Прядущие судьбу

      Ливень усилился в тот самый момент, когда караван, пересекая Шрам Нельшама, ступил на проклятую магией землю. Глядя на покачивающиеся над бездонной пропастью телеги, Беатрис то и дело ворчала, ругая владычицу Людмилу. Ведь именно она во времена, когда Эриш лишь начинал утверждаться как государство, дабы остановить императрицу Дрю Сокол, уничтожила единственный каменный мост, соединяющий две части расщелины. Наступление армии Священной империи удалось сдержать, но цена, которую заплатили некроманты, оказалась слишком высока. Переправу так и не сумели восстановить, и все, чем приходиться довольствоваться теперь — это хлипкие деревянные постройки, едва выдерживающие две груженые телеги за раз. Как бы ни подгоняли вампиры мертвых лошадей, как бы ни бранилась иерофант, скорости от этого не прибавилось, и обозы лишь к вечеру достигли Нельшам-Надин, крепости, с которой и начинались владения повелителей смерти.       Железные цепи скрипнули, и герса с жутким лязгом медленно поднялась, пропуская караван дальше. Жуткие стенания ржавого металла не пугали мертвецов, коих за последний визит иерофанта в первом аванпосту некромантов как будто прибавилось.        «Мертвых тел в Эрише всегда будет в достатке», — девушка вспомнила слова лорда Вейкая и невольно ухмыльнулась: учитель верил, что любую напасть они способны пережить, задавив врагов числом бездумной нежити. Но за последние столетия без войн и поветрий, уносящих множество жизней в короткие сроки, могильники опустели. Лишь поставки тел с Империи или Серебряной Лиги кое-как покрывали нехватку «расходного материала», необходимого пытливым умам для научных изысканий. Владыка Лэнзо как ни старался, ничего не мог с этим поделать. Это понимали и адепты, желающие продолжить свои исследования. Они искали выход из сложившейся ситуации и, на удивление, находили его, порой не совсем гуманный.        «В крепости, словно никогда и не было недостатка в младшей нежити. Где только они находят столько костей!» — думала иерофант, оглядывая крепостные стены, с которых на нее уставилось бесчисленное множество пустых, светящихся ярко-зеленым светом, глазниц. Сейчас лучники бездействовали, но стоит неосторожному путнику без разрешения войти в крепость, как костлявые направят на незваного гостя тугие луки. Многие из скелетов-лучников промахнуться, но стрела рано или поздно достигнет цели. А пехота, если нужно, добьет выживших…              — Вы не можете ехать дальше. Буря слишком сильна, госпожа!       Беатрис резко развернулась в седле, вглядываясь в толпу вампиров, преградивших путь и выискивая глазами глупца, решившего указывать ей. Кучка акхарусов в одинаковых черно-серых одеяниях и бронзовых нагрудниках, лишь потупили взор, опасаясь гнева иерофанта.       — Караван пойдет дальше, — холодно произнесла девушка и, щелкнув вожжами, устремилась вперед. Она не жалела тратить драгоценное время на бессмысленную болтовню. Все они, жалкие никчемные букашки, лишь тормозят ее. Караван и так задержался и если повезет, они успеют в Нар-Эриш к концу месяца, как того бы хотел Владыка Лэнзо.       — Это невозможно, госпожа иерофант! — из группы старшей нежити, служащей в гарнизоне, вышел один вампир, ничем не отличающийся от своих собратьев. Слегка сутулясь, он смело устремился вперед, а другим ничего не осталось, как расступиться, позволяя тому пройти к скакуну некромантки. Акхарус, не обращая внимания на мечущегося на месте жеребца, злобно взрывающегося копытом землю и испускающего густой пар из ноздрей, откинув плащ, припал на одно колено.       Беатрис бегло взглянула на него. Яркие глаза, сверкающие в полумраке, словно два цельных изумруда, еще сильнее выбесили девушку. Она спрыгнула с лошади, и приблизилась к вампиру, продолжая глядеть в наглые глаза, смеющиеся над ней.       — Как твое имя? — Беатрис гордо взирала на него. Рядовые прислужники Асхи ее мало интересовали, но этот почему-то привлек внимание. Иерофант невольно отметила искрящееся в лунном свете лицо вампира и фиолетовое марево, кружащееся подле него.       — Декир, госпожа. Командир гарнизона, — ответил тот, не поднимаясь с колен. Его голос был спокоен и тих, как и у других мертвецов, но иерофант нашла в шепоте акхаруса что-то притягательное, словно сама Асха общалась с ней через командира.       — С чего это ты, командир гарнизона Декир, смеешь останавливать караван, идущий по личному приказу Верховного лорда?!       — Я давно служу в Нельшам-Надине и много раз видел, как неосторожные глупцы гибли в подобных бурях, — шипел вампир, не отводя взгляд. Беатрис заметила, как сверкает его бледная кожа в свете полной луны, периодически выглядывающей из-за тяжелых темных облаков, — Вам следует переждать ее в крепости, иначе стихия снесет вас, словно карточный домик.       Иерофант ощутила как ее распирает от злобы и ненависти к этому самодовольному выскочке. Сердце билось о грудную клетку, словно желало вырваться из оков тела и наброситься на бессовестного слугу. Но вампир все время оставался спокойным, как снаружи, так и внутри. Как и подобает прислужнику Асхи, он лишь молча смотрел на девушку, ожидая вердикта. Беатрис, уже представила, как шепчет заклятье и акхарус, издав глухой хрип, получает заслуженную награду за свою бдительность — окончательную смерть. Его пустая оболочка рассыпается в прах, оставляя на грязной земле лишь меч и черно-серый плащ. Усмехнувшись, некромантка вскинула вперед руку, рисуя в воздухе треугольник. Как это приятно наказывать зазнавшихся глупцов! Но заклятье так и не слетело с уст. Слуг и так мало, негоже направо и налево уничтожать последних их них, даже таких, как этот командир гарнизона. Девушка поежилась. Сердце, доселе ритмично бившееся в груди, с глухим ударом остановилось. На трезвую голову, незамутненную пеленой гнева, Беатрис осознала, что слова командира не лишены смысла. Если караван сгинет в буре, Верховный лорд уничтожит ее саму! Ненависть к вампиру ушла. Он отсрочил свою окончательную смерть, но лишь на время. Больше иерофант не будет терпеть подобное…       По взгляду некромантки, Декир понял, что она уступила, поэтому тотчас заговорил:       — Здесь, как и в любом городе, сокрыта сеть катакомб и пещер, — с почтением промолвил слуга, поднимаясь с колен. В его голосе Беатрис уловила нотки гордости, — Предлагаю укрыться там, и переждать стихию.       — Прикажи своим мертвецам сокрыть повозки в крепости, — кивнула иерофант, и как только стражники гарнизона бросились исполнять приказ, приблизилась к акхарусу, — А сам составь мне компанию. Я хочу знать, каково это служить в столь приближенном к Империи месте.       — С удовольствием, госпожа, — прошептал Декир и облизнулся, блеснув зелеными глазам, — мое служение весьма занимательно, что не скажешь на первый взгляд…       Пока слуги располагали повозки в крепости, пряча их в глубинах полуразрушенных строений, Беатрис, доверившись командиру вампиров, изучала убранство гарнизона изнутри. Стены из темного камня, мрачного и холодного, местами потрескались. Ветер, бушевавший снаружи, просачивался сквозь них, отчего холодные помещения замка казались еще холоднее. На стенах красовались гобелены с изображением пауков — единственных дозволенных украшений в Эрише. Внутреннее убранство внушало трепет и почтение, но это лишь на первый взгляд. Стоило иерофанту заглянуть за полотно, как она увидела ветхие облезлые стены. Их стыдливо скрыли за символом Асхи, в надежде, что никто не заметит плачевное состояние крепости.       — Если буря дойдет до нас, крепость выдержит? — поинтересовалась иерофант. Вампир кивнул, рассказывая о стенах, хоть и неказистых внешне, но прочных. Нельшам-Надин будучи первой линией обороны пережила удары драконов, имперских завоевателей и отравляющую магию посоха Мертвого Леса, в одночасье уничтожившего весь полуостров со всеми, кто не успел скрыться от разрушительной мощи артефакта в пещерах и катакомбах. Монотонная речь Декира, вкупе с тихим шелестом плаща успокаивали. Беатрис к своему удивлению, покорно следовала за спутником.       