Принципы нравственности

На утренней планёрке директоров Ягыза то и дело отвлекали навязчивые мысли, он не мог сосредоточиться. Ключ к полной концентрации — «быть здесь и нигде больше» — сегодня застрял в его сердечной скважине… ниже сердца… где-то в брюках. Аллах-Аллах, Синан бы оборжался. Это была прерогатива младшего брата во время любого мероприятия печатать сообщения, почитывать краем глаза новостную ленту, а потом закрывать веки на пару секунд, что-то вспоминая, и улыбаться. Старший иногда возвращал его в беседу, а иногда смотрел как на безобидное голодное животное и всё прощал. Расхлябанность, ветреность, праздность. Теперь патрон сидел в своём удобном кресле, медленно моргал, застывая в замкнутом уединении, и впервые елозил в руке не ручку, а телефон. Чувствуя себя жутко неудобно. Вчера он нашёл о семействе Чамкыран всё, что мог уместить мир интернета. Статьи, заголовки, биографии, фото. А 15 минут назад Эрдал прислал ему десять злосчастных цифр её номера. Они не виделись два дня. Они не трахались две ночи. Зануда идеалист Эгемен оказался примитивным сексуальным эстетом, что утром…на совещании…хотел женщину. Он бы поцеловал её, потом они бы занялись сексом, а потом он бы спросил «Ты его любишь?.....Тогда почему ты с ним до сих пор???» Последнюю реплику он буквально прокричал в голове. Условное сослагательное и вот это мерзкое «бы» ранее никогда не имело к нему отношения. Чёрт. Стоило бы наверное сначала честно признаться, что ему просто нужна свободная Хазан. Хазан, которая свободна. А пока он не осмеливался сделать это, эрекция играла первую скрипку. Принять поражение перед слабым полом легче, чем признать себя любовником. Блять… любовником! Уму не постижимо! И что для Синана, например, могло являться трофеем и предметом гордости, для Ягыза представлялось крушением личных принципов. И позорной безнравственностью. — Принципы нравственности? Верно, Ягыз? Патрон вытаращил зрачки на партнёра. Внешне он выглядел как обычно — сдержанно, сурово, сосредоточено, но на самом деле находился далеко… в номере отеля под хрустальной люстрой. Услышанное резко вовлекло обратно. — Что? — сумбурно переспросил он. — Принципы законности. Я говорю, что если мы налегаем на те или иные ограничения в поставках, то должны как минимум четко и недвусмысленно очертить границы этих требований. Ты согласен? — Да. Да. — капельки пота проступили на лбу. — Конечно согласен. «А если она скажет, что любит????» Ведь он и мысли такой не допустил… — Мне необходимо сделать звонок. Продолжайте без меня. — Эгемен поспешно удалился. Синан все 20 минут с интересом рассматривал брата. Вчера он болтал на летней террасе с невесткой и проглотил все её удочки. Ясемин избегала имён и личностей, но твёрдо дала понять, что брат увлечён и играет с огнём. И это не Фарах очевидно. В субботу они и салат не успели доесть, как тот попрощался и исчез. «А маман бы умерла от счастья, имея возможность породнится с Юджисоями» шутил кудрявый. Себя он в такой роли естественно не видел, хотя у Аслан-бея была и младшая дочь. Итак, искренне плохой родственник намеревался выпытать у лицемерно святого, кто есть огонь и как в него играется. — Эсра ханым? У себя? — после совещания он заглянул в кабинет брата. — Ягыз бей просил не беспокоить. — Ясно ясно ясно. По привычке, Синан ворвался бесцеремонно и навеселе. Молодой человек стоял у окна, увеличивая что-то пальцами на экране, а фоном монотонно и тихо звучала изрядно потрепанная годами