Принципы нравственности

На ходу докуривая американскую сигару, Ягыз Эгемен вошёл в центральное лобби Плазы. Он затушил окурок о пепельницу и нарочито одёрнул манжет на запястье. Элегантный чёрный костюм классического кроя, чёрная рубашка, наглухо застёгнутая на все пуговицы, и до блеска начищенная обувь. Всё такой же… недосягаем для низких умов и безукоризненно уместен в своём аристократизме. Красив, холоден и загадочен. Спустя месяц после прогремевшего скандала он не изменил себе… отнюдь. Но теперь помимо пресыщенности излучал ещё и нескрываемый флирт — к окружению, к жизни, к свободе. Гекхан, старший брат, решал какие-то вопросы у стойки администратора, Синан крутился у бара, а рыжая ищейка Ясемин сидела в винтажном бархатном кресле напротив. Она, попивая кофе, откровенно рассматривала прибывшего родственника и мысленно, казалось, делала ему минет. Зять ей нравился… чёрт возьми, всегда нравился. А совершив подобный наплевательский вызов общественности, он в её глазах в миг набросил куда больше плюсов, чем мог бы обычный циник. Нотка брутального эгоизма, оттенки интеллекта и харизмы, а также привкус пренебрежения к правилам и моралям — сразили наповал даже самую ядовитую из особей Стамбульского бомонда. --------- Из-за пересудов Ягыз перестал появляться в особняке. Четыре недели над проливом шёл моросящий дождь, смывая остатки позора наследника империи. Севинч ханым, разбитая хандрой, денно и нощно упивалась каплями. Инцидент ударил по живому, словно у её белоснежного сервиза откололись все ручки одновременно. Отец сначала громко кричал на сына из кабинета… на другом конце кратко отвечали. Но когда услышал, что контракт будет подписан — тут же затих, вытер пот со лба накрохмаленным платочком и успокоился. В конце концов, личная жизнь отпрыска — это не их дело, чего уж там… Один Синан возвел брата в ранг поклонения, о чем регулярно сообщал тому по телефону. Он не уехал, нет. Работал дотемна и напролёт, чтобы поскорее закрыть гештальты прошлой жизни. Фирма заключила долгожданную всеми сделку, Эгемен и Чамкыран лично присутствовали и расписались на бумажке под своими именами. Приобретение состоялось. Хазым приобрёл долю с Боранами, Кемаль — миллион и статус официального партнёра, а Ягыз — свободу женщины, которую любил. Не смотря на унизительный вызывающий нигилизм данного созвучия, молодой человек ощутил себя счастливым в тот момент. Он смотрел на бывшего соперника свысока и с жалостью. «Пошёл ты нахуй» равнодушно проговаривал его взгляд. Зная, что ничего общего они отныне не будут иметь, он всё-таки не высказал свою мысль вслух. Ради фамилии отца. Это было его «извините» всем Эгеменам. Сегодня он пригласил семью, чтобы объявить об уходе из холдинга. Сегодня должна вернутся Хазан. Уже не госпожа Чамкыран. Его Хазан. Они не виделись ровно 28 дней… с той сумасшедшей ночи, что предрешила всё. Оставив бракоразводный процесс на адвокатов, девушка прикоснулась на утро к губам Ягыза, монолитно и долго, без грамма страсти… и уехала. Запретив искать, попросив… дождаться. «Мне это необходимо. И тебе тоже. Всему Стамбулу должно быть.» «Я никуда тебя не отпущу.» — солнце едва взошло и всё вокруг для него казалось видением. «Тогда ты потеряешь меня, Ягыз.» «Не торопись. Мы уедем вместе.» «Нет. — твёрдо отрезала она. — Ты решишь все свои вопросы, а я свои. Мы обязаны сделать это порознь» «Ты сейчас уходишь к нему?» «Через несколько часов я буду далеко. Хочу всё забыть… и вернуться другой. К тебе.» Сонный и расслабленный мужчина лежал в их горячей постели, тогда как собранная Хазан, будто мираж, отдалялась, исчезала. Она улыбнулась, мягко выдыхая сквозь губы не сказанное «люблю». Он тоже замолк. Не осмелился… Тишина, а в ней их неприкрытое громкое признание, повисла немым обещанием, неким предстоящим вознаграждением после разлуки. Наверное это