Принципы нравственности

Госпожа Чамкыран вышла на свой балкончик в одной шелковой рубашке. Вид на пролив завораживал неприступностью… ни шороха, ни взмаха птиц и даже ресницы её не смыкались. Пустынно и неуютно. Прохладное осеннее утро, подсвеченное первыми лучами солнца, было зябким и руки немного подрагивали. Она поднесла к губам сигарету и закурила. Дым неприятно защекотал горло. Бывает так, что в открытом доме — внутри все двери закрыты… Полуобнаженная и распахнутая девушка была наглухо заперта сейчас в оковы своих мыслей, страхов и желаний… Встреча, на которую она никогда не пойдет. Или пойдет? Хазан вспомнила грустные и цепкие глаза, зовущие за собой, что разгадали тогда её напускную защиту. Её сомнения и борьбу… её «нет», что означало «только не сегодня, пожалуйста». Ах, как гордо она держалась, как поглядывала на часы и лениво обьясняла необходимость уйти сиюминутно. Чёрт возьми… как туманно, будто нехотя, согласилась на новое рандеву. Они прощались «до завтра», но самоуверенный красавец понял всё и сразу — что это «да», что у неё нет планов на субботу, что ей будет одиноко и она придет…. поэтому и позволил тому знакомству не продолжиться. Неужели её планы — это он? Не стоило называть своё имя, за мгновение до сказанного ещё был шанс. Она ответила неприлично быстро. Пальцы сильно обожгло, Хазан опустила взгляд на руку. Сигарета дотлела до фильтра. — Госпожа Хазан. — горничная одернула в момент само-разоблачения. — Доставили платье. — Какое платье? — Для вас было заказано платье к благотворительному обеду. Она машинально кивнула, нахмурила брови и досадно вздохнула… «Я совсем забыла»…. Полное уныние и тоска, однако на качественный спектакль билеты продаются незамедлительно. Снова придётся выглядеть безупречно… и то, что она очередной раз испортит другим дамам настроение и аппетит, больше почему-то не радовало. А ведь раньше госпожа часто так развлекалась. Что ж… один приём— как запасной час для взвешенного решения. Вечер, который изменит многое. Идти или не идти? От одного его голоса, звучавшего до сих пор в голове, бросало в озноб, а она глупо надеялась, что это погода. Хазан тушила окурок и знала, что пойдет. *********** Эгемен в полдень сосредоточено изучал документы в кабинете. Он не запер дверь, но даже братьям было известно, что к нему просто так нельзя. Средний сын ценил свободу и личную территорию выше чем деньги, тем и отличался от именитого семейства. Зависимость неизлечима у всех, но симптомы конечно страшнее у богатых. Отец за первую колонку в прессе давно продал совесть, ровно как и мать за натертый дорогой фарфор. Нелюбимого старшего Гекхана лет десять терпела любимая жена — он сам не хотел свободы. Синан же понятия не имел, что такое одиночество, и болезненно подражал окружению, пусть и сомнительному. А вот Ягыз — самый таинственный из Эгеменов — давно разгадал главный секрет жизни! Находится наедине с собой в сущности очень увлекательно…да! Однажды он почувствовал как ему хорошо в своем мире, и с тех пор стал сторонится людей. Чужих, незнакомых, непонятных… запятнанных. Родные иногда жалели успешного, но такого скрытного и отстраненного молодого человека, но это была бесплатная жалость… так, на две минуты. Раздался стук. Патрон не ответил. «Где Эсра ханым?». — Привет. Где твоя страшная Эсра ханым? — Синан всё-таки вошел. Брат, не меняя положение корпуса, лишь приподнял подбородок. Очевидно его прервали на чем-то важном. — Ты готов? — К чему? — нет, он думал не контрактах. — Только не говори, что не поедешь. Благотворительная невиданная хрень нашей матушки. — Да, что-то припоминаю. — Но зато там будут Юджисои. — Аа… — так равнодушно отреагировал Ягыз, что младшему захотелось стукнуть его по лбу. — Пынар будет… — продолжил тот, — ….и Фарах…. Фарааах! Слышишь, ты? — Синан, что тебе надо? Моё благословение потрахаться? Черноволосая девушка с пучком, серёжки маятники и какая она будет вечером… то немногое, о чем размышлял старший Эгемен, скрупулезно зарывшись в бумаги. Строгая и элегантная, и наверное правильная… но что-то порочное вчера скрывалось в лаковой острой туфельке и, чёрт… оно отражало всё её настроение! Любое другое женское имя сейчас проигрывало рядом с «Хазан». — Наглаженный кретин. — Синан мирно и тихо сказал в никуда, по доброму, смеясь. — И как тебе известно, у меня никогда не было проблем с женщинами. Наконец Ягыз улыбнулся, откидываясь в кресле. Он любил этого ветренного проходимца, и шаткий мостик равнодушия, что он пытался тут изобразить, начал клониться в сторону симпатии. Куда-то же ему нужно склониться, на таком долго не простоишь. — У тебя просто женщин не было, у тебя были распутные незнакомки и секретарши. — Предатель. — опять стёбно вздохнул брат и дёрнул плечами, а затем прищурился, — А у тебя все сплошь знакомые и путные, да? Ягыз подозрительно молчал, растягивая уголки губ и вызывая на интерес. Бери и пойми, то ли да, то ли нет. Глаза высекали пламя. Подспудное неизвестное