лирика. Мама-мия, как это мило… Словно подловленный вор, Эгемен резко выровнялся и уставился, взмахивая бровями. — Ммм, Энигма… музыка из порнухи 90х? Да ты романтик. — простебался младший. — А ты классифицируешь порно? — парировал Ягыз, пряча телефон в карман. Казалось, он настолько рассеян, что даже не зол. — Как дела? — Нормально. — Бораны? Контракт? — В процессе. Кудрявый крутился на стуле и загадочно перебирал бусинки на браслетах. — А вообще? Ну… по жизни. Что новенького? — Ты серьёзно? Сухая и раздражённая мимика старшего заставила Синана криво поджать рот. «И этот сноб замешан в интрижке?» — Фарах очень огорчил твой недавний уход. Она сама организовала ужин и упросила позвать тебя. А ты, но-но, неблагодарный! — Синан, говори, что надо и проваливай. — Мне надо или Фарах? Ей нужен ты. Ты ты ты… — У тебя тридцать секунд. — А что тебя не устраивает собственно? — тишина. — Ты плохо выглядишь. Принимай ванну по чаще и заведи в конце концов постоянную любовницу. Ягыз сглотнул на последнем слове, и уже был вот на столечко близок, чтобы выйти из себя. Но вдруг прозрел и понял, чего добивается этот авантюрист. Он прищурился, снимая галстук, и целенаправленно заявил. — Не волнуйся. У меня есть любовница. Можешь так Фарах и передать, если ты поэтому здесь. Сделаешь мне одолжение. — Тогда хорошую заведи. — младший упорствовал и смеялся. — Я же по братски советую. Эгемен протёр уголки губ пальцами и всё-таки неподдельно улыбнулся, мотая головой. Стадия принятия. «Идиот»… Синан наблюдал. На каком-то интуитивном уровне он видел дилемму брата, подспудно ощущал её. Тот слишком не распущен до банального животного удовольствия. Всегда был таким. Скупым на эмоции, жадным… бедным на вольности. И на любовные чувства в том числе. А что до Фарах, то он сам в глубине души его поддерживал. «А может он безответно влюблён?» — Почему ты никогда ни с кем не делишься? Не рассказываешь ничего. — он продолжил крайне осторожно и, странно, без шуток. «Аллах-Аллах. Потому что вы все меня осудите. Все. Просто за то, что я грешу не так, как вы». Ягыз терпеть не мог бесплатной жалости. И подобных манипуляций… когда тебя обвиняют в твоей же реакции на чужое равнодушие. Хотя это больше касалось родителей. Синан и вправду был родным человеком, братом, хотя и ужасным дураком иногда. — Бред… это всё бред… — Эгемен устало зажмурил глаза и расстегнул верхнюю пуговку рубашки. Синан не тронулся с места. И взгляда не отвёл. Должно сработать… — Ладно. — сработало. — Я спрошу у тебя кое-что. — тот обошёл стол, усевшись на край, задумался на пару секунд, будто решался, а затем озвучил. — Как ты думаешь… Верность — вопрос характера или обстоятельства? Брат не ожидал такой глубокой философии. Но тем любопытнее. Он важно откинулся на спинку стула, взгромоздив кроссовок на колено. — Верность женщины? — А это имеет значение? — Конечно…! Женщина рассуждает не понятиями, а сердцем. Там всё сложно. — То есть… характера? — Неа. Она хочет нравиться всем, бесспорно… но принадлежать всегда только одному. — Ягыз слушал как никогда внимательно, потирая подбородок. — Обстоятельства. А отсюда выбор, понимаешь? Это мужчина хочет иметь всех. — Ну да. И чтобы одна принадлежала только ему. — задумчиво закончил патрон. — Если тебе кажется, что ты выбрал женщину, тебе всего лишь кажется… Она уже выбрала тебя, и искусно делает вид, что это ты её выбрал… Ещё и ждёт. — Чего ждёт? — Ты как подросток… Действий! Усилий. Эгемен молча пережевывал услышанное. Словно