правильно. «Я позвоню. Спи… ещё слишком рано». Ягыз тогда не сомкнул глаз. Он не стал препятствовать и возражать, даже сквозь утренний дурман осознавая, что это бесполезно. Жизнь сама проверит на все «никогда» и «навсегда». Нужно действовать! Только вот… когда уходит женщина, которая нравится, она не перестаёт нравится — всё остальное перестаёт. Именно так прошёл его месяц. ------ — Ясемин. Ты обворожительна, как и ранее. — зять бросил на столик телефон и ключи от машины, усаживаясь в кресло. — Наконец-то мы встретились, я уж думала, ты от нас бегаешь, — кокетничала невестка. — Ну что ты, я теперь почти что селебрити. Напротив… могу дать тебе автограф. Кофе! — подняв руку, чуть прикрикнул он. Средний Эгемен держался совершенно спокойно и невозмутимо. — Брат, — подошёл Гёкхан, подавая ладонь, — отец уже едет, пробки. — и хотел ещё что-то сказать, но был поспешно перебит собственною женою. — И то верно. Все газеты уже написали о нашумевшем разводе. А там есть и наша фамилия. А? Ягыз молчал, сдержанно растягиваясь в таинственной улыбке. Глядя на Ясемин в упор, он мягко моргал, излучая полное безучастие. Каков подлец! Ей ведь не терпелось! Такое выражение его лица возбуждало невестку ещё больше. — Эгемены впервые «по истине» обсуждаемые персоны, а Севинч бедняжка столько лет старалась со своими аукционами. — не унималась, она, хихикая. — Оставь его в покое, Ясемин. — Гёкхан не выдержал. — Ну что ты, после Синана и папарацци твоя супруга может меня разве что повеселить. — Ягыз сделал глоток, продолжая мысленно потешаться. — Не мешай нам общаться! Бессердечный изверг! — фыркнула рыжая в сторону и обратно развернулась к родственнику. — Хазан пропала со всех радаров. Но ты?.. — снова молчание. — Ты здесь! Наступила длинная пауза. Что видимо должно было расположить собеседника на неизведанную ранее искренность. Эгемен принял игру. — Да, я здесь. Ты со мной разговариваешь. Кофе отвратительный, кстати. — Вы не вместе? Скрываетесь? Она тобой попользовалась и бросила? — гримасы злорадства и колоссального любопытства сменяли одна другую. — Аллах-Аллах, я перечитала бульварных романов. Говори же, Ягыз! Ты обязан мне всё рассказать с самого начала! Имею я, в конце концов, отношение к тому что вы вообще познакомились? Старший брат, он же муж, между тем, потерял брови где-то на лбу… Весь его вид так и извинялся «Да-да, она моя жена, но мы её вылечим». Неверование и искреннее сочувствие читалось в молчаливом свидетеле, пока он тихо мирно подпирал ладонью щеку за столиком. Ясемин достала его этими вопросами дома наедине, но чтобы так внаглую… — Знаешь, — Эгемен вдруг ожил и словно подменил своё состояние. Он характерно поманил указательным пальцем невестку и она живо придвинулась креслом. — Я сходил с ума долгие недели. Пытка. Аллах… Настоящая пытка… — Ну-ну? И? — захлопала глазами та. — Она изводила меня. Не отпускала и не подпускала. При этом мысль, что я могу быть с другой, не давала ей покоя. — кивал Ягыз, изливая душу полушепотом. — Женщины коварны, чёрт бы вас побрал. — О Боги! Но ты всё продолжал? — Как ни странно, да. — Конечно, это не могло продолжаться вечно. Ты поставил вопрос ребром, так ведь? Или ты или муж? — рыжая окунулась в свою выдуманную пьесу с головой, восторженно поддакивая. — Естественно. — И что же она решила? На этот раз Эгемен сам наклонился неприлично близко, практически к её лицу и хищно оскалился. — Она меня подпустила. — властно и протяжно отчеканил он. Мужчина вернул себя прежнего сиюминутно. После, медленно и удовлетворённо откинулся, выровняв спину. А по коже госпожи Эгемен побежали мурашки от его броского холода и надменности. Издевательская презрительная ухмылка эффектно закончила диалог, который метил на сплетню года! Поднявшись, молодой человек забрал телефон с ключами и направился к ресепшену. Благо, Ясемин умела