Вампир завел некромантку на самый верх разрушенной башни привидений. Высокая и мрачная, она, подобно раненому животному, завывала от потоков, буйствующих снаружи. Внутри башня выглядела ничуть не лучше, чем другие строения гарнизона, но вампир ещё раз заверил некромантку, что прочность камня проверена веками, и даже возвышающаяся, словно пика, башня выстоит пред чем угодно. Трещин в стенах было немного, но Беатрис все равно ощутила ледянящий холод и невольно поежилась. Заметив дрожь в теле иерофанта, Декир расстегнул застежку и накинул тяжёлый плащ ей на плечи.       — …Хоть и призраки давно ушли отсюда, их энергия до сих пор витает в воздухе. Этот холод… — вампир сглотнул и, пытаясь отвлечь внимание иерофанта от зияющей трещины в потолке, подвел девушку к маленькому окошку, из которого открывался вид на Долину Праха, — говорят, призраки не просто убивают живую плоть, а извлекают душу, тем самым подпитывая себя. До меня дошли слухи, что Владыке удалось спасти одну из таких несчастных. Это правда?       — Спасти… — прошептала Беатрис, не отрывая взгляда бледных глаз от темной равнины. Разглядев вдалеке пылевой столб, буквально формирующийся из ниоткуда, и на глазах набирающий силу. Некромантка замерла, не в силах проронить ни слова. Восхищенно глядя вдаль, иерофант и так и не смогла вспомнить, какое из природных явлений предстало перед ней: потоки воздуха, подкрепленные темной магией, сформировались в нечто пугающее и неестественное, словно сам Хаос принял форму и обрел разум. Теперь он устремился в их сторону с одним желанием — подарить окончательную смерть.       — Вы не ответили мне, госпожа, — нетерпеливо произнес мертвец. Его лицо не было таким безжизненным, как у других акхарусов, и сейчас искрилось любопытством. Впервые за годы службы Беатрис не рассердилась на подобную дерзость. Наоборот, она забыла недавний гнев и пожалела вампира, обреченного по долгу службы вечно нести свой пост в полуразрушенной крепости на границе.       — Это правда… Повелитель спас делегата из Серебряной Лиги — воспоминания о Фрейли обожгли девушке грудь, уж слишком свежи они были, — С помощью Высшей некромантии можно обратить касание призраков вспять. Но это мучительный ритуал. Я никогда не забуду ее крики, такие неестественные и жуткие. Живые так не кричат… магичка выжила, но до самой смерти, будет чувствовать их присутствие…       «До самой смерти…»       Слова эхом отразились от стен. Беатрис слышала свой голос, искаженный темным камнем, и сейчас он показался ей пугающим и неестественным, словно никогда и не принадлежал ей. Разрушенная крепость вторила каждому слову, как будто обвиняя в содеянном. Ведь Беатрис все видела: и упыря, ковыряющегося в пожитках волшебницы, и с каким рвением та помчалась за ним. Но некромантка решила не вмешиваться, передав судьбу чародейки в руки Паучихи. Упыри проворны и быстры, так что в глубине души девушка знала, чем закончилась для Фрейли эта встреча. Даже если волшебница каким-то образом и смогла одолеть вурдалака, тот наверняка оставил раны, несовместимые с жизнью. А если ей чудесным образом и удалось исцелиться, чародейку добьет либо яд, либо хозяин твари, ведь каждый из подобных безмозглых порождений подчиняется чьей-то воле.       «Я все сделала правильно. Приказ Владыки для меня важнее жизнь какой-то магички».       Если так и должно быть, то почему на душе так паршиво? Беатрис ощутила дрожь в кистях и поспешно спрятала их под плащ Декира. Она прекрасно чувствовала тяжесть, распирающую изнутри и не дающую сосредоточиться. Каждый раз, наедине с собой иерофант слышала этот голос, мерзкий шепоток, вторящий одно и тоже:       «Ты могла ей помочь… могла её спасти… могла».       Голос совести… Некромантка усмехнулась: с чего бы иерофанту Культа Паука, ученице лорда Вейкая, одного из «Девятерых», волноваться о судьбе какой-то магички!? Шепоток вновь дал о себе знать:       «Разве Фрейли какая-то магичка?»       Да, они были близки когда-то, очень близки, но этого уже не вернуть. Иерофант оставила все в прошлом, да и Фрейли тоже. Ведь она с трудом узнала некромантку в новом обличии. Чародейка забыла и ее и их дружбу, так почему же Беатрис должна переживать?        «А как же Верховный лорд? — не унимался шепоток, — он вряд ли обрадуется, когда узнает, что девчонка, о которой он так печется, не просто мертва, а намного хуже. Разодрана когтями упыря, и ее плоть непригодна для воскрешения».       