думал сейчас на другом языке, не давая мыслям разбежаться. А молодой родственник, напротив, воспрял духом, радуясь, что их словесная шарада переросла в нечто серьёзное, весомое. — Она не свободна? — он аккуратно подвёл чёрту. — Нет, речь не об этом… Ни о ком… Забудь… Окно запахнулось. Это был лёгкий сквозняк и не более. Ягыз поднялся и снова сосредоточено вернулся за стол. Но оба остались довольны. Синан, направляясь на выход, на прощание обернулся у двери. — Знаешь, когда отец предложил мне место в компании, он сказал, что я тут буду только числиться и могу смело учится дальше. Но я пришёл и занял свой кабинет. И хожу сюда каждый день, хоть и не понимаю ни одной вашей диаграммы. Ягыз безмолвно стоял и смотрел. Лицо излучало запал и темперамент. Он почему-то ожидал окончания этой речи с возбуждением. — Я просто не люблю, когда вещи, которыми я хочу обладать, находятся не рядом. — младший приподнял плечи и подмигнул. — Ненавижу Энигму. Как ты слушаешь это старьё? Когда дверь закрылась, мужчина недоверчиво фыркнул и прикусил щеку изнутри. Он как ляща огрёб, с минуту не шевелясь… при этом получил почти дельный совет, о Боги… а с ним и интеллектуальный оргазм. Кто бы мог подумать, но бесталанный бизнесмен Синан оказался талантливым чувственным фразёром. «Умник…» И тем не менее, брат был прав. За исключением некоторых деталей. Существенно важных. Позвонить и пригласить на очередную встречу? Чтобы что? Нет, их не двое… их трое в этом тайном блятском романе. А в сущности своей все Эгемены слишком жадные, чтобы делиться женщиной. Опять достав телефон и покрутив его в руке, он открыл контакты. И набрал Гёкхана. ******* Хазан нарядилась элегантно и просто. Любимый чёрный. Платье, туфли, серьги, клатч. Званый ужин в уютной домашней обстановке у друзей фирмы — само очарование радушная хозяйка, фамилии и ценности, ордена и медали. Её тошнило. Хозяйку звали Ясемин Эгемен. Теперь она не ощущала себя статуэткой. Скорее дешевым эскортом собственного мужа… пепельницей, куда он тушил окурки задетой гордыни. А ведь сам являлся не менее выдающейся проституткой, нежели она. Именно искусная работа языком сделала его в своё время небедным биржевым маклером. И да, блестящие усы и наследство эмиратского дядюшки добавляют лоска и славы любому выскочке… Насколько же нужной для него была эта рабочая сделка, что он без тени сожаления вёз сейчас жену в отчий дом её любовника! Намеренно, невозмутимо… просто соблюдая приличия высшего общества! Когда на кону партнёрство с известным холдингом ею можно даже поделиться на ночь… не обломится. Боже мой, Кемаль всё-таки прирождённый «аристократ»! Голубая кровь в нём кипела как в чайнике, вот вот капнет с носика… Ибо обычный нувориш не докатился бы до подобного цинизма. Сидя на заднем сидении авто, девушка повернула голову и внимательно посмотрела на мужа, который ехал рядом. Он держался непоколебимо и холодно. Хазан вернулась в их субботний вечер… в их спальню, что тогда последний раз напоминала супружескую. ---------- — Почему ты так напряжена, любовь моя? — мужчина склонился над женой, принюхиваясь… как хищник. Она сделала шаг назад. Эти его «жизнь моя», «любовь моя», «дорогая» претили хуже накрахмаленных кисточек. — Уйди. Пожалуйста. Оставь меня одну. — Нет. Сегодня я ночую здесь. — Нет! Я не хочу. — Я пока не задавал вопросы. Диалог всё больше походил на прямые угрозы и тщетные попытки защититься. Казалось, он уже пропустил стадию показушного флирта и вот