принимать поражения, ибо её перекосило всего на долю секунды и облик стервы тот час же вернулся. — Хам. — пробубнела она себе под нос. Гёкхану осталось лишь поаплодировать. Хазым действительно слишком задерживался. Облокотившись на стойку, Ягыз глянул на часы, а затем проверил сообщения. Пусто. Неужели Хазан не предупредит? Насколько две минуты назад он раздражался поведением одной женщины, настолько сейчас расслабился, вспоминая о другой. Отношение к любимому человеку — тончайший измеритель чести, порядочности и благородства. Высшая шкала воспитания мужчины. Он безумно соскучился. — О ком думаешь? — незаметно подкрался Синан, хлопая брата по плечу. — Об отце. Где он? Я спешу. — очнулся старший. — Да ладно… об отце. Хах… мне то не рассказывай. Ягызу не хотелось изворачиваться. Перед Синаном не хотелось. Он слегка улыбнулся одной половиной лица. — Чамкыран без проблем всё подписал? Покончено? — Без проблем. — Вы теперь партнёры. Что дальше? — Собственно по этому поводу встреча. Я не хотел собираться дома. Знаю, маме ещё не хорошо. Младший подозрительно прищурился. «Не собираешься ли ты…?» Как вдруг его внимание отвлекла фигура, стремительно вошедшая в холл, звонко сопровождаемая эхом своих же шпилек. Эгемен обернулся следом. В центре лобби стояла Хазан. Она остановилась на мгновенье, оценивая собрание знакомых и мало знакомых, важных и безразличных людей вокруг. Самообладание пришло на выручку, девушка держалась прохладно и выдержанно, ровно — как лезвие! Уверенно подойдя к барьеру, даже головы не повернув к Эгеменам, она оставила незамеченным в том числе и Ягыза, что стоял в двух метрах. Какое-то подкожное врождённое чутье подсказало ему не нарушать её чётко обозначенных границ. Он молча, с пристальным интересом, наблюдал не отводя глаз. И Синан. И Гёкхан издалека. Ясемин и вовсе пришлось заглядывать через кресла! — Добрый день. Я впервые в городе. Не уверена, что приехала по адресу. Это ведь отель Нишанташи? — Хазан обратилась к регистратору. — Нет, госпожа. — учтиво ответил тот. — Плаза Сити. Чем мы можем вам помочь? — Ваш телефон заканчивается на сто двадцать девять? — Триста девяносто пять, госпожа. Вам необходим свободный номер? — Нет. Я наверное ошиблась. Всего хорошего. — брюнетка отстранённо скользнула глазами по Эгемену. Не торопясь, развернулась и прошагала к выходу. Всё семейство провожало её взглядом. Распущенные волосы колыхались в такт каждому шагу, а строгое закрытое коктейльное платье утягивало так, что казалось сейчас лопнет от остроты её движений. Точённые лодыжки украшали чёрные стрелки, которые выглядывали из-под подола и кокетливо прятались в лаковые туфельки. Мрамор отбивал ритм до самой карусели. Аллах-Аллах… Глаза Ягыза горели пламенем. Тоска по ней законно и по-мужски уступила похоти и вернула не куда-нибудь, а именно в старинный отель под хрустальную люстру. Туда, где всё началось — где будучи чужими… они стали близки. Чета Эгемен осталась сидеть не у дел, так и не услышав ни слова. Синан сдался и спросил у брата: — Я ничего не понял. Ты что-то понял? Но Ягыз не ответил. Он ещё раз просмотрел историю сообщений… Входящих не было. Что ж… — Блять, где отец! Я же предупредил, что спешу. — рявкнул он. ****** Ровно в 18.00 Эгемен покинул Плазу, покончив с опостылевшей жизнью, и уже мчался по скоростной магистрали. Вспоминая их первое знакомство, первую встречу, первый поцелуй, первый раз. И сегодня… он коснулся её не касаясь, снова… и нежно и грубо. Машина притормозила у гостиницы. Войдя в фойе, он немедленно направился к стойке. — Отель Нишанташи приветствует Вас, господин. — Номер сто двадцать девять, соедините. — Вас давно ожидают. Прошу вас. Ждать — не то же самое, что скучать. Он не ждал, он скучал целый месяц. Словами, звонками, городами… Сутками. Эти сто шагов к её номеру были самыми длинными в его жизни.