Беатрис всхлипнула: есть вещи и похуже мучительной смерти от яда или кровопотери. Фрейли могли обратить… Боясь даже подумать какие эксперименты порой проводят некроманты, она поспешно отогнала эту мысль. Слезы, собирающиеся в уголках глаз, тонкими струйками потекли по щекам, оставляя холодные следы.       «Владыка дал четкие указания. Любой ценой встретиться с представителем герцога. Я не могла рисковать заданием… не могла…»       Тучи налетели на крепость, накрывая все темной пеленой. Если бы не зеленоватое свечение, исходящее из глаз, иерофант не смогла бы различить лица своего бледного спутника. Молчание прерывали лишь завывания ветра, проникающего в старую башню и напоминающие тихое бормотание, так похожее на чтение заклятий юными чародеями-учениками. Подобное напомнило Беатрис о закутках круглых залов библиотек гильдии магов, где она любила проводить вечера, отрабатывая заклятья. В Академии было гораздо проще, но даже там девушка умудрилась все испортить. Впервые в жизни она пожалела, что не вернулась домой, в герцогство Гончей, к семье. Они бы приняли ее назад, даже несмотря на опороченную честь. Но она не смогла вернуться, посмотреть в глаза матери и братьев, которые верили в нее, считая магический дар девушки — величайшим подарком Эльрата.       Беатрис сделала выбор. Теперь служение Асхе — ее путь, и она не должна сомневаться в правильности своего решения. Ее судьба предоставлена Богине-Паучихе. Лунная старуха плетет нить, и обращает все деяния, плохие или хорошие, во благо…       — Асха все обращает во благо… — прервал тишину вампир, отчего Беатрис вздрогнула. Воспоминание о прошлой жизни растаяло, словно мираж в пустыне, а прикосновение холодных пальцев, небрежно вытирающих слезы со щек, напомнило девушке о выбранном ею пути. Пути, на котором почему-то нет места людским чувствам.       Беатрис только сейчас обратила внимание на чарующую красоту акхаруса: черные волосы, мягкими прядями спадают на блестящий панцирь, выразительный овал лица, легкая ухмылка, застывшая на сиреневых губах. Некромантка ощутила покалывание в груди, словно сотни маленьких иголок впились в сердце, и теперь током крови разносятся по всему телу. Подобное иерофант уже испытывала ранее: на корабле и в палатке на острове. И каждый раз неподалеку оказывался вампир…       — Асха все обращает во благо, — вторила некромантка, сбрасывая плащ. Все ее слуги укрылись в пещерах под крепостью, и никто не знает что они здесь. Теперь она узрела новый путь, и пусть он и противоречил служению, сейчас это было необходимо. Никто не узнает…       Девушка уселась на мягкую ткань, потянув за собой вампира, который на удивление иерофанта покорно последовал за ней. Любопытство застыло на его лице. Беатрис нежно провела рукой по щеке Декира, холодной, как и его сердце, ведь оно уже давно не бьётся. Иерофант могла приказать любому в гарнизоне выполнить ее желания, и никто не посмел бы воспротивиться. Но сейчас, в минуты отчаяния, она хотела, чтобы командир ответил взаимностью по своей воле. Холодный поцелуй акхаруса развеял все страхи, и Беатрис растворяясь в нежных объятьях вампира, впервые почувствовала себя гораздо лучше.       Приятно было ощущать вкус его губ, хоть и навечно впитавших привкус крови. Прикосновения вампира, словно запретный плод, манили ее. Иерофант, как невинная дева, опасалась, что могло последовать за ласками, и в тоже время неистово желала продолжения.       «Асха, даруй мне силы, — вторила она, пылкими движениями срывая с себя одеяния, и наблюдая как новоявленный любовник делает то же самое со своей броней, — ибо я ступаю на путь Хаоса…»       Вдалеке послышался раскат грома. Казалось, что все звуки снаружи растворились, отчего капли дождя барабанившее по черному камню, стали слышны отчетливее. Трещины на крыше пропускали небесную влагу, и вскоре бледная спина вампира покрылась мелкими каплями. Покинутая башня, ставшая их пристанищем, вымокла насквозь, как и посмертные любовники. Влага стекала по лицу вампира, искрясь в зеленоватом свете, отчего черты лица слуги больше не выглядели такими уж однообразными. Беатрис распустила собранные в хвост длинные волосы Декира, и теперь они, рассыпавшись по плечам, намокли от капающей сверху воды. Командир уже не страшился праведного гнева иерофанта, напротив, сейчас делал все, дабы огонь внутри нее загорелся неистовые, чем раньше. Удивленная умениями любовника, Беатрис вздрагивала при каждом его прикосновении. Прильнув к нему, некромантка ощутила как течет яд Намтару по жилам акхаруса. Даруя вечную молодость, токсин лишал некромантов-мужчин возможностей, которые порой так необходимы изголодавшимся телам.       «Плоть требует крови», — промелькнуло у девушки в голове, и, подставив шею под длинные клыки вампира, Беатрис приказала тому утолить голод.       Декир, колебавшийся поначалу, нежно дотронулся горячими губами до лебединой шеи. Он осыпал ее кожу градом поцелуев, но страсть, словно молния, яркой вспышкой осветила темный путь служения, и вскоре взяла над Декиром вверх. Вампир, припав к артерии, одним точным и быстрым движением вонзил острые, как бритва клыки. Раскат грома заглушил крик. Боли не было, хотя мертвое тело Беатрис содрогнулось. Грудью она ощутила, как застывшее сердце любовника забилось, разгоняя яд по сосудам. Беатрис позволила ему насытиться сполна, лишь для того, чтобы новая кровь, растекаясь по мертвому телу, наполнила каждый орган. Теперь прикосновения вампира согревали, и иерофант, выгибаясь дугой, полностью отдалась ему, с несвойственной ей покорностью, готовая исполнить любой приказ. Впервые за годы посмертия запретное чувство вспыхнуло, словно феникс, но не превратилось в пепел, а разгорелось неистовым пламенем. Когда кровь растеклась по жилам с неимоверной быстротой, двое слуг Богини-Паучихи, даже будучи мертвыми, по-настоящему познали жизнь.       Буря налетела на крепость, и как предсказал вампир, ее стены выдержали. Глухие удары эхом раздавались в глубине их пристанища, а завывания ветра, усиленные стократ, словно посмертный вой неупокоенных душ, заглушали их стоны…              ***       Фрейли лежала ничком на раскаленной земле, ощущая ритмичную пульсацию под собой. Девушка смутно припоминала произошедшее и в особенности — яркое пламя, вырвавшееся их неоткуда и за считанные секунды охватившее каморку, куда ее приволокли некроманты, со всеми нечестивыми приспособлениями, коих у мертвых магов было предостаточно. Чародейка поморщилась от отвращения: воспоминания еще свежи, хоть и нечёткие. Казалось, будто крики ее мучителей до сих пор эхом отдаются в голове: она никогда бы не подумала, что мертвецы могут испытывать боль.       Вдалеке послышался раскатистый грохот, и земля содрогнулась. Треск породы напугал девушку, и она тотчас вскочила на ноги. Первое, что открылось взору волшебницы — огромный поток лавы, хлеставший откуда-то из-под земли недалеко от нее. Напор был настолько силен, что несколько капель упали возле ног, расплавляя черную почву. Фрейли отпрыгнула назад, но пошатнувшись, упала на спину. Тогда-то ее и открылся весь пейзаж: огненная равнина с выступающими отовсюду скалами, без единого кустика или деревца. Вокруг были лишь реки магмы, вытекающие из недр земли и покрытые толстым слоем пепла — местность, отличающаяся от переполненных ядом равнин. Чародейка подняла голову в надежде разглядеть солнце, но все что она смогла увидеть в густом грязно-сером тумане — кусочек раухтопазового неба, стыдливо выглядывающего сквозь густые антрацитовые тучи.       Все еще пошатываясь, волшебница двинулась вперед, пока не вышла к огромной расщелине, источающей потоки лавы и преграждающей дальнейший путь. Черный, обожженный от постоянного контакта с пламенем, камень потрескался, и из трещин, словно кровь, медленно струилась раскаленная магма. Фрейли несмело подошла к краю и заглянула вниз, и то что открылось взору, испугало девушку. В центре, прямо над раскаленной лавой, бурлящей и периодически под давлением выстреливающей вверх, возвышалось единственное строение, настолько громадное что ее вершина уходила далеко наверх. Чародейка, снедаемая любопытством перевалилась за край ущелья, желая разглядеть на чем держится такая громадина. Жар от потоков лавы ударил ей в лицо, а вместе с тем и удушливое зловоние, отчего у девушки закружилась голова. Распластавшись на горячем камне, Фрейли заметила многочисленные каменные мостики, а также массивные железные цепи соединяющие зиккурат со стенами. Одна из таких тропинок проходила недалеко от нее, и девушка, разглядела едва заметные каменные ступени, высеченные прямо в породе. Путь был очевиден.       