вот перейдёт к харассменту. Хазан не боялась. Нотки насмешки и некой провокации в его тоне, а также естественная мужская трусость давали надежду на «просто скандал». Он никогда её не трогал силой. Продолжительная пауза глаза в глаза разрядила обоих. — Ну. О чем ты хочешь меня спросить? Говори. — Где ты была? — супруг ответил мгновенно. — Ты знаешь. — С кем была? С кем ты была сегодня? Отвечай. — Ты же знаешь! Если спрашиваешь… ты знаешь. Вся смелость и выдержка соединились в её голосе в одночасье. Наконец-то! Хазан расправила плечи… свершилось! Прожить столько лет в браке с мужчиной, так и не ставшим близким — всё ровно, что играть в аукционе. Когда-нибудь лучшее предложение должно было сыграть. И это не Эгемен. А она сама! Кемаль сцепил челюсти, на миг плотно сощурился и скулы заиграли на лице. Рука сомкнулась в кулак и замерла в воздухе… от злости или малодушья… А потом отчаянно повисла вдоль тела. Что было в тот момент истинной слабостью — ударить или не суметь — девушка не знала. — Прости. — вдруг услышал он, когда открыл глаза. Жена не выглядела виновато, скорее истощённо. «Прости» не как извинение, а «прости» как итог. «Она даже не отрицает… Сука. Когда…? Когда всё изменилось?» — Да нет. Тогда уж… спасибо! — выплюнул Чамкыран, испепеляя её взглядом с ног до головы… полным презрения. — Если это часть контракта, то ты в деле, малыш. А Хазан уже успела его пожалеть. Озвученное отрезвило. — Я подаю на развод. — Пока я не вошёл в список акционеров? И не рассчитывай. — Это смешно. И ты смешён. — Месяц, и катись на все четыре стороны. — он резко развернулся, чтобы уйти. — Тебе не испортить мне карьеру. — Ты не тот Кемаль, за которого я выходила замуж… — Я тоже не на бляди женился. — Заткнись. — сквозь зубы грозно прошипела она вслед. — Месяц. Иначе я прославлю тебя на весь Стамбул!......... И ещё знаешь, что… — мужчина внезапно остановился. Она молча держала удар, пока он рассматривал её в проёме… — Ты смотри, не очень то себя предлагай, а то цена упадёт. Потом придётся приплачивать тому, кто тебя уже не хочет. Это был талант Кемаля. За деньгами и статусом прятать своё моральное уродство. --------- Хазан навсегда запомнит те слова. Как только тишина и горечь правды заполнили её комнату, слезы покатились ручьем… она прорыдала час. Чамкыран блефовал? Безпочвенно оскорблял? Запугивал? Понапрасну злился? Нет. Он всюду прав. Она одна виновата… В том, что сегодня перед роковым вечером не призналась ему сама… В том, что не ушла ещё несколько лет назад. До Эгемена. Теперь она и есть блядь… а он навечно останется обманутым супругом. Аллах-Аллах… о совести нам говорят бессовестные. Жена согласилась на мирные условия… ради его больного отца и своей сумасшедшей матери, даже ради Ягыза. И сейчас добровольно вьезжала в отворённые ворота особняка Эгеменов. Тонкие непокрытые плечи усыпались мурашками… Он знает об этом визите? А если и он придёт? «Пусть не придёт… Боже мой… пусть не придёт.» Два дня молчания и разлуки осадили пыл окончательно. Разве Эгемен повинен, что она себя ему предложила? Это его безукоризненный талант — быть джентельменом. А не получать сообщения от человека — это тоже сообщение. Госпожа Чамкыран нервно разминала пальцы рук, прокручивая обручальное кольцо. Кемаль попросил надеть… она не отказала. Всё ровно. В сумочке завибрировал телефон, а водитель тем временем открывал дверку, чтобы подать ей ладонь. Девушка в торопях прочитала месседж. «Я безумно жду этой встречи, Хазан».