако другой человек знает его лучше и может помочь. Ноги приводят её к одному из пабов, где часто видела Себастьяна, к своему удивлению, понимая, что выбрала правильный. Немного сощурившись, она замечает второй силуэт человека, который был изначальной целью, рядом. Приходится резко затормозить, появляясь прямо перед удивленными лицами подчиненных профессора. Сердце бешено стучит, дыхание едва восстанавливается, и темноволосая кладёт руку на плечо парня, серьёзно смотря: — Охота на детей в Дартмуре, — свешивая голову вниз, чтобы отдышаться, оповещает девушка, — вечер добрый. — Вот о чём я говорил, Фред, даже проклятый-врач прибежала сюда, — довольно произносит Моран, смотря на информаторов, — всё ещё уверен, что Уильям не станет проливать свою кровь ради других? «Чего?» — Вероника неуверенно вытягивается, приподнимая бровь. Серебряные глаза подозрительно суживаются, слегка дернув подбородок в сторону полковника. «Ну, удивленными они не выглядят. Если я правильно понимаю, то похоже Порлок получил такую же информацию, однако они всё ещё здесь, из-за… сомнений?» — поднося руку к переносице, она вздыхает. — Это, — парень тупит глаза вниз, что-то обдумывая и слегка виновато. — Эй, мальчики, — щелкнув несколько раз пальцами, зовет герцогиня, — не знаю, что вы здесь обсуждали, но рискну предположить, что то же самое. Если это так, то самое время поторопиться. Фред поднимает свои глаза, немного удивленного задавая вопрос: «куда», за что получает сильный хлопок по плечу от бывшего военного и комментарий о нерешительности парня. Губы слегка приподнимаются наверх, наблюдая за этой привычной картиной. — Леди Смит, вы собираетесь пойти с нами? — неожиданно уточняет Порлок. — Да, — согласно кивает она, — более того, я хочу поехать вместе с вами. И нет, Моран, — переводя взгляд на вмиг посерьёзневшего мужчину, — я не буду обузой. Ты же не думал, что проведя столько лет рядом, я ничему не училась? — Хреновая идея, Вероника. Ты ещё не отошла от «прошлого раза», да и состояние оставляет желать лучшего, — делая последнюю затяжку, отвечает брюнет. — Это личный интерес, Себастьян. Я знаю свой предел. Случиться может всё, что угодно, а врач одна из необходимостей на поле боя. Тебе ли не знать? — голос становится холоднее металла, — Впрочем, если ты и дальше собираешься бессмысленно чесать языком, то я удаляюсь. Ждать ответа герцогиня не стала, прекрасно зная, что мужчина последует за ними. Порой она даже рада, что младший в команде совершенно неразговорчив, предпочитая молча наблюдать со стороны, однако не стоит ей срываться подобным образом, тем более на Себе. — Почему вы так уверены, что мистер Уильям… — Потому что знаю его достаточно, Фред, — ускользая от собственных мыслей, отвечает девушка, — он человек, которому не чуждо сострадание. «Хоть я не верю ему во многих вещах, однако желание Мориарти спасти людей — очевидно. Было бы глупо отрицать этот факт» — пожимая плечами в такт мыслям, думает девушка, тут же напрягаясь, — «Да, чёрт возьми! Сколько ещё я буду думать о нём?! Нет, нет, нет. Работа, детка, работа и точка».