Казалось, прошла вечность, прежде чем волшебница оказалась около громадных бронзовых ворот с рогатой злобно скалящейся мордой посередине. Крепостная стена из такого же обожженного камня, как и все вокруг, пылала, а скульптура в центре между башням, испуская дым из ноздрей, наблюдала за девушкой, оценивая каждое движение.       «Интересно, что за твари населяют столь непригодное для жизни место?», — подумала чародейка. Ответ не заставил себя ждать. Из расщелины в стене показалась округлая рогатая головка с глазками-бусинками на морщинистом личике. Кряхтя и ругаясь на непонятном языке, существо вылезло наружу и, Фрейли смогла как следует разглядеть его: мелкое непропорциональное красно-розовое тельце с многочисленными кожными складками, длинные мохнатые ноги с копытцами вместо ступней, хвост с кисточкой и небольшие кожистые крылья на спине. Из его головы, аккурат между рожек горело пламя настолько яркое, что чародейка невольно зажмурилась. Подпитываемое энергией существа, огонь приводил в ужас любого, кто имел неосторожность столкнуться с нем, а длинный фиолетовый язык, свисающий с вечно ухмыляющегося рта, вызывал лишь отвращение.       Фрейли до этого видела чертей лишь на страницах библиотечных книг, и при виде живого пришла в неописуемый восторг. Чародейка вспомнила описание этих существ: каждый из них носит с собой колбу, куда помещает украденную ману, чтобы передать хозяину. Перед посещением города толика магии не помешала бы. Теперь осталось придумать как заполучить емкость.              — Бэээ? — издал звук чертенок, вопросительно уставившись на волшебницу, сжимая в цепких лапках округлую колбу, светящуюся сине-фиолетовым светом и разбавлящую своим сиянием красноту пейзажа.       — Не бойся, малыш, — произнесла девушка, стараясь говорить уверенно, но голос дрожал с каждым словом. Демоненок, несмотря на внешнее любопытство, держался на расстоянии, переминаясь с ноги на ногу. Медленно, без резких движений, приближаясь к черту, девушка успокаивала его, словно собачонку, но с каждым словом волнение лишь усиливалось. Эти твари, несмотря на кажущейся безобидный внешний вид, умеют постоять за себя. Стоило волшебнице подойти достаточно близко, как демоненок раскусил ее затею. Опираясь на колбу, он оттолкнулся ногами от земли, целясь в голову, и счастью для чародейки, промахнулся.       — Разорви тебя виверна! — выругалась Фрейли, потирая ушибленное плечо. Старая рана вновь дала о себе знать. Болело так, будто бы копытца выбили сустав. Отбежав на безопасное расстояние, чертенок принялся издавать непонятные шипящие и свистящие звуки. Сначала Фрейли показалось, что он пытается отпугнуть ее, но когда тварь упав на землю, принялась кататься по ней, держась за брюхо, волшебница поняла, что это было на самом деле. Он смеялся.       «Надо же, — усмехнулась волшебница, — я пытаюсь отобрать колбу у черта!»       Вдоволь насмеявшись, чертенок, все еще сторонясь чародейки устремился вперед, прямо к вратам, которые с невыносимым, режущим слух лязгом, распахнулись. Фрейли, за неимением другого пути, проследовала за ним. За крепостной стеной, прямо над симметричным зданием с желтыми витражными стеклами, сделанном словно в насмешку над храмами Эльрата, возвышался торс демона, заключенного в камень и стянутого массивными цепями. Грудь его была расколота пополам, и внутри, в зияющей пустоте, билось раскаленное сердце, с каждым ударом источающее жар и лаву. На рогатой морде существа запечатлелись все муки ада, и Фрейли глядя на монумент внезапно ощутила невероятную тоску, будто бы это ее заточили в камень и сковали цепями.              