манило к ней ещё сильнее. Сомнения всегда томительны и очаровывают… всегда!.. ясность напротив — отрезвляет моментально. Спросит ли он кто она и где живет? Узнает ли кем работает и сколько ей лет? Может быть… после. Конечно умная, конечно смелая и воспитанная… и даже во многом похожа на него, но пухлый рот и дерзкая проклятая стрелка на чулках скатывали всё в элементарную пошлость. Мужчина отчетливо представил как она сделает ему минет, а потом они возможно поговорят о Вольтере. О Аллах, это ему необходимо благословение потрахаться… ему. Стоило бы громко рассмеяться над самим собой, но Эгемен сдержался. Синан отступил. — Всё понятно, молчу молчу. Но я один не буду отдуваться. Эти мамины аристократические собрания вызывают у меня желание блевать. — А Гекхан? — Не хочу торчать там с женатым братом. Хочу с неженатым. — оскалился, поднимаясь он. — Ладно, поехали. Время. ********* Светский Стамбул разлива 2020… ярмарка тщеславия. Госпожа Севинч организовала ежегодную благотворительную выставку, спонсируемую холдингом мужа, и встречала гостей. Скопление якобы богатых, якобы знаменитых и сильно важных. Эгемены входили в это число. И Ягыз входил… иногда. Проданные картины должны были помочь бедным, о чем много говорили… и в принцыпе он гордился родителями, это был максимум их снисхождения. Но разящая показушность и даже прямая угроза сквозила между добродетельных реплик. Угроза — что если вы нас не поддержите — вы станете изгоями. «Да уж, действительно, как скучно запереться в офисе и ненавидеть толпу озлобленных лицемеров. Куда интереснее пойти на мероприятие, продолжить их ненавидеть из гущи событий — и остаться при этом вежливым благородным миллионером… блять… как убого я живу» подумал он. — Сынок! Ягыз! — мать подошла и радушно обняла сына. — Как я рада тебе. Мы что-то нечасто видимся. Вечером ждём тебя дома на семейном ужине. — Здравствуй, мама. — он заприметил за спиной матери дамочек-подружек, которые хором оценивали их «тёплую» встречу… и тут показательные выступления. — К сожалению, я не приду… — Как это не придёшь? — перебив, завопила Севинч. — Хорошо, приду. — быстро ответил молодой человек, опережая никому не нужные уговоры. Он врал. «Быстрее бы свалить». Синан минут десять уделил своим и бросился обихаживать Пынар, младшую из дочерей Аслан бея, и ему кажется светило, а Фарах, старшая, то и дело косилась в сторону Ягыза. Он сделал глоток шампанского, обернулся прямо на неё и прошелся глазами с ног до головы… странно… даже в довольно эффектном платье она выглядела как сутулый мальчик, а выражение лица до того блёклое… Ни трахнуть, ни посочувствовать. Эгемен почтительно кивнул и спешно присоединился к Гекхану с Ясемин. Вдруг среди толпы ценителей и прочих скучающих, в метрах десяти, он заметил знакомую фигуру… точёные плечи, снова собранные волосы, прозрачная кожа… она вырвала его взгляд у публики, опять похитила. Невозможное совпадение. Хазан долго разглядывала картины, а Ягыз долго разглядывал её — как будто они уже были близки и это его женщина. Как будто все вокруг немые и глухие свидетели их ещё не начатого романа. — Куда это ты так смотришь, Ягыз? — поинтересовалась Ясемин. — Кто эта девушка? — он спросил быстро и повелительно, не отводя глаз… словно бросил кости и ставка сейчас сыграет. — Какая? — Вон та, в чёрном. Невестка изогнула губы, настраивая невидимые антенны. — Не знаю… не вспомню… но я её где-то видела однозначно. И только когда к брюнетке подошел мужчина, наклонился к уху и непозволительно откровенно коснулся спины, Ясемин внезапно ожила и воскликнула. — Боже мой, это же жена господина Кемаля. Хазан кажется. Как давно я не выходила в свет… я её не узнала. Мы много раз пересекались раньше. Ягыз не шевельнулся, но похолодел лицом, зрачки разрезали пространство. — Какой такой Кемаль? — Чамкыраны. Ты не слышал о них? Гекхан, ты ведь помнишь господина Кемаля? Вы же вместе работали над тендером, или я ошибаюсь? Разговор продолжался фоном, и Кемаля Чамкырана Эгемен вспомнил. Он жал ему руку когда-то. А теперь мысленно поимел его жену. Или ещё поимеет этой ночью? Фразы, картинки, намёки — смешались в голове, обрели другие окрасы, другие смыслы. На ней тогда не было кольца. Насмешка судьбы или «ну и к чёрту?» Она же сказала, что придёт, она же поняла зачем. Отсутствие прямого отказа, вполне себе согласие… Вчера между ними существовало всё … между мужчиной и женщиной именно ВСЁ и существует, когда глаза произносят больше слов. Снаружи Ягыз по-прежнему производил впечатление вышколенного бизнесмена… человека, которого нельзя заставить сожалеть и вывести из себя. Но внутри, под внешним лоском, правила буря. Гнев и разочарование. И он уже сожалел… Что не переспал с ней сразу. Ибо сегодня на этом всё закончилось. Ясемин попивала шампанское и лукаво улыбалась, наблюдая за родственником… интересное кино намечается… — Хочешь, я вас представлю? — тонко прощупала почву она. — Хочу. — Эгемен отставил пустой бокал и взял налитый.