Снизу город-муравейник казался еще громаднее и пугающее: украшенная острыми зубьями ступенчатая пирамида выходила из самой бездны, а закоптившийся от постоянного воздействия пламени камень был одного цвета — черного. Подобное делало все постройки одновременно похожими и непохожими друг на друга. Хаотически разбросанные вокруг центрального строения, парящие в воздухе и подвешенные на цепях, они не шли ни в какое сравнение с прямыми, стремящимися ввысь башнями некромантов или же блестящими куполами волшебников, но Фрейли все равно видела в них что-то завораживающее и прекрасное. Верхние этажи некоторых зданий пылали и источали магму, а кое-где даже извергалось пламя, обжигая всех входящих внутрь. Сверху, из дымной расщелины, прямо на головы неосторожных путников падали огненные шары. Фрейли подняла голову в надежде увидеть их источник, но все, что она могла разглядеть — это облако густого дыма, поднимающегося вверх и растворяющегося в грязно-сером тумане равнины.               В городе существ, подобных бесенку было гораздо больше. Они шныряли, то и дело озираясь по сторонам. Девушка видела многих на страницах книг, но несмотря на это, вживую вид обитателей города внушал страх. Чародейке казалось будто бы кто-то из них нет-нет да кинется на нее. Не отставая от чертенка волшебница дошла до круглого здания с расколотой надвое крышей, испускающее черный тягучий пар. Замерев на месте, девушка не осмелилась войти внутрь, предпочитая оставаться на улице. Гадая, какие твари скрываются внутри, чародейка краем глаза заметила как дверь одного из строений распахнулась. Выходящее оттуда существо, огромное и бесформенное, с цепями покрывающими все тело, развеяло все мысли. Налитые кровью глаза яростно зыркали по сторонам, а из раскрытой зубастой пасти стекала желтая слюна. Бесенок взвизгнул и моментально скрылся, как только существо, издав протяжный рык, устремилось в их сторону. Чародейка, недолго думая, последовала примеру чертенка. Дабы скрыться от твари, она заскочила в круглое здание.              В помещении стоял такой смрад, что у девушки защипало в глазах. Утерев слезы Фрейли внимательно присмотрелась, и поняла, что это ни что иное как таверна. А судя по толпе внутри пользующаяся спросом. Краснокожих тварей было так много, что не протолкнуться. Только они не были похожи на тех, кто заполнял улицы: если бы не кожистые крылья за спиной, рогатые головы и пламя, пылающее вокруг некоторых из них, волшебница спутала бы их с людьми. Даже повадки были человеческие: большинство тварей лакали непонятного вида пойло прямо из черепов, некоторые, несмотря на недостаток места сражались на мечах, периодически раня друг друга и проливая желтую бурлящую кровь на пол, а оставшиеся делали то, от чего у благочестивых дам Империи волосы бы встали дыбом. В углу, прямо на столе, стоная и хрюкая, мускулистый демон наваливался на партнершу, такую же краснокожую и бугристую, как и он сам. Она с каждым движением самца радостно визжала, и эти визги перебивали стоявший в таверне гам. Сгорая от смущения, Фрейли поспешила подальше от адских любовников, но в центре заметила такую же парочку, предающуюся любовным утехам у всех на виду, словно ища одобрение у своих собратьев. Демонюга, мокрый от пота, держал на весу весьма привлекательную девушку, с бледно-серой кожей и подтянутым телом, впиваясь в нее, словно хищник в добычу. Когтистыми лапами тот беспощадно раздирал ее плоть, и она в ответ царапала демону спину, оставляя на ней ярко-желтые светящиеся раны, которые затягивались на глазах. Фрейли прошла мимо, стараясь не обращать на подобное внимание, но взгляд все равно невольно падал на них. Спустя некоторое время кавалер, насытившись, устало швырнул свою пассию на пол, но его место, к большому удивлению волшебницы, занял другой, и стоны вновь огласили помещение.              — Что надо, тварь? — раздался мелодичный голос недалеко от Фрейли, перебивая всеобщий гам. Девушка повернула голову, желая получше рассмотреть его обладателя. Но стоило ей обернуться, как чьи-то обжигающие руки схватили и прижали к стене. Приятный голос раздался вновь, но волшебница не поверила своим глазам: его хозяйкой была женщина, целиком объятая пламенем. Приглядевшись Фрейли, разглядела очертания головы с большими изогнутыми рогами, мускулистого подтянутого тела и длинных, как у летучей мыши, крыльев.       — Я… — замямлила девушка, не в силах справиться с паникой, охватившей ее. Демонесса прижала к шее волшебницы выпирающий из кисти острый костяной рог, напоминающий те, которые красовались у нее на голове.       — Тебе тут не место, — не сбавляла напор она, продолжая злобно взирать на волшебницу, — убирайся откуда явилась, поганое отродье!       Теперь ее голос не казался девушка приятным. То был гортанный искаженный хаосом скрежет. Волшебница ощутила как острие шипа царапает кожу. Одно неловкое движение и можно проститься с головой. Сердце неистово стучало, но все же Фрейли, собрав в кулак все мужество, оставшееся у нее после путешествия по улочкам демонического города, все-таки сумела побороть страх перед огненной женщиной и спокойным голосом произнесла:       — Отпусти меня, и я сразу же уйду.       Несмотря на вполне логичное предложение, демонесса рассмеялась девушке в лицо. Ее смех напоминал одновременно лязг металла, бурление раскаленной магмы и раскаты грома. Вглядевшись в огненное лицо существа, волшебница поняла в чем дело. Здесь, в забытом Эльратом месте похоти и разврата главенствует лишь одно правило: кто сильнее тот и прав. Как по наитию чародейка сообразила, что от нее требуется, и в тот же миг кулак соприкоснулся с пламенем, струящимся по щекам демонессы. Та взвизгнула, и хотела было ударить в ответ, но Фрейли, предвидев ее движения, повалила на замызганный кровью, выпивкой и семенем пол и принялась доказывать правоту.       Обитатели таверны, увлеченные делами, совершенно не обращали на дерущихся внимание, словно подобное было весьма привычно. Фрейли все продолжала бить и бить порождение хаоса, даже не останавливаясь чтобы перевести дыхание. С каждым ударом злость, переполнявшая ее, выливалась наружу. Демонесса, выкрикивая проклятья, пыталась вырваться, брыкаясь и извиваясь, словно червяк в руках деревенского мальчишки, но чародейка не давала ей этого сделать. Когтистая рука дьяволицы скользнула вниз, и волшебница, ощутив резкую боль в животе, на секунду остановилась. Этого и хватило чтобы адское отродье успело лягнуть девушку в грудь и оттолкнувшись, вскочить на ноги. Удар демонессы был намного сильнее, нежели чертенка, отчего у девушки перехватило дыхание. Держась за живот, Фрейли попыталась встать, но резкая слабость не дала ей этого сделать. Взглянув на рубаху, она различила бордовое пятно, медленно расползающиеся по льняной ткани, будто бы неаккуратный пьянчужка пролил на девушку вино.       — Катись отсюда, — довольно зашипела демонесса, слизывая кровь с шипа на предплечье.              «Какой странный сон» — подумала Фрейли, открывая глаза. Крупинки звезд все еще светились на темно-синем небе, но постепенно, одна за другой принялись угасать, растворяясь в свете наступающего дня. Рассветало. Волшебница не желая вставать, повернулась на бок, теша себя надеждой еще несколько часов вздремнуть. Но после пробуждения, несмотря на усталость, сна не было ни в одном глазу. Последние дни путешествия, начиная от Илума-Надина, прошли для чародейки как в тумане. Она с трудом вспомнила, как встретила Беатрис, как покинула город и почему оказалась одна посреди тракта. Если бы не указатель из полусгнившего дерева, Фрейли так и не смогла вспомнить зачем вернулась в Эриш. Словно, кто-то извлек все воспоминания, оставив взамен лишь пустоту.       Живот неприятно задергало, и волшебнице пришлось подняться на ноги, дабы унять боль. Запустив руку под слой одежды, грязной и потрепанной от долгого путешествия верхом, девушка ощутила подушечками пальцев шершавую круглую отметину. Фрейли не помнила откуда у нее новый шрам, но знала, что получен он недавно. Иногда, в момент перехода ночи в новый день, старые раны ныли, давая о себе знать, словно напоминая волшебнице об ошибках, совершенных ею. Поморщившись от неприятных воспоминаний, чародейка принялась собирать вещи.       Уже сидя в седле и сжимая поводья, Фрейли почувствовала, как заныли пальцы рук. Опустив взгляд, девушка заметила растрескавшиеся корочки на костяшках пальцев, а также блестящую кровь, скапливающуюся между трещинок и искрящуюся в лучах восходящего солнца.       — Глупости, — мотнув головой, усмехнулась Фрейли. Наскоро перемотав кисть, чародейка, пришпорив коня, продолжила путь.